Жилище

Письменные источники почти не содержат упоминаний о жилых домах в античных городах Северного Причерноморья. Значительно больше дают раскопки первой половины и середины XX в., результаты которых позволяют, хотя бы в общих чертах, представить характер жилищного строительства в северопонтийских городах. Ведь большая часть известных нам сооружений в северопонтийских городах представляет развалины жилых домов¹. Изучение этих памятников показывает, что строительные материалы и техника сооружения домов в Северном Причерноморье были аналогичны последним в греческих городах Средиземноморья². Стены, обычно сооруженные на каменном цоколе, возводились из сырцового кирпича; колонны, балки перекрытия и двери были из дерева; крыша покрывалась керамической черепицей³. Подобная техника, широко распространенная с древнейшего времени, особенно прочно держалась в городах, расположенных в небогатых камнем местностях, как, например, в Фанагории или Ольвии. Там, где строительный камень имелся в изобилии, как в Пантикапее или Херсонесе, получили распространение постройки, целиком сооруженные из камня, грубо наломанного или тесаного.

Самыми ранними образцами античного жилищного строительства в Северном Причерноморье являются дома ионийского поселения на острове Березани, относящиеся к VII—VI вв. до н. э. По большей части это были сырцовые сооружения на довольно высоких каменных цоколях, но среди них встречались и каменные здания. Наиболее хорошо сохранившееся здание⁴ относится к концу VI—V вв. до н. э. Это прямоугольная в плане небольшая постройка, длиной немного более 6 м, а площадью около 22 кв. м. Стены, сложенные насухо из грубо отесанных камней, сохранились в высоту немного менее 3 м. Небольшая часть в глубине помещения была отделена перегородкой. В стенах были маленькое четырехугольное отверстие в виде окна и дверь, порог которой был значительно выше пола. Вероятно, внутри помещения были устроены ступеньки. Таким образом, этот дом был значительно заглублен в почву, что, вероятно, связано с довольно суровым климатом Березани, с сильными ветрами, которые побуждали строителей сооружать сравнительно невысокие стены.

Характерной особенностью греческой строительной техники VII—VI вв. до н. э. является применение полигональной кладки. При этой кладке камни имели весьма разнообразную, по большей части многоугольную форму, и каждый из них подвергался специальной подтеске, прежде чем укладывался на свое место. Такой прием позволял экономить каменотесную работу, но зато требовал больше времени на подборку подходящего по форме камня.

40. Сырцовая стена на каменном цоколе полигональной кладки в Ольвии (1926 г.)

Ярким примером описанной строительной техники является стена дома VI в. до н. э., обнаруженного в Ольвии в 1902 г. и доследованного в 1926 г.⁵ Цоколь этой стены сложен из полигональных камней, высота его 0,55 м. На цоколе стояла стена из сырцовых кирпичей, от которых сохранилось несколько рядов.

Ряд домов раннего времени был обнаружен и на Боспоре главным образом за последнее десятилетие. Наиболее древний⁶ из них, раскопанный в Пантикапее в 1949 и 1952 гг., был построен в конце VII в. — в первых десятилетиях VI в. до н. э.; вероятно, он относится ко времени, предшествующему возникновению пантикапейского полиса, когда на месте будущего города находилась торговая фактория — эмпорий. Описываемый дом был небольшим, почти квадратным в плане, он состоял из одной комнаты, площадью немного более 8 кв. м. Длина его внутри была 3,10 м. Сырцовые стены стояли на невысоком (около 0,40 м) цоколе из рваного и плитового камня. Глинобитный пол из светло-серой глины был врезан в грунт, причем поверхность его местами была глубже подошвы стены на 0,12 м. Внутри помещения находился очаг, сооруженный из сырцовых кирпичей на глиняном полу и частично заглубленный в последний. Кроме того, внутри дома были обнаружены три ямы, в одной из которых найдена великолепная расписная ойнохоя. Упомянутая ваза и обломки других расписных сосудов в доме и около него резко контрастировали с этим скромным сооружением, вероятно, служившим временным местопребыванием купца в эмпории, а не обычным городским жилищем.

Описанному нами дому близки по плану и размерам пять других домов⁷, открытых в Пантикапее в 1953 и 1956—1958 гг. Время существования их — вторая половина VI — начало V в. до н. э. Это были небольшие постройки, состоявшие из одной-двух комнат общей площадью не более 12 кв. м. Нижние части этих зданий иногда довольно сильно были заглублены в землю.

Дома были построены преимущественно из рваного камня — небольших необработанных плит. В одном здании стены были возведены из сырцовых кирпичей, лежавших на каменном цоколе. Небольшие размеры этих жилищ показывают, что в каждом из них едва могла поместиться одна семья, силами которой оно, возможно, и было построено без (или почти без) применения труда рабов.

Единственным привозным материалом, употреблявшимся при сооружении этих построек, видимо, была черепица, небольшие обломки которой были найдены почти возле каждого дома. Значительные куски черепицы обычно не встречаются в ранних напластованиях; видимо, в это время она ценилась больше, чем во времена расцвета Боспора и при перестройках ее бережно снимали для использования в других сооружениях.

Внутри одного из описываемых домов (раскопанного в 1953 г.) были обнаружены остатки плохо сохранившейся круглой в плане печи, под которой был выстлан черепками (внутренний диаметр печи — 0,60 м, толщина стен до 0,15 м). Находки около этого дома и внутри последнего допускают предположение, что он служил мастерской (эргастерием) ювелира или медника. В другом доме (раскопанном в 1956 г.) были обнаружены обломки глиняной жаровни и верхнего жернова ладьевидной формы от примитивной ручной мельницы.

Наряду с однокомнатными постройками, на Боспоре во второй половине VI в. до н. э. сооружались дома, более сложные по устройству; они известны в Пантикапее, Киммерике и Дии-Тиритаке. Среди них наиболее простым по устройству является дом в Дии-Тиритаке, обнаруженный в 1938 г.⁸ Он был во многом близок милетским домам архаического времени, раскопанным в Калабак-Тепе. Стены дома, раскопанного в 1938 г., были возведены из сырца, они стояли на цоколе из грубо отесанных каменных плит на глине. Высота и ширина цоколя достигали 0,70 м. Дом имел в плане форму вытянутого прямоугольника и состоял из трех расположенных в ряд помещений. Одно из них, почти квадратное в плане, около 23 кв. м площадью, имело глинобитный пол; посередине его находился открытый очаг.

Сложнее по плану и, вероятно, больше по размерам был дом конца VI — начала первых десятилетий V в. до н. э., открытый в Пантикапее в 1949 г.⁹ Это здание довольно хорошо сохранилось: стены его местами достигают 2,5 м в высоту. Дом был раскопан не полностью, ибо над ним находятся фундаментальные сооружения более позднего времени. Надписи на античной керамике, найденной там, позволили установить имя одного из жителей, вероятно, владельца дома — Кой.

41. План большого ольвийского дома (раскопки 1902—1903 гг.). 1 — субструкции; 2 — остатки фундаментов стен; 3 — основания колонн; 4 — мозаика; 5 — пифосы; 6 — цистерна

В доме Коя было не менее трех, расположенных в два ряда помещений, общей площадью более 40 кв. м. Стены были тщательно сложены на глине из небольших, грубо отесанных камней. Внутренние стороны стен обмазаны беловатой глиной. Подобно хорошо сохранившемуся березанскому дому, дом Коя был также сильно заглублен в землю; об этом свидетельствуют рваные очертания нижних частей стен с наружных сторон, которые были врезаны в материк. Крыша была покрыта черепицей седловидной формы (так называемого лаконского типа).

Северное помещение имело хозяйственное назначение; там были обнаружены остродонные амфоры, свинцовая гиря и большая зернотерка из розового гранита. Из других находок наиболее интересна дверная ручка в виде стремеобразного массивного железного кольца диаметром 0,14 м.

С меньшей уверенностью можно предполагать кухню в другом, восточном помещении: там найдены обломки жаровен, черепки посуды и точильный камень.

Дом Коя, простоявший во всяком случае несколько десятков лет, подвергался ремонтам, о чем свидетельствует сооружение новых полов, уровень которых расположен несколько выше старых. Владелец этого довольно большого дома, судя по находкам керамики в нем — привозной чернолаковой и местной с орнаментом в виде полос, был человеком среднего достатка — рядовым гражданином Пантикапея.

42. Мозаика во дворе ольвийского дома (раскопки 1902—1903 гг.)

Значительным своеобразием отличается каменное здание, обнаруженное в 1950 г. раскопками в Киммерике¹⁰. Сооруженная в конце VI в. до н. э. и существовавшая в V—IV вв. до н. э., эта постройка представляет собой жилищный блок длиной примерно 21 м и шириной около 9 м. Блок делился на три или четыре аналогичные по устройству секции, вытянутые в ряд и обращенные входом на юго-запад. Каждую секцию составляли небольшая комната и прилегающий к ней огороженный дворик. В одной из комнат обнаружен очаг, в другой — зерновая яма, в третьей — и очаг и зерновая яма. В двориках, первоначально полностью открытых, возможно, в дальнейшем — в V в. до н. э. — были сооружены небольшие навесы, закрывавшие меньшую часть площади. Наличие двух очагов в киммерикском доме допускает предположение, что в нем жило не менее двух семей, отдельно ведших свое хозяйство. Возможно, что в этом доме обитали греческие первопоселенцы, обосновавшиеся в Киммерике. Достойно внимания, что размеры этих ранних киммерикских жилищ и весь их облик свидетельствуют о довольно скромных средствах их обитателей, вряд ли сильно отличавшихся от тех, что были в распоряжении обитателей небольших пантикапейских домиков, раскопанных в 1953 и 1956—1958 гг.

Киммерикский дом весьма интересен не только для истории жилого дома на Северном Понте; он представляет собой ранее неизвестный тип греческого дома, являвшегося переходной формой от более ранних больших однокомнатных домов к домам с внутренним портиком, известным по раскопкам в Олинфе¹¹. В киммерикском доме несколько комнат вытянуты в ряд; перед каждой из них — дворик, часть которого, возможно, была под навесом. Дальнейшее развитие этого типа заключалось в появлении перед рядом комнат единого вытянутого вдоль них навеса — простады. К навесу примыкал внутренний двор с расположенными по сторонам его небольшими помещениями, что было характерной особенностью олинфских домов первой половины IV в. до н. э.

Описанные нами боспорские дома, видимо, не отличались особым комфортом. Возможно, некоторый шаг вперед в этом отношении наблюдается в пантикапейском доме «с водостоком», относящимся к последним десятилетиям V — первым десятилетиям IV в. до н. э. Этот дом, дошедший в плохой сохранности, был частично раскопан в 1949 и 1952 гг. Он был возведен на солидных субструкциях из рваного и грубо отесанного камня, служивших основанием не только стенам, но отчасти и вымосткам. Между субструкциями проложен водосток, сооруженный из старательно отесанных камней, выдолбленных наподобие желобов. Вероятно, по водостоку собранная дождевая вода стекала в цистерну, как это нередко бывало в античных домах. Одна из комнат описываемого дома имела площадь около 23 кв. м; комнаты таких размеров в более ранних пантикапейских домах нам не известны.

Примерно к первой половине V в. до н. э. относился дом, сооруженный в Ольвии скифским царем Скилом, о котором нам сообщает Геродот¹². Греческий историк говорит, что это было большое и дорого стоившее сооружение, вокруг которого стояли беломраморные статуи сфинксов и грифов. Некоторое представление о таких скульптурах нам может дать найденная в Ольвии мраморная статуя примерно середины V в. до н. э.¹³; она изображает сидящего сфинкса или грифа (сказать с уверенностью, кого именно, нельзя, ибо голова не сохранилась).

Следует, однако, отметить, что подобный, роскошно украшенный дом необычен для эллинского города, особенно в период расцвета полисной системы. Появление его в Ольвии обусловлено тесными экономическими связями этого города с социальными верхами соседних племен. Каких-либо остатков дома Скила, если не считать, возможно, принадлежавшей ему статуи сфинкса или грифа, до нас не дошло.

Значительным обилием и разнообразием отличаются доступные нам материалы по жилищному строительству Ольвии в III—II вв. до н. э. Развалины домов этого времени наглядно демонстрируют большую имущественную дифференциацию, которая наблюдается в этот период.

43. Ольвийские слоевые субструкции (раскопки 1902—1903 гг.)

Образцом очень богатого жилища может служить дом II в. до н. э., обнаруженный при раскопках Ольвии в 1902—1903 гг.¹⁴ Эта обширная постройка имела в плане форму, близкую довольно широкому прямоугольнику. Длина ее достигала 50 м, наибольшая ширина — 38 м, а общая площадь — примерно 1500 кв. м. Количество помещений в нем доходило до двух с половиной десятков. Довольно широкий входной коридор, часть которого была отгорожена для привратника, вел в открытый квадратный в плане двор. На этот двор выходила простада — помещение перед главным залом. Плохая сохранность постройки затрудняет решение вопроса о том, каково было устройство простады. Согласно прежней реконструкции Б.В. Фармаковского, простада представляла собою двухъярусную постройку, причем в каждом этаже стояло по две колонны, обрамленные антами: в нижнем этаже колонны были ионийского ордера, а в верхнем — коринфского. В сравнительно недавнее время И.Н. Соболевым была предложена другая, более вероятная реконструкция. Согласно последней, простада и главный зал за нею были одноярусными, но несколько выше других помещений, примыкавших ко двору; простаду обрамляли два анта коринфского ордера, а широкий пролет между ними был свободен от колонн¹⁵.

С трех других сторон дворик был обрамлен колоннадой ионийского ордера. Все пространство внутри колоннады было вымощено цветной галькой, составлявшей сложную мозаику; там были различные узоры, изображения животных и фантастических существ. В помещении рядом с простадой находилась цистерна грушевидной формы 5,90 м глубиной. Рядом с главным залом, по-видимому, располагались жилые комнаты. Помещения, находившиеся за залом в глубине дома, вероятно, имели хозяйственное назначение. По своему типу этот ольвийский дом занимает промежуточное положение между греческими домами, имевшими дворы с простадами (например, постройки III в. до н. э. в Приене), и домами с внутренними дворами, со всех сторон обнесенными колоннадами, так называемыми перистильными (таковы некоторые постройки IV в. до н. э. в Олинфе и особенно дома II в. до. н. э. на Делосе).

Фундаменты стен дома были сооружены из бутового камня, они лежали на особых субструкциях¹⁶ из чередующихся пластов золы и глины. Сохранившиеся части стен дома сооружены из камня; снаружи это — сложенная насухо кладка из тщательно отесанных, частично рустованных¹⁷ известняковых плит. Внутренняя сторона стены была выложена из бутового камня на глине и облицована штукатуркой, украшенной раскраской и лепниной. Черепичную кровлю украшала архитектурная терракота. Наконец, о богатстве дома свидетельствовали статуэтки¹⁸ Асклепия, Гигиейи и Эрота, мраморные головы которых найдены в одном из помещений, примыкавших к дворику.

От описанного нами богатого дома резко отличаются значительно более скромные ольвийские постройки III—II вв. до н. э., обнаруженные раскопками в 30-х годах текущего столетия¹⁹. Размеры небольших ольвийских домов были примерно 50—200 кв. м. Они имели внутренние мощеные дворики, к которым примыкали немногочисленные комнаты. В некоторых комнатах были подвальные помещения.

Один из домов²⁰, расположенных к югу от улицы в северо-восточной части верхнего города, имел в плане неправильную форму — близкую прямоугольной трапеции. В восточной части его было два соединявшихся один с другим мощеных дворика (без каких-либо колоннад). С запада к дворам примыкало четыре помещения с глинобитными полами. В одном из них был довольно обширный подвал.

К северу от упомянутой улицы был обнаружен дом²¹ длиною 29 м и более 10 м шириною. Это здание было построено не сразу: оно относится к трем строительным периодам. В доме одиннадцать комнат, в четырех из них — подвалы с каменными стенками и три мощеных дворика. Каждый из двориков имеет вход с улицы и с трех сторон обрамлен примыкавшими к нему внутренними помещениями. Таким образом, дом разделен на три квартиры, каждая из них площадью 70—80 кв. м. В этих небольших квартирах было найдено значительное количество довольно ценных предметов: десять известняковых алтариков, много терракотовых статуэток и обломков хорошей посуды, около двух десятков форм для литья бронзовых украшений, много монет и пр. Это несоответствие между скромным характером помещений и богатством вещей в них наводит на мысль о том, что названные квартиры служили не только для жилья, но и для торговли. Не исключена возможность, что они сдавались в наем приезжавшим в Ольвию купцам.

О жилых домах Херсонеса III—II вв. до н. э. нам дают представление раскопки двух последних десятилетий. Как мы уже отмечали, в Херсонесе были обнаружены кварталы, состоящие из четырех домов, но встречались и кварталы из двух домов. Площадь рядового херсонесского дома была в среднем около 150 кв. м²².

44. Мозаика в одном из херсонесских домов

Эти дома в плане имели форму, близкую прямоугольнику. В каждом из них узкий вход вел с улицы в открытый дворик, где находился колодезь или цистерна для дождевой воды. Вокруг двора расположено несколько помещений, служивших жилыми комнатами, кухней и кладовыми. В некоторых помещениях устроены подвалы. Стены обмазывались глиной или покрывались штукатуркой, окрашенной обычно в красный, реже в желтый, голубой или черный цвета.

В одном из этих домов найдено большое количество различной посуды, рыболовные грузила, зернотерка, гири и разновески, ножи, точильные камни и пр.

Помимо описанных, довольно скромных жилищ, в Херсонесе были дома, большие по размерам и более богатые по убранству. Примерно к I в. до н. э. относится богатый дом, которому принадлежит умывальная комната, открытая при раскопках 1936—1937 гг.²³ Пол этой комнаты выложен мозаикой из цветных галек. Меньшая часть мозаики представляет узор из пальметки, большая — фигурную композицию: двух обнаженных женщин около лутерия — большого плоского таза для мытья на высокой ножке.

В III—II вв. до н. э. большие многокомнатные дома сооружались и в Пантикапее; к их числу принадлежал дом²⁴, открытый в 1948 г., в нем, вскрытом только частично, обнаружено семь помещений общей площадью не менее 130 кв. м.

Часть большого, богато отделанного дома II в. до н. э. была исследована при раскопках Фанагории в 1939—1940 гг.²⁵ Обнаруженные при этом многочисленные обломки штукатурки позволили восстановить характер внутренней отделки парадных помещений. Стены главных помещений были покрыты многослойной штукатуркой, по большей части гладкой, но местами получившей пластическую обработку: горизонтально расположенными профильками и делениями на квадры. По штукатурке наносилась фресковая живопись. Внизу выделялись, вероятно, белые прямоугольники — орфостаты, выше проходили ряды квадров, перемежавшихся с довольно узкими поясами орнаментов: плетенки, кимматия²⁶, растительных и других мотивов. Квадры были красные и желтые, часть их была окрашена под пестрый мрамор зеленоватой, голубоватой, розоватой и желтоватой красками. Стену увенчивали лепной фриз, украшенный мотивом меандра, и карниз. В описываемом фанагорийском доме, вероятно, находилась монументальная скульптура: там был обнаружен обломок мраморной статуи в натуральную величину: ступня ноги, обутой в сандалию, на обломке сохранились следы красной краски.

Наличие богатых стенных росписей домов II в. до н. э. установлено и в Пантикапее раскопками двух последних десятилетий и особенно конца XIX в.²⁷ Найденные там обломки расписной штукатурки близки но типу фанагорийским. Можно отметить, однако, наличие меандровых фризов, исполненных не в рельефе, а живописью.

Стенной декор богатых боспорских домов не был чисто местным явлением. Аналогичные по общему характеру росписи были широко распространены в это время в домах Делоса²⁸, Приены²⁹ и других центров Средиземноморья. При этом как причерноморские, так и средиземноморские росписи имели один и тот же замысел: они передавали облик монументальной стены, сложенной из больших блоков ценных пород строительного материала согласно канонам греческого ордера. В силу этого росписью выделены цоколь, расположенная над ним основная часть стены, разделенная орнаментальными поясами, и завершающий ее антаблемент.

Более скудны доступные нам материалы по жилым домам I—IV вв. н. э. Несомненно, что в это время имущественное неравенство сказывалось в жилищном строительстве в северопонтийских городах не менее резко, чем в III—II вв. до. н. э.

При раскопках Ольвии в 1951 г. был частично раскрыт богатый дом³⁰ конца I — начала II в. н. э. В этом доме был обширный, около 96 кв. м площадью, перистильный двор, выложенный солидными каменными плитами. Двор имел неправильную четырехугольную форму; длина сторон его была от 8,19 до 10,50 м. На более длинных сторонах стояло по пяти колонн. Помимо перистильного дворика о богатстве описываемого дома свидетельствуют находки обломков плиток из белого и цветного мрамора, которыми были облицованы стены парадных помещений.

Ярким образцом бедного жилища примерно того же времени является один из пантикапейских домов в западной части города, раскапывавшийся в 1945 и 1947 гг.³¹ У этого дома, построенного в I в. н. э. и сгоревшего во II в. н. э., подошва фундамента была расположена не горизонтально, а наклонно, следуя рельефу местности. Этим он отличался от домов в восточной части города, где были сосредоточены более богатые кварталы и где террасная планировка сохранялась до III в. н. э. включительно. Описываемый сгоревший дом был покрыт черепицей (размеры соленов: длина — 0,56 м, ширина 0,33—0,40 м).

Ряд довольно хорошо сохранившихся домов I—III вв. н. э. был обнаружен раскопками конца 40-х и 50-х годов текущего столетия в небольшом боспорском городке около нынешней деревни Ивановки, предполагаемом Илурате. Эти дома каменные, многие из них примыкают один к другому, имея общие стены. Обычно в этих домах имеются мощеные внутренние дворы, обрамленные жилыми и хозяйственными помещениями. Наличие каменных лестниц указывает на существование вторых этажей над некоторыми помещениями. В некоторых комнатах имеются закрома, отгороженные поставленными на ребро каменными плитами. В иных помещениях³² сохранились открытые очажки или печи более сложного устройства. Одна из таких печей³³ имеет 1,7 м в длину и 0,7 м в ширину. Стенки ее сооружены из каменных плит, сверху она перекрыта тонкой (толщиной 0,04—0,05 м) плитой из глины с примесью рубленой соломы. Глиняную плиту внутри печи поддерживали столбики: два каменных и один глиняный. Топочное отверстие находилось посередине одной из продольных сторон. В одном из углов глиняной плиты имелось небольшое круглое отверстие для выхода дыма.

46. План дома в боспорском городке (предполагаемом Илурате) около д. Ивановки

Многие из описываемых домов расположены впритык к крепостным стенам, а лестницы, ведущие к укреплениям, находятся внутри дворов. Это показывает, что обитатели домов составляли гарнизон крепости.

В качестве примера остановимся на доме, раскопанном в 1951 г.³⁴ Эта постройка занимала площадь в 224 кв. м. Небольшой проход вел с юга в сильно вытянутый внутренний двор, вымощенный массивными плитами. По обеим продольным сторонам двора расположены помещения. С южной стороны находилось два помещения; в первом, очевидно, кладовой, обнаружены два пифоса, в одном из них были зерна пшеницы; в другом помещении с земляным полом вдоль одной стены была «загородка» из каменных плит, может быть, отделявшая кормушку для скота. К северу от двора расположены два довольно больших помещения, не сообщавшихся одно с другим. В одном из них с глинобитным полом находилась печь описанного выше типа, а около нее — небольшой очажок, возле которого обнаружены верхний жернов от ручной мельницы и каменная ступа. Другое помещение, вероятно, конюшня, было вымощено камнем. Вымостка отсутствовала только внутри узкого пространства в средней части помещения, отгороженного поставленными на ребро плитами, скорее всего, служившего кормушкой.

Из построек позднеантичного времени довольно хорошо сохранился дом III—IV вв. н. э., обнаруженный в Дии-Тиритаке³⁵. Он занимал площадь 300 кв. м и, вероятно, принадлежал одному из рыбопромышленников. Дом был построен на участке, имевшем различные уровни, и помещения были расположены террасообразно. Центральную часть дома занимал мощенный плитами двор; к нему примыкали восемь комнат, часть которых имела второй этаж. Об этом свидетельствует лестница, пристроенная со стороны двора к южному помещению, вероятно, служившему кладовой: там обнаружен пифос, а также зерна пшеницы и ячменя. К этой постройке примыкала рыбозасолочная цистерна. В восточном помещении находились печь для варки пищи и ступа для толчения зерна. Из шести северных помещений два служили кладовыми; в них было найдено много разбитых амфор, в третьем помещении были обнаружены остатки очагов. Кладка стен этого дома хищническая — при сооружении их использовались материалы из различных, более ранних построек. Камни по большей части были грубо отесаны. Более тщательно обработанные большие плиты применялись лишь для углов зданий, дверных проемов, ниш и других ответственных частей.

Среди описанных домов, находившихся в малых боспорских городах, как мы говорили, были двухэтажные здания. Такие постройки, разумеется, были и в больших по величине городах Северного Причерноморья и, можно думать, в немалом числе, однако наличие их обычно установить крайне трудно, ибо от домов по большей части уцелели только нижние части стен или одни фундаменты. О существовании вторых этажей можно заключить по следам лестницы во дворе здания терм I—III вв. н. э. в Хараксе³⁶, по находке каменного блока, вероятно служившего основанием перил балюстрады второго этажа в Пантикапее³⁷ (в слое III в. н. э., но возможно связанного со зданием значительно более раннего времени) и но частям каменного обрамления окна³⁸, обнаруженного при раскопках дома III—II вв. до н. э. в Прекрасной Гавани³⁹. Наконец, о двухэтажном доме в Ольвии есть упоминание, правда, в не очень надежном источнике: в одном из диалогов Лукиана⁴⁰.

Такова картина жилищного строительства в античных городах Северного Причерноморья. Значительно более скудными материалами мы располагаем о жилищном строительстве в сельских местностях — хоре северопонтийских государств.

В окрестностях Херсонеса, на Геракл ейском полуострове в древности были многочисленные усадьбы⁴¹. Эти памятники уже давно привлекали внимание археологов, но систематическое исследование их началось лишь в самое последнее время.

Усадьбы, расположенные на большей части полуострова (за исключением северо-западной окраины), были укреплены. Характерной особенностью было наличие монументальных крепостных башен, квадратных или прямоугольных в плане, сложенных из больших каменных блоков. Как показали работы последних лет, усадебные постройки⁴² занимали довольно большую прямоугольную площадь, в среднем около 1000 кв. м. Они обрамляли более или менее обширный внутренний двор. Состояли эти постройки из жилых помещений, в том числе эргастула (своего рода тюрьмы, куда на ночь запирали рабов, работавших в кандалах), хлевов, складов и хозяйственных построек; при усадьбе имелись большие цистерны для воды. Описанные усадьбы явно принадлежали довольно зажиточным рабовладельцам, ибо, согласно обычным нормам античного хозяйства, для обработки принадлежавших им участков требовалось до двух десятков рабов.

В северо-западной части Гераклейского полуострова, защищенной в древности оборонительными стенами, сооружались неукрепленные усадьбы. Одна⁴³ из них, раскопанная в 1910 г., занимала площадь около 560 кв. м и состояла из жилого дома и служб. Дом площадью в 105 кв. м, видимо, был двухэтажным, в нижнем этаже было четыре комнаты. Службы состояли из шести помещений. Во дворе находилась цистерна грушевидной формы. Эта усадьба существовала в IV—II вв. до н. э.

Участки, принадлежавшие владельцам северо-западных усадеб, значительно уступали по размерам клерам укрепленных усадеб; видимо, их хозяева были мелкими рабовладельцами.

Боспорская хора стала подвергаться исследованиям лишь в самые последние годы. Лучше всего нам известны жилые дома поселений II—III вв. н. э. на Азовском побережье европейской части Боспорского государства.

При раскопках в 1953 г. древнего поселения около нынешней деревни Ново-Отрадное были обнаружены развалины двух жилых помещений III в. н. э.⁴⁴, объединенных в один блок. Размеры одного были около 12 кв. м и другого — около 10 кв. м. Стены этой постройки были сооружены из рваного камня, полы обмазаны глиной. В каждом из помещений, рядом с входной дверью, находился очаг, сделанный из сырца. Среди многочисленных находок в большем из помещений были обнаружены: каменная ступа, жернова ручной мельницы, железная мотыка, бронзовые рыболовные крючки различной величины.

Характерной особенностью этих поселений, жители которых занимались земледелием и рыбной ловлей, было наличие оборонительных стен, в пределах которых дома были расположены очень скученно. Эта черта, а равно и типы домов сближают рассматриваемые поселения Приазовья с двумя городками: около деревни Ивановки и его соседом возле села Тасуново. Таким образом, наблюдается следующее любопытное явление. В то время, когда намечается связанная с усилением натурализации хозяйства рустификация больших боспорских городов, происходит значительное изменение части сельскохозяйственных поселений — они приобретают черты небольших городков.

На территории, занятой местными племенами азиатской части боспорского государства, сельские жилища раскапывались мало и по большей части дошли в очень плохой сохранности. Так, жилые дома Раевского городища⁴⁵, относящиеся к последним векам до нашей эры и к первым векам нашей эры, по большей части сооружались из рваного плитового камня, покрывались боспорской черепицей; внутри их были глиняные печи или очаги. Однако и там были более богатые постройки. В 1955—1956 гг. было частично раскопано здание конца IV—III вв. до н. э., стены которого, тщательно сложенные из грубо отесанного камня, местами сохранили следы штукатурки⁴⁶.

Солидные каменные постройки были обнаружены в 1953 г. при раскопках одного из синдских поселений, предполагаемой Корокондамы.

Большим своеобразием отличаются дома Танаиса III—I вв. до н. э. и первых веков нашей эры. Эти постройки имеют комнаты с неправильными углами и искривленными стенами; наружные углы домов имеют округлые очертания, в силу чего проходящие вдоль них улицы и переулки сильно изогнуты. Нужно думать, что эти особенности градостроительства Танаиса тесно связаны с очень большой ролью местных элементов среди его населения.

Примечания

1. Е.И. Леви и А.Н. Карасев. Указ. соч., стр. 215 и сл.

2. В.Д. Блаватский. Античная архитектура на территории Северного Причерноморья. Всеобщая история архитектуры, т. II, кн. 2. М., 1948, стр. 369 и сл.; А.Н. Карасев. Развитие строительно-каменотесного ремесла в античных городах Северного Причерноморья. — Сб. «Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху». М., 1959, стр. 126 и сл.

3. Возможно, что в бедных домах применялись также соломенные кровли, обмазанные глиной.

4. ОАК, 1909—1910, стр. 107, рис. 105; стр. 109 и сл.

5. Б.В. Фармаковський. Розкопування Ольбії р. 1926. Одесса, 1929, стр. 44 и сл.

6. В.Д. Блаватский. Строительное дело Пантикапея по данным раскопок 1945—1949 гг. и 1952—1953 гг. — МИА, № 56, 1957, стр. 13 и сл.

7. W. Blawatskу. Despe situaţia proprietǎtii Bosporanilor în secolele VI—II î. e. n. Studii si Cercetari de Istorie veche. 2. 1959, стр. 296.

8. В. Гайдукевич. Раскопки Мирмекия и Тиритаки, археологические разведки на Керченском полуострове в 1937—39 гг. — ВДИ, 1940, № 3—4, стр. 306 и сл.

9. В.Д. Блаватский. Строительное дело Пантикапея по данным раскопок 1945—1949 в 1952—1953 гг. — МИА, № 56, стр. 16 и сл.

10. И.Т. Кругликова. Раскопки древнего Киммерика. — Сб. «Археология и история Боспора». Симферополь, 1952, стр. 62 и сл., рис. 2.

11. D.M. Robinson a. J.W. Graham. Excavations at Olynthus. VIII. Baltimore, London, Oxford, 1958, стр. 143 и сл.

12. Herod., IV, 79.

13. «Древний мир на юге России». — Изборник источников. Под редакцией проф. Б.А. Тураева, И.Н. Бороздина и Б.В. Фармаковского. М., 1918, стр. 39, рис. 34.

14. ОАК, 1902, стр. 20 и сл.; ОАК, 1903, стр. 8 и сл.; Б.В. Фармаковский. Раскопки в Ольвии в 1902—1903 гг. — ИАК, вып. 13, 1906, стр. 39 и сл., табл. X—XII.

15. Всеобщая история архитектуры, т. II, кн. 2. М., 1948, стр. 375 и сл., табл. 6, рис. 6; И.Н. Соболев. О реконструкции ольвийского жилого дома II в. до н. э., открытого Б.В. Фармаковским в 1902—1903 гг. — ВДИ, 1953, № 1, стр. 188 и сл.

16. Широкое применение субструкций является своеобразной особенностью строительного дела Ольвии: под фундаментами монументальных зданий выкапывались глубокие канавы, доводившиеся до материка и засыпавшиеся чередующимися пластами золистой земли и глины. Толщина золистых прослоек всегда была меньше глинистых, например 0,07 и 0,15 м. Мощность таких субструкций иногда была весьма значительной, случалось, что она превосходила 3 м. (Б.В. Фармаковский. Раскопки в Ольвии в 1902—1903 гг. — ИАК, вып. 13, 1906, стр. 37; его же. Розкопування Ольбії р. 1926. Одесса, 1929, стр. 11, 14 и сл.).

17. Рустованными блоками называются каменные квадры, лицевая сторона которых обработана следующим образом: вдоль краев тянутся немного заглубленные гладкие дорожки, а выступающая средняя часть имеет нарочито грубо отесанную поверхность (руст).

18. Б.В. Фармаковский. Указ. соч. — ИАК, вып. 13, стр. 191 и сл., табл. I—III.

19. Л.М. Славін. Ольвія. Київ, 1938, стр. 25 и сл., рис. 10—13; его же. Древний город Ольвия. Киев, 1951, стр. 50.

20. Л.М. Славін. Ольвія. Київ, 1938, стр. 28, рис. 12.

21. Л.М. Славин. Указ. соч., стр. 26, рис. 10.

22. Г.Д. Белов. Херсонес Таврический. Л., 1948, стр. 87 и сл., рис. 18.

23. Г. Белов. Новая херсонесская мозаика. — ВДИ, 1938, № 3, стр. 238 и сл., рис. 1; его же. Эллинистическая мозаика. — МИА, № 34, 1953, стр. 279 и сл.

24. В.Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея (1948 г.). — КСИИМК, XXXIII, 1950, стр. 19 и сл., рис. 15.

25. М.М. Кобылина. Фанагория. — МИА, № 57, 1956, стр. 32, стр. 35; В.Д. Блаватский. Фанагорийская стенная роспись. — МИА, № 57, стр. 168 и сл.

26. Кимматий — один из мотивов орнамента.

27. М. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России. СПб., 1913—1914, стр. 118 и сл., табл. XXXVIII и сл.

28. M. Bulard. Peintures murales et mosaïques de Délos. Monuments et mémoires fond. E. Piot, XIV. Paris, 1908.

29. Th. Wiegand u. H. Schräder. Priene. Ergebnisse der Ausgrabungen und Untersuchungen in den Jahren 1895—1898. Berlin, 1904, стр. 308 и сл.

30. Т.Н. Книпович. Перистильный двор первых веков н. э. на территории римской цитадели в Ольвии. — ВДИ, 1953, № 1, стр. 183 и сл.; ее же. Итоги работ Ольвийской археологической экспедиции. — КСИИМК, вып. 51, 1953, стр. 118 и сл.

31. В.Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея в 1945 г. — КСИИМК, XVII, 1947, стр. 106; его же. Раскопки Пантикапея в 1947 г. — КСИИМК, XXVII, 1949, стр. 37.

32. В.Ф. Гайдукевич. Новые исследования Илурата. — КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 202 и сл.

33. В.Ф. Гайдукевич. Указ. соч., стр. 202 и сл., рис. 66.

34. В.Ф. Гайдукевич. Раскопки Илурата, Тиритаки и Мирмекия. — КСИИМК, XLV, 1952, стр. 97 и сл.

35. В.Ф. Гайдукевич. Некоторые итоги раскопок Тиритаки и Мирмекия (10 лет работ Боспорской археологической экспедиции). — ВДИ, 1947, № 3, стр. 195 и сл.

36. В.Н. Дьяков. Древности Ай-Тодора. Ялта, 1930, стр. 27.

37. В.Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея в 1954—1958 гг. — СА, 1960, № 2 стр. 181.

38. Относительно этой находки отметим, что окна в греческих домах обычно устраивались только во вторых этажах.

39. М.А. Наливкина. Раскопки Керкинитиды и Калос Лимена (sic!) (1948—1952). — Сб. «История и археология древнего Крыма». Киев, 1957, стр. 273, стр. 277, рис. 10.

40. Lucian., Toxaris, 61.

41. В.Д. Блаватский. Земледелие в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1953, стр. 121 и сл.

42. С.Ф. Стржелецкий. Усадьбы клеров Херсонеса Таврического II в. до н. э. — СА, 1958, № 4, стр. 154 и сл.

43. Н.М. Печенкин. Археологические разведки в местности Страбоновского старого Херсонеса. — ИАК, вып. 42, 1911, стр. 112 и сл.

44. И.Т. Кругликова. Позднеантичные поселения Боспора на берегу Азовского моря. — СА, XXV, 1956, стр. 238 и сл.

45. В.Д. Блаватский. Исследования Раевского городища в 1954 г. — КСИИМК, вып. 77, 1959, стр. 49.

46. Н.А. Онайко. Раскопки Раевского городища в 1955—1956 гг. — КСИИМК, вып. 77, 1959, стр. 51 и сл.