I. Крейсирование неприятельских кораблей у побережья Крыма. Меры губернской администрации к сохранению казенного имущества, книг, документов и архивных дел. Настроение населения и радушие его, оказанное вступавшим в пределы губернии войскам. Пожертвования в пользу войск

Высадка союзного флота в Крыму и сосредоточение здесь военных действий не могли захватить врасплох властей и население Таврической губернии, так как подготовлялись населением долгое время и должны были предвидеться. Неприятельские пароходы крейсировали в водах Черного моря с самого начала 1854 г. О действии неприятельских судов на побережье Крыма немедленно доносили местные власти губернатору, и из этих донесений видно впечатление, которое производили неприятельские корабли на население, видны и меры, принимавшиеся администрацией края.

Еще 19 января 1854 г., около 4 часов дня, явились на Феодосийском рейде четыре винтовых парохода большого размера, два под французским и два под английским флагом, не бросая якоря, обошли в течение часа бухту и ушли в море. Жители были взволнованы появлением этих судов до такой степени, что многие, оставив свое имущество на прислугу, стали выезжать из города. 20 числа также были видны на горизонте неприятельские суда, как оказалось, купеческие. Жители продолжали выезжать в ближайшие деревни и колонии. По предложению губернатора, уездный предводитель дворянства Рудзевич пригласил в думу более почетных обывателей Феодосии из всех сословий и успокаивал их отсутствием опасности.

9 апреля неприятельский флот, как известно, появился у Одессы, и 10 было бомбардирование ее. 14 неприятельская эскадра ушла к Евпатории, и 15 апреля 1854 г. в 4 часа пополудни, два французских парохода пришли в евпаторийский порт, спустили баркасы со ста людьми, которые подошли к трем стоявшим здесь русским купеческим каботажным судам с мукой и солью и вывели из рейда эти суда к пароходам. Люди с них убежали в город. Вдали было еще три неприятельских парохода. Затем неприятель начал вывозить на берег десант. Посланный для опроса таможенный баркас с корабельным смотрителем и четырьмя матросами были захвачены в плен. Затем подошли еще несколько неприятельских пароходов и стали в виду города. Испуганные жители начали убегать из города по разным дорогам, а многие, в суматохе, в виду приближения ночи не знали, что делать. Вдруг разнеслась весть, что в верстах шести от города, на западном берегу, неприятель высадил десант с кавалерией. Но, оказалось, что казаки приняли за него большое стадо овец и рогатого скота и напрасно смутили город. Деятельные распоряжения исполняющего должность городничего в Евпатории Костюкова предупредили беспорядки и сберегли имущество жителей. Для проверки сообщений, сделанных губернатору, был послан в Евпаторию чиновник особых поручений при нем Рожнецкий, который вместе с адъютантом начальника штаба Черноморского флота капитан-лейтенантом Шестаковым успокоил город.

20 апреля евпаторийский уездный стряпчий Архипов донес об этом же губернскому прокурору на запрос его: «15 числа в 3 часа пополудни прибыл в евпаторийский порт неприятельский флот, взял в плен поехавшего, неизвестно по приказанию ли чьему или по произволу, спрашивать его, корабельного смотрителя с 5 гребцами, потом на виду у всех забрал стоявшие в гавани три российских купеческих судна. Это навело на всех жителей г. Евпатории величайший страх, а когда распространился слух, впрочем ложный, что неприятель высаживает десант, то они начали убегать в степь и по деревням, бросив все свое состояние; потом, когда на третий день неприятельский флот вновь прибыл было, то некоторые из присутственных мест, имея до того от начальника губернии предписание перевезти дела в Перекоп, более безопасное место, по скорости времени перевезли таковые: земский суд в Саки, городовой магистрат в Курулу, но вчера вновь возвратился, таможня также в Курулу, а уездный суд, сложив свои дела в погреб при доме, занимаемом земским судом, закрыл вовсе присутствие и теперь ожидает разрешения от начальника губернии».

23 апреля он писал прокурору, что не донес обо всем этом немедленно потому, что, «быв подвержен общему страху и захватив с собою денежную книгу, последовал за другими до первой деревни и, не имея средств, возвратился в Евпаторию пешком уже на другой день, почему и опоздал к отправлению почты». Далее он присовокуплял, что казначейство и карантин также выехали в Перекоп, а дума в д. Боз-Оглу.

Донося о событиях в Евпатории князю Меншикову, Таврический губернатор Пестель писал, между прочим, что в Симферополе нет никаких войск кроме гарнизонного батальона, и, в случае необходимости в вывозе из города казенных сумм и имущества, для прикрытия транспорта здесь нет кавалерийского конвоя.

16 апреля неприятельский флот показался против Севастополя и ушел в морс; 17 три неприятельских парохода снова подходили к Евпатории, к самому карантину, но никаких неприязненных действий с его стороны не было, а 28 неприятельских пароходов были видны в море против колонии Кроненталь и Контуганского мыса. 26 апреля в 5 с половиною часов утра неприятельская эскадра из двух 84-пушечных винтовых кораблей и трех-мачтовых пароходов снова появилась у Сарыгольского кордона, но была встречена выстрелами с береговых батарей и в 12 часов скрылась. Многие жители Евпатории выехали, а дела и книги полицейского управления перевезены в д. Байбугу (в 9 верстах от города). 27 числа неприятельские суда снова были видны в морс. 1 июня три иностранные парохода подходили к Тендре, люди выходили на берег и ограбили севший здесь на мель в 1853 г. бременский корабль «Ментор». 3 июня утром были замечены три парохода у Евпатории. С одного из них были спущены на ялике люди, около 50 человек; подошли к берегу, захватили судно Волохова и ушли. В это время с другого парохода была спущена лодка, измерявшая глубину моря. 16 июля два неприятельских судна появились у Феодосии, производили рекогносцировку, спускали шлюпку на левый берег гавани. Жители со скарбом спешили уходить из города, казенные суммы и документы вывезены были на полученной с трудом пароконной почтовой подводе. В тот же день неприятельские суда подходили к Евпатории, обходили Алминский берег, начиная от Кызыл-Яра. 28 августа четыре неприятельских парохода снова подходили к Евпатории¹.

В виду явной вероятности сосредоточения военных действий в Крыму, принимались губернской администрацией меры к сохранению казенного имущества в приморских городах². Еще 18 марта 1854 г. главнокомандующий князь Меншиков прислал губернатору Пестелю предписание: «На представление Вашего Превосходительства сим ответствую: 1) что перевозку в безопасное место сумм, книг и дел, принадлежащих присутственным местам вверенной Вам губернии, я признаю, при настоящих военных обстоятельствах, как не бесполезную меру осторожности, которую и должно привести теперь же в исполнение; 2) что в настоящее время в казначействах должно оставлять только самые небольшие суммы, какие нужны для покрытия необходимых ближайших по времени расходов, и не в звонкой монете, а в депозитках». Это распоряжение относилось к казначействам Феодосийскому, Евпаторийскому и Ялтинскому. Казенная палата исполнила предписание князя Меншикова и предписала указанным казначействам из сумм государственного сбора оставлять не более 300—500 р. земского, татарского, продовольственного и на содержание пансиона высылать с каждой почтой до копейки, оставляя лишь нужную сумму на содержание станций из земского сбора. Так же предписано поступать с деньгами, принадлежащими разным местам и лицам; гербовой бумаги оставить не более месячной пропорции; сундуки и книги, принадлежащие местным присутственным местам и должностным лицам, возвратить в день выезда из города. В случае высадки неприятеля велено составить законным порядком акты, в присутствии властей, уложить все в сундуки и выехать на подводах — Феодосийскому казначею в Мелитополь, а Ялтинскому в Симферополь, с конвоем. Если представится возможность, увезти в то же время и весь архив казначейств, но во всяком случае необходимо позаботиться, чтобы по крайней мере были взяты с собою книги, документы, месячные и годовые счета за последние пять лет; поэтому их необходимо заблаговременно увязать и уложить в тюки».

10 и 23 апреля Пестель сделал соответственные циркулярные распоряжения по всем полицейским управлениям, магистратам, думам и карантинам в губернии о мерах, которые должны быть приняты присутственными местами Таврической губернии в случае явной опасности, и о сохранении дел и казенного имущества. При этом присутственные места Алешек и Бердянска должны были переехать в Мелитополь. Циркулярным предписанием от 10 апреля за № 3502 Пестель предписал Ялтинскому уездному суду: «Для сохранения казенных сумм, документов, имущества, книг и дел суммы, принадлежащие другим местам и лицам, выслать в кредитные установления, оставя одни штатные и из пересылочных те, которые не могут быть высланы. Эти последние вместе с денежными и другими документами хранить в особом сундуке в казначействе. А как при выезде казначейства сундук будет передан суду обратно, то сохранение оного остается на ответственности председателя. В случае опасности книги, окончательно не обревизованные и состоящие в производстве, в сопровождении конвойных, вытребовав их от местного военного начальства, вывезти на подводах, которые должны быть заблаговременно договорены, если нельзя в городе, то при содействии окружного начальника у поселян ближайших селений, и следовать из Ялты в Симферополь». Вторым предписанием, от 23 апреля за № 215, Пестель, изъяснив, что к нему от некоторых присутственных мест вступили представления, можно ли в случае крайних обстоятельств перевозить дела в более безопасные места и должны ли чиновники следовать при обозе или оставаться в городе, дал знать суду, что дела можно вывозить заблаговременно в безопасное место, но чиновники должны оставаться в городе при своих местах и заниматься исполнением своих обязанностей до последней возможности; в случае же открытия неприятелем военных действий состоять в распоряжении военного начальства и действовать по его разрешениям.

Ялтинский суд 28 апреля 1854 г. решил архив уездного судьи и дворянской опеки с хранившимися в нем делами уездного стряпчего и предводителя дворянства перевезти в имение Мартьян поручицы Сокольниковой, в 10 верстах от Ялты.

В конце апреля 1854 г., по распоряжению губернского начальства, содержавшиеся в евпаторийском городском остроге арестанты были отправлены в Симферополь.

Дела феодосийских присутственных мест, как доносил прокурору стряпчий Котляревский, губернатор предложил заблаговременно вывезти в безопасные места, чиновникам же оставаться в городе и заниматься выполнением своих обязанностей до последней возможности, а в случае открытия военных действий состоять в распоряжении военного начальства и действовать по его разрешениям. «И когда, пишет он, 26 апреля, в 10 часов утра, появились на феодосийском рейде два неприятельских линейных корабля и три парохода и стали на рейде в боевом порядке, повернув к городу бортами, тогда дела, денежные документы, книги и казенное имущество всех присутственных мест были вывезены из Феодосии в ближайшие деревни. Через некоторое время англо-французский флот вышел из бухты в открытое море и присутственные места вновь возвратились в город, исключая уездного казначейства, которое со всем имуществом отправилось в Мелитополь, а ссудное отделение, обязанное ускорить составление отчетов за разные прошлые годы, требуемые казенной палатой, по настоянию моему, распорядилось также вернуться в город».

Настроение населения губернии перед войной было очень твердо, приподнято, что выразилось прежде всего в радушной повсеместной встрече вступавших в пределы губернии войск и делаемых в их пользу пожертвованиях³.

Еще в конце ноября 1853 г. симферопольское купеческое общество изъявило желание встретить вступающие сюда войска, по русскому обычаю, с хлебом и солью. Затем губернатор Пестель обратился и к другим городам с выражением желания подобной встречи. И, действительно, радушна была встреча войск в Карасубазаре всеми элементами населения, в том числе армянами и татарами. С особенным радушием был встречен батальон Минского полка в Феодосии духовенством и населением всех исповеданий и сословий, с хлебом-солью и обедом; устроителем этого торжества был городской голова Вейс. Но, по сообщению чиновника особых поручений Рожнецкого, носились в уезде какие-то нелепые слухи, для проверки которых он выезжал из Феодосии. В январе 1854 г. дворяне Евпаторийского уезда угощали войска хлебом, мясом, водкой, жертвовали овец, сено, солому и пр. В Евпатории особенное радушие обнаружил мещанин Лазарь Синани, принявший на свой счет перевозку тяжестей батальона Виленского полка. Татары в прибрежных селениях везде радушно встречали казаков, особенно в д. Дерекой Ялтинского и д. Кутлак Феодосийского уезда. Молочанские колонисты Мелитопольского уезда, изъятые от натуральных повинностей, выставили от колоний в начале 1854 г. при проходе войск тысячу лошадей в Васильевку и Янчокрак с подводами, и на продовольствие войсковых лошадей пожертвовали 200 четвертей овса. Радушны были встречи войск и в г. Мелитополе, а также в Мелитопольском уезде — в имении графа Канкрина, в экономиях графа Толстого, барона Кампенгаузена, Рахманова, Бутурлина и др. Большое радушие обнаружили и ногайцы деревень Кильчик и Мустапой. То же было и в Перекопе. Государственные крестьяне — татары Перекопского и Евпаторийского округов сделали пожертвования деньгами, хлебом и скотом на 3700 р. Кроме того татары деревень Айбар и Трех-Аблам пожертвовали улучшенною пищею на 7000 р. Татары полуострова изъявляли единодушное согласие на пожертвование для улучшения пищи в пути и удобств в ночлегах проходящих войск. Питейный откуп отпускал хлебное вино. В Перекопе содержатель откупа Гинзбург отпустил бесплатно вина на 16000 человек. В марте 1854 г. симферопольское дворянство пожертвовало 750 р. на нужды войск, главным образом на заготовление подвод. На пунктах растахов заготовляли фураж, подвозимый на обывательских подводах.

В феврале и марте 1854 г. передвижение войск, вследствие глубоких снегов (зима этого года была очень продолжительна), а потом крайней распутицы, было весьма затруднительно. Доставка сена из дальних селений была совершенно невозможна, а ближайшие деревни давно уже истощили свои запасы. Тем дороже были теперь такие пожертвования, как например, Армяно-Базарского мещанина — татарина Джумама Бурмамбетова, пожертвовавшего 800 пудов сена, почетного гражданина Амедея Филибера, который пожертвовал 1200 пудов сена, Франца Филибера, пожертвовавшего 800 пудов сена. Далее, экономия графа Толстого пожертвовала также 800 пудов, титулярный советник Ясникольский 200 пудов, экономия Сокологорского около 150 пудов, мелитопольский купец Набиркин 200 пудов; несколько татар пожертвовали по одной скирде сена. Продолжались и другие пожертвования. Житель Армянского Базара купец армянин Багдасар Белокринов угостил два раза ужином и один раз обедом исключительно за свой счет весь 60-й саперный батальон (пошло 50 пудов солонины и 40 пудов пшена). Бердянский купец Столяров прислал из Москвы 500 р.; вдова генерал-майора Попова дала для приема проходящих войск 145 р., 6 пудов говядины, 17 пудов белого хлеба, 45 ведер вина; Мелитопольский исправник Эссен 50 р., другие обыватели Мелитопольского уезда 150 руб. Меннонит Иван Корнис устроил на восьми немецких бричках мост через р. Тащенак, вследствие разлива которой переход войск сделался почти невозможен, на что употребил леса на 1000 р. Радушно угощала войска также Керчь с прилегающими к ней деревнями.

На границе Симферопольского уезда, в д. Сарабуз, жители встречали войска хлебом-солью, чаркой водки, иногда обедом. Кадий Сеит Абдулла-эфенди особенно много потрудился при этом. Он пригласил магометанское духовенство Симферопольского уезда, не участвовавшее в натуральной повинности, к пожертвованиям, и было выставлено 460 подвод. Каралезский помещик мурза Карашайский пожертвовал 100 сажен трех-поленных дров. Жители Бердянска пожертвовали в апреле 1854 г. 2253 р. 30 к., и кроме того Григорий Кожевников 597 р. 50 к. В Днепровском уезде также сказывалось радушие и производилась доставка провианта, несмотря на затруднительные пути и бескормицу. Татары и ногайцы этого уезда, начиная от Сары-Булата до Перекопа, довольствовали войска хорошей пищей. Экономии тоже делали пожертвования. В Мелитопольском уезде весной 1854 г. поставлено было 7000 подвод от государственных крестьян и пожертвовано деньгами 4443 р. 84 к. Наследниками Рахмановыми и Рыковым пожертвовано 1200 белых хлебов, 62 пуда пшена и 102 ведра водки. В Евпатории общество татар 8 апреля 1854 г. угощало водкой 3 батарею 14 артиллерийской бригады. Общество караимов не участвовало в этом угощении, «так как из них почти никого в городе не было». Дело в том, что еще до занятия Евпатории неприятелем до 500 семейств тамошних караимов, более зажиточных, успели выехать из города и расселились по всему Новороссийскому краю, а беднейшие из них, не имея средств к выезду, остались в Евпатории, попали потом в руки неприятеля и терпели крайнюю нужду, о чем сообщали через Константинополь и Триест.

По тракту от Перекопа до Керчи татары оказывали войскам особенное радушие. Необыкновенное усердие и даже самоотвержение выказали при переправе № 4 и 5 легких батарей у Мелитополя государственные крестьяне ногайцы: Единохтский сельский писарь Байтемир Кабардинов и жители того же аула Ислям Газы Шаманаев, Койлубай Сеит-оглу и Джилькайдар Маультеев, которые в продолжение целого дня, в свирепый ветер и холод, не выходили из воды, служа проводниками при следовании этих батарей по глубокой воде на протяжении более полуверсты. Колонисты и меннониты Мелитопольского и Бердянского уездов дали 630 подвод для 17-й пехотной дивизии. Жители Симферополя выставили 90 подвод. У села Астраханки чиновник Домбровский и молокане с опасностью для жизни переправили через полую воду обоз Бородинского полка. Вода была выше пояса. Речка Юшанлы разлилась 27 марта в самом узком месте на 150 сажен, а в более широких местах до 5,5 верст, и затопила на протяжении 70 верст все мосты и гати в колониях Альтонау и Линденау. 2-й эшелон Тарутинского полка должен был остановиться здесь дней на десять. Тогда колонисты быстро построили понтонный мост и перевели войска вполне благополучно. То же было и на р. Лозоватке и р. Молочной, где несло огромные льдины. Пушки были сняты с лафетов и перевезены на подводах при помощи ногайцев и участия чиновника Домбровского.

Меннониты Бердянского уезда пожертвовали по сто окороков на каждый батальон 2-й бригады 17-й пехотной дивизии к празднику Светлого Христова Воскресения, а в деревнях Большие Копани, Большой Токмак, Солодкая Балка солдат угостили улучшенной пищей с избытком. От помещиков Мелитопольского уезда было выставлено 775 подвод. 2 мая в Евпатории угощали обедом 2300 человек. Крестьяне Феодосийского округа, русские и татары, в том же мае 1854 г. пожертвовали 81 четверть хлеба, 46 штук рогатого скота, 66 овец, 1211 р. 13,5 к. деньгами, 159 возов дров и 21 воз кизяку. Жительница Феодосии дворянка Кнышова в апреле 1854 г. сделала особое пожертвование — 20 фунтов корпии и 150 аршин бинтов. Все пожертвования были непритворны и вызывали искреннюю благодарность начальников частей губернатору за оказываемое войскам радушие.

Губернатор Пестель имел полное основание писать 12 мая 1854 г. князю Меншикову: «Считаю приятнейшим для себя долгом довести до сведения Вашей Светлости, что жители всех мест, через которые проходили войска, забыв различное свое происхождение, слились в одну русскую семью для встречи, провода и угощения войск. Дворянство, купечество, граждане, государственные крестьяне, русские, ногайцы, колонисты-немцы побеждали друг друга избытком радушия и готовности содействовать к удобнейшему следованию войск. Смею думать, что Таврическая губерния, несмотря на свою разноплеменность, и в этом случае, как во всех других, где дело идет о любви и преданности к Престолу и Отечеству, не отстала от чисто русских губерний России».

Пожертвования, между тем, продолжали поступать и достигли, как увидим ниже, крупных размеров. Симферополь и теперь был впереди других мест губернии. В начале августа, по приглашению начальника губернии, Симферополь пожертвовал 1000 р. и 2000 пудов сена. Но события вскоре показали, что не все элементы населения Тавриды были благонадежны. Это обнаружила высадка неприятеля в Евпатории и происшествия, последовавшие за нею в Евпаторийском уезде.

Примечания

1. Дело о появлении неприятельских пароходов в портовых городах Черного моря. Св. 195, № 15, на 415 л.

2. Дело о мерах к сохранению казенного имущества в случае появления неприятельского войска. Св. 24, № 1272. На 196 л.

3. Дело о разных пожертвованиях в пользу действующих войск. Св. 265, № 1.