Пещерный храм

Самая интересная пещерная церковь Мангупа находится над дорогой к восточным воротам: надо вернуться назад в центр плато, к геодезическому знаку, и отсюда спуститься по крутой «потайной» тропе, затем, по замаскированной выступами скалы расселине, к подножию отвесного обрыва. Здесь тропа сворачивает направо, и примерно через 200 метров открывается пещерная галерея и лестница, ведущая в храм. Естественный грот перед храмом использовался в качестве двора; напротив находились кельи настоятеля и монахов, вырубленные в скале.

Пещерный храм отличается тщательностью отделки: профилированный карниз, декоративные арки и пилястры с капителями.

Пещерный храм. Современное фото

Он имеет коробовый свод, апсиду, вдоль полукруга которой вырезан синтрон (сопрестолие, скамья для священнослужителей), ниша и место для престола. Апсида отделяется алтарной преградой, также высеченной в скале. Стены украшены карнизом, арками, пилястрами, покрыты росписью, фрагменты которой уцелели и позволяют восстановить композицию.

Тщательность отделки, интимная уединенность вместе с близостью к городу, художественные достоинства росписи и ее особый аристократический характер являются, как полагает О.И. Домбровский, признаками связи этого памятника с княжеским двором Феодоро.

Увы, с каждым годом сохранность фресок ухудшается, быть может, в обратной пропорции к возрастанию интереса к ним.

Это единственные образцы живописи феодоритов, даже в поврежденном состоянии свидетельствующие о «ее близости столичному палеологовскому искусству и столь же высокому уровню художественного мастерства»¹. Поэтому расскажем о них, сопоставляя с литографиями акварельных копий, сделанных в середине XIX в. для графа А.С. Уварова художником М. Бебелем, а также с репродукциями О.И. Домбровского в его книге «Фрески средневекового Крыма» (Киев, 1966).

В нише апсиды изображен Христос-Эммануил (отрок) в круге, над ним процветший крест с нижней ветвью, переходящей в растительный орнамент. По обеим сторонам ниши расположены отцы церкви в покрытых крестами облачениях со свитками в руках. Расцветка одежд правильно чередуется: за фигурой, украшенной черными крестами, следует фигура в облачении, покрытом красными крестами. Нимбы святителей золотисто-желтые, очерченные внутри темно-красной, снаружи белой линиями. Над ними, в конце апсиды — сильно поврежденная композиция из пяти фигур и помещенных между ними херувимов с алыми крыльями, в центре которой — Христос с поднятой для благословения правой рукой и с Евангелием в левой. Над ним изображение св. Убруса, или Нерукотворного Спаса. Справа от Убруса помещено сильно испорченное поясное изображение трех святых воинов; в среднем из них можно узнать бородатого Федора Тирона. Слева — изображение архангела Михаила. По обе стороны арки размещены две фигуры в рост, в которых угадывается традиционная композиция Благовещения — архангел Гавриил и Дева Мария.

Пещерный храм. Рисунок XIX в.

Изображение архангела Михаила, несмотря на крупные лакуны, все же разборчиво. Светотеневая лепка овала лица и маленький изящный рот, выдержанные в классических традициях, почти античный рисунок локонов, пластичность форм фигуры — все это сближает изображение, да и всю роспись, с итало-византийской живописью кватроченто.

После столетий поисков выражения бесплотности, ранний ренессанс, по сути, утвердил возвращение к форме, сдвинутой в подсознание, запретной, но отнюдь не уничтоженной. Определенные послабления, сопутствующие распространению образованности, лишь выпускают на волю то, что носителю греческой византийской культуры не надо было изобретать и что лишь ждало своего времени. Поэтому провинция, отставшая в разрушении, оказывается в определенный момент впереди. Уместно вспомнить, что и феномен раннего Возрождения — кватроченто был подготовлен миграциями греков из гибнущей Византии в Италию.

На плафоне арки, разрисованном в виде рельефной граненой рустики, в центре находится медальон с изображением Богоматери Знамения с пророками по обеим сторонам. Поясное изображение Марии сохранилось довольно хорошо. На светло-вишневом фоне темно-пурпурное одеяние с коричнево-темными тенями создает монументальный силуэт; смуглое лицо, слабо освещенное сверху, объемно моделировано и напоминает изображения в мозаиках Кахрие-джами. Опущенные веки, несвойственные каноническим образам Знамения, сближают ее с образами, сложившимися в итальянской живописи треченто-кватроченто, прежде всего встречаемых у Джотто.

Росписи пещерного храма

По обе стороны от Знамения написаны декоративные аркосолии, а в них два библейских пророка в коронах и пышных облачениях, усыпанных камнями и украшенными золотым шитьем. Лучше сохранилась левая фигура. Она привлекает острой, почти портретной характеристикой. Старческое лицо с широкими скулами, подстриженные усы и редкая короткая борода придают ему тюркский облик, с выражением силы и непреклонности, благодаря выступающему вперед подбородку.

Сочетание живописного и светотеневого начал проявляется и в других остатках росписи. «Подобное соединение ренессансных художественных приемов с византийской иконографией и манерой письма было не только крымским, а, как известно, более широким явлением, — замечает О. Домбровский. — То же самое наблюдалось в это время на Крите, в Сицилии и других местах, где византийские традиции были в свое время прочно внедрены беженцами-иконопочитателями. В окрестностях Отранто, где они также находили приют, православие продержалось вплоть до XVI в. Как здесь, так и в Таренто, в XIII—XIV вв., в обстановке борьбы православия с католичеством, в православных храмах писались иконы и создавались фрески, проникнутые духом западного итальянского искусства»².

Итак, оценивая средневековую живопись Крыма в канун последней фазы его существования, будем помнить, что историческая обстановка Юго-Западного Крыма ей благоприятствовала вплоть до момента захвата Крыма турками, драматически прервавшего поступательное развитие христианского искусства.

Являлись ли ренессансные мотивы в росписях Мангупа органичным следствием развития искусства, или они связаны с влияниями извне? Стенописцы, выполнившие росписи мангупской пещерной церкви, в области композиции отнюдь не порвали со старыми традициями, но в их рамках они сумели найти новые, чисто живописные способы выражения восприятия форм мира и человека. Из двух путей — разрыв с традицией или поиск новых форм в ее рамках — могла бы возникнуть оригинальная местная школа. В Крыму эти ростки заглушены завоеванием и длительным владычеством ислама.

Примечания

1. Домбровский О.И. Фрески средневекового Крыма. — Киев: Наук. думка, 1966. — С. 95.

2. Там же. — С. 88.