Первые километры пути

На четвертом километре шоссе — рубеж юго-восточного Крыма, перевал Судакские ворота. Вид, открывающийся отсюда, не отличается ни буйством красок, ни эффектными изгибами рельефа. Спокойно спускаются в море вереницы холмов. Между ними угадываются мягкие овалы бухт.

Обычно с перевалов дороги спускаются. Но Судакские ворота — скорее приграничный кордон юго-восточного Крыма. Дорога сразу же круто берет влево, продолжает подниматься прямо к далеким склонам горы Демерджи (ее высота — 1356 метров над уровнем моря). Демерджи многими признана самой живописной на полуострове. Она поражает причудливой изрезанностью вершин и склонов. Да, изрядно потрудилась здесь природа; впрочем, и материал для ваяния был у нее благодатный: в отличие от других массивов Главной гряды Крымских гор, в основном известняковых, Демерджи сложена конгломератами.

Мрачная легенда связана с горой Демерджи.

В очень далекие времена хлынули на полуостров орды завоевателей, и был среди них кузнец, славившийся своим умением ковать оружие, владевший которым не знал поражений. На вершине Демерджи устроили пришельцы гигантскую кузницу и оружием, изготовленным в ней, уничтожали всех, кто противился их жестокой власти.

Гремела, дрожала гора, бушевавшее в ней пламя сушило землю, и становилась она бесплодной.

И тогда одна девушка — Мария решила отговорить того кузнеца от адской его работы: ведь до сердца каждого человека можно достучаться. Но, видно, не человеческое сердце было у кузнеца-злодея, убил он девушку. И тогда дрогнула гора, зашаталась и поглотила кузницу вместе с жестоким властелином огня — кузнецом. А когда все утихло, увидели жители того села, откуда ушла Мария, застывшие на склонах каменные изваяния — уродливые подобия кузнеца и его подручных. А на вершине появилась скала, похожая очертаниями на женскую голову. Это мужеству девушки изваян памятник.

В память о пережитом и назвал народ гору Демерджи, что означает «кузнец».

Большинство гостей полуострова знакомится прежде всего с западным склоном Демерджи, обращенным к южнобережному шоссе. Общий тон его серый, резко выделяются у подножия громады камней, обвалившиеся во время землетрясения 1894 года. Отсюда гора смотрит величественно и мрачно. С юго-востока она проще, уютней, густо одета лесом до самых зубчатых вершин.

Демерджи будет долго сопутствовать нам, открываясь каждый раз по-новому сгруппированными зубцами, рождая богатейшие ассоциации.

...Растущие вдоль дороги деревья отбрасывают на обочины густую тень; за ними справа и слева на склонах — виноградники; у 4-го километра шоссе плантации принадлежат совхозу «Алушта», с 7-го начинаются владения совхоза «Лучистое»; отсюда уходит от шоссе дорога, по которой можно выехать к троллейбусной трассе, минуя Алушту, через живописное село Лучистое, припавшее к подножию Демерджи.

Дальше шоссе режет склоны холмов, пересекает многочисленные балки. Одна из них (на 10-м километре) выходит к морю, где расположен курорт Семидворье. Здесь отдыхают пионеры Новой Каховки. Неподалеку — мост. У этого места нет ни памятного знака, ни мемориальной доски. А следовало бы поставить — в память об отваге партизан, которые в годы Великой Отечественной войны провели здесь не одну боевую операцию.

Вершина Демерджи

В марте 1942 года к шоссе вышла оперативная группа под командованием капитана И. Юрьева. В составе группы А. Лукин, Я. Сакович, М. Рогов. Подрывники действовали хладнокровно, уверенно. Только что восстановленный гитлеровцами мост взлетел в воздух.

Фашисты опять восстановили мост, но служил он им недолго: в конце марта к нему снова подошли партизанские подрывники — Я. Сакович, М. Рогов, П. Колесник и П. Пономарев. В третий раз взорван мост у Семидворья. В отряд партизаны вернулись без потерь.

Еще километры, и снова балки, балки... Почти все они выходят к морю, широко распахнув устья с мелкогалечными пляжами. В устьях находятся зоны отдыха. О Семидворье мы уже говорили; на 13-м километре можно спуститься к туристскому лагерю Московского энергетического института, с 18-го километра дорога уводит в оздоровительный лагерь Московского авиационного института; по соседству с ним — пионерлагерь и лагерь отдыха симферопольских машиностроителей.

С крутых поворотов дороги открываются живописные виды. Вдруг предстает заключенная в рамку четко обрезанных морем холмов картина: горы Кастель, Медвежонок и Медведь, жадно припавшие к воде. Очертания их, сглаженные расстоянием, настолько схожи, что невольно приходит мысль: а почему знаменитая крымская легенда — об одном, а не о трех медведях?

На 19-м километре слева от дороги привлекает внимание камень с надписью «Лесопарк имени Тараса Шевченко», а немного дальше еще один лесопарк — имени 50-летия Октября. Уходят вверх по склону ряды совсем еще маленьких сосенок и кипарисов. Не сразу увидишь в них могучие деревья, которые через десять-двадцать лет поднимутся стеной в аллеях лесопарков этого края, станут защитой от оползней и засухи.

За поворотом открывается еще одна долина, протянувшаяся вдоль дороги, до вершин замыкающих ее холмов прошитая размеренными строчками виноградников.

Виноградники, виноградники... Все поднятые на шпалеру. Тщательно ухоженные, с широкими междурядьями. Отличные, получившие широкую известность сорта: Мускат белый, Саперави, Педро крымский.

Это земли винсовхоза «Малореченский», крупного, богатого хозяйства. В Солнечногорском отделении совхоза 153 гектара, а всего в совхозе 447,9 гектара, и снимают с них около пяти тысяч тонн винограда. Из них 3000 тонн перерабатывает Малореченский винзавод, получая около 250 тысяч декалитров вина. Совхозные сады дают около пяти тысяч тонн плодов, а табачные плантации — 100 тонн ароматного сухого листа сорта Крымский 572.

Уютные уголки побережья заселены туристами

Вдумайтесь в эти цифры. Они говорят не только о богатстве этого края, но и о беззаветном труде людей. В них — годы борьбы, преодоление, казалось бы, непреодолимого, настойчивость, побеждающая любые невзгоды.

Еще в XVIII веке естествоиспытатель и путешественник К.И. Габлиц произнес приговор этой земле: бесплодна, «чрезвычайно суха и сама собой весьма мало растений производит». Ну, а если не сама собой? Долгое время внимание и забота о ней оплачивались весьма скупо, словно нехотя.

В послевоенные годы по всему Крыму приводились в порядок разоренные виноградники. Коктебельцы уже мерили рекорды своей землячки — знаменитой М.А. Брынцевой сотней центнеров с гектара, а солнечногорцы все еще собирали по 26—28 центнеров. Впору было окончательно утвердиться мнению: из здешних проклятых холмов не то что заветных ста, но и пятидесяти центнеров не вытянуть.

А в 1957 году звеньевой совхоза «Малореченский» Нине Александровне Тихоновой было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Ее звено с каждого гектара «неблагодарной, проклятой» земли взяло по 99 центнеров. Сейчас на этих виноградниках работает бригада Н.А. Тихоновой. Отлично работает — выполняет почти два плановых задания.

Солнечногорское открывается с дороги на какие-то мгновения невыгодно для себя — несколькими старыми постройками, небрежно брошенными на голый, крутой склон. И тут же справа появляются свечи тополей, непременных жителей крымских долин, кудрявая зелень садов, в которых утопают бело-голубые домики. Новое село тянется вдоль берега, уходит от него по руслам Кучук- и Куру-Узени прямыми тенистыми улицами, застроенными одно- и двухэтажными домами.

Центр отделения совхоза в последнее время обретает облик курортного поселка. При въезде в Солнечногорское справа на берегу раскинулся лагерь отдыха москвичей «Рассвет», а в восточной части села строится еще один лагерь летнего типа. Здесь будут отдыхать наши гости из Таллина.

Отдыхающих без путевок обслуживают в Солнечногорском квартирное бюро, столовая «Лазурная»; здесь есть несколько магазинов, летний кинотеатр, клуб, библиотека.

Многие крымчане, москвичи, ленинградцы, жители отдаленных уголков страны приезжают в Солнечногорское ежегодно. Красивое само по себе, благоустроенное село привлекает и своим отличным пляжем — просторным, мелкогалечным; отсюда открывается великолепный обзор морской глади и дальних берегов.

Взглянем вправо. Там «горбатой тенью лег в море Аю-Даг и, словно изнуренный жаждою зверь, припал к воде».

А прямо перед нами, насколько глаз охватит, — море. «Голубое, ослепительно голубое, как крымское небо, оно млело на жаре летнего дня, подергивалось дымкой, нежными тонами сливаясь с далеким небосклоном, очаровывало и влекло в свою чистую, теплую и радостную синеву...»

Теперь обернемся.

«...За деревней, в далекой перспективе, открывался волшебный мир. В глубоких долинах, зеленых от винограда и полных седой мглы, теснились каменные громады, розовые от вечернего солнца или синеющие густыми лесами. Круглые, лысые горы, словно гигантские шатры, отбрасывали от себя черную тень, а далекие вершины, серо-голубые, казались зубцами застывших туч».

Осенью 1896 года здесь около двух месяцев жил выдающийся украинский писатель Михаил Михайлович Коцюбинский. Натурой для этих его пейзажных зарисовок послужило Солнечногорское, его окрестности, виды солнечногорской долины.

«Словно изнуренный жаждою зверь, припал к воде Аю-Даг...»

Писатель приехал сюда не отдыхать и не в творческую командировку, а по долгу службы — в составе экспедиции по борьбе с филлоксерой.

К тому времени М.М. Коцюбинский был уже человеком вполне сложившихся убеждений; еще юношей стал он активным членом революционно-демократических кружков, подвергался преследованиям, числился «неблагонадежным». С тех пор жандармы не лишают его «своей любезной опеки». За плечами у Коцюбинского работа с крестьянскими детьми в украинской деревне, пропаганда идей свободы, борьба с предрассудками. Затем вмешательство жандармерии, поиски новой работы (он глава и кормилец большой семьи) и — филлоксерная комиссия при министерстве земледелия и государственных имуществ.

Условия жизни лишали Коцюбинского возможности заниматься только литературным трудом, но в любых обстоятельствах писатель черпал материал для своих произведений. В Солнечногорском — тоже.

Он ехал сюда этой же дорогой. Впрочем, она так изменилась. Сейчас путь от Алушты до Солнечногорского автобус покрывает немногим более чем в полчаса.

А тогда...

«...Ехали пять с лишним часов. Шоссе (одна слава, что шоссе)... достигает самого Демерджи, сто раз спускается обратно к морю и сто — снова подымается на крутизну.

Деревьев почти нет, все кустарники да сухая желтая трава... дорога из рук вон, пыль невыносимая».

Добрался, наконец, до места. Устроился на жилье в доме купца Факидова. Приступил к изнурительной своей работе. Ходьбы — уймища. «Если бы ноги обладали даром слова, они рассказали бы многое. А то молчат и ноют». Так кончается каждый день — усталость, переутомление... перед глазами кусты, кусты. А еще — полная оторванность от всего мира: «...Странно без почты. Словно на краю света очутился. Ни газет, ни писем».

Но это внешние приметы жизни. Усталость не притупила остроту писательского зрения. Впоследствии все виденное и обдуманное им здесь воплотится в художественных образах. Родится новелла «На камне». Оживет в ней облик и содержание, сущность жизни тогдашнего села, разделенного небольшой речушкой на два смертно враждующих лагеря: «Вода давала жизнь всему, что росло на камне», из-за нее сельчане, «забывая родственную связь... разбивали головы один другому».

Отдельные солнечногорские впечатления легли деталями и в другие произведения М.М. Коцюбинского.

...Все теснее берет в кольцо новое Солнечногорское старые дома; видимо, вскоре и вовсе исчезнут они — полутемные, изрядно обветшалые. Но один непременно останется. Дом с длинной верандой, в который ведут каменные ступени. В нем предполагается открыть мемориальный музей. Здесь жил в 1896 году М.М. Коцюбинский.

Теперь в селе четко распланированные улицы. Одна из них носит имя писателя.