V. Перевозка в Симферополь раненых в сражении при Алме и отвод для них помещений в благородном пансионе, татарском училищном отделении и других зданиях. Отвод частных домов для помещения больных и раненых при обороне Севастополя. Учреждение отделений госпиталя в Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, немецких колониях и др. Отвод помещений присутственных мест в Симферополе для госпиталей. Сооружение в Симферополе госпитальных бараков и палаток

По мере прибытия войск в Крым назревали заботы о помещениях для больных воинских чинов. По сведениям, полученным губернатором 8 июня 1854 г., в симферопольском военном госпитале, кроме находившихся в нем больных, можно было поместить еще 250 человек. Ожидалось больных гораздо больше, и губернатор предложил занять принадлежавшие городу дома Удомского и Бутми-де-Кацмана, которые были заняты рекрутами резерва, прикомандированными к гарнизонному батальону, а их перевести в другие дома. Но это было исполнено уже в конце сентября, и получилось помещение на 300 человек. Между тем больные прибывали, и в начале сентября устроено было помещение на 200 человек больных в Бахчисарае, в городских казармах, и потребовался наем других частных домов в Симферополе, например, Старцова.

На вторые сутки после Алминского сражения Пестель получил уведомление от помещика ротмистра Али-бея Хункалова, что на поле битвы в Бурлюке, у трактира и за рекою, осталось от 200 до 400 раненых русских воинов; Хункалов просил прислать за ними доктора и служителей. Англичане взяли на пароход только тяжелораненых. Их врачи, оставшиеся на поле битвы, также просили взять русских раненых на подводах под конвоем в Симферополь. Сам же Хункалов боялся выехать из имения, так как греки пустили слух, что вся Алминская долина будет разграблена. Осмотрев поле битвы, по просьбе губернатора, 16 числа, Хункалов подтвердил свое заявление и просил о скорейшей помощи. Губернатор просил князя Меншикова о разрешении доставить раненых в Симферополь, и 17 числа за ними был отправлен доктор Данилевич и асессор палаты государственных имуществ Выражевич. 18 числа они привезли 250 человек в Симферополь, но симферопольский госпиталь отказался принять их, так как был переполнен больными, и в доме Старцова было уже 150 больных.

Тогда Пестель обратился с просьбой к исполняющему должность директора гимназии и училищ Таврической губернии Дацевичу с просьбой об отводе помещения для алминских раненых в здании благородного пансиона, помещавшегося в доме Сокологорского и татарского училищного отделения (отношение от 18 сентября 1854 г. за № 868). Здания эти были свободны, так как воспитанники пансиона были отправлены в Херсон, другие к родителям, и занятия в гимназии были прекращены, за исключением 6 и 7 классов. Просьба губернатора была исполнена с готовностью. «За радушное и скорое (в тот же день) уважение и исполнение его просьбы», Пестель благодарил Дацевича «от всей души». В пансионе была 41 постель, в татарском отделении 20. Помещения были обширны. В случае надобности учителя гимназии, содержавшие пансионеров, охотно соглашались доставить кровати из своих заведений.

Все служащие в гимназии просили разрешить им принять на себя попечение о раненых в помещении пансиона и по очереди несли дежурство. 17 сентября перевезены первые раненые с Бурлюка — один офицер и 78 солдат. Доктор был при перевозке, но без перевязочных средств и медикаментов. 18 было прислано из колоний Симферопольского и Феодосийского уезда 140 пароконных подвод; на некоторых перевезли дрова и кизяк. Кроме пансиона, помещения для раненых отведены в богоугодном заведении и странно-приемном доме Таранова-Белозерова. В этих заведениях можно было поместить до 500 человек, но и этих помещений оказалось мало. 19 числа симферопольский комендант Щербачев предложил занять для больных старый зал дворянского собрания.

16 сентября, по предложению князя Меншикова, учреждены были в Симферополе должности коменданта, директора госпиталей, плац-майора и плац-адъютантов.

18 сентября Пестель предложил симферопольской провиантской комиссии об отпуске 20000 свободных мешков для тюфяков и головных подушек раненым. Приготовление их поручено смотрителю больницы Таранова-Белозерова Степанову. Сшито было 300 тюфяков и 600 подушек. Тапчаны также изготовлялись с возможной быстротой.

«Вообще, — писал губернатор в штаб командующего войсками в Крыму 18 сентября, — раненым доставляются возможные удобства и улучшенная пища. Дрова для печения сухарей берутся из казенного леса и частных; дров достаточно, и хлебопечение идет с успехом, тем более, что специально устроено для этого несколько большого размера печей. К доставлению из Евпатории некоторых сведений о неприятеле посланы надежные люди. С проходом через Перекоп в Симферополь последних войск и с назначением казаков, которые вместе с чиновником Максимовичем делают разъезды по Евпаторийскому уезду, грабежи там прекратились¹.

21 сентября губернатор писал во врачебную управу, что на Бурлюкском поле много тел убитых не погребено, другие зарыты так неглубоко, что части видны на поверхности земли, и от гниения воздух на далекое расстояние заражен, и просил указать меры для предохранения от заразы. Врачебная управа предложила соответствующие меры. Пестель просил также врачебного инспектора, чтобы «во всех отделениях госпиталя были непременно дежурные медики (из гражданских врачей), и чтобы вообще раненым, «при тех средствах, которые имеются в руках наших, были доставлены возможные удобства».

Госпитальная контора желала сосредоточить всех раненых в госпитале, но это было отклонено Пестелем, «без стеснения конторы госпиталя какими бы то ни было распоряжениями и условиями в ее действиях». Контора должна была только отпускать продовольствие для раненых, помещенных в богоугодном заведении и благородном пансионе, а равно и медикаменты из казенной аптеки. Пестель просил главного медика симферопольского госпиталя Цветкова «вмешиваться в дела по пользованию раненых в благородном пансионе и татарском отделении единственно по продовольствию их». К этой мере, писал он 1 октября коменданту полковнику Щербачеву, я нахожусь вынужденным прибегнуть уже и потому, что господин Цветков в сношениях своих с лицами, находящимися в благородном пансионе и татарском отделении и с такой готовностью предложившими свои благородные услуги в пользу раненых, забывает всякое приличие. Вместе с тем я прошу вас сообщить господину Цветкову, что если он позволит себе еще раз дерзкое обращение с кем-либо из чиновников, находящихся в названных заведениях, то я донесу о нем, для должного взыскания, господину главнокомандующему².

Цветков, как видно из дел, жаловался на недостаток отпускаемых для эвакуации больных подвод, почему князь Меншиков присылал генерал-лейтенанта графа Левашова и просил предписать всем гражданским медикам состоять в полном распоряжении симферопольского коменданта и госпитальной конторы.

1 октября раненые в Алминском сражении офицеры отправлены были из Севастополя для пользования в Симферополь. Адмирал Корнилов просил у Пестеля покровительства им, на что последний отвечал, что будет иметь о них самое близкое попечение, и ручался, что все, что будет зависеть от гражданского ведомства, будет усердно сделано в их пользу. Они помещены были в доме статского советника Мейера, гимназии, уездном училище и татарском училищном отделении.

В начале октября 1854 г. усиленно учреждались в Симферополе отделения госпиталя для раненых и больных воинских чинов и назначались смотрители в них. 8 октября отправлен был в Симферополь и 9 прибыл транспорт с 646 больными нижними чинами «на попечение гражданских врачей». Военное начальство просило назначить несколько городских фельдшеров и цирюльников по недостатку военных. За отсутствием городских назначены были лучшие помощники мастеров из цирюлен. Больные помещены в доме Ланга, дворянском собрании, уездном училище и гимназии. При этом комендант не доставил вовремя постелей, одежды, обуви и посуды для трудно больных.

10 октября получено предписание князя Меншикова приспособить в течение одной недели карасубазарские казармы под помещение больных, переведенных из симферопольского госпиталя. Пришлось просить и Симу Бобовича уступить для помещения больных свой дом в Карасубазаре.

В середине октября потребовались новые помещения в Симферополе. Пришлось очистить все губернские присутственные места для помещения в них больных и раненых: дома губернского правления, казенной палаты, уголовной и гражданской палаты, дворянского и депутатского собрания. Присутственные места переведены были в нанятые более тесные частные дома, а некоторые соединены в одном доме, например, питейное отделение и рекрутское присутствие, прокурорская камера и дорожная и строительная комиссии. Палата государственных имуществ была также очищена и переведена в губернаторский дом, в нижний этаж, где помещалась канцелярия губернатора, а последняя переведена в верхний этаж, в комнаты губернатора.

В это же время управляющий Саблынской экономией помещиков Давыдовых Дахнов предложил господский дом в Саблах для помещения больных, и 22 октября главнокомандующий просил о помещении в Саблах 100 человек.

Почти все частные дома в Симферополе были заняты больными или ранеными офицерами, или семействами, переехавшими сюда из Севастополя, Евпатории и других городов Крыма. Губернатор предложил легких больных перевозить в Херсон, а также в колонии меннонитов и колонистов Таврической губернии, в здания общественных школ, «принимая во внимание крайность положения и то искреннее, живое участие, которое до сих пор оказывали нам немцы. Здесь за ними мог быть хороший уход и пособие уездных врачей». Свое предложение об устройстве раненых Пестель в особой записке отправил князю Меншикову. Лекарства из казенной аптеки отпускались в гражданские больницы очень медленно, большей частью на другой день. Поэтому Пестель предлагал брать лекарства из частной аптеки, содержатель которой соглашался уступить полцены против таксы. В заключение этой записки Пестель писал, что в симферопольском госпитале и отделениях, где помещаются раненые, развилась болезнь, неизбежная в таких обстоятельствах, — тифозная горячка, и это может повлечь за собою значительную смертность.

Князь Меншиков дал согласие на перевод больных в колонии, и Пестель 25 октября писал смотрителю колоний 2-го округа южного края России и управляющему государственными имуществами о предложении отправить в северные уезды Таврической губернии, к государственным крестьянам, колонистам и меннонитам, часть легко больных, слабосильных и выздоравливающих, для которых нужно лечение природой — удобное помещение, здоровая пища и свежий воздух, и спрашивал, есть ли в колониях подходящие общественные здания, например, школьные, согласны ли колонисты отвести их и дать какое-либо пособие продовольствием, постелями, присмотреть и пр. Колонисты согласились принять по одному больному на каждые 100 душ мужского пола, всего на меннонитский округ 81 больного и на колонистский 51, для которых были наняты удобные дома на собственный счет колонистов в Пришибе и Гальбштадте, где имелись и доктора. При этом колонисты обещали давать больным постели и улучшенную пищу.

6 ноября прибыло в колонии вместо 132 человек 1481. И все они были размещены — 712 в колонистском округе и 769 в меннонитском. Колонисты и меннониты согласились принять их на свое попечение и продовольствие. Между тем в Симферополе отводились для больных новые дома. Приготовленный для посещения великих князей дом князя Воронцова, по личной просьбе флигель-адъютанта гвардии ротмистра Шеншина, был уступлен великими князьями под госпиталь (23 октября), с предложением немедленно занять его. Таврический губернский кадиэскер Сеит-Халиль эфенди изъявил желание отдать свой дом, занятый воинским постоем, под помещение раненых и больных (на 60 чел.). Штаб-ротмистр Селямет мурза Крымтаев также отдал свой двухэтажный дом под больницу. Отдала свой дом для раненых и госпожа Браилко. В начале декабря был отведен под госпиталь также дом потомственного почетного гражданина И.П. Санютина, который предложил его до окончания войны на 40 человек больных на полном своем продовольствии, и дом Соловьева. Купец Налбандов отдал под постой и другие надобности три свои хана с постройками и помещение на 50 человек раненых и больных. В конце октября отведены для раненых и казармы — жандармские и резервного батальона. В начале ноября симферопольский городовой магистрат предположено перевести в частный дом, занимаемый еврейским училищем, в котором шло учение. Тогда же был отведен для раненых дом Ревелиоти. Но и этого было мало. Князь Меншиков предписал губернатору все большие частные дома в городе, без исключения, назначить под помещения для раненых, а лицам, занимающим их, предложил перейти в меньшие дома, так как ожидалось еще несколько тысяч человек раненых и больных. Отводимые для больных и раненых дома предварительно ремонтировались на казенный счет, но это исправление, порученное архитектору Гоняеву, шло медленно за недостатком рабочих.

Тогда же отведено было помещение в Бахчисарайском дворце на 150 человек раненых. Но в виду отсутствия печей во дворце и неимения кирпича для их устройства, отведена была в Бахчисарае для раненых казарма местной инвалидной команды, которая размещена по квартирам. Приготовлено еще несколько домов для раненых в Карасубазаре.

В начале ноября симферопольская квартирная комиссия не могла уже отводить воинским чинам квартир в натуре, а отпускала квартирные деньги, но у нее не было средств для удовлетворения всех офицеров и их семейств, переехавших из Севастополя.

17 ноября в симферопольском госпитале и его отделениях находилось раненых офицеров 192 и нижних чинов 2307.³

Вот список домов, бывших в Симферополе под госпиталями:

1) надворного советника Петрова (теперь госпожи Брунс) на 61 человека, с 10 ноября 1854 г. за 600 р. в год; 2) чиновника 6 класса Соловьева на 57 человек с 20 сентября 1854 г. по 300 р. в год; 3) вдовы генерал-майора Раевского (теперь Келова) дом и флигель с 20 сентября 1854 г. за 300 р. в год; 4) дом помещика Натары с 5 февраля 1855 г. за 600 р.; 5) купца Старцова (теперь фабрика Абрикосова) с ноября 1854 г. за 600 р. на 175 человек, но число это было увеличено до 300; 6) коллежского советника Бутми-де-Кацмана с 20 сентября 1854 г. за 240 р. на 67 человек; 7) наследников действительного статского советника Филатьева (теперь дома Говоровых и Голубова) с 21 октября 1854 г. за 600 р. на 100 человек; 8) другой дом его с 10 ноября 1854 г. за 600 р.; 9) жены почетного потомственного гражданина Шлейдена (теперь дочерей Винберга) с того же числа на 85 человек за 600 р.; 10) купца Бокариуса с того же числа за 300 р.; 11) наследников Фандершкруфа (ныне дом Немцеева на Лазаревской ул.) на 40 человек с того же числа за 600 р.; 12) штаб-ротмистра Ревелиоти с 10 января 1855 г. за 1020 р. на 106 человек; 13) губернского секретаря Димаки с 10 ноября 1854 г. за 300 р.; 14) титулярного советника Антоненко (теперь госпожи Маркович) с того же числа за 350 р. на 30—40 человек; 16) наследников Воронаева с того же числа за 400 р. на 120 человек; 17) потомственного почетного гражданина Городецкого с 22 марта 1855 г. за 600 р.; 18) жены генерал-лейтенанта Ершова (теперь дом Иофе, где почтовая контора) с 5 марта 1855 г. за 1200 р.; 19) титулярного советника Ярошевского (теперь Синькевича на Пушкинской ул.) с 14 марта 1855 г. за 200 р.; 20) надворного советника Московенка с 16 марта 1855 г. за 300 р.; 21) статского советника Ланга (ныне Шнейдера, где Петербургская гостиница) с 1 октября 1854 г. на 125 человек за 490 р.; 22) действительного статского советника Браилка (теперь Пугачева) с 10 ноября 1854 г.; 23) статского советника Майера (теперь угольный дом Губернской Земской Управы) с 1 октября 1854 г. на 100 человек; 24) коммерческого советника Кузмина с 10 ноября 1854 г. на 40—80 человек; 25) титулярного советника Сеит-Халиль эфенди с того же числа на 40 человек; 26) штаб-ротмистра Аргинского с того же числа на 40 человек; 27) штаб-ротмистра Крымтаева с того же числа на 150 человек; 28) мещанина Альмендингера с 20 декабря 1854 г.; 29) купца Иезекииля Черкеса с 10 ноября 1854 г.; 30) потомственного почетного гражданина Санютина с того же числа на 46 чел.; 31) потомственного почетного гражданина Налбандова с 20 января 1855 г.; 32) купца Агаркова, где теперь женская гимназия, с 15 февраля 1855 г.; 33) купца Орлова бесплатно с 5 февраля 1855 г., а с 5 августа 1856 г. по 100 р. месяц; 34) коллежского секретаря Шмакова с 10 ноября 1854 г. на 50 человек; 35) Шестирикова (теперь наследников священника Койко) на 80 человек; 36) дьякона Федора Бужинского (теперь Шпигельглуза, против пансиона гимназии); 37) Фламова на 50 человек.

Кроме того отделения лазарета были устроены в казенных домах: 1) губернских присутственных мест с 15 октября 1854 г. на 300 человек; 2) губернской типографии с 15 февраля 1855 г.; 3) в губернаторском доме с 1 декабря 1854 г. на 313 человек; 4) в двух казармах Таврического гарнизонного батальона с 15 октября 1854 г. до 400 человек; 5) в гимназии с 20 октября 1854 г.; 6) в благородном пансионе (в доме Сокологорского, где теперь квартиры преподавателей духовной семинарии) с 17 сентября 1854 г. на 100 человек; 7) в доме уездного училища с 20 октября 1854 г. на 125 человек; 8) в татарском училищном отделении с того же числа на 51 человека; 9) в таврическом дворянском собрании с 17 октября 1854 г. на 220 человек; 10) в казенной палате с 1 октября 1854 г. до 200 человек; 11) в управлении государственных имуществе с 1 декабря 1854 г. на 100 человек; 12) в городском доме Удомской с 25 сентября 1854 г. на 104 человека; 13) в богоугодных заведениях с 17 сентября 1854 г.; 14) в казармах земской случной конюшни с 1 ноября 1854 г. на 156 человек. Временно помещались больные и в других домах⁴.

Всего занято было под госпитали и лазареты в Симферополе 45 домов, для иных надобностей (цейхгаузов, складов, бань, прачечных и пр.) 120; под артиллерийские принадлежности 14; под комиссариатские вещи 11, под шанцевые инструменты 3; под пекарни 55. Затем офицерское отделение госпиталя было в доме Нехлюдовой, а также в доме Фабра. Под госпитали и квартиры по отводу временно были заняты также дома наследников Суковой, Городецкого, Мазганы, кондитерской на бульваре, княгини Шаховской, коллежского секретаря Михно, купца Гусикова, купца Мисирова, полковника Говорова, наследников купца Попандопуло, наследников помещика Дессера, княгини Хункаловой, князя Балатукова, купца Ицки Берга, графа Демезона, Фейгина и др. Между прочим, симферопольский центральный магазин при управлении государственными имуществами был занят под склад пороха.

Некоторые домовладельцы отдали свои дома под госпитали и для других надобностей бесплатно, а другие получили по окончании войны вознаграждение, смотря по состоянию.

26 января 1855 г. исполняющий должность директора училищ Таврической губернии Дацевич просил губернатора очистить классы гимназии (верхний этаж здания), отданные под лазарет, чтобы начать учение. Граф Адлерберг отказал самым вежливым образом: «при всем моем желании не могу ничего сделать к удовлетворению вашего ходатайства». Вскоре после этого просили Дацевича отвести комнаты, занимаемые экономом и надзирателем пансиона, вещами последнего и помещение смотрителя уездного училища. Дацевич неохотно согласился, но указывал на недостаток подвод (5-ти!). Директор госпиталей капитан 1 ранга Барановский по этому поводу писал губернатору в феврале 1855 г. между прочим: «Кого бог благословил на христианский и человеколюбивый подвиг, тот не встретил никаких тому препятствий». Дацевичу предложено было самому найти подводы и представить счет⁵.

Попечитель округа просил очистить здание гимназии к 1 июня 1855 г., чтобы с 1 августа можно было открыть учение в гимназии. Губернатор не предвидел возможности это сделать, о чем и писал управляющему Одесским учебным округом П.Г. Демидову⁶.

Здания, в которых находились больные и раненые, подчинены были наблюдению полицмейстера, который должен был принимать меры к их ремонту.

Больные лежали на топчанах, которые изготовлялись в городе по 3 р. 60 к. — 3 р. 80 к. Впоследствии подрядчик Гиммельфарб понизил цену до 2 р. 40 к. Тогда было отклонено предложение строить для больных в палатках нары из хвороста. Вообще в кроватях и топчанах был в госпиталях крайний недостаток.

В начале мая 1855 г. был устроен госпитальный лагерь в Симферополе, за Севастопольской заставой, и лагерь слабосильной команды.

Постепенно открывались госпитали и в других местах губернии.

В Перекопе госпитали помещались: а) в казенных домах — девяти ведомствах крымского соляного правления, в доме ведомства казенной палаты, казарме инвалидной команды и семи частных домах, из них в двух по найму. Для складов отводились особые помещения. В г. Алешках под госпиталями и складами было 15 домов. В Карасубазаре занято было под госпитали и склады 9 домов, из них дом армянской церкви и еще 3 бесплатно. В ноябре 1854 г. главнокомандующий нашел необходимым иметь хотя небольшой госпиталь в Каховке для тех больных, которые не в состоянии будут вынести дальнейшей перевозки в Херсон, и на случай остановки при переправе через Днепр в ненастное время года, примерно на 100 человек. Владелец Каховки, губернский предводитель дворянства Овсянико-Куликовский приказал очистить под помещение больных 25 крестьянских и 3 мещанских домика, самых удобных в Каховке. Куликовский и мать его доставляли также больным прислугу, топчаны, жертвовали чай, сахар, коровье масло, клюкву (бочонок); кроме того, Куликовский устроил особое помещение на свой счет, с кроватями и бельем, на 25 человек больных. В этом госпитале замечены были крупные злоупотребления, и виновный в них фельдшер отравился.

Алешковский купец Порывай построил в 1855 г., с разрешения помещика Овсянико-Куликовского, на свой счет в местечке Каховке барак на 60 человек.

В июне 1855 г. устроен был госпиталь в Геническе.

В Бахчисарае для военных надобностей было занято 54 дома.

В Перекопском уезде госпитали и лазареты помещались в д. Ялатуше и Биюк-Мамчике Ишуньской волости, в д. Когенлы, Бешуйлы и Кабаче-Агьярской волости, в д. Бек-Булатчи Ташлыдаирского общества, в д. Джага и д. Китай Шибанского общества, в поселенческих домах.

В Феодосии 106 домов достаточных лиц отводились под постой. Под складами, цейхгаузами и пр. было всего 271 помещение.

В Феодосийском уезде — в д. Цюрихтале было под госпиталем 8 домов, в д. Шатиловке при господском доме в 6 сараях и 21 доме в деревне — бесплатно.

В Мелитополе под госпиталями и лазаретами было 11 домов, под складами 9.

В Ялте дома были отведены под помещения нижних чинов греческого батальона и цейхгауз.

В Армянском Базаре госпитали помещались в 14 домах.

В Орехове под складами было десять помещений.

В Новом Баяуте был учрежден госпиталь на 1500 человек, в экономиях графини Толстой и Бобовича.

В Симферопольском уезде госпитали и склады находились: в имении наследников подполковника Говорова Сюрень, отставного поручика Несходовского, губернского секретаря Бекирова, наследников поручика Ковалевского, при д. Дуванкое, помещиков Мазганы, Деревянки, Давыдовой, Каракаша, купца Гиммельфарба, помещика П. Ревелиоти, капитана Мышковского. В д. Дуванкое был также лазарет.

В Бердянском уезде госпитали и склады были в д. Андреевке, в колонии Нейгофнунг, Большом Токмаке, Черниговке, Астраханке, Ново-Васильевке, Новоспасском, в колонии Гальбштадте, Мунтау, Тигенгаген, Шенау и др., почти везде бесплатно.

В помещичьих имениях Бердянского, Ялтинского, Днепровского, Мелитопольского и Перекопского уездов, в городах Ногайске и Бердянске означенных помещений нанимаемо не было. В Евпаторийском уезде отводились помещения на короткое время⁷.

В декабре 1855 г. Высочайше повелено было увеличить госпитальные помещения в местах пограничных с Крымом и постоянно вывозить туда больных и раненых, между прочим, построить в Большой и Малой Знаменке Мелитопольского уезда бараки на 4000 человек. Близ Мелитополя весной 1856 г. учрежден был временный госпиталь в госпитальных палатках на 800 человек для выступавших из Крыма войск, которым в окрестностях этого города назначен был 10-дневный отдых. В Большом Токмаке был учрежден госпиталь на 450 человек.

Жители маленьких деревень, особенно стоявших на пути движения войск, были крайне стеснены полковыми лазаретами, например, деревень Киябак, Экибаш, Менлерчик Евпаторийского уезда, Трехаблам, Китай Перекопского уезда, Битак Симферопольского уезда и другие. При расположении войск на стоянки в татарских деревнях, жители теснились в нескольких жилищах.

Плата за наем помещений под госпитали в городах производилась по 1 мая 1856 г. Но многие помещения не были очищены и в 1857 г., и все были приведены в крайнее расстройство. Эта плата производилась из военного капитала и только беднейшим владельцам, которые «через занятие их построек терпели крайность в содержании». Первоначально сумма вознаграждения за нанятые помещения была исчислена в 255578 р. Но ввиду того, что в некоторых городах Новороссийского края, например, в Феодосии, оценка помещений, отведенных для военных надобностей во время войны, была очень высока, военный министр в апреле 1857 г. признал необходимым поступившие требования и ведомости подвергнуть новому пересмотру, чтобы, по возможности, уменьшить эту сумму. Назначенная плата должна быть не обидной для обывателей и неотяготительной для казны. Против первоначальной суммы эта плата в 1857 г. уменьшена на 16397 р. 37½ к.

Общество г. Бахчисарая, приняв представление городского головы, что оно Высочайшею милостью с избытком вознаграждено, отказалось от получения платы (следовало 1444 р.) за наем во время войны у горожан помещений для госпиталей и других военных надобностей, кроме двух лиц, из которых один, купец Гефтан, просил 85 р., хотя во время войны только лишен был некоторых удобств и в продолжение военных действий составил порядочное состояние. За этот патриотический подвиг жителям Бахчисарая выражена Высочайшая благодарность⁸.

Симферопольская квартирная комиссия донесла губернатору графу Адлербергу 30 мая 1855 г., что все симферопольские домохозяева, дома которых были отведены под госпитали, требования об этом выполнили без предупреждения, а действительный статский советник Браилко, статский советник Майер, почетные потомственные граждане Иван Санютин, Сергей Налбандов и Николай Кузьмин, купцы Езекииль Черкез, Орлов (до июня 1855 г.) и Агарков, штаб-ротмистр Селямет мурза Крымтаев, Мурат мурза Аргинский, титулярный советник Сеит-Халиль эфенди, коллежский секретарь Екатерина Шмакова и мещанин Альмендингер от платежа, следуемого им за дома, отказались, а также штаб-ротмистр Ревелиоти от платы за два месяца (170 р.) отказался, а за следующие четыре месяца пожертвовал в пользу раненых и просил передать фрейлине М.А. Рудзевич для распоряжения по ее усмотрению. Остальные (22) домовладельцы деньги желали получить. Всего по 2 июля 1855 г. следовало уплатить им свыше 58000 р.⁹.

Еще в 1854 г. были отведены под госпитали дома со службами помещиков капитана 1 ранга Бардаки и подполковника Алексиано на Бельбеке. В мае 1855 г. заняты для больных все строения в усадьбах этих помещиков. Бардаки просил, чтобы хоть магазин (сарай) оставили для его людей, как единственное их убежище. Подполковник Алексиано также просил, чтобы для его людей оставили жилище при мельнице. В июне 1855 г. госпиталь, находившийся на Северной стороне, ввиду совершенной небезопасности, был переведен на Бельбек, и занята часть сада Алексиано. За место и фрукты выдано ему 1000 р. В августе 1855 г., по удостоверению главного штаба, дом, оранжерея и другие строения Бардаки и Алексиано были совершенно разорены и бесполезны для владельцев. Главный штаб разрешил исправить их и употребить под госпиталь на зимнее время на 420 человек¹⁰.

В марте 1855 г., по распоряжению главнокомандующего, в д. Баяуте, в имении графа Перовского и четырех русских деревнях, расположенных в его окрестности, устроен был госпиталь на 3000 больных. Все госпитальные вещи самым поспешным образом были отправлены туда из Феодосии. Но места оказалось в Баяуте всего на 2000 человек; для помещения остальных 1000 осмотрена усадьба помещика Взметнева, между прочим, отведена и оранжерея с редкими растениями. Владелец не согласился на отвод ее, управляющий жаловался губернатору, и разрешения не было дано. К 19 мая госпиталь был оборудован¹¹. Для перевозки в Баяут госпитальных вещей требовалось в самое рабочее время свыше 500 подвод. Предложено перевезти на наемных подводах, как перевозился керченский госпиталь в Феодосию, но вольных подвод не было. Пришлось находить обывательских, по наряду, в несколько приемов, так как татары добровольно давать подвод не соглашались.

В том же марте 1855 г. был открыт госпиталь 2-го класса на 300 человек в г. Алешках, под который отведено уездное училище и несколько частных домов. Найти помещения для госпиталя и училища было трудно. За медленность исполнения этого поручения городничий получил строгое замечание губернатора. Он оправдывался тем, что скамьи училища не входили в двери других домов и что в Алешки переехало из разных мест Крыма много народа, «не из крайности, а без всякой надобности, более по убеждению, что здесь выгоднее жить, а некоторые даже из видов спекуляции», и надбавками возвысили цены на квартиры и продовольствие. В сентябре 1855 г. городничий просил разрешения выслать их, но губернатор не согласился на эту меру, опасаясь, чтобы она не вызвала толков относительно намерений неприятеля. Но главнокомандующий признал осуществление этой меры вполне возможным. Из Алешек больных перевозили в Херсон, а на место их прибывали другие¹².

В мае 1855 г. главнокомандующий признал весьма полезным открыть госпиталь в Бердянске, по близости этого города от Крыма и потому, что там имелись большие казенные, общественные и частные дома. Городское общество согласилось на свой счет устроить больницу на 300 человек, оборудовать ее мебелью, постелями, бельем и посудой и содержать больных на свой счет один месяц, до устройства госпиталя. Но исполнение этого плана было оставлено. Госпиталь открыт был вместо Бердянска в Перекопе.

В конце ноября 1855 г. главнокомандующий предложил губернатору выслать в Карасубазар опытного и распорядительного чиновника для приискания по отводу добавочных госпитальных помещений на 400 человек. Это было поручено Феодосийскому уездному предводителю дворянства Рудзевичу и исполнено успешно¹³.

В начале этого месяца командующим армией Лидерсом было предложено, по прибытии войск на места, назначенные на зимние квартиры, немедленно открывать полковые лазареты, для облегчения военных госпиталей, для чего отводить сколько возможно удобные помещения¹⁴. Между прочим были заняты для казармы конно-пионерного дивизиона все помещения в имении и деревне Тавель¹⁵.

Для предназначенных к перевозке больных из крымских госпиталей через Чонгарский мост, в марте 1855 г. учреждался госпиталь на 300 человек в местечке Геническе, в двух домах, принадлежавших соляному правлению, и нескольких частных. Это было трудно устроить, потому что в Геническе находились феодосийские присутственные места, а в местечке этом было всего около ста дворов. Кроме того, Геническ был скуден водою; единственный хороший колодец был в 5 верстах, и бочек для возки воды было очень мало. Вообще открытие госпиталя здесь было трудно осуществить, а между тем в Азовском море появился неприятель, и мысль об учреждении госпиталя в Геническе была оставлена. В конце июня устраивался госпиталь в д. Юзкую.

По дороге из Симферополя в Баяут, в 15 верстах от последнего, был устроен военно-временный госпиталь в мае 1855 г. на 1860 человек на хуторе купца Гущина Тереклы-Шеих-Эли. Уступлены были дома усадьбы и каменные кошары.

Во многих местах губернии отводились помещения и для складов разного провианта, доставлявшегося в Крым для довольствия действующих войск. В январе прибыл транспорт из Берислава с мукою из военных поселений до 50000 четвертей, в том числе на половину сухарей. Отведены помещения в Каховке. Губернский предводитель дворянства Куликовский и здесь пришел на помощь и указал несколько своих каменных лавок, устроенных на время ярмарок, для склада провианта, которые он отводил бесплатно по 10 апреля. По окончании же ярмарочной операции он соглашался вновь дозволить занять эти здания по 10 сентября. Но интендантство этих зданий не очистило. Кроме того Куликовский устроил балаганы для склада провианта и тачки для переноски его.

В июле 1855 г. помещения для складов были устроены в Арабатской крепости, в с. Порпач Феодосийского уезда, в Айбарс, в Кучук-Бузаве, в с. Знаменке, в д. Нургельды, в Биюк-Сюрене. В некоторых местах, за недостатком помещений, для склада провианта сделаны помосты из бутового камня. Далее, склады находились в имении Уманца Симферопольского уезда, в д. Бабасан Перекопского уезда, в Армянском Базаре, Бахчисарае, Алешках, Мелитополе, Феодосии, Карасубазаре, в с. Балки Мелитопольского уезда, в с. Чаплинке — в этапном доме. Особенно много их было в Симферополе. Даже при выходе войск из Крыма и расформировании многих команд, вещи многих полков, не вмещавшиеся в полковые обозы, оставлялись в Симферополе.

6 марта 1855 г. заведовавший воинскими зданиями в Таврической губернии инженер-капитан Байер представил главнокомандующему планы на постройку в Симферополе летних бараков для помещения 2250 больных нижних чинов, и главнокомандующий приказал немедленно приступить к их постройке, а также к изготовлению материалов для постройки бараков в Мелитополе на такое же число больных. Эту постройку взял на себя подрядчик Гиммельфарб, но в апреле, по повелению главнокомандующего, был устранен. Тогда взялся строить эти бараки симферопольский купец Санютин. В середине апреля планы бараков в Симферополе были несколько изменены. Строительные материалы подвозились из д. Бешуй и других мест на обывательских подводах. Бараки должны были быть построены к 1 июня, но работа подвигалась очень медленно, и Санютину в мае было выражено неудовольствие графом Адлербергом за невнимание к обязательству относительно правительства, с угрозой штрафа и строгой ответственности по закону, а капитану Байеру дано было право набирать добавочных рабочих на счет Санютина. Сделано было замечание и Байеру. Санютин уехал в Курск, где строилось Курско-Харьковское шоссе, и был вытребован оттуда.

В то же время в овраг у бараков сбрасывались все нечистоты госпиталя, что вызывало невыносимое зловоние. Сделано было строгое внушение полиции. Вместе с тем было указано, чтобы нечистоты из богоугодных заведений вывозились за город и закапывались, а не выбрасывались в р. Салгир и где попало.

В конце мая были прибавлены к баракам кухня, аптека, лаборатория и цейхгауз, не входившие в контрактную обязанность Санютина. Поверенный его купец Калашников оправдывал медленность работ недостатком подвод для подвозки лесных материалов и главным образом отсутствием рабочих, в особенности плотников. «Санютин известен Вашему Сиятельству, — писал он в прошении Адлербергу, — как истинный патриот, готовый на всякую посильную общественную услугу, почему и построение бараков готов исполнить исправно». Он просил только отдалить срок окончания работ. В конце мая оказалось, что для кладки печей нет в Симферополе и других близких местах кирпича (200000 штук). Калашников просил заменить кирпичные печи чугунными с железными трубами. Губернатор отказал. К 2 июня окончена была лишь четвертая часть работы. Заводчики не доставили черепицу и объявили неустойку по причине отобрания у них рабочих на разные казенные надобности, особенно на сооружение шоссе между Симферополем и Севастополем. Байер просил освободить Санютина от штрафа, положенного по контракту, ввиду принесенной им пользы казне значительной уступкой и особенно извиняющих обстоятельств. Санютин же отказался от исполнения дополнительных к первому контракту построек; когда же других желающих взять этот подряд не явилось, согласился, но без предъявления залога. Первоначально Санютин был освобожден от залога, ввиду его благонамеренности; но в начале июня, вследствие неисполнения работы, от него был потребован залог в 5000 р. (20% суммы неисполненного подряда). Губернатор приказал Байеру при расчете вычитать из следующих по контракту платежей за все просроченное время сверх назначенного срока, а для поспешности в работе высылать находившихся в Симферополе керченских арестантов за установленную плату под конвоем. Между тем главный штаб требовал безусловного окончания работ к назначенному сроку, без всяких отговорок. Губернатор предложил городскому голове посылать на работу цыган и других чернорабочих за плату. Из Мелитополя были выписаны все плотники и столяры, каких можно было там найти (72 человека); оттуда же выслан и печник с двумя помощниками. Адлерберг почти ежедневно сам бывал на постройке. Он писал начальнику штаба, что, несмотря на все принятые меры, никого нельзя обвинять в медленности ввиду существенных препятствий, «ибо все, что человеческие силы дозволяют, сделано». От штрафа Санютин был освобожден. Постоянный проход войск, вызывавший усиленный наряд подвод, затруднял исправную доставку материала из Бешуйских лесов крестьянами Мангушской волости. Отвлекались крестьяне и сооружением в то время мостов капитаном Шишко. Но затем снова были назначены подводы от Мангушской и Алуштинской волостей. В это же время граф Адлерберг обратил внимание инженер-генерала Бухмейера на то, что тяжесть крыш в бараках не соответствует тонкости стен; но это заявление не было принято во внимание. 1 августа снова сделан выговор Байеру за медленность в постройке. К половине августа пять бараков были готовы и заняты больными, остальные три окончены 24 августа. 21 октября генерал Коцебу уведомил начальника инженеров армии, что академик действительный статский советник Пирогов донес главнокомандующему, что в Симферопольских бараках обнаружилась сильная течь от дурной кладки черепицы на крышах, в такой степени, что во время дождя вода льется на средний ряд больных, как из ведра, и что по сведениям, полученным от других лиц, бараки эти сложены вообще весьма непрочно, особенно крыши, которые до крайности громоздки, тяжелы и могут обрушиться, если не поставить контрфорсов. Кроме того Пирогов находил недостаточным количество печей. Произведши осмотр 23 октября, военный инженер и губернский архитектор нашли постройку бараков и кладку черепицы хорошими, но указали на необходимость устроить потолки в бараках и прибавить в каждом отделении по две железные печи. В середине ноября потолки решено сделать из промоченных парусов и исправить крышу¹⁶. На имение купца Санютина было наложено запрещение, за несвоевременное окончание взятой им на себя постройки восьми бараков в Симферополе, соразмерно причитавшейся с него неустойки. Гиммельфарб требовал от казны возмещения убытков в 28000 р. Инженер-подполковник Байер, за неуместные действия в этом деле, был устранен от должности. Следствие производилось в Симферополе, Херсоне и Санкт-Петербурге до конца 1860 г.¹⁷.

Приискивая способы размещения прибывших в значительном количестве раненых и больных воинских чинов, граф Адлерберг в апреле 1855 г. предложил построить 10 дополнительных госпитальных палаток. По расчету они обходились без работы около 300 р. Разрешено было немедленно приступить к работе. К середине мая окончены были 6 палаток. Туда решено перевести 360 больных из нижнего этажа губернаторского дома, в котором помещалось и губернское правление, а в остальные 4, оконченные в начале июля, больных из казармы арестантской полуроты гражданского ведомства, переведенной в Мелитополь, но возвращенной для работ в городе. Кроме этих десяти палаток, 40 палаток и 10 наметов прислано было из полевой комиссариатской комиссии и 75 палаток из Херсонской комиссариатской комиссии. При наступлении зимы палатки эти не были надлежащим образом убраны, оставались под снегом и пришли в совершенную негодность. Годных из всего этого числа оказалось только 20. Смотритель госпиталя в объяснении доносил, что палатки были заняты больными до 21 ноября, потом весь госпитальный лагерь был опрокинут и порван бурей, а затем все время продолжалась ненастная погода, мешавшая просушке палаток¹⁸. Для морского госпиталя на Бельбеке при Николаевском порте было построено десять деревянных бараков, которые с конца августа 1855 г. были перевезены на Бельбек на воловьих подводах. Но заведовавший морскими госпиталями в Крыму Мансуров высказался за необходимость перенести госпиталь с Бельбека, ввиду незначительности морских команд, участвовавших в обороне Северной стороны Севастополя (7500 человек), и так как местность на Бельбеке могла быть подвержена разным случайностям. Вблизи укреплений Северной стороны он полагал достаточным устроить перевязочный пункт и приемный госпиталь, а главный морской госпиталь предлагал устроить вблизи Бахчисарая, куда и направить 5 выстроенных в Николаеве бараков, на 500 человек, 3 барака употребить на госпитальные службы при них, а 2 барака перевезти на Северную сторону Севастополя. Симферопольский временный морской госпиталь он предлагал упразднить. Всех бараков было отправлено из Николаева 16. Судя по делам, 5 или 6 бараков были оставлены в Симферополе и переданы из морского ведомства в сухопутное. В этих бараках было по три железных печи. Начальница сердобольных вдов жаловалась, что печи эти не топились до половины ноября. Стали топить их 20 ноября 1855 г. В 1857 г. 6 бараков было отправлено в Саки для госпиталя. Остальные заняты были госпитальными, комиссариатскими и полковыми вещами¹⁹.

В начале 1856 г. князь Горчаков признал необходимым, для увеличения госпитальных помещений в Крыму, приступить к постройке новых бараков, по крайней мере на 4000 человек, на 2000 в Симферополе и на 2000 по Перекопской дороге, на этапных пунктах²⁰.

Примечания

1. Дело о помещениях под госпитали в Симферополе и др. Св. 189, № 7. На 600 л. Св. 195, № 14.

2. Св. 189, № 1.

3. Дело о помещениях под госпитали и пр. См. выше.

4. Дело о доставлении в главный штаб сведений о сумме, потребной на наем помещений под госпитали в Симферополе, Перекопе, Алешках и Каховке и на приспособление их под госпитали. Св. 190, № 32/2. Дело о доставлении сведений о домах и магазинах, занятых под госпитали и для других военных надобностей армии. Св. 197, № 52. На 600 л.

5. Дело об устройстве помещений под госпитали в Симферополе и о прочем. Часть 3. На 600 л. Св. 190, № 14.

6. Там же. Часть 4. Св. 190, № 12.

7. Дело об устройстве помещений под госпитали в Симферополе и о прочем. Часть 4. Св. 190, № 12.

8. Дело о доставлении сведений о домах и магазинах, занятых под госпитали и другие воинские надобности, для определения за них платы. Св. 270, N 91.

9. Дело о плате за дома, отведенные для помещения госпиталей. Св. 194, № 12.

10. Св. 194, № 6.

11. Дело об учреждении госпиталя в Баяуте и о перевозке туда из Феодосии госпитальных вещей. Св. 194, № 4.

12. Дело об открытии в г. Алешках военно-временного госпиталя. Св. 194, № 7.

13. Св. 190, № 32.

14. Там же, № 28.

15. Там же, № 79.

16. Дело о постройке в Симферополе госпитальных бараков. Св. 196, № 26.

17. О наложении запрещения на имение купца Санютина. Св. 271, № 60.

18. Дело о постройке десяти госпитальных палаток в Симферополе. Св. 266, № 29.

19. Св. 191, № 73.

20. Св. 192, № 111.