II. Жизненный путь. 1864—1939

«Ялта являлась для него первой ареной общественного служения, в которое он всю свою энергию и дарование...»

Он родился 23 ноября (по ст. ст.) 1864 года. Так значится в деле «О представлении городского архитектора Краснова Н.П. к награде за хорошую работу», возбужденном ялтинским городским головой в начале 1890-х.

Никаких сведений ни о родителях, ни о детских годах Николая Петровича пока обнаружить не удалось. Более того, и в семье прямого потомка зодчего, его внука В.Л. Хорвата, тоже не сохранилось об этом ни документов, ни даже достоверных воспоминаний. «О родителях моего дедушки, — сообщал нам в одном из своих писем из Канады Владимир Леонидович, — я, к сожалению, ничего не знаю. Помню только, как он мне рассказывал, что жил он с матерью в Москве, в бедных условиях и что ему приходилось очень далеко ходить из дома в школу».

В этом кратком воспоминании все правильно, кроме одного: видимо, Николай Петрович рассказывал внуку не о школе, а о годах своего обучения в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (в дальнейшем МУЖВЗ. — Авт.), куда он поступил двенадцатилетним мальчиком.

Сохранилось написанное детской рукой прошение о принятии его учеником архитектурного отделения этого учебного заведения: «Прошение: от крестьянского сына Московской губернии Коломенского уезда села Хонятино. Николай Петров Краснов: в Совет Московского художественного общества. Желая поступить в Училище живописи, ваяния и зодчества прошу покорнейше Совет, подвергнув меня установленному испытанию, принять в число учеников училища. Прилагаю при сем деньги 30 руб. и следующие документы: метрическое свидетельство № 115¹ и увольнительное свидетельство № 107. Дата: 31 августа 1876».

Николай Петрович Краснов в кругу молодых коллег. Во втором ряду в центре Ольга Николаевна Краснова. Ливадия. (Фотография периода 1910—1912 гг.). N.P. Krasnov among his young colleagues. In the second row his daughter Olga. Livadia, 1910—1912

Вряд ли для получения начального образования сельскому мальчику нужно было ехать в Москву, где жизнь, естественно, была дороже: в Коломенском уезде было тогда достаточно и школ, и гимназий, и училищ. Да и в родном Хонятино имелась собственная церковноприходская школа.

Это было довольно большое село, принадлежащее к государственным имуществам и находящееся в 38 верстах от уездного города Коломна и в 70 верстах от столицы².

Справочники по Московской губернии 1852 и 1890-х годов издания приводят приблизительно одинаковые цифры числящихся в Хонятино крестьянских душ — около 600 человек (102 двора). Видимо, отсутствие промышленности влияло на некоторую стабильность количества жителей села. Из достопримечательностей до нашего времени сохранилась каменная церковь Святого Великомученика и Победоносца Георгия, построенная еще в 1823 году.

Кто первый заметил незаурядные художественные способности мальчика? Кто способствовал его поступлению в МУЖВЗ — в то время одно из самых престижных в России учебных заведений? — Здесь мы вновь сталкиваемся с полным отсутствием каких-либо данных и в государственных архивах, и в семейном архиве Хорватов³.

Церковь Святого Великомученика и Победоносца Георгия в селе Хонятино Московской губернии. 1823 г. Современная фотография Г.З. Блюмина. The Great Martyr and Triumphator St. George Church in the villiage of Khonyatino in Moscow district. 1823. Modern photo by G. Bluemin

По свидетельству известного живописца В.К. Бялыницкого-Бируля, учиться в МУЖВЗ было «неслыханной честью для молодежи 70—80-х годов». Блестящая плеяда выпускников училища оказала столь огромное влияние на культуру России, что остается только восхищаться тщательно продуманной, рациональной системой обучения в нем и духом царившего тогда демократизма и творческого соперничества, которые и определяли быстрый расцвет таланта юных учеников. Преподаватель архитектуры А.П. Попов так описывал обстановку в училище 1876 года: «Поступающие в раннем возрасте ученики и получающие почти все свое образование в училище настолько нравственно сближаются с училищем, что оно, при своем истинно благонамеренном отношении к ним, делается для них как бы второй семьею, а они — его близкими членами. В силу этого они предаются предлагаемому училищем труду и любят занятия; если же и позволяют себе шалости, то свойственные возрасту, и не отвлекаются ими. Отсюда понятно и то замечательное послушание при отсутствии всякой дисциплины и то внимание к лицам, поставленным для их образования, которое можно встретить еще до сего времени. Это есть неотъемлемое достоинство нашего училища».

В 80-х годах прошлого века поступающие в МУЖВЗ не должны были быть моложе двенадцати и старше восемнадцати лет⁴. Для будущих живописцев и скульпторов обучение в нем продолжалось 8 лет, для архитекторов — 10. Занятия в отделениях делились на художественные и научные, а последние, в свою очередь, на общие и специальные.

В отделении «Зодчество» наряду с изучением около 30 специальных дисциплин, непосредственно связанных с архитектурой, строительством, теорией искусства, ученики обязательно проходили обширный курс общеобразовательных предметов. Считалось, что для создания архитектурных проектов помимо таланта и глубоких знаний требовались культура и основательная эрудиция. На регулярно собиравшихся советах преподавателей подчеркивалась их главная задача — подготовить учеников к сознательной и самостоятельной деятельности в области искусства.

Юный Краснов успешно постигал специальные науки под руководством известных в свое время архитекторов и искусствоведов: А.С. Каминского, П.П. Зыкова, К.М. Быковского (сына знаменитого зодчего М.Д. Быковского), А.П. Попова⁵. Все они, помимо преподавательской деятельности, занимались проектированием и строительством различных зданий в Москве и провинции, а К.М. Быковский был не только активным практиком, но и выдающимся теоретиком своего времени.

Здание Московского училища живописи, ваяния и зодчества (бывший дом П.Й. Юшкова на Мясницкой ул.). Архитектор В.И. Баженов. The building of Moscow College of Painting, Sculpture and Architecture (former house of P.I. Yushkov on Myasnitskaya street). Architect V.I. Bazhenov

Александр Степанович Каминский был женат на родной сестре П.М. Третьякова Софье Михайловне. Поэтому целый ряд зданий он строил по собственным проектам именно для семьи Третьяковых, в частности, первое здание Третьяковской художественной галереи. А Александр Петрович Попов был помощником главного архитектора по строительству Храма Христа Спасителя в Москве.

В 1882 г. Н. Краснов заканчивает курс наук и переходит в старший проектный класс. За первый свой самостоятельный проект «Несгораемый театр на 1500 человек» (1883 г.) он награждается Московским художественным обществом (МХО), осуществлявшим общее руководство делами училища, Малой серебряной медалью. Такая награда давала возможность учащемуся просить МХО об освобождении от платы за обучение, которая составляла тогда 30 руб. в год. Ходатайствуя об этом перед Советом Общества, преподаватели архитектурного отделения подчеркивали несомненный талант Николая Краснова и просили допустить его к конкурсу на Большую серебряную медаль.

При жеребьевке конкурсных тем будущему создателю великолепных южнобережных дворцово-парковых ансамблей достался проект «Великокняжеский загородный дворец». Однако в отличие от того, с каким блестящим успехом уже именитый зодчий осуществлял свои идеи в дворцах Крыма, первая его попытка в училище потерпела неудачу и доставила много переживаний. На экзамене в октябре 1884 года проект не был принят комиссией к награждению по причине мелких «неясностей исполнения».

Для повторного участия в конкурсе пришлось обращаться в Совет МХО с просьбой отложить прохождение обязательной воинской повинности, введенной в России реформой 1874 года. Не в этом ли уроке жизни истоки становления той черты характера Краснова, на которую прежде всего указывали близко знавшие архитектора и работавшие под его руководством люди — требовательность к себе и подчиненным!

В апреле 1885 года ему все-таки присуждается Большая серебряная медаль, но уже за проект «Гимназия». По существовавшим тогда в художественных учебных заведениях страны правилам, эта медаль автоматически возводила ее обладателя в звание «классного художника 3-й степени», дающее право самостоятельной работы в составлении проектов и строительстве зданий различного назначения⁶.

Император Александр III. 1845—1894. Emperor Alexander III (1845—1894)

В училище же проявились и высокие нравственные качества Н. Краснова — честность, порядочность, бескорыстие. Несколько раз его выбирали от архитектурного отделения в комитет по устройству выставок ученических работ, ежегодно устраиваемых в МХО. Выставки имели большое воспитательное значение: они впервые выводили в свет молодые силы на строгий суд зрителей, пробуждали инициативу и творческую мысль. Согласно Уставу училища, активную, если даже не основную роль в их организации играли сами ученики. Поскольку в задачи комитета среди прочих входила и оценка представленных на выставке работ, то в него старались выдвигать из своей среды самых талантливых и достойных.

Период жизни Краснова с момента окончания училища в октябре 1885 и до весны 1887 гг., когда Николай Петрович приехал в Ялту, т. е. примерно полтора года, еще мало исследован и пока остается одним из «белых пятен» в биографии архитектора.

Достоверно известно, что, получив диплом об окончании МУЖВЗ, он на несколько месяцев уехал в Коломну, где как военнообязанный проходил службу, участвуя в армейских сборах. Кроме того, из устного сообщения ст. н. сотрудника ВНИИТАГ А.Ф. Крашенинникова следует, что в 1885—86 гг. молодой архитектор уже попробовал свои силы в Москве, приняв заказ на перестройку дома доктора медицины Савей-Можлевича.

Была ли Ялта его собственным выбором будущего места работы или же и тогда существовала некая система распределения выпускников учебных заведений? Во всяком случае, с его появлением в Крыму началась активная переписка городского головы барона А.Л. Врангеля и Ялтинской городской управы с таврическим губернатором А.Н. Всеволожским о назначении Краснова городским архитектором вместо увольняющегося Н.А. Штакеншнейдера⁷. Сначала в течение четырех месяцев — с июня 1887 года молодой выпускник МУЖВЗ замещал его, и только 28 октября, когда стало ясно, что выехавший в Петербург Н. Штакеншнейдер в Крым уже не вернется, Николай Петрович пишет прошение в Управу о предоставлении ему этой должности и о ходатайстве перед губернским начальством «Об утверждении его городским архитектором с правами государственной службы».

Ялта. Вид Набережной в начале XX века. Слева — гостиница «Санкт-Петербург». Yalta. Town Embankment in the beginning of the XX century. To the left — «St. Petersburg» Hotel

31 октября 1887 года Городская Дума утвердила прошение. Эту дату можно считать официальным началом ялтинского периода деятельности зодчего. Ему тогда было всего 23 года.

Через год после приезда Н.П. Краснова в Ялту пришло подтверждение на решение Городской Думы и из Министерства внутренних дел.

Он проработал в должности городского архитектора ровно 12 лет. Никто из его предшественников (Г. Шрейбер, Б. Грейм, П. Теребенев и др.) не выдерживали напряжения такой хлопотной, но очень скромно оплачиваемой работы более 2—3 лет. Действительно, сложно было исполнять многочисленные обязанности главного архитектора города, который пресса того времени называла «русским Чикаго» за быстрые темпы строительства и развития всей его инфраструктуры.

Как государственный служащий Николай Петрович 26 февраля 1889 года подписал присягу на верность Государю Императору, начинавшуюся словами: «...Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостевейшему Великому Государю Александру III Самодержцу Всероссийскому и законному ЕИВ Всероссийского Престола наследнику Николаю Александровичу, верно и нелицемерно служить, и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови...». Этой присяге архитектор никогда не изменял, оставаясь до конца жизни убежденным монархистом⁸.

Ялта. Пушкинский бульвар. «Античная беседка» городского имения князя В.В. Трубецкого. Yalta. Pushkin Street. The Antique Summer-house in the estate of Prince V.V. Trubetskoy

Несомненно, что Южный берег поразил воображение молодого москвича экзотикой прекрасных ландшафтов, вызывающих стремление создавать здесь что-то необычное, романтическое. Этот крошечный уголок огромной страны Николай Краснов полюбил сразу и навсегда. Поселившись в Ялте, он, по сути, очень редко и ненадолго выезжал из Крыма в Россию или заграницу по делам работы. И через тридцать с лишним лет, бедствуя с семьей в беженском доме на Мальте, он мечтал только об одном — вернуться в Крым...

Здесь, в Ялте, Николай Петрович нашел и свое семейное счастье: в ноябре 1888 года он женился на А.М. Фарбштейн, дочери состоятельного и уважаемого в городе владельца доходных домов и магазинов.

Анна Михайловна, любящая и любимая супруга, пережила вместе с мужем и зенит его славы, и трагедию «смутного времени», эмиграцию и новую жизнь в стране, приютившей семью русского академика архитектуры.

У Красновых было трое детей — две дочери и сын Миша. Забегая вперед, скажем несколько слов об их судьбе. Мальчик умер совсем маленьким от дифтерита. Недолго прожила и младшая дочь Вера. В 1921 году на Мальте она вышла замуж за англичанина, жила в Англии. Скончалась в 1932 году от воспаления легких.

Никодим Павлович Кондаков. Академик, выдающийся ученый, историк византийского и древнерусского искусства. 1844—1925. Nikodim Kondakov (1844—1925), an academician, a prominent scientist, a historian, a researcher of Byzantine and Old Russian Art

Старшая дочь Ольга Николаевна (1889—1982) все время жила с родителями. Ее муж, Леонид Владимирович Хорват, в шестом поколении был потомком Ивана Хорвата, личности весьма известной в истории Сербии. В 1752 году, собрав вокруг себя 5000 единомышленников, он переехал из Австро-Венгрии в Россию и основал поселение «Новая Сербия» в бывшей Херсонской губернии.

В 1951 году О.Н. Хорват вместе с сыном Владимиром уехала из Югославии в Канаду.

Владимир Леонидович, внук Н.Н. Краснова, пошел по стопам своего деда, был архитектором, имел частную практику в Оттаве. Незадолго до смерти, уже тяжело больной, он писал авторам, что все-таки надеется осуществить свою давнюю мечту приехать в Крым, в родную Ялту, о которой у него еще сохранились смутные воспоминания детства. И, конечно, самое главное — ему так хотелось увидеть дворцы, построенные дедушкой...

Два собственных дома в Ялте Николай Петрович строил по своим проектам. Первый появился вскоре после его женитьбы, на небольшом участке земли, приобретенном в апреле 1888 года у врача Лаки-дина на Пушкинском бульваре. Уютный домик украшали архитектурные детали, заимствованные из античности⁹.

Ялта. А.П. Чехов в гостях у Н.П. Кондакова. Yalta. A.P. Chekhov visits N.P. Kondakov

А через десять лет он уже смог приобрести довольно обширный участок¹⁰ в Заречье на Николаевской улице, в непосредственной близости от царской Ливадии. В 1902 году на нем были построены солидный двухэтажный особняк¹¹, одноэтажный каменный жилой флигель, сараи и сторожка. Этот новый дом архитектора стал одновременно и его творческой студией. Просторный зал на втором этаже с верхним светом, идущим от большого стеклянного фонаря на крыше, служил мастерской, где трудились и он сам, и его помощники. Сюда к Краснову приезжали многие именитые заказчики, но чаще всего — Юсуповы и в. кн. Ксения Александровна, сестра Николая II.

В первые несколько лет работы в Ялте Краснов учился ориентироваться в совершенно непривычной для него обстановке. Сейсмоопасность Южнобережья, сложнейший рельеф местности, частые оползни, каменистый грунт, особенности климата и местных строительных материалов, — все это заставляло по-новому подходить к решению ряда технических вопросов. Кроме того, пестрый многонациональный состав населения, ориентированного в основном на обслуживание приезжающей на отдых и лечение публики, накладывал своеобразный отпечаток и на деловые отношения.

Энергии и работоспособности Н.П. Краснова можно поражаться. В следующей главе, посвященной его пребыванию на государственной службе, перед читателем предстанет весь многогранный комплекс работ городского архитектора в становлении Ялты как лучшего российского курорта.

Деятельность Николая Петровича по обустройству Ялты сочеталась с его живейшим интересом к общественной жизни. По сути, без него не проходило ни одно значительное начинание Городской Управы или Ливадийско-Массандровского Удельного Управления, касающихся вопросов строительства, санитарного состояния, социологических и статистических исследований и т. п.

Великий князь Петр Николаевич, председатель Государственной комиссии по составлению проекта реставрации Бахчисарайского дворца. 1864—1931. Grand Prince Pyotr Nikolaevich (1864—1931), the Chairman of the State Reconstruction Committee of Bakhchisaray Palace

Особый интерес для современности представляют результаты работы комиссии по однодневной переписи населения Ялты, проведенной Городской Думой 15 декабря 1892 года.

Прекрасно организованная, эта перепись дала городским и губернским властям ценнейший материал для планирования своей деятельности, т. к. комиссией, в которую входил и Краснов, был оценен весь жилой фонд города, его качество, состояние больниц, школ и других общественных заведений, а также проведен социологический анализ состава населения Ялты¹².

С начала 1890-х городской архитектор неизменно избирался гласным Городской Думы. Работа в ней быстро сблизила его с другими депутатами — известными деятелями Южнобережья и, в том числе, с выдающимся исследователем культуры и искусства Византии, академиком Н.П. Кондаковым. Несмотря на разницу в возрасте, общность интересов и взаимное глубокое уважение сдружили их на долгие годы. С большой долей уверенности можно утверждать, что покровительство именитого ученого, его высокое мнение о таланте и личных качествах Краснова сыграли впоследствии определенную роль при выборе в. кн. Петром Николаевичем архитектора для строительства дворца в своем мисхорском имении «Дюльбер».

По рекомендации Кондакова в начале 1899 года Н.П. Краснов был включен в состав «Высочайше утвержденной научно-художественной комиссии по составлению проекта реставрации бывшего ханского дворца в Бахчисарае». Председателем комиссии Николай II назначил в. кн. Петра Николаевича. Работая с увлечением, практически безвозмездно, Краснов выполнил большое количество фотографий, рисунков, акварелей, чертежей как самого дворца, так и старинных домов города, которые объединил в пяти альбомах.

Владимир Николаевич Дмитриев, основоположник медицинской климатологии в России, известный ялтинский врач. 1839—1904. Vladimir Dmitriev (1839—1904), the Founder of Medical Climatology in Russia, a famous Yalta doctor

И упомянем еще две яркие личности в истории Южнобережья, с которыми Николай Петрович был связан не только делами Городской Управы, но и дружескими отношениями: известного ялтинского врача-климатолога В.Н. Дмитриева и талантливого инженера и историка-краеведа А.Л. Бертье-Делагарда. В 1901—1902 гг. два примечательных здания в Ялте они проектировали вместе: элегантный особняк Александра Львовича в стиле французского Ренессанса (как напоминание о происхождении хозяина) вблизи ул. Княжеской и в том же стиле Крымско-Кавказский горный клуб на Набережной.

За время работы в должности городского архитектора Николай Петрович накопил богатый опыт строительства зданий различного назначения в условиях Южного берега Крыма. И если первые два года жизни в Ялте он в основном был занят строительством общественных сооружений по благоустройству городского хозяйства, либо же выполнением мелких заказов граждан (торговые ларьки, пристройки к домам, конюшни и т. п.), то в 1889 году с проектирования и строительства дач А.М. Эрлангера и Н.С. Шамина началась частная практика архитектора.

Его популярность в городе растет, к нему все чаще обращаются состоятельные люди с заказами на постройку особняков и дач. Среди них и представители известных аристократических фамилий — кн. В.В. Трубецкой, кн. Н.А. Барятинская, кн. М.Р. Долгоруков.

По проектам Н.П. Краснова в Ялте стали возводиться здания большой общественной значимости. Насколько высоко современники оценили его роль в благоустройстве города, можно судить по ходатайству городского головы генерал-майора Б.В. Хвощинского перед губернатором о награждении Краснова орденом Станислава¹³, датированным еще августом 1893 года: «В последние 5—6 лет Ялта, по общему мнению, сделала значительный шаг вперед в деле благоустройства. Видное и почетное место в ряду деятелей на пользу украшения и улучшения города занимает городской архитектор Н.П. Краснов. Ялта явилась для него первой ареной общественного служения, в которое он, только что завершив свое специальное образование, вложил всю свою энергию и дарование, и уже в течение сравнительно небольшого периода деятельности обратил на себя заслуженное внимание своей, вполне художественной обработкой проектов и планов сооружений и безукоризненным их выполнением. Как пример плодотворности труда Краснова, я позволю себе привести краткий перечень главнейших работ, начатых и произведенных при его живом участии или им одним самостоятельно. Так, под его бдительным наблюдением начались и производились с 1887 года работы по устройству канализации <...>, переустроены больничные бараки, устроена дезинфекционная камера, сооружено здание городских фруктовых рядов у портовой территории, устроено помещение для клуба (городское общественное собрание), новое здание для женской прогимназии¹⁴.

Александр Львович Бертье-Делагард, талантливый инженер-строитель, историк, общественный деятель. 1842—1920. Снимок сделан в кабинете собственного дома в Ялте. Alexander Bertye-Delagard (1842—1920), a talented civil engineer, a historian and a public figure in the Study of his own house

Эти сооружения, не исчерпывающие всех работ Н.П. Краснова¹⁵, сослужили и сослужат в будущем не малую пользу не только внешнему благоустройству города, но, главным образом, его санитарному прогрессу. Достоинство некоторых работ Краснова признано и Вашим Превосходительством при обозрении города во время ревизий учреждений города. Последнее сооружение Краснова — здание женской прогимназии — признается, по отзыву всех врачей, образцовым во всех отношениях.

Деятельность Краснова, получающего скромное содержание от города — 900 р. в год, без всякого другого вознаграждения за произведенные городские работы, заслуживает, по моему мнению, особенного поощрения, и я ставлю себе в особенное удовольствие довести о весьма полезной для города службе Краснова до сведения Вашего Превосходительства и почтительнейше ходатайствовать перед Вами об испрошении ему Высочайшей награды пожалованием ордена Станислава 3-й степени».

Блестящим завершением первого периода творческой деятельности молодого ялтинского архитектора становится строительство дворца «Дюльбер» в. кн. Петра Николаевича. Журнал «Искусство и художественная промышленность» в 1898 году поместил статью академика Н.П. Кондакова с описанием и фотографией этого необыкновенного здания и лестной характеристикой автора проекта и строителя. Краснов становится известным не только в Крыму, но и в художественном мире России.

Успех вдохновил, дал уверенность в своих силах. Именно в усадебном строительстве и создании дворцово-парковых ансамблей наиболее ярко проявились высокий художественный вкус архитектора и неординарность подходов к проектированию крупных оригинальных зданий в условиях Южнобережья. И чтобы полностью посвятить себя любимому делу, в июне 1899 года Краснов пишет заявление в Ялтинскую Управу с просьбой освободить его от должности городского архитектора. Прошение пришлось повторить дважды, ссылаясь на «расстроенное здоровье». За свою 12-летнюю деятельность Николай Петрович поднял на столь высокий уровень престиж работы городского архитектора, что после его увольнения Ялтинской Думе пришлось объявлять конкурс — так много оказалось претендентов на эту должность.

Ялта. Дом А.Л. Бертье-Делагарда. Yalta. A.L. Bertye-Delagard's house

В январе 1900 года Н.П. Краснов получает заграничный паспорт. Есть косвенные доказательства того, что он ездил на Всемирную выставку в Париж, где завязал деловые отношения с рядом ведущих зарубежных фирм. Их названия: Сальвиати, Хэмптон, Мэлл, Аксерио и др. вскоре будут фигурировать в числе поставщиков при строительстве и оформлении одного из самых замечательных творений архитектора — дворцово-паркового ансамбля в Хараксе.

Начало нового, самого яркого периода творческой деятельности Краснова совпало с наступлением XX века. Академик Ф.Г. Беренштам, выдающийся скульптор-портретист, в статье, озаглавленной пушкинской строкой о Тавриде «Волшебный край, очей отрада», писал: «Сравнительно мало зодчих, которым выпадает счастье строить в подобных условиях. Но таким счастливцем оказался Н.П. Краснов». Если судить о значимости художественного наследия архитектора за 1900—14 гг., то, следуя за мыслью Беренштама, этот период можно справедливо назвать самым счастливым в жизни Николая Петровича, отмеченным особым душевным подъемом. Один за другим появляются на Южном берегу дворцы Романовых, дворянские особняки и виллы известных предпринимателей, врачей, ученых, военных, церкви и часовни, мечети, гостиницы. И на каждом из них — печать поиска новых выразительных средств архитектурной пластики.

Многочисленные заказы принесли и материальное благополучие: Краснов стал относительно состоятельным человеком. Но память навсегда сохранила воспоминания о годах учебы в МУЖВЗ — не только радость постижения тайн мастерства зодчего, но и нужду, необходимость экономить на всем, чтобы иметь возможность ежегодно вносить 30 рублей за обучение: в то время для бедного человека это была весьма значительная сумма. И шесть бывших учеников архитектурного отделения, сдружившихся в училище и не забывших об этой дружбе, став уже известными зодчими, в 1901 году решили основать денежный фонд, проценты с которого шли бы на освобождение от платы за обучение одного из беднейших и способнейших учеников отделения зодчества. Вскоре было получено Высочайшее разрешение на учреждение при Училище живописи, ваяния и зодчества стипендии, названной именами шести архитекторов, среди которых был и Н.П. Краснов.

А через 10 лет появился еще один фонд для выплаты стипендий самым талантливым ученикам архитектурного отделения. Но названа эта стипендия была уже только одним именем — Архитектора Высочайшего Двора Н.П. Краснова и основана на средства, добровольно собранные инженерами, архитекторами, десятниками, подрядчиками, которые работали под руководством Николая Петровича во время сложной и ответственной строительной кампании 1910—11 гг. в Императорском имении «Ливадия». Трогательная дань восхищения и уважения своему строгому, но доброму, справедливому и честному Главному Архитектору и Строителю была тем более ценной, что каждый из его ближайших помощников был личностью яркой, одаренной: это инженеры Г.П. Гущин и П.А. Крестинский, архитекторы Л.Н. Шаповалов¹⁶ и А.К. Иванов, распорядитель работ И.А. Брызгалов, ученые-десятники А.К. Кондырев, Ф.Ф. Стааль, Л.Ф. Башкиров и многие другие.

Строительство Ливадийского дворца и весь комплекс работ по модернизации императорского южнобережного имения занимают особое место в творческой биографии Краснова. Знаменательно, что уже на следующий год после прибытия в Крым судьба свела его с «Ливадией»: в 1888 году он вошел в состав комиссии по приему Малого дворца после полной реставрации последнего. Через 23 года, уже будучи зрелым, сложившимся зодчим, он построит в Ливадии последний дворец русских царей.

Ялта. Горный клуб. Yalta. The Club of Mountain Amateurs

Участники этой в полном смысле выдающейся строительной кампании были отмечены Министерством Императорского Двора орденами, ценными подарками, денежными премиями за высокий уровень исполнения царского заказа, но, конечно, более всего чествовали, как выразился Николай II, самого виновника торжества — архитектора Краснова.

1911—13 годы — зенит его славы. Звания, награды, почетные назначения последовали одно за другим. 5 октября 1911 года Н.П. Краснов был пожалован в Архитекторы Высочайшего Двора и награжден орденом Св. Владимира 4-й степени; 6 декабря того же года причислен к Главному Управлению Уделов¹⁷ с возложением затем на него «технического наблюдения за всеми строительными и мебельно-обойными работами во дворцах и прилегающих к ним постройкам», которые планировались в последующие годы в Ливадии. В октябре 1913 года ялтинский зодчий избирается Петербургской Академией художеств академиком и утверждается в чине надворного советника¹⁸.

Следует отметить важную черту характера, присущую Краснову: он умел внушить к себе уважение и симпатию не только людям своего круга, но и высоким заказчикам, включая самих Романовых. Как явный жест полного доверия императорской четы к своему архитектору можно рассматривать назначение последнего преподавателем рисования великих княжон или же частые приглашения его вместе со старшей дочерью Ольгой на семейные торжества в Белый зал построенного им дворца — честь, которая оказывалась только избранным...

Его деловая переписка с великими князьями выдержана в духе взаимного уважения и доброжелательности. Зато письмам кн. З.Н. Юсуповой и в. кн. Ксении Александровны мы обязаны забавным штрихом к внешности и манере поведения нашего зодчего: этот волевой и сильный человек, оказывается, начинал «смешно заикаться» и краснеть от смущения, как бы оправдывая свою фамилию, при разговоре с обеими знатными дамами, чем немало их веселил.

Начавшаяся мировая война первые год-полтора мало изменила течение жизни царского южнобережного имения, хотя семья Николая II уже не приезжала в Крым на отдых. Краснов помимо своих обязанностей архитектора «Ливадии» выполнил за это время несколько заказов, которые, как вскоре оказалось, были его последними работами на Родине.

Н.П. Краснов среди инженеров, техников, подрядчиков — участников строительной кампании 1910—1912 гг. в царском имении «Ливадия» (в 3-м ряду сидят — 4-й слева Н.П. Краснов, 5-й — Л.Н. Шаповалов; во 2-м ряду сидят — 1-я слева О.Н. Краснова, 4-й — И.А. Брызгалов, 6-й — А.К. Иванов; в 4-м ряду стоит крайний справа — А.С. Славцов). N.P. Krasnov (the fourth in the 3-d row) among the engineers, technicians and other members of the Imperial «Livadia» Estate Construction Company

Об отношении Н.П. Краснова к Германии, развязавшей эту кровопролитную мировую бойню, можно понять из письма князю Ф.Ф. Юсупову-старшему¹⁹, датированного июлем 1915 года:

«Ваше Сиятельство, Глубокоуважаемый князь Феликс Феликсович.

Во-первых, мое искреннее поздравление с назначением Вас на высокий пост Московского района Главноначальствующим²⁰, и пусть это запоздалое поздравление не удивит Вас, ибо я мало этому сочувствую — мне было бы приятнее, если бы Вы остались свободным кореизским и коккозским помещиком и могли бы жить интересами Крыма, но вероятно иначе нельзя по теперешнему времени — и остается мне только пожелать, чтобы мы все крымчаки имели возможность видеть Вас в Кореизе и Коккозе.

Теперь, конечно, мы все русские люди должны отдать наши силы и средства и что бы это ни стоило — победить немцев — принести для Родины какие-угодно жертвы и непременно победить <...>, помня, что только победителя не судят» (Подчеркнуто Н.П. Красновым. — Авт.).

Архитектор Юрий Федорович Стравинский. 1878—1941. Architect Yury Stravinsky (1878—1941)

Резкое ухудшение положения Краснова как служащего Ливадийско-Массандровского Удельного Управления наступило вскоре после Февральской революции. Большинство чиновников Уделов, сразу же принявших присягу на верность Временному правительству, не очень-то жаловали Архитектора Высочайшего Двора. Это заметно по тому, как ему постоянно отказывали в материальной поддержке, положенной всем сотрудникам Управления в связи с удорожанием жизни в стране. В то же время из-за болезни инженера Г.П. Гущина, ответственного за ремонтные работы в служебных и хозяйственных постройках Ливадии, Николаю Петровичу с апреля по июль 1917 года пришлось нести двойную нагрузку по имению.

С августа 1917 года подписи Краснова на документации исчезают — его заменили архитектором Ю.Ф. Стравинским. Как пережила семья Н.П. Краснова два тяжелых года до эмиграции из Крыма — можно только догадываться. Известно только, что за несколько месяцев до этого он продал свое обустроенное имение по Николаевской улице инженеру Б.А. Гордону, с явной целью получить хотя бы какие-нибудь средства к существованию...

По сведениям, полученным от внука архитектора, В.Л. Хорвата, на Мальте семья прожила три года, и только в начале 1922 г. они переехали в Белград. «Я не помню, — писал Владимир Леонидович, — переписывался ли Николай Петрович с кем-нибудь в Ялте во время нашего пребывания на Мальте, но в Белграде наладилась почтовая связь с родственниками моей бабушки (т. е. с семьей Фарбштейн. — Авт.), и мы в тот период получили много семейных фотографий из дедушкиного альбома в Ялте — их, по несколько штук, нам пересылали в письмах».

Почему Краснов выбрал тогда именно Югославию?

Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, которое с 1 января 1929 года стало именоваться королевством Югославия, было привлекательным для многих эмигрантов из России по целому ряду причин. В сборнике «Русская эмиграция в Югославии», вышедшем в московском издательстве «Индрик» в 1996 году, об этом говорится так: «Ни в одной из западных стран не было столь благоприятного сочетания факторов, облегчавших жизнь русской диаспоры, как в Югославии. Исключительность югославской ситуации объясняется, прежде всего, традиционными, историческими, религиозными, культурными связями России и Сербии. Кроме того, Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев отдавало дань признательности России за союзническую поддержку в Первой мировой войне. Немалую роль играли официальные и кровные связи придворных кругов Королевства с династией Романовых, русофильские настроения в политических партиях — демократической и радикальной, иерархов Сербской православной церкви, а также влиятельной части интеллигенции.

Отношение югославских властей и общества к беженцам из России определилось и практическими интересами. Стране, разоренной мировой войной, утратившей большую часть своей интеллигенции, имевшей 79,5% неграмотного населения (в Сербии), были жизненно необходимы культурные люди, высококвалифицированные специалисты, лояльно настроенные и готовые довольствоваться относительно скромными условиями жизни».

Король Югославии Александр I Карагеоргиевич. 1888—1934. The King of Yugoslavia Alexander I Karageorgievich (1888—1934)

Итак, в Югославии Краснов был нужен, так же, как и его коллеги из России — известные архитекторы В.Ф. Баумгартен, Р.Н. Верховский, А.В. Папков, И.А. Рык, В. Лукомский и многие другие.

В системе государственных учреждений королевства он начал работать с 1922 года²¹ и до самой смерти занимал должность инспектора Министерства строительства.

Русский зодчий внес существенный вклад в украшение югославской столицы монументальными зданиями, по его проектам сооружались мемориальные соборы и церкви, архитектурно оформлялись военные кладбища.

В 1930-е годы и особенно после убийства главного покровителя эмигрантов из России короля Александра I²², деятельность Николая Петровича пошла на убыль. В этот период он еще привлекался к работам по оформлению здания Народной скупщины (парламент. — Авт.), выполнял некоторые частные заказы. Но монументальная застройка Белграда уже в основном завершалась, на смену пришли молодые архитекторы, развивавшие новые направления в градостроительстве. Многие из них были учениками крымского зодчего...

Умер Н.П. Краснов в Белграде 8 декабря 1939 года и похоронен в русском секторе кладбища недалеко от Иверской часовни рядом с женой, Анной Михайловной²³.

Памятник на могиле архитектора Н.П. Краснова и Иверская часовня в русском секторе Белградского кладбища. Фотография М. Джуришича. The monument to N.P. Krasnov on his grave near the Iverska Chapel in the Russian Section of Belgrad New cemetery Photo by M. Djurishich

История появления Иверской часовни на Белградском городском кладбище и ее архитектурное решение настолько символичны, что заслуживают хотя бы краткого описания.

Во второй половине 20-х годов председатель «Общества попечительства духовных нужд» княгиня М.А. Святополк-Мирская обратилась к белградским властям с просьбой выделить участок для могил русских людей, живших и умерших в Белграде. В 1929 году городская администрация выделила три участка на «Новом кладбище», и на этой «русской земле» в 1931 архитектор В.В. Сташевский построил кладбищенскую часовню. Она была точной копией знаменитой, но разрушенной в 1929 году по распоряжению советских правителей за одну ночь Иверской часовни в Москве, находившейся около Воскресенских ворот Кремля, вблизи Храма Василия Блаженного²⁴.

В Московской Иверской часовне, построенной еще в XVII веке, находилась считавшаяся чудотворной икона Иверской Божьей Матери. В современной белградской Иверской часовне над царскими вратами помещена икона Успения Богородицы, вывезенная из Киева; справа в иконостасе — копия иконы Спас Нерукотворный из домика Петра Великого в Санкт-Петербурге; с левой стороны в иконостасе — Иверская икона, покровительница Москвы, ранее присланная со Святого Афона, писанная специально афонскими монахами. Вот так в Иверской часовне на чужбине сошлись все три исторические столицы России.

А в 1935 году недалеко от Иверской часовни по проекту русского архитектора-эмигранта Р.Н. Верховского был воздвигнут прекрасный памятник императору Николаю II, более известный под названием Мемориал Русской Славы. Это единственный в мире памятник двум миллионам русских солдат и офицеров, погибших на фронтах Первой мировой войны.

По традиции русской православной церкви при освящении храма в престол в алтаре обычно замуровывают мощи святых. Вместо этого в Иверской часовне Белграда замуровали маленькую коробочку с русской землей. Часовня была освящена 5 июля 1931 года. В ней отпевали всех умерших в Белграде русских эмигрантов, в ней отпевали и Николая Петровича Краснова...

Примечания

1. Приложенного к прошению метрического свидетельства в деле не оказалось, отсутствует оно и в нескольких «формулярных списках» архитектора, составленных в разные годы.

2. В настоящее время Хонятино относится к Ступинскому району Московской области.

3. Можно предположить, что причастным к столь крутому повороту в судьбе простого крестьянского мальчика оказался попечитель всех учебных заведений Коломенского уезда Сергей Михайлович Третьяков, создавший вместе с братом, известным предпринимателем и меценатом Товарищество передвижных художественных выставок. В 1876—77 гг. из Коломенского уезда поступили учиться в МУЖВЗ, кроме Н. Краснова, еще несколько человек.

Но допускаем и другую версию, связанную с крупным железнодорожным концессионером, уроженцем Коломенского уезда, Петром Ионовичем Губониным. Став миллионером, он много средств вкладывал в меценатство и благотворительность.

4. Поэтому, например, выдающийся зодчий-новатор Ф.О. Шехтель (1859—1926), с работами которого мы далее сравниваем творчество Краснова, будучи на 5 лет старше последнего, на архитектурное отделение училища поступил только на год раньше.

5. В архитектурных классах одновременно вели различные дисциплины трое А.П. Поповых: Александр Петрович, Александр и Алексей Продогеновичи. Их так и именовали в училище — Попов 1-й, 2-й и 3-й.

6. Получившие звание художника приобретали право личного почетного гражданства, если не принадлежали к высшему сословию, а по прошествии 10 лет за отличия в профессиональной деятельности могли быть возведены в потомственные граждане, что, собственно, и произошло потом с нашим архитектором.

7. Сын знаменитого петербургского зодчего А.И. Штакеншнейдера.

8. О его критической оценке социал-демократов можно судить по письмам в. кн. Георгию Михайловичу, выдержки из которых приводятся на стр. 88—89.

9. Почти одновременно в рядом расположенном городском имении кн. В.В. Трубецкого Краснов выполняет один из своих первых частных заказов — строит небольшой княжеский особняк в таком же стиле, как и собственный дом, хозяйственные службы и «античную беседку», которая до сих пор украшает Пушкинский бульвар Ялты.

10. 1202,5 кв. саженей, т. е. примерно 0,55 гектара.

11. Оба дома архитектора сохранились, хотя и претерпели некоторые переделки, особенно второй, где сейчас располагается администрация дома отдыха «Заря».

12. Согласно этой переписи в 1892 году в Ялте проживало более 10 200 человек 26 национальностей, из них 65% русских и 7% мусульман (татар, турок)

13. Текст ходатайства приводится с небольшими сокращениями.

14. Ныне это клуб моряков на ул. Рузвельта и средняя школа № 5.

15. Из не упомянутых Хвощинским значительных работ Краснова за период 1887—93 гг. можно еще назвать строительство церковно-приходской школы при Иоанно-Златоустовском храме и дом для престарелых и увечных при общине Успенской церкви.

16. Самой известной работой Л.Н. Шаповалова является ялтинская дача А.П. Чехова в Верхней Аутке, построенная в 1899 году.

17. Главное Управление Уделов — до 1917 года один из основных отделов Министерства Императорского Двора и Уделов. В его ведении находилась собственность Императорской фамилии (земельные владения, имения, леса, рудники, фабрики и пр.), с которой выплачивалось содержание всем ее членам.

18. Согласно «Табели о рангах» Российской Империи этот чин соответствовал воинскому званию полковника.

19. Сохраняем орфографию оригинала.

20. Князь Ф.Ф. Юсупов граф Сумароков-Эльстон (старший) 17 мая 1915 года был назначен начальником Московского военного округа и главноначальствующим (т. е. генерал-губернатором) Москвы.

21. Дату переезда семьи Краснова в Югославию, приведенную В.Л. Хорватом (начало 1922 года), подтверждает и автор книги «Негош и Ловчен» сербский историк Любомир Дуркович-Якшич.

22. Александр I Караджорджневич (Карагеоргиевич) 1888—1934. В юности воспитанник Пажеского корпуса в Санкт-Петербурге. С 1914 г. регент Сербии. Во время Первой мировой войны был главнокомандующим сербской армии. Вместе с сербским премьер-министром Пашичем вел переговоры в Лондоне и Париже о создании под гегемонией Сербии юго-славянского государства во главе с династией Карагеоргиевичей. В 1918 г. Александр был признан регентом юго-славянских провинций распавшейся монархии Габсбургов. С 1921 г. — король государства сербов, хорватов и словенцев, с 1929-король Югославии. Во внешней политике ориентировался на Францию, был противником установления дипломатических отношений с СССР. 9 октября 1934 г. Александр I Карагеоргиевич и французский министр иностранных дел Барту были убиты в Марселе югославскими фашистами-усташами.

23. А.М. Краснова скончалась 13 (26) июля 1930 года.

24. Ныне восстановлена.