Заметки о Крыме Роберта Ли — лекаря генерал-губернатора Новой России князя М.С. Воронцова

В марте 1854 года Англия и Франция объявили войну России. Внимание британцев, чей флот еще в декабре 1853 года крейсировал, в Черном море, опять привлекла Россия. Между тем представление о ней англичане имели весьма расплывчатое. Они знали о России меньше, нежели об Индии. Вот почему в Лондоне немедленно была напечатаны мемуары «Последние дни правления Александра I и первые дни правления Николая I» профессора-медика Роберта Ли (1793—1877), который учил студентов в шотландском городе Глазго, вернувшись на родину из России.

Ли прожил долгую интересную жизнь. Он родился в шотландском городе Мелроуз в зажиточной интеллигентной семье, для всех мужчин которой была традиционной профессия врача. Двадцатилетним юношей шотландец получил степень доктора медицины в Эдинбургском университете, где он специализировался в акушерстве.

Широкий кругозор молодого врача, глубокие познания в самых различных отраслях медицины привлекли к нему внимание английского ученого лорда Э. Гренвилла. По его рекомендации Ли получил место личного врача генерал-губернатора Новороссийского края М.С. Воронцова и его сына Семена, который, кстати, со временем стал российским послом в Англии.

Ли был свидетелем многих событий в жизни Российской империи. Среди них были и смерть Александра I, и царствование Николая I, и восстание декабристов. Описывая эти события с тщательностью ученого и талантливого литератора, Ли приводит интересные сведения о Крыме, которые содержат ценную информацию для историков и этнографов.

* * *

Роберт Ли. Последние дни правления Александра I и начало правления императора Николая I. — Лондон, 1854

Я продолжил свое путешествие по территории Польши, направляясь к городу Броды через Краков и Львов. Потом, въехав в Россию, направился в Одессу через Украину. Туда я прибыл 8 января 1825 года. Дороги были настолько плохи, что невозможно представить. К тому же грязь на них наполовину замерзла.

Люди в городах и селах живут в нищенстве, а потому они невежды и попрошайки. Когда пришла суровая зима, Черное море замерзло у берегов, и связь с Константинополем и Средиземноморьем была полностью прекращена в конце января из-за мощного снежного покрова, который лежал как на земле, так и на море вплоть до начала апреля. Таять же он начал в степи.

Одесса, которой еще не существовало за полвека до моего появления, сейчас имеет тридцать шесть тысяч жителей и поддерживает торговлю с Турцией и странами Южной Европы по Эвксинскому морю. На улицах города можно было видеть греков, евреев, русских, поляков, немцев, французов, американцев и англичан в национальных нарядах. Генерал-губернатора города Воронцова¹ окружали гражданские и военные, которые заслужили это право на службе либо выделились иным образом. Нудная и монотонная зима в Скифии² прошла быстро и приятно в обществе тех, кто принимал участие в персидской, турецкой и французской войнах³ и был свидетелем пожара Москвы и взятия Парижа русской армией. Высший свет в Одессе, кажется, настолько же свободен и умен, как и в Лондоне...

Портрет М.С. Воронцова. К. Гампельн. Рис. 1820-е.

Летом я посетил Киев и большую часть страны между Днепром и Днестром, которая в это время переживала тяжелые последствия нашествия саранчи...

Саранча появилась в Крыму в 1819 году, а в 1823-м ею был уничтожен весь урожай. Осенью 1824 года она распространилась на запад, к Бессарабии, и на триста миль к северу. Яйца саранчи были отложены в почву не только в тех плодородных губерниях, но и на всей территории, что протянулась к востоку от Днепра за Дон, вплоть до Кавказа. Я мог видеть ее яйца во время зимних холодов на поверхности земли. Тогда они казались мне кучками маленьких желтых мешочков или узелков.

Генеральная карта Таврической губернии (1822)

Во время моего путешествия из Белой Церкви, которая расположена вблизи Киева, в Одессу я видел вокруг Новомиргорода, что все покрыто саранчой толстым слоем. При приближении нашего экипажа она вздымалась в воздух со специфическим шумом и в таком большом количестве, что заполняла воздух подобно снежным смерчам в пургу. В начале августа саранча кишела на улицах Одессы, в виноградниках, в степи, окружавшей город. Масса тел ее тонула в море и слоем укрывала берег. Везде можно было наблюдать две разновидности этих насекомых: одна величиной в три дюйма, другая — вдвое меньше первой...

11 августа 1825 года Его сиятельство граф Воронцов отплыл со своей свитой из Одессы на борту яхты адмирала Грейга⁴ и направился в Крым. Графы фон Пален⁵, Олизар⁶, Потоцкий и барон де Брунов⁷ (в будущем российский посол в Англии) были среди других пассажиров. Утром следующего дня мы увидели берег вблизи Козлова⁸.

Де Палдо. Вид Козлова, или Евпатории. Из книги П. Сумарокова. 1803 г.

В два часа утра, в субботу 16 августа, мы были уже вдали от Севастополя среди кораблей Черноморского флота — восьми линейных судов и трех больших фрегатов.

Мы поднялись на борт адмиральского корабля и после его осмотра присутствовали на службе в корабельной церкви, где находились все матросы, свободные от вахты. После этого состоялся учебный бой между тремя фрегатами и яхтой. По окончании боя адмирал Грейг выстроил собственный корабль и семь других линейных кораблей в линию открытым ордером⁹ к бою под всеми поднятыми парусами, и большое количество огромных пушек открыли огонь. После этого мы обедали с адмиралом, вице-адмиралом и всеми командирами кораблей.

Мы оставили Грейга на закате солнца и под всеми парусами направились к Гурзуфу, что на южном побережье Крыма. Бриз был благоприятен, но на утро ветер полностью стих, вследствие чего корабль оставался в десяти верстах от точки, что зовется Крымметопан, где, как считают, во времена Ифигении стоял храм Артемиды¹⁰.

О. Раффе. Татарская кофейня в Байдарах. 1837 г.

Весь следующий день была прекрасная погода, и море напоминало спокойное озеро. А сутками позже, когда мы находились напротив Ялты, картина внезапно изменилась в результате прихода с востока шторма, который отбросил корабль назад и вынудил нас искать спасения в бухте вблизи Балаклавы.

Ночью мы проплыли мимо поселка Ласпи, который принадлежал генералу Пуатье. Все его жители страдали от лихорадки и жалких условий существования. 19 августа, взяв татарских коней, мы верхом направились в Байдарскую долину, пересекли Яйлу и через Форосский проход добрались до горной части Крыма. Вдоль нее мы направились на восток через Симеиз, Алупку, Мисхор, Дерекой, Никиту, Массандру, Ореанду к Гурзуфу — резиденции графа Воронцова.

К. Рабу. Гурзуф. 1822 г.

Возможно, во всей Европе нет пейзажей, которые превзошли бы величием и красотой те, что вокруг Алупки, Массандры и Ореанды. «Если на земле и существует уединенное место, которое может быть изображено как земной рай, — говорит доктор Кларк¹¹, — так это именно то, что находится между Качи-Коем и Судаком на южном берегу Крыма. Оно защищено горным полукругом от холода и порывов ветра и открыто лишь бризу, который приходит с юга из-за моря и дает возможность здешним жителям наслаждаться преимуществами климата и местонахождения. С гор спадают потоки почти хрустально чистой воды к садам, в которых растет много видов фруктовых деревьев, как известных в Европе, так и неизвестных. Вкус плодов их совершенный. Ни вредных испарений, ни прохладных ветров, ни ядовитых туманов, ни других сопутствующих им вредных явлений не найдешь в этой блаженной земле».

В течение сентября 1825 года все население Крыма, что живет между горами и морем, все жители этого «земного рая» пребывали в очень болезненном состоянии. В прибрежных поселках между Гурзуфом и Симеизом лично я насчитал более сотни случаев перемежающейся лихорадки. Многие больные страдали от нее по месяцу, а сопровождалась она увеличением печени и селезенки, желтухой и водянкой.

Погода все то время, пока я находился на горном берегу Крыма, стояла прекрасная, без тех неожиданных, нарушающих покой изменений, которые так часто случаются в землях, расположенных вдоль северного берега Черного моря. Не может быть сомнений в том, что лихорадка, которая распространялась на побережье и во внутренней части Крыма, вызвалась вредными испарениями, поднимавшимися с земли.

Генуэзская крепость в Судаке

После посещений всех интересных для меня мест 23 сентября я поднялся на борт яхты адмирала Грейга, стоявшей в Севастополе, и 1 октября вернулся в Одессу с графом Паленом.

Граф Воронцов к тому времени уже направился в Таганрог на встречу с императором Александром, который прибыл туда вместе с императрицей, чтобы провести зиму на побережье Азовского моря. В канун прибытия в Одессу граф Пален начал чувствовать сильную дрожь, головные боли и другие симптомы желтухи с перемежающейся лихорадкой. Приступ был несравненно сильнее и опаснее, чем во всех тех случаях, которые мне пришлось наблюдать, и граф лишь полным напряжением сил уберег свою жизнь. Господин Роуз, английский джентльмен, который был с нами в Крыму, по нашему возвращении в Одессу также испытал болезнь и умер от кровоизлияния в мозг. Здоровье большинства людей, которые побывали на южном берегу Крыма, очень пострадало из-за перемежающейся лихорадки. А в некоторых случаях лихорадка в тяжелой форме проявилась в начале следующей весны.

14 октября 1825 года в Одессе я получил письмо от графа Воронцова, который сообщил о намерении царя посетить Крым и предложил мне встретиться в Бериславе, что на Днепре. В связи с этим вместе с генералом Басмановым и господами Мартине и Артемьевым я оставил Одессу в полдень того же дня.

Мы прибыли в Николаев в полдень 15 октября и провели несколько часов с адмиралом Грейгом, который вернулся из Таганрога. Стояла ясная, прекрасная ночь, дороги находились в хорошем состоянии, и мы достигли Берислава в семь часов поутру на следующий день. Это город на берегу Днепра, который ничем не отличается от других городов Южной России. На местном базаре множество лавок, полных товара. Через город следовало много телег, нагруженных крымской солью, маршировали подразделения солдат, чтобы присоединиться к войскам, которые стояли вдоль турецкой границы. Земля вокруг города исключительно плодородна, но саранча годом ранее опустошила ее, отчего крестьяне и землевладельцы испытали большое горе.

Мы оставили Берислав в полдень, направившись к перекопскому перешейку. Когда пересекли широкую песчаную равнину, похожую на Льяносы вблизи Пиренейских гор, въехали в Крым и провели ночь в немецкий колонии Нахичевань¹². Здесь властвовали порядок, чистота, комфорт. Население колонии быстро растет и требует новых земельных пожалований. Расставшись с этими приветливыми, счастливыми людьми, утром следующего дня мы ненадолго остановились среди ногайских татар, людей темных, бедных и жалких. Провели две ночи и день в Симферополе, где я имел удовольствие видеть генерала Растопчина¹³, имя которого будет занесено в анналы России навсегда.

20 октября утром мы оставили Симферополь и быстро поехали в карете степью, раскинувшейся между городом и горами. Потом мы достигли гор новой дорогой, которую только что проложили для соединения побережья Крыма с его внутренней частью. Большое количество солдат, выполнявших эту задачу, выглядели весьма болезненно и устало. Более ста солдат из пятисот страдали осенью от лихорадки, но ни у кого из них она не приобрела опасной формы. Не менее тысячи были заняты на строительстве дороги годом ранее, но относительно немного из них страдали от последствий лихорадки.

Вид этой страны изменился со времени наших предыдущих ее посещений. Леса вдоль Салгира и на Чатыр-Даге сбросили свои листья, хотя у входа в Алуштинскую долину деревья были еще совсем зелеными. От Перекопского перешейка к Гурзуфу, куда мы прибыли 20 октября, были сделаны необходимые приготовления для встречи императора. Татарские старшины поселка Гурзуф несколько недель сильно страдали от перемежающейся лихорадки, но припадки ее были быстро остановлены каломелем¹⁴ и сульфатом хинина¹⁵, которые я им назначил. Эти современные лекарства, которыми в Крыму еще никогда не лечили лихорадку, прекратили развитие болезни настолько быстро, что некоторые татары-невежды пытались приписать потрясающий эффект сверхъестественному воздействию.

Следующим утром мы выехали в Алушту. Был по-летнему теплый день, похожий на день в Англии. Термометр в тени показывал 17° по Реомюру. Но вершины гор были покрыты густыми тучами. Путь вдоль побережья от Гурзуфа в Ореанду никогда еще не казался мне таким прекрасным, и я не мог проехать без остановки Никиту и Массандру, так как хотел полюбоваться замечательным пейзажем. Леса потеряли часть своей листвы, но было достаточно и весьма зеленых деревьев. Дикая виноградная лоза с темно-коричневыми листьями создавала потрясающее зрелище в этой местности. Греческие орехи и смоквы были еще зелены. В Алуште вечером мы гуляли вдоль самых романтических садов Крыма. В них в открытый грунт собирались зарывать сорок лимонных деревьев, вывезенных из Италии в предыдущем году. Одно из деревьев, расположенное посредине сада для защиты от мороза в канун приближающейся зимы, было еще в цвету.

Мы повернули к татарскому дому, приготовленному для графа. Там были поставлены диваны, а стены только что окрасили. Стены же двух комнат, отведенных для Его Величества, были обиты грубым белым полотном. Императору приготовили очень чистую кровать...

Смерть Александра и последующие за этим события заставили графа Воронцова направиться в Санкт-Петербург и отложить на ноябрь визит в Англию. Мы оставили Одессу 15 марта 1826 года и прибыли в столицу 11 апреля...

Примечания

1. Воронцов Михаил Семенович (11 мая 1782 — 6 ноября 1856) — князь, российский государственный деятель, Генерал-фельдмаршал (с 1856 г.). До 1804 года жил в Англии. В Отечественной войне 1812 года командовал дивизией. В 18151818 годах — командующий российским оккупационным корпусом во Франции. С 1823 года — новороссийский генерал-губернатор и полномочный наместник Бессарабской области. В 1828—1854 годах — новороссийский и бессарабский губернатор. В 1844—1854 годах — наместник на Кавказе.

2. Автор использовал античное название Украины.

3. Имеются в виду войны 1801—1813, 1806—1812 и 18051815 годов.

4. Грейг Алексей Самойлович (1775—1845) — представитель известной династии российских адмиралов, по происхождению — шотландцев. Главнокомандующий Черноморским флотом и портами на Черном море (1816—1833 гг.), военный губернатор Николаева и Севастополя. За заслуги перед Россией ему установлен памятник в Николаеве (по проекту скульптора О. Микешина).

5. Пален Петр Алексеевич (17 августа 1745 — 13 февраля 1826) — российский государственный деятель, генерал от инфантерии (с 1798 года), граф (с 1799 года). С 1766 года служил в конной гвардии, участник русско-турецких войн 17681774 и 1787—1791 годов. С 1792 года — правитель рижского наместничества, с 1795 года — генерал-губернатор Курляндской губернии. В 1798—1801 годах — петербургский военный губернатор. Пользовался большим доверием Павла, был великим канцлером мальтийского ордена, членом Коллегии иностранных дел. Один из организаторов мятежа против Павла I и участник его убийства 11 марта 1801 года. В июне 1801 года был отправлен в отставку.

6. Олизары — старинный украинский дворянский род. Владели большими имениями на Киевщине и Волыни. Фамилию получили от чернобыльского старосты Олизария Волковича. Здесь речь идет о Густаве Олизаре (3 мая 1798 года, Коростышев — 2 января 1865 года, Дрезден). Он был губернским предводителем дворян Киевской губернии. В 1826 году был арестован по делу «Патриотического общества».

7. Брунов Филипп Иванович (8 августа 1797 — 12 апреля 1895) — граф, российский дипломат. Из курляндских шляхтичей. На дипломатической службе с 1818 года. Принимал участие в конгрессах «Священного союза», в переговорах с Турцией в Аккермане (1826) и Адрианополе (1829). Известен ловким составлением дипломатических документов («Нестор российской дипломатии»), метко отображавших мнение Николая II.

8. Сейчас город Евпатория (татарское — Гезлёв).

9. Так называемый строй кильватера.

10. Традиция относит местонахождение храма к Тендровской косе, которая значительно севернее.

11. Речь идет об авторе «Путешествий в различные регионы Европы и Африки» (1817), профессоре минералогии Кембриджского университета Э.Д. Кларке, который по каким-то причинам лишь мимоходом коснулся Крыма, хотя был в нем.

12. Речь может идти только об армянском поселке в Крыму, но не о немецкой колонии.

13. Растопчин Федор Васильевич (12 марта 1863 — 18 ноября 1826) — российский государственный деятель, граф (с 1799 года), фаворит Павла I. В 1798—1801 годах — фактический руководитель Коллегии иностранных дел. Неудачное соперничество с новым фаворитом императора Павла графом П.А. Паленом завершилось для Растопчина отставкой (1801) и ссылкой в Москву. Будучи рьяным крепостником, он находился в оппозиции к политике правительства Александра I, что отразилось в его произведениях. С мая 1812 до конца 1814 года — главнокомандующий (генерал-губернатор) в Москве. В условиях Отечественной войны 1812 года Растопчин вместо реальной помощи отступающей армии вел пропаганду против Наполеона с позиций демагога-патриота. После 1812 года за ним утвердилась сомнительная слава инициатора московского пожара, но он при всем народе отказывался от этого. К тому же было известно, что особенно рьяно разрушали культурные памятники в Москве сопровождавшие армию Наполеона польские военнослужащие (очевидно, по традиции Смутного времени).

14. Каломель — хлористая ртуть. В медицине применяется как слабительное и обеззараживающее средство, а также как средство против сифилиса.

15. Сульфат хинина — противомалярийный препарат.