Вакханалия

В ночь с 15 на 16 декабря в Севастополе был распущен старый состав Совета и избраны новый Совет и Военно-революционный комитет из двадцати человек. В президиуме, состоявшем из шести человек, все были большевиками. Председателем Военно-революционного комитета стал Ю.П. Гавен. Таким образом, власть в Севастополе перешла в руки большевиков.

Между тем Центральная рада по-прежнему считала Крым своей территорией. В ноябре 1917 г. Генеральный комиссар Украины по внутренним делам В.К. Винниченко объявил бывшие органы Временного правительства на полуострове подчиненными Центральной раде, а 1 ноября для контроля над Черноморским флотом создается Генеральная рада по морским делам.

В декабре 1917 г. украинские большевики собрали в Харькове 1-й Всеукраинский съезд Советов, который 12 (25) декабря и провозгласил УССР. Правительство Центральной рады было объявлено «врагом народа». Вскоре на Украине начались боевые действия между силами большевиков и Центральной рады.

А между тем в Киеве на заседании «Генерального секретариата» было заявлено: «Морской секретариат должен руководить Черноморским флотом, который будет охранять берег Украинской республики и тех держав, которые имеют с нею границу по берегу Черного моря. Содержание флота должны взять на себя все те державы, интересы которых он охраняет. Для этой цели достаточно двух броненосцев и флотилии миноносцев с командой 10—12 тыс. матросов. Прочие корабли демобилизовать и перевести в государственный торговый флот, развитие которого находится в ближайших интересах Украинской республики»¹.

29 декабря 1917 г. Центральная рада принимает универсал, по которому Черноморский флот объявляется флотом УНР, все военные и транспортные корабли обязаны поднять флаги республики. Генеральному секретариату международных дел поручалось довести содержание документа до сведения всех государств.

26 января (8 февраля) 1918 г. красные взяли Киев, а руководство Рады бежало на Волынь — сначала в Житомир, а затем в Сарны. Любопытно, что перед бегством эти персонажи провозгласили независимость Украины. По сему поводу в Севастополь была отправлена директива: «Предупреждаем организации и начальников украинского флота в Севастополе, что все сношения с представителями чужеземных держав, как с Россией, так и с другими, будут преследоваться отныне как государственная измена»².

Но из далекого Киева, а тем более с Волыни Центральная рада могла лишь слать универсалы в Крым. Зато татары собрали 26 ноября 1917 г. Курултай, который объявил себя учредительным собранием Крыма и даже сформировал Национальное правительство, более известное под именем Директории (не путать с украинской Директорией).

Татарское правительство возглавил Ч. Челебиев, а директором по военным и внешним делам стал Джафар Сайдамет. 21—22 декабря все части Крымской конной бригады и полк «Уриет», согласно приказу Крымского штаба № 6, в торжественной обстановке были приведены к присяге «на защиту основных законов Курултая».

У татар не было командующего войсками, который был бы военным специалистом и имел хоть какой-то политический вес. Посему они предложили принять начальство над татарским воинством... барону П.Н. Врангелю. Собственно, ничего удивительного в этом не было. Объявил же себя другой немецкий барон, Унгерн, монгольским ханом, наследником Чингисхана, так почему бы генерал-майору фон Врангелю не стать наследником Гиреев? Однако Петр Николаевич благоразумно отказался. Далее он выждал несколько месяцев, а затем вступил в Добровольческую армию.

В 20-х числах декабря татарские подразделения начали разоружать все войска, находившиеся на полуострове не подчинившиеся Курултаю.

Татарские отряды 23 декабря вошли в Евпаторию и после короткой перестрелки разоружили находившиеся там части, в том числе Киевскую школу летчиков-наблюдателей, школу стрельбы по воздушному флоту и 1-ю Украинскую казачью батарею.

9 января 1918 г. татарские подразделения за несколько километров до железнодорожной станции Бахчисарай разоружили эшелон с семьюстами матросами Черноморского флота. Эти матросы демобилизовались, то есть без всякой санкции сверху захватили в Севастополе эшелон, естественно, не забыв взять с собой трехлинейки и «максимы». Они собирались проехать через Бахчисарай и Симферополь и далее за Перекоп.

Татар тоже можно понять. Пропускать через город такую массу пьяных, никому не подчиненных и хорошо вооруженных людей было крайне опасно.

Понятно, что разоружение «братишек» у Бахчисарая вызвало взрыв возмущения у моряков в Севастополе. Но это было еще полбеды. Воодушевленные легким успехом в Евпатории, татары двинулись на Севастополь. Через два часа после разоружения семисот матросов татарские части — 2-й конный полк и две роты полка «Уриэт» — перешли границу Севастопольского крепостного района у села Дуванкой и попытались захватить Камышловский железнодорожный мост. Мост охраняла дружина рабочих Севморзавода. Вскоре на помощь к ним из города пришел отряд красногвардейцев. Совместными усилиями им удалось отбить атаку татар.

10 января татары выбили отряд матросов из имения графа Мордвинова. Матросы отошли за реку Качу, а затем, после часовой перестрелки, погрузились в железнодорожный эшелон и убыли в Севастополь.

В Севастополе большевики и анархисты поняли, что надо экстренно спасать ситуацию. Срочно был создан Военно-революционный штаб и сформированы десантные отряды из моряков. Присутствие кораблей Черноморского флота решило все дело.

31 января гидрокрейсер «Румыния»³, а также вооруженные транспорты «Трувор», «Данай» и «Геркулес» вышли с десантом из Севастополя в Евпаторию. Десанту матросов без особого труда удалось выбить татар из Евпатории. Естественно, что, захватив город, «братишки» начали его грабить и резать буржуев.

В 1919 г. по указанию Деникина была создана «Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков». Она была, естественно, весьма тенденциозна, но иногда хорошо передавала «колорит» времени. Из ее отчета о событиях в Евпатории: «Вечером 14 января 1918 г. (на самом деле 13 января. — А.Ш.), на взморье вблизи Евпатории, показались два военных судна — гидрокрейсер "Румыния" и транспорт "Трувор"... Утром 15 января "Румыния" открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут 40. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков. Первые три дня вооруженные матросы с утра до позднего вечера, по указанию местных большевиков, производили аресты и обыски, причем под видом отобрания оружия отбирали все то, что попадало им в руки. Арестовывали офицеров, лиц зажиточного класса и тех, на кого указывали как на контрреволюционеров... В те дни непрерывно заседал Временный военно-революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайне левых течений г. Евпатории... Всех, предназначенных к убийству, перевозили на катерах с "Трувора" на "Румынию", которая стояла на рейде неподалеку от пристани... Лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, предварительно связав...»⁴

Кроме Евпатории, матросы Черноморского флота высадились в Ялте и Феодосии. Особенно упорные бои шли в районе Ялты, где войска Курултая были поддержаны боевиками мусульманской организации «Тан». Руководил татарами полковник Е.И. Достовалов. Ялта два раза переходила из рук в руки. Окончательно большевики захватили ее лишь 15 января, а переодевшийся в штатское Достовалов бежал в Симферополь.

Повсеместно революционные матросы устраивали погромы и убийства. Поэт Максимилиан Волошин был свидетелем этих событий. Он написал цикл стихов «Личины — 1918»: «Красногвардеец», «Матрос» и «Большевик».

Думаю, он хорошо проиллюстрировал ситуацию в Крыму.

Матрос:

Широколиц, скуласт, угрюм,
Голос осипший, тяжкодум,
В кармане браунинг и напилок,
Взгляд мутный, злой, как у дворняг,
Фуражка, с лентою «Варяг»,
Сдвинутая на затылок,
Татуированный дракон
Под синей форменной рубашкой,
Браслеты, в перстне кабошон,
И красный бант с алмазной пряжкой...
<...>
Входя на миноносце в порт,
Кидал небрежно через борт :
«Ну как буржуи ваши? живы?»
Устроить был всегда не прочь
Варфоломеевскую ночь,
Громил дома, ища поживы,
Грабил награбленное, пил,
Швыряя керенки без счета...

Не менее колоритно и стихотворение о Большевике. Приведу его полностью:

Зверем зверь. С крученкой во рту.
За поясом два пистолета.
Был председателем Совета,
А раньше грузчиком в порту.
Когда матросы предлагали
Устроить к завтрашнему дню
Буржуев общую резню
И в город пушки направляли, —
Всем обращавшимся к нему
Он заявлял спокойно волю:
«Буржуй здесь мой, и никому
Чужим их резать не позволю»⁵.
Гроза прошла на этот раз:
В нем было чувство человечье —
Как стадо он буржуев пас:
Хранил, но стриг руно овечье.
Когда же вражеская рать
Сдавила юг в германских кольцах,
Он убежал. Потом опять
Вернулся в Крым при добровольцах.
Был арестован. Целый год
Сидел в тюрьме без обвиненья
И наскоро «внесен в расход»
За два часа до отступленья.

13 января моряки штурмом овладели Бахчисараем и двинулись к Симферополю. Войска Курултая начали разбегаться. При подходе красных к Симферополю на татарские части напали учебная команда 33-го запасного полка и боевая дружина завода «Анатра».

Город был взят почти без боя. У красных при занятии Симферополя был убит один человек, в татарских войсках — один офицер и трое рядовых. Тем не менее большевики начали массовые расстрелы в городе, коснувшиеся в первую очередь лидеров татарских националистов и офицеров старой русской армии, как помогавших татарам, так и просто подвернувшихся по руку. Среди расстрелянных татар стоит отметить Ч. Челебиева, штаб-ротмистра Биарсланова Осман бея, подполковника Алиева, прапорщика Сеид-Амет Сулейман Батбуртлы. А Джафару Сайдамету удалось скрыться.

Итак, в середине января 1918 г. весь Крым стал советским. Другой вопрос, что в то время отделить действия «идейных» большевиков от действий грабителей-«братишек» практически невозможно.

21 февраля на линкоре «Борец за Свободу» состоялось собрание судовых комитетов, постановившее «заставить буржуев опустить голову». Был намечен ряд действий, «вплоть до поголовного истребления буржуазии». Собрание избрало комиссию из 25 человек, возглавляемую председателем ЦК Черноморского флота С.И. Романовским, Басовым и С. Шмаковым. Все трое были анархистами.

По окончании собрания, около двух часов ночи, вооруженная толпа матросов вошла в город, и начались массовые обыски, грабежи и убийства. Позже белые назовут эту ночь с 21 на 22 февраля 1918 г. Варфоломеевской. Расписывать эту ночь в красках у меня нет никакого желания, поэтому я предоставлю слово очевидцам.

Лейтенант штаба Черноморского флота Владимир Антонович Лидзорь сидел 21 февраля в севастопольской тюрьме, позже он вспоминал: «Часов в 11 ночи вся тюрьма затихла. Ничего не подозревающие люди уснули... А под покровом ночи на кораблях решалось гнусное и ужасное дело... Там решалась судьба многих ни в чем не повинных людей.

Подогреваемая кровожадными статьями выходящих тогда в Севастополе "интернациональных газет" "Таврическая Правда" и "Путь борьбы" и кровожадными телеграммами Троцкого и других комиссаров разнузданная, звериная банда матросов, "красы и гордости революции", от которых отшатнулось все светлое и чистое, собрала свой митинг и дала Ганнибалову клятву уничтожить всю интеллигенцию, офицерство и буржуазию...

...В 2 часа ночи 23 февраля 1918 г. ворвалась в тюрьму первая банда матросов, они по списку потребовали от комиссара тюрьмы выдачи пяти заключенных. Комиссар по телефону запросил Совет (Совет всю ночь заседал во дворце главного командира флота), как ему быть: выдавать или нет. Из Совета ответили: выдавать, кого потребуют матросы. В списке значились: адмирал Львов, капитан 1 ранга Карказ, капитан 2 ранга Цвинман, муфтий Челебиев и бывший старший городовой севастопольской полиции Синица... Им связали руки назад (вязали руки матросы и рабочий плотничной мастерской Севастопольского порта Рогулин)... Их повели... никто из обреченных не просил пощады... Дорогой до места убийства, в Карантинной балке, как передавал потом рабочий Рогулин, их истязали: больного старика Карказа били прикладами и кулаками и в буквальном смысле волокли, т.к. он болел ногами и не мог идти, адмирала Львова дергали за бороду, Синицу кололи штыками и глумились над всеми... Перед расстрелом сняли с них верхнюю одежду и уже расстрелянных, уже мертвых били по головам камнями и прикладами...

Мы, оставшиеся в тюрьме, ждали своей очереди... Мы простились друг с другом, наскоро написали письма родным...

В 4 часа утра в тюрьму ворвалась вторая банда матросов. Эти брали без списка, кто подвернется под руку.

Взяли: полковников по адмиралтейству Шперлинга, Яновского, капитана 2 ранга Бахтина, лейтенанта Прокофьева, мичмана Целицо, поручика по адмиралтейству Доценко (на другой день после расстрела был получен ордер Совета на его освобождение), прапорщиков по адмиралтейству Кальбуса и Гаврилова, матроса Блюмберга и инженера Шостака (последним трем — Блюмбергу, Шостаку и Гаврилову — удалось бежать из-под расстрела; Шостак был ранен и умер в июне 1918 г.)... Всем обреченным связали руки, хотя полковники Яновский и Шперлинг просили не вязать им руки: "мы не убежим", говорили они... И эти пошли на свою Голгофу, не прося пощады у своих палачей, лишь у мичмана Целицо выкатились две слезинки — мальчик он еще был, вся жизнь у него еще была впереди, да прапорщик Гаврилов о чем-то объяснялся с бандитами... Их увели, а нам, оставшимся, сказали: "Мы еще придем за вами"... Минут через 15—20 глухо долетел в камеру звук нестройного залпа, затем несколько одиночных выстрелов, и все смолкло... Мы ждем своей очереди...»⁶

А вот рассказ простого матроса Беляева: «Матросов было много, 3000 человек. Все они заняли улицы города, сам город был оцеплен так, чтобы никто не убежал. Я не знаю, как они, а я арестовывал и приводил в Совет, но Совет от арестованных отказывался, говорил, что это не нужно, т. Пожаров уговаривал, чтобы этого не было. Их увели обратно и привели человек 60 или 40, а может, 50, в Морское собрание. Когда все люди были собраны в одной комнате, я посмотрел на них; там были и офицеры, и священники, а так — просто разные, кто попало. Там были совсем больные старики. Половина матросов требовала уничтожить их. Была избрана комиссия, куда попал и я. Я старался, чтобы люди шли через эту комнату. Людей было много, были и доктора, была уже полная зала. Было много людей. Матросы не знали ничего. Никто не знал ни арестованных, ни того, за что их арестовывали. Больше стоять было негде. Пришла шайка матросов и требовала отдачи. Я уговаривал, что это офицеры на выборных началах, доктора и старики. Ничего не слушали. Согласились вывести из залы. А около 12 ночи звонит телефон из городской больницы. И тогда я узнал, что всех поубивали. Я слыхал, что в Стрелецкой бухте на пристани много убитых»⁷.

Наутро за Малаховым курганам были обнаружены шесть трупов мужчин, сброшенных в овраг. Лица у всех были разбиты до неузнаваемости. Личность ни одного из убитых установить не удалось.

Вдова капитана 1 ранга А. Г. фон Ризенкампфа, заведующего Пристрелочной станцией и складом мин Уайтхеда, писала в ходатайстве о предоставлении пенсии: «Ночью 22 февраля с.г. ко мне в квартиру явились несколько вооруженных матросов в форме и приказали моему мужу Анатолию Григорьевичу Ризенкампфу вместе с моим зятем Григорием Афанасьевичем Марковым (мичман с подводной бригады) и племянником Анатолием Александровичем Ризенкампфом (армейский прапорщик) идти с ними в Совет военных и рабочих депутатов. На следующий день я узнала, что мой муж, зять и племянник в Совет не приводились, а были расстреляны у ворот Исторического бульвара, причем муж и зять были убиты насмерть, а племянник тяжело ранен и на его выздоровление надежд очень мало (умер 7/20 марта 1918 г.). После этой ужасной ночи я осталась вдовой с тремя детьми, из них две дочери еще в гимназии, а третья осталась вдовой, пробыв замужем только пять дней»⁸.

Примечания

1. Цит. по: Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 102.

2. Там же. С. 103.

3. Гидрокрейсер «Румыния» (база гидросамолетов) — бывший румынский пароход водоизмещением 4500 т. Скорость 16 уз. Вооружение: четыре 152/45-мм и одна 75/50-мм пушки.

4. Цит. по: Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917—1920 годах. С. 105—106.

5. В качестве комментария: 20 декабря 1917 г. большевики постановили, чтобы севастопольские буржуи выплатили им контрибуцию в 5 млн. рублей. Замечу, что ранее контрибуция налагалась лишь на захваченные вражеские города.

6. Бизертский Морской сборник 1921—1923. Избранные страницы / Составит. В.В. Лобыцын. М.: Согласие, 2003. С. 121—122.

7. Цит. по: Иванов В.Б. Тайны Севастополя. Кн. 1. С. 151.

8. Там же.