Е. Буракова. «Генерал-лейтенант Василий Яковлевич Кирьяков и его роль в сражении на реке Альме»

На Мироносицком кладбище в городе Острове Псковской области покоится тело генерал-лейтенанта Кирьякова Василия Яковлевича, который был современником Александра Сергеевича Пушкина. Как связаны они между собой? В своей работе «Но там и я мой след оставил...». Буракова Елизавета уже ответила на этот вопрос. Работа о генерале Василии Яковлевиче Кирьякове была продолжена и посвящена его участию в Крымской войне, в частности, в сражении на реке Альме, о котором в течение длительного времени велись споры. Используя архивные данные, воспоминания участников сражения на реке Альме, Буракова Елизавета показывает генерал-лейтенанта Кирьякова не как «анекдотическую фигуру», а честным человеком, талантливым офицером, достойным памяти потомков.

Работа представляет интерес для краеведов, может быть использована на уроках истории Отечества.

В южной стороне Мироносицкого кладбища в городе Острове, близ церкви, находится необычное надгробие. Памятник выполнен в виде морской волны. Он не похож на другие могильные плиты. Мне пришлось наклониться, чтобы прочитать надпись на гранитном камне. Я узнала о том, что в эту гробницу пытались проникнуть грабители. В склеп они войти не сумели, так как во время грозы дерево ударилось в камень, сдвинуло его с места и закрыло лаз. Кто же здесь захоронен? Из надписи на памятнике я узнала, что «здесь погребено тело генерал-лейтенанта Василия Яковлевича Кирьякова, скончался 29 мая 1862 года и детей его: Екатерины, Марии, Николая» (Приложение I).

Цель моей работы:

Доказать, что генерал-лейтенант Василий Яковлевич Кирьяков не «анекдотическая фигура», а честный человек, талантливый офицер, достойный памяти потомков.

Задачи:

— Выявить обстоятельства появления Василия Яковлевича Кирьякова в Островском уезде;

— Узнать о нем и его семье;

— Найти воспоминания современников об участии В.Я. Кирьякова в Крымской войне (1853—1856 годов), Альминском сражении и сопоставить разные источники.

Методы исследования:

— Направление запросов в архивы;

— Выявление сведений о Кирьякове из переписки родителей Александра Сергеевича Пушкина с Ольгой Павлищевой;

— Работа с источниками из Российской Национальной библиотеки города Санкт-Петербурга.

Источники:

— Письма Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных, Ольги Сергеевны Павлищевой;

— Архивные сведения;

— Воспоминания участников Крымской войны 1853—1856 годов.

Актуальность:

Гробница Кирьякова на Мироносицком кладбище города Острова заброшена. Василий Яковлевич Кирьяков неизвестен жителям Острова. О нем нет сведений в Государственном архиве Псковской области, краеведческой литературе. Выявленные родственные связи с Пушкиным, с дворянской усадьбой в Сухопальцево Островского уезда, где проживала Екатерина Исааковна Ганнибал и ее потомки, его участие в Крымской войне 1853—1856 годов достойны внимания и изучения.

Ход работы.

От старожилов я узнала о том, что заброшенная могила на Мироносицком кладбище города Острова каким-то образом связана с именем Александра Сергеевича Пушкина, что здесь похоронены его родственники. Это заинтересовало меня, и я решила, как можно больше узнать об этом человеке. Запросы были направлены в Российский Государственный Военно-исторический архив (РГВИА) и Российский государственный исторический архив (РГИА). Из Российской Национальной библиотеки города Санкт-Петербурга были присланы ксерокопии «Военных листков» газеты «Русский инвалид», где содержались воспоминания участников Крымской войны. Огромное значение для воссоздания облика Кирьякова имели письма Пушкиных — Надежды Осиповны и Сергея Львовича — к их дочери. Василий Яковлевич Кирьяков неоднократно упоминается в письмах Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиной к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. Надежда Осиповна была дружна с кузиной Екатериной Исааковной. Ее имя чаще других встречается в письмах. В августе 1833 года Надежда Осиповна и Сергей Львович Пушкины были на свадьбе дочери Екатерины Исааковны — Полиньки, где Надежда Осиповна была посаженной матерью жениха Василия Яковлевича Кирьякова (1). Так Надежда Осиповна от 14.07.1833 года пишет: «...а в субботу приехали в Остров, потом, задолго до обеденного часа в Сухопольцево, к Екатерине Исааковне, где провели три дня. Екатерина Исааковна так и сияет, она выдает дочку за полковника Кирьякова, командира полка, стоящего в Острове, она делает превосходную партию, ему 33 года, он обожает Полиньку, имеет состояние, у него превосходный характер, он очень любим офицерами, его невеста влюблена в него, как можно быть влюбленной в 16 лет, то есть до безумия, свадьба будет в сентябре, где я тоже буду играть роль, я буду Мать посаженная жениха, невестиной будет собственная ее тетка». (2)

Сергей Львович в своем письме подтверждает, что «На той неделе нас не было в Михайловском: ездили мы в Остров, были в Сухопольцеве и соседних вотчинах. Причина нашего отсутствия: женитьба молодого симпатичного Кирьякова на дочери Екатерины Исааковны, кузины мама. При церемонии брака вся ганнибальщина оказалась в сборе, а свадьбу праздновали целых 10 дней у всех соседей по очереди. Балам, обедам, увеселительным прогулкам не было конца» (3).

Жених был превосходной партией для 16-летней девушки, так как он «молодой», «симпатичный», «ему 33 года», имел «превосходный характер, ... любим офицерами», «имел состояние». Прибавить еще то, что он был офицером в чине полковника. Отсюда и понятно, что невеста «до безумия влюблена в него» (4).

Пушкины неоднократно бывали в имении Сухопольцево, что подтверждается их письмами: «...Наверное, кузина моя, Меландер, с мужем, дочерью и зятем приедут и, возможно, привезут с собой несколько офицеров из полка Кирьякова». «Со вчерашнего дня, мы у Меландеров, где я имела удовольствие получить твое письмо» (5).

Кирьяков оказал ряд дружеских услуг Ольге Сергеевне Павлищевой и ее мужу. «Кирьяков — прекрасный человек (14.09.1836 года из Острова Ольга Сергеевна отцу), моему мужу — он друг, он и на сей раз это доказал, как он вошел в наше положение!». «Я приехал сюда, 1000 рублей, данных мне Кирьяковым, в счет запроданной ржи», — сообщил Павлищев Пушкину 22.10.1836 года из Варшавы (6).

Из послужного списка, присланного из Российского государственного Военно-исторического архива (7,8), я узнала, что Василий Яковлевич Кирьяков происходил из дворян Полтавской губернии. Из документов, присланных из РГИА, стало известно о его родителях. В деле о дворянстве Кирьяковых (9) упоминается его отец — Яков Савич Кирьяков, мать — Мария Евтихиевна, урожденная Скороходова, брат Пантелеймон и сестра Марфа (10).

По окончании 2-го кадетского корпуса (3) в 1814 году произведён в прапорщики в Невский пехотный полк. В 1817 году произведён в подпоручики, в 1818 году в поручики, в 1819 году — в штабс-капитаны, в 1822 году в капитаны, в 1826 году — в майоры, в 1831 году — в подполковники, и в том же году — в полковники, в 1840 году произведён в генерал-майоры, в 1849 году — в генерал-лейтенанты. В течение службы был командиром Карабинерного Гросс-герцога Павла Мекленбургского полка, командующим резервной дивизии 1-го армейского корпуса, затем гренадерского корпуса и, наконец, начальником резервной дивизии 6-го армейского корпуса. Василий Яковлевич был участником боевых действий против польских мятежников в 1831 году и в период Крымской войны (1853—1856). В 1861 году ушел в отставку (3).

Как видно из послужного списка, Василий Яковлевич Кирьяков сделал хорошую карьеру офицера, стал генералом, имел прекрасное военное образование. Удивление вызвали несколько заметок в исторической литературе, касающиеся участия Василия Яковлевича в Крымской войне 1853—1856 годов. Е.В. Тарле (7) в книге «Крымская война», изданной в 1944 году, в главе «Альма» пишет следующее: «Темно-невежественный, абсолютно лишенный каких бы то ни было военных (или невоенных) дарований, редко бывавший в совершенно трезвом состоянии генерал Кирьяков получил от Меншикова перед битвой 20 сентября самое трудное и ответственное поручение: стоять на левом фланге, у подъема с моря и встретить неприятеля батальным огнем, когда неприятельский авангард начнет восходить на высоту.... К общему изумлению Кирьяков покинул свою позицию слева от Севастопольской дороги и высоты, господствовавшие над этой дорогой...» (8). Ссылаясь на Вунша (начальник меншиковской канцелярии), Тарле цитирует: «Французские стрелки беспрепятственно взбирались уже на оставленную генералом Кирьяковым позицию и открыли по нас штуцерный огонь, проскакав еще некоторое пространство, мы встретили генерала Кирьякова в лощине пешего», затем добавляет от себя: и на вопрос, где же его войска, он ровно ничего не мог ответить, кроме обличавших не совсем нормальное его состояние и не относящихся к вопросу слов, что «под ним убита лошадь! Больше ничего нельзя от него добиться. Сейчас же французы выдвинули на брошенные без всякой борьбы Кирьяковым позиции свою мощную артиллерию и «стали оттуда громить уже правое русское крыло» (8). В тот момент, когда Кирьяков совершил свой необъяснимый, гибельный поступок, даром уступив французам свои позиции...» (9). «Безобразное поведение Кирьякова, без борьбы отдавшего лучшие позиции, непоправимо погубило все» (10).

М.Н. Покровский в главе «Крымская война», на страницах, посвященных Севастополю, пишет: «Кирьяков, вечером в день боя (8 сентября ст. стиля) оказался в Севастополе, в клубе, где охотно рассказывал всем желающим слушать; никому не пришло в голову спросить его, где же находятся командуемые им войска, и сам генерал, по-видимому, не очень об этом заботился». В сноске М.Н. Покровский указывает: «В бою он командовал как раз левым. Когда ему указали на поднимающиеся на высоты батальоны Боске, он ответил: «Вижу, но не боюсь их». Эта анекдотическая фигура и после служила неистощимой темой для рассказов (10).

Следует отметить, что Крымская или Восточная война для России является трагической страницей. Ведь Россия потерпела поражение. И особенно много споров вызвало сражение на реке Альме, где русские войска отступили и открыли дорогу на Севастополь.

Мне захотелось как можно больше узнать об этом сражении, тем более, что это касалось генерала, которого я, подсознательно, уважаю.

В начале XX века были изданы сочинения, касающиеся Восточной войны 1853—1856 годов, в которых «Со времен рецензий «Русского Инвалида», всюду слышатся горячие споры всех интересующихся славным прошлым наших войск и флота...» (11).

Я обратилась к литературе дореволюционной. В «Очерке действий Черноморского флота в 1853—1854 годах» Д. Лихачева, который анализирует события тех лет. «Для высадки в Крыму была назначена армия в 57 000—30 000 — французов, 21 500 англичан, 6000 турок. Флот, перевозивший этот десант, состоял из 356 разных судов, в том числе 89 военных» (12). «Высадка войск окончилась только к вечеру 4-го сентября. На другой день союзные войска двинулись к Альме, где их ожидала русская армия» (13).

«Когда определилось место предстоящей высадки союзной армии, князь Меншиков, признавая невозможность атаковать неприятеля на низменном берегу, обстреливаемом по всем направлениям из орудий флота, сосредоточил большую часть своих войск на выгодной позиции у реки Альмы, преграждающей доступ в Севастополь. Его армия состояла из 42 батальонов, 16 эскадронов, И сотен и 92 орудий пешей и конной полевой артиллерии, всего до 35 000 человек» (14). «8-го сентября произошло сражение, окончившееся отступлением наших войск к Севастополю. Всю ночь подвозили с поля сражения раненых на северную сторону; оттуда на шлюпках доставляли их к пристаням южной бухты» (14).

В 1856 году вокруг «Военно-исторических очерков Крымской экспедиции», составленных Генерального Штаба Капитаном Аничковым, завязалась в газете «Русский Инвалид» полемика. В номерах газеты 45, 84, 101, 136 помещены статьи участников сражения на Альме. Я познакомилась с ними. Полковник Лебедев пишет в своей статье: «Книжка г. Аничкова служит лучшим доказательством, что это обилие материалов уже дало возможность в настоящую эпоху действительно заняться историческими исследованиями, вопреки издавна придуманного правила, что современников не судят, и потому будто бы история современной борьбы может быть сообщаема в анекдотических рассказах, а не в стройном повествовании...» (15).

«Г. Аничков представляет бой в следующей картине: «Сражение началось в полдень атакою левого фланга нашей позиции. В то же время с неприятельского флота, стоявшего у мыса Лукулл, открыт был сильнейший огонь, и, несмотря на то, что левый фланг наш отстоял на 2 версты от моря, снаряды огромного калибра начали поражать войска наши. Под покровительством этого огня, следовавшая в голове дивизия Боске... перешла долину реки Альмы, близ ее устья, и по едва заметной тропинке быстро взобралась вдоль узкого оврага на высоты.... Таким образом, усилиями четырех французских дивизий, сопровождаемых 70-ю орудиями, обратились против слабейшей нашей позиции: левого ее фланга. Несмотря на то, войска нашего левого фланга, подкрепленные из общего резерва еще тремя батальонами Минского полка, двумя Донскими и конно-легкою № 12-го батареями, с частью Гусарской бригады, мужественно удерживали напор превосходного в силах неприятеля, до тех пор, пока центр и правый фланг не были вынуждены предпринять общее отступление...» (15).

Бывший начальник 16-й Пехотной дивизии Онуфрий Квицинский выступил на страницах «Военного Инвалида» с «Еще новыми подробностями о сражении при Альме». Он пишет: «Не стану входить в критическую оценку брошюры г. Аничкова..., не стану рассматривать фазы кровавой Альминской драмы, но долгом считаю ...показать, в чем рассказ г. Аничкова неверен ходу совершившихся событий...» (16). О. Квицинский, тяжело раненный в этом сражении, пишет о действиях русских войск на правом фланге под командованием князя Горчакова.

Петр Дмитриевич Горчаков выступил в № 101 «Русского инвалида» с «Замечаниями»: «По приказанию Главнокомандующего, князя Меньшикова, войска при р. Альме были расположены частью по высотам с левой ее стороны; частью внизу, по отлогому скату, с сильным занятием стрелками садов и различных строений на противоположном берегу...» (17). Князь Горчаков рассказывает о сражении на правом фланге, о том, где он находился в период сражения. О том, что первым стал отступать левый фланг, Горчаков не сообщает.

Более всего интересными оказались «Новые подробности о сражении при Альме», написанные Василием Кирьяковым. Он пишет: «Не принимая на себя права входить в диспут относительно того, в каком отдалении по времени надлежит историку быть от совершившегося факта, чтобы не погрешить противу исторической достоверности, не могу, однако, остаться безмолвным, когда речь идет о предмете, священном сердцу Русского солдата, и славе отечественного оружия.

Г. Аничков, описав Альмский бой по реляциям и газетным известиям, не коснулся вовсе исследования, почему сражение 8-го сентября нами проиграно, тогда как, по моему убеждению, основанному на фактах, знании духа и стойкости войск, участвовавших в Альмском деле, успех боя должен бы неприятелю обойтись гораздо дороже. Численностью мы, правда, были вдвое слабее врагов, но за нами были выгоды местности. Мы расположились в весьма крепкой позиции и со 2-го по 8 сентября имели время и способы сделать ее почти недоступною.

Автор, не будучи участником боя и не имел случая видеть в натуре Альмскую позицию, не мог, конечно, представить правильной оценки ни местному элементу, ни тому, в какой степени в размещении наших войск на позиции тактические условия согласовались с местными свойствами, и на сколько уклонение, в том и другом случае, от общих правил имело влияние на ход и результаты боя...» (18).

Василий Кирьяков, познакомившись с заметками, помещенными в «Русском Инвалиде», нашел, князя Горчакова и командира 16-й дивизии Онуфрия Квицинского, что они «не совсем точно обрисовали последние моменты боя. ...Хранить долее мое молчание считаю неуместным, и, в качестве начальствовавшего 8-го сентября на левом фланге позиции, обязан вступиться столько же за истину, сколько и за честь войск, бывших под моим ведением и исполнявших на Альме все, что Русскому храброму солдату можно было исполнить.

...По сделании неприятелем десанта в Крым, армии князя Меншикова в 8 часов утра 2-го сентября были уже на Альме, за исключением Московского Пехотного полка, два батальона которого прибыли только за два часа до боя. Полки расположились на левом берегу речки, не строясь в какой-либо боевой порядок, и на основании приказания, переданного Подполковником Вуншем. Со 2-го по 8-е сентября в нашем лагере ни работ, ни приготовлений к бою не предпринималось почти никаких; 6-го сентября нам сделалась уже известной диспозиция боя» (18).

Когда читаешь «Новые подробности о сражении при Альме»

В.Я. Кирьякова, становится понятным, почему появились негативные заметки о нем. Как видно, он был человеком достаточно прямым, говорил правду, не стеснялся излагать свою точку зрения. Так, он пишет: «Боевые линии были размещены на левых скатах берега Альмы, и в тот же день войска заняли свои места по жалонерам; будучи вполне убежден в невыгоде занимаемой мной позиции на уступах левого берега, и, в присутствии нескольких лиц, из коих помню Адъютанта Князя Горчакова, Подполковника Дурново, обратился к Подполковнику Залевскому, со словами: «Если мы должны драться так как стоим, то вы, как Офицер Генерального Штаба, обязаны принести Ваше самолюбие в жертву общей пользы и испытать все средства, чтоб упросить не сводить войск вниз, но расположить их на нагорной части берега». «На другой день я уже имел право заключать, что Подполковник Заневский не разделял моего мнения» (18).

Генерал Кирьяков отмечает множество недостатков, которые впоследствии сыграли немаловажную роль в бою: Открытая местность, между 12-ю батальонами боевых линий левого фланга, не было вовсе артиллерии; обе боевые линии были сведены с гребня высоты вниз и на уступе построены в колонны к атаке. «На всём протяжении левого фланга не было насыпано эполементов» (18). «Столь сгущенное размещение войск, имевших в своем тылу утесистый берег Альмы, благоприятствовало неприятельским выстрелам, а потому, когда бой начался, войска тотчас нашлись вынужденными помышлять о том, как бы подняться наверх; столь же затруднительно было успешное противодействие огню неприятельскому, по причине сгущения линий, совершенно открытого расположения их под выстрелами батареи и огнем штуцерных.» (18).

Каковы были действия Кирьякова во время боя? (Приложение 2)

«В 8 часов утра неприятель показался в виду позиции. ...Взял из резерва два батальона Московского полка с Легкою № 4 батарею 17-й бригады и поставил их левее телеграфа, фронтом к морю в верстах двух от берега, вне выстрелов с неприятельских пароходов, а 3-й батальон того же полка с полковником Соловьевым послал левее оконечности левого фланга на гребень берега Альмы.; 4 батальон оставлен в резерве. Около 11 часов на левый фланг прибыл Князь Александр Сергеевич Меншиков, сказавши мне, что нас обходят слева, Его Светлость поехал в направлении к морю и вскоре туда же потребовал Московский и Минский полки с Легкими батареями № 4, 5 17-й артиллерийской бригады. Полки двинулись на французов, но засыпанные шрапнелевой картечью скоро пришли в расстройство. Видя это, и дабы удержать стремление неприятеля на наш левый фланг я вызвал из резерва батареи: Конную № 12 и Донскую резервную № 3 и поставил их на позицию близ того места, где в резерве стоял Московский полк. Батареи эти, открыв огонь по дивизии Канробера, чрез головы тарутинцев и резервных батальонов 13-й дивизии.... Около 12 часов Князь Александр Сергеевич, возвратясь к Тарутинскому полку, у которого я до того времени находился, приказал поехать к Московскому и Минскому полкам и их устроить. Подо мной перед тем только что была убита лошадь. Пересев на другую, я поскакал к полкам, устроил и повел их в атаку. Дивизия Канробера не выждала нашего наступления. Она сняла свои батареи и спустилась с нагорного берега....» (18).

Два года спустя, в журнале «Военный сборник» (19) появилась статья Вунша, о котором упоминал в своей статье Кирьяков и на которого ссылался в своей книге Тарле Е.В. Статья Вунша направлена против подробностей, изложенных Кирьяковым, она полна противоречий, более всего, касается вопроса, какой фланг отступил первым: правый или левый? По его мнению, отступление начал левый фланг, которым командовал В.Я. Кирьяков, несмотря на то, что отступал и правый фланг.

О том, что фигура Кирьякова анекдотична, что Василий Яковлевич необразован, невежественен сведений не нашла ни в одной статье участников Крымской войны.

Я хочу согласиться со словами полковника Лебедева, который в своей статье пишет, «...в настоящую эпоху действительно (нужно) заняться историческими исследованиями, вопреки издавна придуманному правилу, что современников не судят, и потому будто бы история современной борьбы может быть сообщаема в анекдотических рассказах, а не в стройном повествовании...» (15).

Я считаю, что Василий Яковлевич Кирьяков — «прекрасный человек» для семьи Пушкиных, боевой офицер, достоин того, чтобы потомки его помнили. 29 мая 1862 года в возрасте 62 лет Кирьяков скончался, а 2 июня погребён на Мироносицком кладбище города Острова Псковской губернии. Продолжателем дела отца стал его сын Александр (9).

В РГИА в фонде Департамента Герольдии Сената хранится дело о дворянстве Кирьяковых за 1873 год, где имеется прошение Александра Васильевича Кирьякова в Департамент Герольдии Сената об утверждении его с женой Клавдией Васильевной и детьми Александром и Ромулом в потомственном дворянском достоинстве (6). Из него стало известно об Александре, единственном сыне Василия и Аполлинарии, Он воспитывался в Пажеском корпусе, в службу вступил в Кирасирский полк в 1857 году, Кавалер ордена Святого Станислава 2 степени. Уволен от службы в 1870 году в чине полковника. У Александра были два сына: Александр и Равул (6). Так была составлена родословная таблица и роспись дворян Кирьяковых.

Литература

1. Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиной к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. 1828—1835 гг., Мир Пушкина. СПб., 1993.

2. РГВИА ф. 395, оп. 167, д. 547, л.л. 10—11 ,21.

3. Там же ф. 395, оп. 31, д. 807.

4. РГИА ф. 1343, оп. 23, д. И, л.л. 11—19.

5. Там же ф. 1343, оп. 23, д. 3074, л.л. 7—7 (об.).

6. Там же ф. 1343, оп. 23, д. 3312, л., л. 5.

7. Весь Петербург. СПб., 1896, 1904.

8. Тарле Е.В. Крымская война. Т. 1. АН СССР. М., 1944. Л-д.

9. Телетова Н.К. Жизнь Ганнибала — прадеда Пушкина. СПб., 2004. — С. 272, 278, 279.

10. Покровский М.Н. Крымская война. История России в XIX веке. Эпоха реформ. М., 2001.

11. Лихачев Д. Очерк действий Черноморского флота в 1853—1854 годах // Военный сборник. Год сорок пятый. 1902, март № 3. — С. 42

12. Там же. — С. 74.

13. Там же. — С. 75

14. Там же. — С. 77.

15. Лебедев. Военный листок // Русский инвалид. № 46, 1856.

16. Квицинский О. «Еще новыми подробностями о сражении при Альме» // Русский Инвалид. № 83, 1856.

17. Горчаков П.Д. Замечания на статью «Еще новые подробности о бое при Альме, помещенном в № 83-м «Русского инвалида» // Военный листок. Русский Инвалид. № 101, 1856.

18. Кирьяков В. Новые подробности о сражении при Альме // Военный листок. Русский Инвалид. № 136, 1856.

19. Вунш В. Несколько слов против «Новых подробностей о сражении при Альме», изложенных генералом Кирьяковым в № 136 «Русского Инвалида» // Военный сборник, том 2. СПб., 1858.