Предисловие

Севернее Белогорска возвышается заметная издалека скальная громада Ак-Кая, или, как ее теперь нередко называют, — Белая скала^*. Высота скалы над долиной реки Биюк-Карасу (Большой Карасевки) более ста метров. Если подойти поближе, станет ясно, что обрывистая стена исполина имеет не белый, а кремовый оттенок. Начинаешь замечать и множество гротов и пещер. Их темные зевы таинственны: воображение рисует длинные тоннели, уходящие в мрак неведомых подземелий. Однако чаще всего эти творения матушки-природы оказываются совсем небольшими полостями.

Под слегка нависающим «карнизом» Белой скалы тянутся затейливые рельефные узоры, похожие на диковинные соты. Иногда их так и именуют — соты выветривания. Это так называемые корразии — результат бомбардировки обрывистых скал песчинками горных пород, переносимыми ветром.

Господствующие здесь западные ветры образовали в известняках не только мелкие ячеистые формы, но и круглые «окна», всевозможные ниши, гроты, а также стройные вертикальные «колонны», подпирающие самый верхний ярус — «крышу» Белой скалы. «Крыша» на всем километровом протяжении скалы как бы отчерчена горизонтальным «поясом выветривания» шириной около метра, сложенным из нуммулитовых известняков и песчанистых мергелей.

Подножие скалы прикрывают мощные конусы щебенчатых и мергелистых осыпей, изрезанных эрозионными рытвинами и бороздами. Издали они напоминают гигантских осьминогов, протянувших белые щупальца в сторону зеленой чащи пойменных садов. К северу от углового уступа Белой скалы на осыпях начинают встречаться огромные глыбы нуммулитовых известняков, а у самого поворота в балку Красную глыбы образуют хаотический навал, затрудняющий движение по склону.

Таков несколько упрощенный геологический разрез Белой скалы — ее западная стена.

Аналогичная картина наблюдается и в самой балке Красной, которая клином врезается в западный массив скалы на расстояние около 500 м. Приустьевая часть балки в поперечном профиле имеет вид римской цифры V. В связи с тем, что тальвег — наиболее пониженная часть балки — прижат к правому ее борту, левый борт примерно вдвое длиннее. Довольно крутые склоны, особенно левый, покрывает травянистая растительность, состоящая по преимуществу из разнотравно-злаковых видов, а в верхней части, вдоль обрывов, тянутся древесно-кустарниковые заросли из дикой яблони, низкорослого дуба, вяза, клена, боярышника, шиповника, кизила, лещины, терна, скумпии, барбариса... Нередко деревья и кустарники обвиты ломоносом и задрапированы плющом. На самом плато Белой скалы и вокруг верховьев балки, на карбонатных почвах, произрастают лугово-степные травы¹.

Белая скала (Ак-Кая). На переднем плане — река Биюк-Карасу.

Балка Красная.

В конце апреля — начале мая левый склон балки покрывается ковром зеленой травы, над которым горят ярко-красные шапочки диких пионов. Старожилы считают, что названием своим балка обязана именно этим цветам.

Склоны балки венчает довольно высокий (10—15 м) обрывистый скальный барьер, сложенный известняками. Подстилающие их песчанистые мергели здесь на поверхность не выходят, так как их покрывает мощная толща делювиальных, т. е. наносного происхождения, суглинков, насыщенная разной величины обломками и щебнем известняка. Это и есть тот массив почвенных напластований, участки которого на протяжении нескольких лет исследовались археологами.

В скальных бортах балки Красной, как и в западной стене массива Ак-Кая, чернеют разнообразные по форме и величине пещеры. Следует отметить, что пещеры эти находятся на разных стадиях развития и различны по происхождению, но, поскольку это вопрос узкоспециальный, его касаться не будем. Наибольший интерес в данном случае представляют те пустоты, которые связаны со стоянками палеолитического времени².

Таков замечательный природный — геоморфологический — комплекс, таящий в себе одну из наиболее древних страниц истории человека.

Перед тем как приступить к рассказу об исследовании целой группы палеолитических памятников, найденных в этом районе, попытаемся окинуть взглядом проблему в целом. Проблему, в разработку которой входят и археологические раскопки у Белой скалы.

Начнем с краткого описания наиболее изученных памятников этого времени, т. е. древнекаменного века^**, расположенных в центральной и западной частях полуострова. Именно на их материалах строилась до сих пор вся характеристика крымского палеолита, именно они получили широкую, мировую известность. Нельзя поэтому не сказать, хотя бы вкратце, о первоисследователях — ученых, с именами которых связаны открытия наиболее значительных палеолитических местонахождений Крыма.

Первым в этом ряду стоит имя русского естествоиспытателя К.С. Мережковского. Он открыл в 1879—1880 гг. первые в России памятники мустьерской эпохи — Волчий грот на реке Бештерек (между Феодосийским шоссе и селом Мазанка) и Кобази на реке Альме (невдалеке от села Малиновка, тогда — Кобази). В те же годы он открывает и исследует стоянки позднего палеолита — Сюрень I подле деревни Биюк-Сюрень (нынешнее село Танковое) и Качинский навес на реке Каче, близ деревни Кош-Дегермен (ныне село Предущельное). Таким образом, за два года полевых работ К.С. Мережковскому удалось установить на крымском материале, что и земля России богата памятниками, не уступающими по своей ценности для науки западноевропейским.

Исследование крымского палеолита, прерванное на долгие годы, возобновилось лишь в советское время. Начало новому этапу работ положил видный ученый — археолог и антрополог — Г.А. Бонч-Осмоловский. В 1924 г. он открывает и исследует палеолитическую стоянку в гроте Киик-Коба (верховья реки Зуи), затем раскапывает Шайтан-Кобу (долина реки Бодрак), продолжает исследование Сюрени I и разведку других памятников. В результате наука обогатилась рядом ценнейших статей и трехтомной серией монографий «Палеолит Крыма». Говоря словами С.Н. Бибикова, ученика Г.А. Бонч-Осмоловского, ученый «своими блестящими исследованиями открыл новую страницу в изучении первобытной истории Крыма»³.

Еще одна замечательная стоянка мустьерского времени исследовалась в 1928 г. крымским археологом Н.Л. Эрнстом^***. В гроте Чокурча на восточной окраине Симферополя им было добыто большое количество кремневого и остеологического (костного) материала. Однако чокурчинские материалы постигла печальная участь: они почти полностью погибли в годы Великой Отечественной войны. Сейчас о Чокурче можно судить только по статьям Н.Л. Эрнста⁴ да по небольшим подборкам находок, уцелевших в музеях Симферополя и Одессы. Хочется надеяться, что как бы компенсацией за утраченный материал послужит недавно обнаруженная новая мустьерская стоянка — Чокурча II^****.

В конце тридцатых годов О.Н. Бадер продолжил работы Мережковского в Волчьем гроте. Ему удалось выделить три культурных горизонта: два мустьерского времени и один позднепалеолитического. Этому памятнику исследователь посвятил несколько статей⁵.

Новым значительным открытием ознаменовался 1952 г., когда А.А. Формозовым была раскопана палеолитическая стоянка Староселье (ныне в городской черте Бахчисарая). Тогда же, в 50-е годы, ученый исследовал уже упоминавшуюся нами мустьерскую стоянку Кобази и навес того же времени в Холодной балке на реке Булганак (неподалеку от Симферополя). Эти работы нашли отражение в монографии А.А. Формозова⁶ и ряде статей, посвященных палеолиту Крыма.

Таковы основные вехи истории исследований по крымскому палеолиту, начатых почти сто лет назад и продолжающихся в наши дни Крымской палеолитической экспедицией Института археологии АН УССР.

Примечания

*. Точный перевод названия «Ак-Кая» на русский язык.

**. Древнекаменный век, или, пользуясь названием общепринятым, вошедшим в научную номенклатуру, палеолит (от греческих слов palaios — древний и lithos — камень), начинается около 800 тысяч лет назад и завершается примерно в XI—X тысячелетиях до н. э. Подразделяется палеолит на ранний, средний (чаще говорят: мустьерская эпоха, или мустье) и поздний.

***. Стоянка была открыта краеведом С.И. Забниным.

****. В 1974 г. исследовалась О.Н. Бадером.

Литература и источники

1. П.Д. Подгородецкий, Ю Г. Колосов, В. П Душевский. Современные и эпохи мустье природные условия района Ак-Кая в Крыму. В сб.: «Материалы по четвертичному периоду Украины», Киев, 1974, стр. 427.

2. В.П. Душевський, Ю.Г. Колосов. До питания вiдновлення природних укрить над муст'єрськими стоянками Заскельна V та VI. Археологiя, № 19, 1975.

3. С.М. Бiбiков. Г.А. Бонч-Осмоловський. Нарис дальности. Археологiя, № 3, 1971.

4. Н.Л. Эрнст. Раскопки палеолитической стоянки в Чокурчинском гроте у Симферополя Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии (ИТОИАЭ), т. III (60), Симферополь, 1929, стр. 188—190; Его же. Четвертичная стоянка в пещере у дер. Чокурча в Крыму. Труды II конференции по археологическому изучению четвертичного периода Европы, вып. V, М.—Л., 1934, стр. 184—206; Его же. Люди каменного периода в Крыму. Симферополь, 1930; С. И. 3абнин Новооткрытая палеолитическая стоянка в Крыму. ИТОИАЭ, т. II (59), Симферополь, 1928, стр. 146—157; Ю.Г. Колосов Неопубликованные кремневые орудия из грота Чокурча в Крыму Краткие сообщения Института археологии АН СССР, вып. 9, 1960.

5. О.Н. Бадер. Крупнейшая мустьерская стоянка у Волчьего грота в Крыму. Вестник древней истории (ВДИ), 1939, № 1; Его же. Исследование мустьерской стоянки у Волчьего грота. Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР, вып. VIII, № 1, 1939; Его же. О мустьерской стоянке у Волчьего грота. ВДИ, 1940, № 2.

6. А.А. Формозов. Пещерная стоянка Староселье и ее место в палеолите. Материалы и исследования по археологии СССР (МИА), № 71, М., 1958.