И.В. Зайцев. «Турецкая народная песня об осаде Севастополя 1854—55 гг. и ее русский перевод (1912 г.)»

Великие войны часто вызывают к жизни великую литературу. Крымская война не стала исключением. Под впечатлением от заметки в «The Times» об атаке британской кавалерии в битве за Балаклаву 25 октября 1854 г. Альфред Теннисон уже в декабре этого года публикует свое стихотворение «The Charge of the Light Brigade». В 1891 г. на эти стихи откликнется Редьярд Киплинг своим «The Last of the Light Brigade». Оборона Севастополя изменила жизнь Л.Н. Толстого, а его «Севастопольские рассказы» закрепили за ним славу будущего великого писателя.

Турецкая литература откликнулась на военные события в Крыму по-своему. Среди этих откликов были, прежде всего, поэтико-героические поэмы-дестаны: «Дестан-и Сивастопол» Гюльзари, «Кырым Дестани» Безми и др.¹ Трабзонский купец Ахмед Рыза, который оказался в Крыму во время войны, написал поэтическое произведение «Манзуме-и Сивастопол», рассказывающее об осаде города². Взятию Севастополя было посвящено и несколько османских тарихов-хронограмм³.

Помимо таких авторских откликов, война вызвала к жизни и немало безымянных произведений, созданных часто простыми солдатами — участниками сражений. К их числу принадлежит и очень известное турецкое народное стихотворение, песня-тюркю, которая 50 лет назад была опубликована Мехмедом Шакиром Улькюташиром:

Sivastopol önünde yatar gemiler
Atar nizâm topunu yer gök iniler
Vâdesi yetişmeden ölen yiğitler
Aman da padişahım izin ver bize
İzin vermez isen dök bizi denize
Sılada nişanlım âh eder size⁴.

[7, с. 24—29]

Как многие фольклорные тексты, это тюркю существовало в нескольких вариантах. Любопытно, что уже в начале XX в. один из них был переведен на русский язык, правда, в подстрочнике. Этот перевод, насколько мне известно, так и остался неизданным.

Запись представляет собой автограф Льва Ивановича Жиркова (1885—1963), будущего крупного советского лингвиста, знатока персидского языка, профессора, одного из создателей алфавитов бесписьменных языков народов СССР и крупного исследователя кавказских языков (аварского, лакского, табасаранского), одного из составителей первого аварско-русского словаря⁵. Перевод сохранился в архиве другого выдающегося востоковеда, тюрколога Владимира Александровича Гордлевского [10]. Гордлевский преподавал турецкий язык в Лазаревском институте в Москве, где учился Л.И. Жирков. На листе 1 сверху имеется карандашная подпись, сделанная, видимо, В.А. Гордлевским: «Жирков, студент 1-го курса 1912». Перевод представляет собой, таким образом, студенческую работу будущего лингвиста. Почему Владимир Александрович Гордлевский сохранил эти несколько листков, остается только гадать. Вполне возможно, что в подстрочниках Льва Жиркова он увидел следы несомненного таланта и неподдельной увлеченности переводчика. Источником переводов, судя по словам их автора, были, видимо, записи шести турецких народных стихотворений, сделанные кем-то другим (возможно, даже самим Гордлевским):

«Те немногие турецкие песни, которые мне удалось узнать, — пишет Л.И. Жирков, — поются ровными стихами большею частию в пять с половиною двухстопных стоп. Их метрика, впрочем, осталась для меня непонятной, за исключением того обстоятельства, что она не основана на чередовании тонических ударений. Многочисленны в них примеры несовпадения обычного османского ударения с ударением стопы. Никогда не слышал я и их мелодии, я мог отнестись к ним только как к литературе, но и под этим видом я не смел пройти мимо них без восторга.

Только в этих песнях недавних кочевников я нашел то, что ни разу еще не видел в народной, лишенной индивидуальности, поэзии и мне даже трудно поверить в действительную народность, например, песни, начинающейся: gelinin alnyna elif jazylmys...

Эту нежную мистику едва ли могли воспринять народные массы. В этих песнях смерть — не случай, и случай — не случай (напр.: Зелха утонула в реке...), это — Рок. Также ярко в них это противопоставление человека и его роковой судьбы, как в неумолимом Эврипиде. Смерть невесты здесь не является естественным событием, открывающим цепь ритуальных причитаний грусти (ритуальных, потому что обычных); здесь, где, казалось бы, не может быть места упреку, три раза повторяется упрек: qyz yqa sevdihim dehil misin?

Эта песня до того прекрасна, до того жива и трепетна, до того не народна, что, когда я прочел ее, удивительное дело, мне вспомнился самый индивидуальный поэт нашего века — Верлэн. Верлэн и турок в горах Малой Азии — откуда эта близость? Что это такое в самом деле: далекий ли Восток, суфии Персии или сам почва Малой Азии в ожерелье греческих колоний?

Если попробовать перевести эти песни на русский язык, то всякий raison d'être стихотворного перевода отпадает уже потому, что их нельзя по-русски петь, это было бы эстетической бессмыслицей. Но проза перевода должна быть мелкой, четкой чеканки. И два непременных условия: во-первых, всякий образ турецкого текста должен строго повторяться в русском тексте в образе совершенно такого же удельного веса; и во-вторых, всякий образ должен гармонировать со звуками слов, в которых он выражен.

Эти требования — к самому себе» [10, л. 1].

Ниже приводится подстрочник севастопольского тюркю [10, л. 2—2об.].

Корабли стоят у Севастополя,
Стреляют пушки низама, земля застонала и небо,
Прежде смертного часа умирают джигиты.

Мелки камни кругом Севастополя,
На Балканах зимуют аскеры редифов.
Что стряслась ты беда над головушкой?⁶

Чтобы камнем мне быть у Севастополя!⁷...
Быть бы бровкой над карим оком,
И лежать бы мне рядом с лежащими!...

Ивы в ряд стоят у Севастополя,
Все начальники аскеров уговаривают,
А на родине ждут нашей весточки⁸.

То не брачное ало-зеленое знамя.
Кто ушел в тот путь, не вернется.
Барабанный бой не на свадьбе.

Там в Эски-Серае тянули мой жребий;
Чей жребий выходит, тот шею сгибает;
Проводят на дорогу его отец и мать.

Стоит перед кышлаками высокий кипарис;
А были мы помолвлены, а были мы женаты;
И я на родине покинул; а волосы ее, как золотая нить...

О, сжалься! Падишах, пусти нас,
А если не отпустишь, кинь нас в море.
Ах! захватить бы московитов, да предать их вам!

Список использованных источников и литературы

1. Candan Badem. The Ottomans and The Crimean War (1853—1856). Кандидатская диссертация. Sabancı University. 2007.

2. Candan Badem. The Ottoman Crimean War (1853—1856). Brill. 2010.

3. Duman Halûk Harun, Güreşir Salih Koralp. Yeni Türk Edebiyatı'nm Kaynakları: Savaş ve Edebiyat (1828—1911) // Turkish Studies. International Periodical for the Languages, Literature and History of Turkish or Turkic. Vol. 4/1—I. Winter 2009.

4. Ahmet Rıza Trabzoni. Manzume-i Sivastopol. Çev. Veysel Usta. Ankara,2000

5. Birinci N. «Manzume-i Sivastopol»: Kırım Savaşının Kronolojisi 1853—1856 // Україна-Туреччина: минуле, сучасне та майбутнэ / Ukrayna-Türkiye:Geçmiş, Günümüz ve Gelecek / Ukraine and Turkey: Past, Present and Future. Київ, 2004.

6. Зайцев И. Крымская историографическая традиция XV—XIX: Пути развития. Рукописи, тексты и источники. М., 2009.

7. Mehmet Şakir Ülkütaşır. Türk Halk Edebiyatı'nda Sivastopol Muharebeleri // Türk Kültürü. S. 15 (Ocak 1964).

8. Милибанд С.Д. Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов с 1917 г. 2-е изд., переработ. и доп. Кн. 1 А—Л. М., 1995.

9. Зайцев И.В. Автограф Л.И. Жиркова на книге из фонда ЦВК ВГБИЛ // Восточный Архив, 2007, № 16.

10. Архив Российской Академии наук, ф. 688 (Гордлевский В.А.), оп. 5, ед. хр. 24. Записи турецких песен.

Примечания

1. Общий обзор этих произведений с указанием источников и литературы см. [1, с. 9—10; 2, с. 9—11; 3, с. 49—56].

2. Текст впервые напечатан в 1869 г., а в 2000 г. переиздан. См.: [4; 5].

3. Тарих — поэтическая хронограмма, сумма числовых значений букв которой образует дату, которой посвящен тарих. Два тариха с датой взятия Севастополя см., например, в рукописи Staatsbibliothek zu Berlin. Preussischen Kulturbesitz. Hs. or. 1095, fol. 88b. см. также: [6, с. 9].

4. См. также [3, с. 50].

5. О нем см.: [8, с. 438; 9, с. 105].

6. Вар. «над моей головой» (записано Л.И. Жирковым на полях).

7. Вар. «быть бы камнем мне у Севастополя» (записано и частично зачеркнуто Л.И. Жирковым на полях).

8. Вар. «ждут от меня письма» (записано Л.И. Жирковым на полях).