Счастливое—Кизил-кая—Большой каньон

Этот маршрут мы рекомендуем совершить уже после того, как вы основательно познакомились с самим каньоном. Маршрут также займет два дня. Начнется он на этот раз в селе Счастливом, куда два раза в день ходят автобусы из Симферополя и несколько раз из Бахчисарая. В Симферополе вы приходите на уже хорошо знакомый вам автовокзал и едете по тоже хорошо знакомой дороге через Бахчисарай, Куйбышево, Голубинку — мимо садов и таинственных иероглифов, которые природа высекла на стенах «Бельбекских ворот», вдоль светлой речки Бельбек. В селе Аромат автобус вместо того, чтобы двигаться дальше по шоссе к Соколиному (как в первом маршруте), резко сворачивает влево возле мемориала воинам, павшим в Великой Отечественной войне. Узкая асфальтовая дорога втягивается в горную долину верховий реки Бельбека. Через два километра проезжаем село Плотинное (бывшее Отрадное, а до того — Гавро), затем Зеленое (бывшее Татар-Осман), и, наконец, проехав от поворота 12 км, автобус останавливается на небольшой площади в центре села Счастливого (бывшее Биюк-узень-баш). Это типично горное крымское селение, зажатое подступающими со всех сторон горами. Долина несколько расширяется за счет того, что здесь сливаются вместе основные притоки Бельбека: Манаготра, Биюк-узень-баш, Кучук-узень-баш.

В селе находится Счастливенский участок Ялтинского водоканала, который эксплуатирует гидротехническое сооружение, построенное для водоснабжения Ялты.

От остановки вернемся несколько назад и перейдем на левый берег речки (это и есть верховье Бельбека — Биюк-узень-баш). Поворачиваем налево и движемся по селу (по ул. Рязанской) вдоль речки (теперь уже Кучук-узень-баш).

На окраине села дорогу преграждает шлагбаум (днем он всегда открыт, а нет — есть дорога, огибающая ограду), и вы проходите вдоль огороженной территории. В склон горы врезано бетонное сооружение с огромной буквой «М» над железными воротами, ведущими, казалось бы, в центр горы, — это Северный портал Ялтинского гидротоннеля, уникальное сооружение для Горного Крыма.

Для чего был построен тоннель? Дело в том, что природа обделила пресной водой Южный берег, а поток туристов, больных, отдыхающих увеличивается из года в год. Особенно катастрофически дело с водоснабжением обстояло в Ялте. В начале шестидесятых годов только гарантированный водный поток мог спасти задыхающийся от жажды курортный город.

Обиднее всего было то, что в целом воды вроде бы было достаточно. Но так уж устроила природа, что в одном месте ее был избыток, зато в другом — острая нехватка. Все крупные источники выходят на поверхность внизу, в долинах, а на склонах гор и яйлах воды очень мало. Но и вода крупных источников по разному распределяется в разное время года: весной в половодье бурные потоки стремительно проносятся по каменистым руслам, а летом они быстро пересыхают, превращаясь в маленькие ручейки. К тому же большинство источников выходит на северных склонах Главной гряды, где можно устраивать крупные водохранилища, но нужда в воде ощущается меньше, чем, скажем, на Южном берегу с его крупными курортными центрами. На Южнобережье тоже имеются большие источники, но почти нет условий для накопления паводковых вод в искусственных водоемах из-за широко развитых здесь оползней. Редким исключением является водохранилище около села Изобильного, у южных склонов Чатырдага, сооруженное для водоснабжения Алушты.

А курортам Южного берега, принимающим ежегодно на отдых несколько миллионов человек, из года в год требовалось все больше и больше воды. И тогда пришло решение, простое по замыслу, но очень трудное по техническому воплощению: попытаться перебросить воду с северного склона Главной гряды на южный — к Большой Ялте. Но как перебросить? Ведь водохранилища, которые предстояло построить в долине Бельбека, будут отделены от Ялты Главной грядой! И тогда было решено пробить в горах путь воде — построить тоннель, по которому она от верховьев Бельбека, повинуясь человеческой воле, потечет вспять: не на север, а на юг, к морю.

Строительство гидротехнического комплекса шло около пяти лет — с 1959 по 1963 г. Водохранилище строило СМУ-9, а тоннель — СУ-528 «Главтоннельметростроя», укомплектованное прославленными московскими метростроевцами. Мощная техника и квалифицированные кадры решили сложную инженерную задачу. Водохранилище и тоннель длиной 7216 м на глубине до 1 км от поверхности земли были построены в намеченный срок. Эксплуатироваться тоннель начал в 1964 г.

Несколько лет спустя в Счастливенский гидротехнический комплекс вошло еще одно водохранилище — Загорское, построенное в верховьях речки Качи. Оно также служит для водоснабжения Ялты.

В конце семидесятых годов еще одна магистраль протянулась в Ялту. На этот раз газовая. Она прошла от села Ароматного, что в Бахчисарайском районе, через Ялтинскую яйлу в Ялту. Эта магистраль, протяженностью 46 км, снабжает жилые дома и предприятия голубым топливом. На Ялтинской яйле от магистрали ответвляется трубопровод, по которому газ подается в Алушту. Длина его 30,3 км.

Сейчас, когда прошло уже много лет исправной и бесперебойной службы Ялтинского гидротоннеля, возникла необходимость в его ремонте. Чтобы не прерывать водоснабжение Ялты, начато строительство параллельного нового тоннеля, который через определенные отрезки будет соединяться со старым. По этим соединениям вода из старого будет перепускаться в новый тоннель, а в старом, на участках, освобожденных от воды, будут вестись ремонтные работы.

Строительство нового тоннеля началось со стороны южного портала и продлится в течение пяти лет.

Пройдя метров двести от портала по асфальтированной дороге Счастливое — Многоречье (бывшее Ключевое, а до того Кучук-узень-баш), сворачиваем вправо на грунтовую дорогу, ведущую через сад вдоль речки. Дорога подводит нас к реке, переводит на ее левый берег и неторопливо стелется рядом с потоком на границе поймы и склона узкой долины. Через 1,5—2 км от поворота, слева, за ветвями орешника замелькают домики села Многоречье.

Дорога от пойменной части долины поднимается на высокую террасу, на 10—15 м выше поймы, вползает в старый яблоневый сад, но все время, приноравливаясь к неровностям рельефа, придерживается русла речки. Впереди, правее общего направления движения (на юг), все чаще будет мелькать где-то далеко на горизонте две скалистые вершины Куш-кая (слева) и Караул-кая (справа), правее их иногда покажутся такие же обрывы горы Сютюра. Наконец, на окраине сада, скалистые обрывы окажутся справа от вас, а слева, на противоположной стороне долины, вы увидите дома села Многоречье и гидротехнические сооружения, также входящие в Счастливенский комплекс. Дорога уходит направо и после крутого подъема плавно втекает в лес, где и продолжает неторопливо огибать бугры и заросли, неуклонно двигаясь вдоль склона долины.

Постепенно подъем становится все круче и круче, направление движения с южного сменяется на западное. Часа через 1,5—2 после выхода из Счастливого вы подойдете к левому борту оврага, на дне которого увидите каптированный источник. Он находится всего в 20—30 м от дороги и очень привлекателен в жаркое летнее время. На дереве рядом с бетонной стенкой и вделанными в нее трубами увидите вырезанное на дереве название источника: «Юрка III» (есть еще и Юрка I и Юрка II, они расположены много ниже). Здесь же и другие вырезанные на деревьях надписи. Неведомые Оля и Толя указали год посещения этого места, указали и город, из которого они прибыли (Токмак), чтобы свершить столь знаменательное деяние. Не стоит следовать их примеру и калечить деревья в этом примечательном месте. Воздержитесь от этого и в других местах, пусть даже и не таких красивых.

Еще 2 км подъема от источника и по дороге, превратившейся в две огромные рытвины, вы выходите на большую, наклоненную к северу поляну, негусто поросшую большими буками. Перед входом на поляну на огромном буке кто-то вырезал странную надпись: «Помни! КПД». Надпись непонятна, но все же может служить ориентиром.

На поляне дорога теряется, но это не страшно. Пройдите 200—300 м прямо на север и вы встретите старую, хорошо заметную, обложенную по бокам камнем тропу. Поворачивайте налево и двигайтесь по тропе вверх по склону на запад. Тропа все время идет на подъем, поворачивая при этом на юг. Около километра вы идете по ней и в конце концов оказываетесь в неглубокой седловине с плоским дном. Это перевал.

Здесь позволительно будет сказать несколько слов о тропах, по которым вы прошли и по которым еще придется пройти.

Доверяйте старым тропам! Кто их проложил — охотник ли, лесоруб, купец или воин? Или поколение за поколением пробовали, искали, находили обитатели этих мест? Кто скажет? Но бесспорно одно — они создание рук, вернее, ног человеческих и исправно служат человеку. В зной они уведут вас в густую тень, заботливо обогнут крутой уступ, выведут к роднику, если он есть в этой местности.

Они берегут силы человека на подъеме и помогают быстрее преодолеть спуск. Доверяйте им! Если перед вамп удобный на первый взгляд спуск и подъем, а тропа ушла в сторону — идите по ней, ваш «удобный» спуск упрется в отвесный обрыв или непроходимые заросли. Иногда же тропы вьются по таким кручам, куда и идти вроде незачем, но они упорно, виток за витком, преодолевают осыпи, огибают скалы и выводят вас в конце концов к такому месту, что глянешь и дух захватывает от неимоверной красоты. И это тоже один из законов тропы — если есть поблизости приметная скала, удобная смотровая площадка, то тропа не минует ее. Торопясь вниз или вверх, делая «сокращенки», современные пешеходы часто уродуют старые тропы. «Сокращенки» превращаются в рытвины и в конце концов исчеркивают уродливыми канавами весь склон.

Вглядитесь, как старая тропа ведет вас на подъем — она, плавно петляя, упрямо карабкается вверх, не нарушая стройной красоты склона, и всегда приводит вас к конечному пункту. Конечно, с течением времени тропы стареют, они могут болеть и даже умирать. Если человек в течение длительного времени не ступал на ее покатую плоскость, то почти сразу же после последнего пешехода в игру вступают силы, враждебные тропам. Лес, хотя и с трудом, размещает на них молодую поросль, горы оползнями и осовами разрушают большие участки на крутых склонах, а водные потоки размывают их. В годины бедствий народных многие тропы глохнут, исчезают, иногда появляются снова, но далеко не все. И только отдельные, небольшие по протяженности, случайно сохранившиеся участочки напоминают о давно отшумевшем прошлом.

Вернемся, однако, на перевальную седловину. Сзади, за вами, лежит огромная долина реки Кучук-узень-баша, впереди верховье реки Коккозки с Большим каньоном в центре. Слева высятся обрывы Куш-каи, справа — Караул-каи. Если свернуть от тропы влево и немного назад и подняться по откосу седловины, то через ветви кустарника можно увидеть сказочную картину — верховья реки Бельбека с высоты птичьего полета. Здесь почти всегда ветер и кроме его шума не слышно почти ничего, даже птиц.

Несколько десятков метров по дну седловины — и начинается спуск вниз. Если пройти немного вдоль русла ручья, которое начинается тут же у края седловины, и затем повернуть вправо на юго-запад, то тропа поведет нас по западным склонам горы Караул-кая. Чтобы обогнуть их, нужно пройти 1,5—2 км, а затем вы выходите на уже знакомый вам перевал между горой Сютюра и горой Караул-кая.

Мы же пойдем по хорошо набитой тропе на юго-восток вдоль склонов горы Куш-кая. Тропа все время ведет нас по лесу — то в густых кустарниках, то мимо могучих буков. Небольшие подъемы и спуски почти незаметны. Через 2 км вправо ответвится другая тропа, ведущая вниз. Если пойти по ней, то через километр мы бы очутились на старой тропе, знакомой нам по первому или второму маршрутам («по пей мы шли из Куру-узеньской котловины к мысу Трапис). Но там — уже знакомые места, поэтому продолжаем двигаться по пологой тропе, огибающей Куш-каю с запада. Через 2 км от развилки, слева, увидим родник, воды которого стекают в деревянное, выдолбленное из бревна корыто. И опять над источником порядком надоевшие надписи, вырезанные на деревьях. Здесь и «Моряки Балтики», и какая-то «Вера», и даты, даты...

От источника пройдем по тропе еще около километра. В конце этого отрезка она соединяется с другой, ведущей с Ай-Петринского плато (по ней мы спускались во время второго путешествия). Место соединения троп находится всего лишь 50—60 м ниже водораздельного гребня, разделяющего бассейны Кучук-узеньбаша и Коккозки.

Спускаемся в Куру-узеньскую котловину и устраиваемся на ночлег на одной из тихих полян, вытянувшихся вдоль ручья. Впрочем, тихими и красивыми эти поляны были давно, до времен массового посещения каньона. В наши дни поляны усыпаны различным мусором, обезображены кострищами. Иногда летом здесь даже устраивают баз-стоянку скота (несмотря на довольно высокий статус заповедания Большого каньона).

После ночлега, тщательно убрав место стоянки, отправляемся вверх по тропе вдоль полноводного ручья, впадающего слева в сухое русло Куру-узеня. Тропа маркирована: красные стрелы на камнях указывают направление пути, белые полосы на голубом фоне — повороты. Пройдя 100—150 м, вы увидите, что вправо отходит хорошо заметная тропа, которая сразу же начинает упрямо карабкаться вверх по склону. Следуем по ней.

Через километр-другой пересекаем круто наклоненную поляну. Тропа на ней почти не видна, но надо следовать в ее дальний высоко приподнятый конец, где на опушке из-под ваших ног вновь вынырнет невесть откуда появившаяся тропа. Здесь, перед тем как войти в лес, обернитесь — полюбуйтесь прекрасным видом, открывающимся на верховья Куру-узеньской котловины. Тропа в лесу забирает влево, сначала на юго-запад, затем на юг и в этом направлении почти километр ведет нас вдоль восточных склонов горы Кизил-кая. Наконец вы выходите на открытое место, поднимаетесь на . удобную скалу. Вид отсюда, с вершинной поверхности Кизил-каи, не уступает тем, которые открываются с мыса Тра-пис или мыса Сторожевого.

Мы находимся на водоразделе между бассейнами двух горных речушек. Слева (на западе) начинается крутой, поросший лесом склон, стремительно сбегающий к верховьям Алмачука, справа, под нами, уходят вниз крутые обрывы, переходящие в склоны долины Куру-узеня. Пожалуй, отсюда, с вершины горы Кизил-кая, открывается один из лучших видов на верховья Большого каньона. Сам каньон почти не виден — его закрывают отроги Кизил-каи, зато все те вершины, о которых мы говорили в предыдущих главах, как на ладони. Особенно красива зеленая чаша Куру-узеньской котловины, будто наполненная голубым прозрачным воздухом. И если Повезет, то увидите, как сначала наравне с вами, а затем опускаясь все ниже и ниже, кругами плывет над ней горный орел... Тихо вокруг... Кажется, что никогда не забредал сюда человек. Но нет, было время, когда синий прозрачный воздух в горах разрывали злые автоматные очереди, когда грохот взрывов метался в ущельях, а на горных дорогах у горящих машин падали на землю солдаты, одетые в чужие ненавистные мундиры.

Драматические и славные события происходили в годы Великой Отечественной войны в Крыму. Ему суждено было сыграть важную роль в гигантской битве с фашистской Германией. Недаром на Крымском полуострове, этой малой частице нашей великой Родины, два города — Севастополь и Керчь — носят звание городов-героев.

Фашисты не скрывали своих намерений относительно Крыма: «освободить» его от неарийцев и заселить немцами, сделать областью империи. Они даже заранее распределили лучшие южнобережные дворцы и особняки среди высшей гитлеровской элиты. Ливадийский дворец предназначался самому Гитлеру, Алупкинский — Герингу, Юсуповский — Гиммлеру или Кальтенбруннеру, Массандра — будущему гауляйтеру Крыма.

Но фашистам так и не удалось покорить Крым. Непримиримую, справедливую войну с захватчиками на протяжении всех мрачных месяцев оккупации вели партизаны. Большие территории в крымских лесах оставались свободным партизанским краем. Тысячи гитлеровских солдат и офицеров были уничтожены народными мстителями. Крупные воинские части не могли быть использованы немцами на фронтах войны, так как они были скованы действиями отважных защитников Севастополя и крымских партизан. Весомым, очень весомым был вклад, внесенный ими в дело победы над врагом. «Все время, что я был в Крыму (до августа 1942 г.), мы не могли справиться с опасностью со стороны партизан», — напишет впоследствии гитлеровский фельдмаршал Манштейн... Остается добавить, что и после Манштейна справиться с партизанами гитлеровцам не удалось.

Пройдя по лесным дорогам и тропам Крыма, вы увидите памятники, установленные в местах партизанских боев.

Рядом со скалой Шишко, на которой мы уже были, идя по второму маршруту, стоит памятник партизанам Ялтинского отряда. 13 декабря 1941 г. этот отряд был окружен карателями около родника Беш-текне (пять корыт), который находится в верхней части северного склона Ялтинского массива, к востоку от горы Эндек. Густые заросли кустарника скрывают сейчас места, где были когда-то партизанские землянки. А в тот вьюжный зимний день в отряде были командир 4-го партизанского района генерал-майор Дмитрий Иванович Аверкин со своим штабом и комиссар 5-го партизанского района Георгий Васильевич Василенко.

Д.И. Аверкин отличился еще раньше, в те дни, когда наши войска вели в Крыму тяжелые оборонительные бои. В ходе их пришлось оставить Алушту. Немцы, захватив город, приготовились сразу двигаться дальше, к Севастополю, преследуя части отступавшей Приморской армии. Однако 48-я кавалерийская дивизия под командованием генерала Аверкина вступила в бой с гитлеровцами в районе Алушты. Отважные кавалеристы на трое суток задержали южный авангард войск Манштейна, дав возможность нашим войскам отойти к Севастополю.

Недавно назначенный командиром партизанского соединения, Д.И. Аверкин, инспектируя отряды, прибыл к ялтинским партизанам. Вместе с ними он и принял неравный бой. Группа, в которую входили Д.И. Аверкин, Г.В. Василенко, командир отряда Д.Г. Мошкарин, комиссар отряда С.Н. Белобродский, не дала сомкнуться кольцу окружения, что помогло сохранить основные силы отряда. В тяжелом бою на спуске с яйлы к Беш-текне вся группа погибла. На кромке Ялтинской яйлы над Беш-текне установлен еще один памятник партизанам Ялтинского отряда.

Километрах в пятнадцати от того места, где мы стоим, у северных склонов Никитской яйлы, возвышается гора Басман. На ее вершине находится поляна Кермен. У края поляны стоит памятник: на шестигранной колонне — чаша, из которой вырывается ярко-красное пламя. На плите высечена надпись: «Командир партизанского отряда Н.П. Кривошта. Погиб в 1942 г. Памятник установлен 8 мая 1965 г. молодежью завода им. Серго Орджоникидзе г. Севастополя». Николай Петрович Кривошта был политруком пограничных войск, затем стал партизаном. После гибели командования Ялтинского отряда он был назначен его командиром. Очень скоро имя Кривошты стало в Крыму легендарным; под его руководством отряд совершил немало смелых операций. Осенью 1942 г. Н.П. Кривошта вместе с группой партизан попал в засаду недалеко от горы Демир-капу. Прикрывая товарищей, герой погиб в неравном бою.

К северо-западу от нас, на самой вершине скалы Сююрю-кая, нависшей над входом в Большой каньон, стоит еще один памятник, установленный туристами из Херсона, — огромный факел на трехгранной тумбе. На памятнике надпись: «Советским партизанам, погибшим в боях за освобождение Крыма от немецко-фашистских захватчиков».

Рядом — площадка «Орлиный залет», где в годы войны был наблюдательный пункт партизан. Много легенд сложено в Крыму о гордых, бесстрашных людях, отдавших жизнь в борьбе с врагами. Одна из них рассказывает о четырех советских матросах, которые, будучи окружены на этом пятачке и израсходовав весь боезапас, предпочли смерть плену. Обнявшись, они бросились в пропасть...

Еще дальше к западу, у Чайного домика, рядом с Партизанской пещерой также установлен памятник. В пещере был партизанский госпиталь. Обнаружив его весной 1942 г., фашисты зверски расправились с находившимися там ранеными.

Севернее Чайного домика над Коккозской долиной возвышается лесистая вершина западной Сююрю-каи; у партизан она носила название «Треножка». Здесь когда-то находилась старая крепость. В ее развалинах партизаны устроили свой наблюдательный пункт.

По тропам, вьющимся по склонам, патриоты шли на выполнение боевых заданий. Враги находили здесь свою смерть, подтверждалась старая истина: «Кто с мечом к нам придет — от меча и погибнет». Всюду на крымской земле свидетельством неувядаемой народной памяти стоят обелиски. И если ваш путь будет лежать мимо, не забудьте положить букет полевых цветов к их подножию...

От нашего наблюдательного пункта на скале Кизил-кая, спускаемся на покинутую тропу и движемся дальше на юг вдоль обрывистых склонов водораздельного гребня Кизил-каи. С небольшим подъемом тропа ведет вас около полутора километров то через поляны, то через языки леса, которые один за другим выползают со склонов на водораздельный гребень. И наконец — Ай-Петринское плато.

Тропа, по которой вы поднимались, соединяется с четкой, хорошо заметной тропой, идущей вдоль кромки яйлы. Поворачиваем на запад и идем по ней. Здесь царство тишины. Безмолвно плавятся на летнем солнце мелкие кучевые облака, а воздух — как густой настой из запахов нагретой травы. А какой чудесный вид открывается с полян на цепь возвышенностей, выстроившихся вдоль северного края Ай-Петринского плато! Первая вершина, которую мы видим на востоке, — уже известная нам гора Эндек, западнее ее возвышается гора Рока, а дальше тянется цепь почти одинаковых безымянных вершин, которую замыкает гора Бедене-кыр.

Пройдя полкилометра по яйле, поворачиваем вправо и начинаем спуск в большую поросшую лесом балку по тропе, вьющейся по ее правому борту. Склоны балки постепенно сужаются, долина превращается в глубокое ущелье с крутыми склонами. В полутора-двух километрах ниже бровки яйлы тропа выбегает на небольшую полянку, расположенную рядом с руслом. В русле — большой водопад, по которому струятся воды небольшой речки. В верхней части водопада, пря-мо в русле, из-под покрытых мхом глыб известняка выходит родник, который и питает своими водами речушку. Выше родника, как вы уже успели убедиться, спускаясь вниз, русло сухое.

Ниже родника тропа все так же продолжает скользить вдоль правого борта. В русле, ниже большого водопада с источником, можно видеть серию более мелких водопадиков, которые красивым каскадом уводят воды потока далеко вниз. На берегу водопадам соответствуют небольшие уступы, которые трона то оббегает, то небрежно скатывается с их крутых плоскостей.

Постепенно спуск выполаживается, воды в русле становится все больше, а журчанье ее все сильней и сильней. Наконец вы подходите к выходу родника Фунтук-чокрак, воды которого мощной струей выбиваются из левого борта ущелья и метров через пятьдесят впадают в основное русло Алмачука (от яйлы до этого места вы шли именно по Алмачуку). Приблизившись к месту слияния двух русел, вы увидите, что и Алмачук к ручей перегорожены бетонными стенками с проемами посередине; ниже проемов из стенок выглядывают жерла коротких труб. Это не что иное, как водосливы — сооружения для замеров количества воды, стекающей по руслам. Заросшее мхом дно потока, текущего от Фунтук-чокрака и Алмачука (ниже впадения ручья), покрыто красивыми травертинами — карбонатной породой, выпавшей из воды.

Над водой возвышается мыс, поросший большими буками. Здесь обычно делают короткий привал.

Если спуститься на 200—250 м ниже, то вы придете к месту слияния Алмачука с Аузун-узенем. Здесь вы переходите на правый берег Аузун-узени, поднимаетесь к останкам «Почтового дуба», а затем, пройдя еще несколько сот метров, выходите к остановке «Большой каньон» на шоссе Бахчисарай — Ялта. Маршрут окончен.

От источника Фунтук-чокрак к остановке «Большой каньон» можно выйти и другим путем. Для этого надо не спускаясь вниз, по руслу Алмачука, сразу же подниматься вверх по левому борту долины Алмачука, идя по хорошо заметной троне, которая резко уводит вас от потока на дне долины.

После подъема вы пересечете несколько небольших балок, следуя все время вдоль каньона и любуясь с поворотов тропинки открывающимися видами, а затем выходите на шоссе Бахчисарай — Ялта приблизительно в километре выше остановки «Большой каньон». Отсюда, дойдя пешком до Соколиного или дождавшись попутной машины, можете отправляться домой...

Горы медленно затягивает вечерняя дымка, и они, поворачиваясь лесистыми боками, отступают в стороны и назад. Немного уставшие, но полные приятных впечатлений, вы перебираете в памяти все увиденное сегодня на маршруте. А потом, когда за окном автобуса начнут вспыхивать огни селений и городов, вы будете строить новые планы новых путешествий по нашей прекрасной земле. Удачи вам в новых маршрутах.

* * *

Каждый сезон по-своему открывает новые грани красоты Большого каньона. Он прекрасен всегда, но так по-разному: осенью и зимой, весной и летом. Каждое посещение его добавляет новые штрихи к той цельной картине, которая сложилась в вашей памяти, вашем воображении. И мы надеемся, что еще не раз встретимся на извилистых тропах, поднимающихся на горные кручи, спускающихся к бурным потокам.

Вы привыкнете к экзотике названий рек и скал — Аузун-узень, Куру-узень, Куш-кая, Караул-кая — и за этими непривычно звучащими словами будете видеть тихие ручейки у подножия отвесных скал и стремительные речки, стиснутые лесистыми горами. Но где бы вы ни были, оставшись наедине с природой, постарайтесь внимательно прислушаться к тысяче голосов, которыми она разговаривает с человеком: птичьему щебету, шелесту трав, пенью ручьев; вглядитесь в улыбку распустившегося цветка, в перламутр утреннего неба — и вас охватит ощущение удивительной сопричастности тому великому празднику, который начинается каждый день с восходом солнца и приостанавливается с его погружением за далекую линию горизонта. Иначе говоря, сопричастности всему живому на Земле...

Каждый год, в марте или апреле, теплые весенние ветры подгоняют к горам Главной гряды вереницы тяжелых туч. Дожди быстро уничтожают остатки зимнего снега, не успевшего стаять, смешавшись с талыми водами, переполняют речки. Но вот солнце начинает пригревать сильнее, и в горах с каждым днем появляется все больше и больше людей. Идут по горным тропам организованные туристские группы и шумные молодежные компании; в одиночку отправляются в путь любители лесной тишины. И вот здесь, в общении с природой, особенно наглядной становится старая истина: люди бывают разные.

К сожалению, еще нередко на туристских тропах можно встретить человека, обладающего одним чрезвычайно опасным для природы (и не только для нее) качеством — недостатком общей культуры. А проявляется оно почти всегда примерно одинаково: остаются вырубленные или поломанные деревья и кустарники, бутылки из-под водки и консервные банки на местах стоянок, поляны, покрытые, как язвами, следами огня, загрязненные источники.

Изрядная часть неприятной правды заключена в известном, кем-то перефразированном афоризме: «Мы так много взяли от природы, что уже не можем ждать милостей от нее». Не обязательно горячо любить природу («насильно мил не будешь»), но уважать ее, соблюдать определенные правила поведения вдали от городской цивилизации — элементарный долг каждого.

Изданные законы и постановления по охране окружающей среды строго регламентируют отношения человека с природой. Дело за обязательным их соблюдением. Это долг всех, а значит, и каждого человека, живущего на Земле. Помните об этом на всех дорогах (и не только туристских), по которым вам придется пройти.

* * *

В заключение мне хотелось бы пересказать одну легенду, или сказку, которую я слышал у костра, вокруг которого расположилась на ночлег туристская группа. Это были не крымчане, они приехали откуда-то издалека, кажется из Сибири. Не знаю, придумали они ее сами или слышали от кого-то, но рассказчик — бородатый парень, — когда пришла его очередь, сказал просто: «Расскажу о дубе в каньоне». Вот его рассказ.

Деревья, как и люди, умирают от старости или гибнут от болезней, топора или огня. Они сражаются друг с другом, и победители живут много дольше побежденных. Но нужна необыкновенная удача, чтобы дерево прожило весь положенный ему срок. Такая удача выпадает одному из многих тысяч.

Когда-то давным-давно деревья были живыми, они могли разговаривать друг с другом и даже передвигаться с места на место. Их язык хорошо понимали жившие тогда люди, они бережно относились к деревьям, считая их своими друзьями, — ведь те давали им кров, защиту и пищу. Для костров и постройки жилищ они использовали только мертвые стволы, упавшие на землю.

Но шло время, людям все больше и больше требовалось древесины — они строили огромные дома, а их печи, как ненасытные чудовища, непрерывно пожирали топливо. И вот зазвенели топоры и пилы в лесах и рощах. Бывшие друзья с глухим стоном падали на землю, обнимая ее своими руками-ветвями, постепенно люди разучились понимать язык деревьев, он стал не нужен им. Наиболее часто и самыми первыми гибли могучие и высокие деревья. Некоторые из них пытались уйти в непроходимые чащобы, но проходило время, и беглецов в конце концов настигали топор или пила.

Одним из таких глухих уголков, куда спрятались от людей наиболее старые и крепкие деревья, стал Большой каньон. Среди них был дуб, который много лет спустя стал называться «Почтовым». Древнее дерево окружали друзья, они беседовали, вспоминали прошедшие дни, стоически перенося смену времен года, бури и ураганы. Но один за другим старые друзья умирали. Безжалостное время, казалось, незаметно текущее над ними, разрушало их и в конце концов убивало. И пришло время, когда дуб остался один. Молодая поросль, окружавшая его, была уже не той тесно сомкнутой группой друзей, хорошо понимавших и любивших друг друга. Молодые деревья давно забыли язык, с помощью которого древние деревья общались друг с другом. Они беззаботно шелестели листвой, ничуть не думая ни о будущем, ни о прошлом. Им было абсолютно все равно — убьет их топор или огонь или они будут жить много-много лет.

И вот именно тогда старый дуб, который прожил уже несколько сотен лет, получил название «Почтовый». Кто-то положил в его дупло письмо, обращенное не к кому-то конкретно, а ко всем тем, кто приходил сюда, ко входу в Большой каньон. И с тех пор веселый и добрый обычай стал передаваться от группы к группе, от человека к человеку. Дерево понимало все, что писали в своих посланиях люди. Оно грустило над грустными письмами (были и такие), радовалось бодрым, помогало, если к нему обращались с какой-нибудь просьбой: отыскать любимого, облегчить путь, улучшить погоду. Жизнь обернулась новой стороной. Каждый день «Почтовый дуб» с нетерпением ожидал прихода новой группы, новых писем, новых известий.

Но однажды дерево прочитало строки, напитанные ненавистью и злобой. Какой-то очень плохой и, возможно, несчастный человек написал письмо, в котором проклинал всех и все, живущее на земле. «Почтовому дубу» стало очень тяжело, ему было плохо весь день, а к вечеру, когда сгустилась тьма и завыла невесть откуда взявшаяся буря, стало еще хуже. Дерево протянуло ветви высоко в небо, прося забвения, и молния ужалила его в самое сердце. Злое слово убило «Почтовый дуб».

Рассказчик помолчал немного и, оглядев сидящих туристов смешливыми глазами, добавил: «Как говорится — сказка ложь, да в ней намёк...»