Василий

Василий прожил всего 34 года. Он окончил юридический факультет Петербургского университета, работал в Севастополе в крепостном управлении. Василий был страстным охотником и очень любил животных, собак и кошек и они его тоже. Кошки даже ходили за Василием во время охоты. К тому же он был большим шутником. Мог, например, переодеться в женскую одежду и ходить среди людей. Мог кого-нибудь разыграть. Однажды он взял из сарая оставшийся после съёмок кинофильма манекен женщины, отнёс его незаметно на тропинку в сторону Байдарских ворот и, присыпав манекен снегом, вернулся домой. Подойдя к приставу, сообщил, что на тропинке лежит женщина. Пристав взволновался и даже начал вести расследование. Но вскоре все поняли, что это манекен и всё кончилось смехом. Вот только пристав юмора не понял.

Василий Ундольский. Офицер роты связистов в Севастополе

Василий был офицером царской армии и с 1917 года командовал в Севастополе кабельной ротой. В 1920 году при приближении Красной армии во избежание неприятностей Василий спрятал свою японскую винтовку в расщелине скалы у церкви и вернулся домой. В ноябре 1920 года был издан приказ, по которому все лица, служившие у «белых», должны были явиться в Ялту на бывшую дачу Эмира Бухарского для регистрации. Василий догадывался, что может ждать его — белого офицера, но в глубине души наивно надеялся, что всё обойдётся. Перед отъездом он попрощался с молодой женой, братьями, сёстрами, родителями и поехал на регистрацию.

Проводы Василия в университет. Василий садится в бричку у почтовой конторы у Байдарских ворот

Больше его никто не видел. Павел и Манефа обращались ко многим за плату узнать о его судьбе, но никто не помог — все боялись, что их тоже арестуют. Как потом стало известно Ундольским, заседающая в Ялте «тройка» приговорила всех бывших офицеров царской армии к расстрелу.

В 1922-ом голодном году Ундольских постигла ещё одна беда. Ослабел и слёг 16-ти летний Серёжа, в одну из ночей он стонал, а утром уже был мёртв. Плотник из Фороса соорудил простенький гроб, и Серёжа был похоронен недалеко от храма у дома псаломщика. Его сестра Люба в это же время лежала в Байдарской больнице в тяжелом состоянии. В апреле она скончалась. Дети запомнили её как очень тихую и мягкосердечную. Она очень любила крымскую природу.

В больнице сделали гроб, сёстры Ира и Вера провезли её тело на тачке через всю деревню Байдары, и сами, вырыв могилу, похоронили сестру. После смерти Серёжи и Любы к Ундольским приходили знакомые зажиточные крестьяне и лицемерно говорили, что «не знали о том, что дети голодали, а то бы помогли».