И снова итальянцы

Трудно абсолютно точно установить время основания генуэзских колоний в Крыму. Первое известие о существовании в Кафе (Феодосии) генуэзской колонии относится к 1289 г. К этому времени принадлежат дошедшие до нас нотариальные акты города, датируемые 1289—1290 гг. В 1290 г. был принят первый устав генуэзской Кафы, от которого до нас дошли только заголовки.

Однако все в совокупности, что нам известно о Кафе того времени, дает основание для вывода, что в конце XIII в. генуэзцы достаточно прочно утвердились в этом городе, а в дальнейшем сделали его главным опорным пунктом генуэзской торговли и колонизации в бассейне Черного моря. Несомненно и то, что генуэзцы обосновались в городе не без содействия татар. Возможность продавать захваченных во время войны пленников и обменивать продукты скотоводства и грабежа на заморские товары, возможность извлечения больших выгод из сбора таможенных пошлин на иностранные товары, а также щедрые дары татарскому наместнику и его приближенным — таковы основные мотивы, побудившие татарских правителей Крыма разрешить итальянцам основать здесь свою колонию. Поскольку положение генуэзцев на Черном море было к этому времени несколько более прочным, чем венецианцев, а дары генуэзцев татарской знати (в силу такого положения и связанных с ним больших прибылей) более щедрыми, чем их соперников, — это, надо полагать, и определило решение татарских беев отдать предпочтение генуэзцам.

Отныне с каждым годом все настойчивее стремилась Генуя сокрушить основной оплот венецианцев на Черном море — Солдайю. В городе же шла острая классовая борьба между трудовым людом, основную массу которого составляли местные жители, и аристократией — венецианцами. Поэтому, когда в июле 1365 г. дело дошло до прямого военного нападения генуэзцев на город, они не встретили сильного отпора и без особого труда овладели Солдайей.

Через 15 лет, после разгрома русскими полками татарских орд Мамая на Куликовом поле, генуэзцы по специальному договору с татарами окончательно закрепили за собой Судак и его окрестности. В административном отношении земли эти составили Солдайское консульство, подчиненное Кафе. Генуэзским владением стало и так называемое «Капитанство Готии», как нередко в средневековых итальянских источниках назывался Южный берег Крыма.

Еще в 1357 г., т. е. до захвата Солдайи, Генуя подчинила своей власти Чембало (Балаклаву). Таким образом, во второй половине XIV в. генуэзцы утвердились на крымском побережье от Чембало до Кафы. Впоследствии они распространили свою власть далее на восток полуострова вплоть до Керченского пролива.

Кроме владений в Крыму, генуэзцы располагали колониями на западном, южном и восточном берегах Черного моря, так что весь его бассейн оказался почти в полной их власти. В связи с этим Карл Маркс отмечал, что «генуэзцы под покровительством греческих императоров почти монополизировали торговлю Константинополя и Черного моря».

Насколько важно было для генуэзцев Черное море, говорит тот факт, что они называли его «Великим морем», как бы забывая, что Средиземное море значительно больше Черного. В начале XV в. дож Генуи Рафаэль Адорно писал герцогу Бургундии: «Все Черное море более века находилось под покровительством и защитой Генуи». Дож допустил здесь известное преувеличение, но, как отмечает известный исследователь истории Генуи Лопец, генуэзцы содержали на Черном море самый могущественный флот. Имен здесь самые крепкие фортификационные сооружения и владея Перой на берегу Босфора, они контролировали до захвата турками Константинополя единственный морской путь из Черного моря в Средиземное.

На первых порах большую роль в генуэзской торговле играет транзитная торговля товарами Востока (пряности, жемчуг, драгоценные металлы, шелковые ткани). Во второй половине XIV в. в связи с ухудшением политической обстановки в странах Азии на смену предметам караванной торговли, как отмечает французский историк генуэзских колоний М. Балар, приходят продукты сельского хозяйства и полезные ископаемые причерноморских областей (зерно, воск, квасцы, соль и рыба).

Важную статью доходов составляла у генуэзцев торговля «живым товаром» — рабами. Среди продававшихся в 1289—1290 гг. в Кафе рабов 44% составляли черкесы, 23% — лазы, 11% — абхазы, 3,5% — куманы (половцы). Единичные упоминания имеются о болгарах, венграх и русских. Средний возраст мужчин 11,3, женщин — 13,9 года, т. е. преобладают дети. Однако в конце XIII в. рабы оставались еще «попутным товаром», их было немного. Расцвет торговли рабами начинается с середины XIV в.: спрос на них увеличивается в связи с последствиями страшной эпидемии чумы, «черной смерти», унесшей в 1348 г. в Европе огромное число жертв, преимущественно из слоев трудящихся.

Генуэзская торговля с Крымом носила, как правило, неэквивалентный характер. Генуэзцы стремились устанавливать в городах Крыма максимально низкие цены на местные продукты и сырье и сбывать привозимые ими товары втридорога. Благодаря этому они наживали огромные барыши.

Попав под власть генуэзцев, Солдайя постепенно теряет былое торговое значение. Генуэзцы запрещают купеческим кораблям заходить в ее гавань и направляют их в близлежащую Кафу. Туда же постепенно перебираются из Солдайи торговцы и ремесленники. Генуэзские купцы, жившие в Кафе, в большинстве своем перестали ездить в далекие страны по торговым делам, а предпочитали пользоваться теми товарами, которые привозились в Крым купцами других стран. Огромные состояния сколачивали они на посреднической торговле, т. е. без всякого риска для жизни и имущества.

Сосредоточив почти всю торговлю Черноморского бассейна в Кафе, генуэзцы оставили за Солдайей роль военно-административного, опорного пункта. Жители города лишились самоуправления, а назначаемый Генуей консул Солдайи подчинялся консулу Кафы.

Население Солдайи, как и других генуэзских колоний в Крыму, отличалось большой этнической пестротой. Здесь жили греки, армяне, татары, арабы, евреи, представители других народностей. Среди них преобладали «люди греческого закона», как итальянские документы именовали исповедовавших православие. В числе последних, естественно, были не только сами греки, но и довольно многочисленные теперь русские. О пребывании их на полуострове в XIV—XV вв. свидетельствует ряд прямых и косвенных данных. В частности, из устава генуэзских колоний 1310 г. известно о существовании в Кафе русских церквей. Понятно, что церкви могли быть возведены при наличии достаточного числа прихожан. Интересно также отметить, что в генуэзских документах второй половины XV в. упоминаются жительницы Сурожа с такими чисто русскими прозвищами, как Василиха, Полиха и т. п. Генуэзцы были лишь небольшой прослойкой среди многоплеменного населения Кафы и Солдайи.

А со временем термин «генуэзец» приобрел не только этнический, но и определенный социальный смысл. Сначала все лица, принадлежавшие к правящей верхушке генуэзских колоний Крыма, были генуэзцами. Они, ничтожное меньшинство населения, составляли его привилегированную часть, освобождались от уплаты налогов. Только генуэзцы могли занимать высшие административные должности.

Все коренное население крымских колоний Генуи, в свою очередь, разделилось на две основные социальные группы: «граждан» (средний зажиточный слой городского населения) и так называемых «жителей» (мелкие ремесленники и торговцы, наемные рабочие). Со временем «граждане» получили доступ в местные административные органы. Городские же низы так и остались бесправными и подвергались жестокой эксплуатации.

В XIII в. в Судаке оформилась армянская община. Первые армянские переселенцы появились в Крыму задолго до XIII в. Вначале это были, по-видимому, купцы, основавшие на полуострове более или менее постоянные торговые фактории. Не исключено, что арабские завоевания увеличили число переселенцев. Когда же в XI в. турки-сельджуки разгромили армянское государство Багратидов, сотни тысяч беженцев хлынули оттуда в соседнюю Византию и Северное Причерноморье. Как считает известный советский исследователь истории армянской колонии в Крыму В.Л. Микаэлян, именно в это время значительное число бежавших от сельджуков армян осело на полуострове.

Важнейшей задачей генуэзских властей в колониях было выколачивание налогов и различных поборов из местного населения. В середине XV в. в крымских колониях генуэзцев существовали следующие прямые налоги: поземельный, подоходный, подушный, налог со строений и другие. Кроме прямых налогов, большое место в бюджете колоний занимали косвенные, в частности, на съестные припасы, лес, траву, уголь и т. п. Сначала налоги собирали генуэзские чиновники, позже их стали сдавать на откуп местным богатеям, которые старались с лихвой возместить суммы, затраченные при получении права на их взыскание. Все это усиливало разорение налогоплательщиков и еще более обостряло классовую борьбу в колониях Генуи.

«Маленькие люди без имени», как презрительно называли генуэзцы городские пизы, не раз поднимали восстания против угнетателей. Острые социальные конфликты происходили не только в самом городе, но и в примыкавших к нему деревнях.

Превращение Солдайи из торгового и ремесленного города в административный центр сельскохозяйственного округа привело к тому, что главным занятием не только деревенского населения, но и городских жителей становится земледелие, особенно возделывание и обработка винограда. Об особой роли виноградарства и виноделия в жизни солдайцев свидетельствует тот факт, что в городе существовал даже специальный налог на виноградники, а порядок водоснабжения Солдайи предусматривал выделение воды особо для полива виноградников.

Многие солдайцы большую часть года проводили вне стен города, занимаясь сельским хозяйством. Консулы Солдайи неоднократно жаловались в Геную и Кафу, что горожане уклоняются от выполнения городских повинностей, предпочитая уплачивать десятину как крестьяне. Однако и в сельской округе «маленьких людей» притесняли и жестоко эксплуатировали феодальные сеньоры.

Интересные сведения об этом содержатся в так называемом «деле братьев Гуаско» — переписке консула Солдайи с вышестоящими властями по поводу самоуправства феодалов братьев Гуаско.

Суть дела в следующем. Влиятельные генуэзские феодалы братья Гуаско в XV в. захватили значительные земельные владения с двумя селениями в Солдайском консульстве. На подвластной им территории Гуаско самовольно ввели четыре новых вида налогов, стали взимать пошлины с привозимых туда товаров, создали собственные вооруженные отряды, тюрьмы, суд и воздвигли для устрашения крестьян виселицы и позорные столбы. В зависимость от Гуаско попали даже некоторые постоянные жители Солдайи из числа тех, кто занимался в окрестностях города сельским хозяйством. «...Жители Солдайи, — говорится в "деле братьев Гуаско", — лишились возможности сеять хлеб, косить сено, заготовлять дрова. Солдайцы же могут делать это не иначе, как на захваченной ди Гуаско земле». Попытка солдайского консула обуздать зарвавшихся феодалов закончилась безрезультатно. Гуаско нашли себе покровителей из числа высших чинов генуэзской администрации в Кафе.

Возмущенный этим консул Солдайи отдал приказ своему кавалерию (полицейскому чиновнику) и аргузиям (конным стражникам): «...Ступайте все до единого и направляйтесь в деревню Скути. Повалите, порубите, сожгите и бесследно уничтожьте виселицы и позорные столбы, которые велели поставить... братья Гуаско».

Чем все закончилось, мы узнаём из донесения солдайского консула начальству. Он сообщает, что когда кавалерий и стражники «отправились в деревню Скути с решительным... намерением выполнить все приказанное им достопочтенным господином консулом... то на дороге этой они увидели Теодоро Гуаско, а с ним примерно сорок человек с оружием и длинными палками в руках... Теодоро спросил кавалерия... куда они идут. Они ответили, что идут по приказу господина консула в деревню Скути для разрушения и сожжения виселиц и позорных столбов, находящихся там. В ответ на это Теодоро сказал, что он не желал бы, чтобы они разрушили и сожгли те виселицы и столбы, что деревней Скути они (Гуаско) владеют по мандату светлейшего господина консула Кафы, с которым будут говорить по этому делу, а не с консулом Солдайи, и если светлейший консул Кафы прикажет уничтожить виселицы и столбы, то они сами это сделают. По приказу же господина консула Солдайи, даже если бы он явился лично, они не позволят никому разрушать и жечь их».

Когда кавалерий и аргузии все же попытались выполнить приказ солдайского консула, то Теодоро Гуаско и его вооруженный отряд оказали им сопротивление силой, так что посланцы консула ни с чем вернулись в Солдайю.

По повелению консула Солдайи было отправлено предписание: «...в течение трех дней... предъявить и объяснить в присутствии достопочтенного господина консула все грамоты, соглашения и договоры, которые он (Теодоро Гуаско), по его словам, получил от высокой общины Генуэзской... или от светлейшего консула Кафы и по которым он освобождается от подсудности достопочтенному консулу Солдайи и от обязанности подчиняться его приказам...» Консул Солдайи предупреждал Теодоро Гуаско, что если он не выполнит приказ, то по истечении указанного срока будет присужден к уплате большого штрафа.

Братья Гуаско пожаловались на действия солдайского консула в Кафу, и там нашлись у них влиятельные покровители. Сначала консул Кафы распорядился повременить с этим делом, ссылаясь на свою занятость и скопление неотложных дел, а затем вынес решение, в котором признал, что жители деревень Тасили и Скути неподсудны солдайскому консулу и что судебные права в названных деревнях принадлежат братьям Гуаско.

Тогда консул Солдайи опротестовал действия кафинской администрации перед Генуей. В письме туда он обвинил своих непосредственных начальников в том, что они подкуплены Гуаско и поэтому не желают встать на защиту попранного закона. Консул писал, что Гуаско имеют покровителей «в лице должностных лиц Кафы, прельщенных большими денежными одолжениями и другими дарами, которые Гуаско постоянно делают Кафе и дают в такой мере, что вертят по-своему правосудием и должностными лицами...».

Чем закончился конфликт между главой солдайской администрации и влиятельными генуэзскими феодалами Гуаско, нам неизвестно. Но это. собственно говоря, не так уж важно. «Дело братьев Гуаско» представляет значительный интерес потому, что в нем нашли отражение социальные отношения, сложившиеся в Солдайе и особенно в солдайской деревне в XV в. Из него отчетливо видно, каким притеснениям подвергались крестьяне со стороны генуэзских феодалов, какими полновластными хозяевами чувствовали себя генуэзцы в своих колониальных владениях.

Кроме того, «дело братьев Гуаско» свидетельствует о том, что генуэзцы отнюдь не ограничивались в Крыму лишь торговой деятельностью, как пытаются утверждать некоторые буржуазные историки, но захватывали обширные земли с сельским населением и беспощадно его эксплуатировали. «Дело братьев Гуаско» показывает также, что генуэзцы не принесли в Крым новых, более высоких общественных отношений. Они сохранили и широко применяли сложившиеся здесь феодальные методы грабежа и эксплуатации местного населения¹.

Все это усиливало социальные противоречия внутри генуэзских колоний в Крыму и еще более осложняло положение пришельцев из Италии, которым угрожала к тому же постоянная опасность со стороны татар. Для защиты своих владении им пришлось воздвигнуть вдоль побережья мощные укрепления. До сих нор их руины сохранились в Феодосии, Балаклаве, Судаке.

Примечания

1. См. также «Приложения».