Введение

В настоящее время в печати появляется много мемуаров, исследований и статей о событиях 1918- 1920 годов, когда русский народ переживал великую драму гражданской войны. Многие из авторов облекают себя в беспристрастную тогу историка, претендуя на абсолютную верность своих взглядов и суждений. Лично я на это не претендую. Человек, переживший бурный период, беспристрастно его описывать не может. На всем его изложении ляжет отпечаток его личных воззрений и впечатлений. Поэтому я, приступая к своим запискам, заранее предупреждаю читателей, что все изложенное будет пропитано моими настроениями и моей идеологией, потерпевшей страшный излом за это бурное время.

В изложении фактов, конечно, я буду придерживаться полной правдивости, но освещение их будет носить следы моей прежней идеологии, изжить которую мне удалось лишь в самое последнее время, когда у меня открылись глаза и я понял многое, чего не понимал во время переживания излагаемых событий.

Прежде чем приступить к фактам, изложению которых посвящена эта книга, я считаю нужным сказать несколько слов о Добрармии и ее идеологии до Крыма и бросить взгляд на то, как возникло на юге России движение против Соввласти, приведшее к столь печальным последствиям.

После быховского сидения группа лиц с Корниловым и Алексеевым во главе обосновалась в Новочеркасске на Дону, куда Соввласть еще не проникла. Их цель была — собрать новую армию взамен разложившейся на фронте и продолжать борьбу с германским нашествием, причем большевики рассматривались как ставленники немцев. Короче говоря, идеей, руководившей этими людьми, была борьба за "отечество", которое одно уцелело от триединого лозунга, под которым военные элементы России воспитывались в течение 200 лет. Действительно, если идея "царя" была дискредитирована, то идея "отечества" держалась крепко; она была впитана, так сказать, с молоком матери и поддерживала дух армии за все время германской войны. И вот теперь она опять должна была двинуть массы на борьбу с иноземным нашествием, и прежде всего против Соввласти, которая тоже рассматривалась руководителями Добрармии как иноземный элемент.

Но пошли ли массы на эту новую борьбу? Нет. В Новочеркасске собралась только группа "интеллигенции" в 2000 человек, а народные массы остались глухи к их призыву. Власть трудящихся, провозгласившая вполне понятный массам лозунг борьбы против эксплуататоров, торжествующе двигалась на Дон. 5 января 1918 года¹ я прибыл в Новочеркасск, где было всего около 2000 добровольцев-юнкеров и офицеров, которые частью шли "идейно", а частью потому, что некуда было деваться. Во всяком случае, все они были против Соввласти совершенно сознательно. Эту группу лиц не надо смешивать с позже попавшими в Добрармию лицами из интеллигенции, очутившимися в ее рядах только потому, что жили в районе, захваченном ею. С тем же успехом они служили бы и у красных. Надо сказать, что интеллигенция в массе совершенно растерялась, не отдавала себе отчета в происходящем и принадлежала к партии "И.И." (испуганный интеллигент).

Алексеев деятельно занялся рассылкой эмиссаров на места, чтобы там поднять восстание. Участь этих эмиссаров была не лучше участи самой Добрармии. Массы за ними не шли. Казачество было довольно Соввластью, отнявшей землю у помещиков, и совершенно не желало выступать и часто выдавало агитировавших за "отечество" лиц. Одним из названных эмиссаров, почти единственным, вернувшимся потом в Добрармию со сравнительно крупным отрядом, был я.

Меня отправили в Минераловодский район. Но сколько я ни скитался по горам — ничего не удавалось: организуемые восстания срывались. Приходилось скрываться и не входить ни в один дом.

Средств у Добрармии не было никаких. У отправленных на места — тем паче. События большинству были неясны; настроение было ужасно: идея, руководившая действиями, идея "отечества" гибла. Скоро в Баталпашинске стало известно, что 13 апреля 1918 года под Екатеринодаром убит Корнилов. Добрармия превратилась в банду, бродившую с места на место, спасавшую свою жизнь, выгоняемую в калмыцкие степи.

Но вот Терек и Кубань стали наводняться бросившей Кавказский фронт армией. Частью она шла целыми частями, а частью — отдельными толпами и одиночными людьми, и к середине апреля Северный Кавказ оказался насыщенным оседавшими по станциям солдатами распавшейся царской армии. Тогда и иногородние, работавшие у казаков или нанимавшие у них землю, подняли голову и начали передел земли. Соввласть закрыла базары и стала отбирать излишки продуктов, и свершилось "чудо". Идея "отечества", не находившая до сих пор отклика в массах, вдруг стала понятна зажиточному казачеству настолько, что для организации отрядов не приходилось уже агитировать, а станицы сами присылали за офицерами и выступали "конно, людно и оружно". В течение июня месяца в Баталпашинском отделе² организовался отряд до 5000 человек, начальствование штабом которого я принял на себя, а во главе отряда стал офицер из коренных казаков — Шкура³. В июле Добрармия, поддерживаемая казаками, заняла Тихорецкую, и совершилось соединение мое с нею при занятии 21 июля Ставрополя отрядом Шкуры. Уже тут стали сказываться его грабительские инстинкты, и он был отстранен от командования отрядом, превращенным во 2-ю Кубанскую дивизию Улагая⁴ (Шкура вновь выплыл при движении на север).

Зажиточное казачество, местные торговцы, кулаки и интеллигенция встречали Добрармию с восторгом, и создавалось впечатление движения за родину, способное обмануть даже более опытного политика, чем был я и мне подобные.

27 ноября 1918 года в Новороссийск прибыли суда Антанты⁵. В Добрармии появились деньги, оружие, патроны. До этого все это было в плачевном состоянии: кое-что перепадало от Краснова, кое-что захватывали от красных, много давало население (казаки) в виде довольствия, одежды, лошадей и зарытого оружия и снаряжения. Время шло, район Добрармии расширялся: она захватила Крым, юг Украины и Донецкий бассейн, Кавказ был в ее руках. Союзники давали деньги, рассчитывая возместить свои расходы со временем русским углем и нефтью.

Началась разбойничья политика крупного капитала. Появились старые помещики, потянувшие за собой старых губернаторов. Интересы мелкой русской буржуазии, создавшей Добрармию, стали как бы попираться интересами крупного международного капитала.

Борьба из внутренней постепенно и совершенно незаметно стала превращаться в борьбу интернационального капитала с пролетариатом. Даже мелкобуржуазные массы почувствовали гнет и частью отхлынули от белых. Пролетариат поднял голову, начались восстания. Создавались внутренние фронты. Я, конечно, не говорю про анархическое движение Махно, боровшегося со всякой властью.

Появился ряд грабителей, ставших во главе белых войск; они были удобны крупному чужеземному капиталу, так как без зазрения совести готовы были на все сделки.

Кажется теперь странным, что все это не было понятно тогда, но когда вспомнишь про полную политическую безграмотность участников Добрармии, то перестаешь удивляться.

Как бы то ни было, но в Добрармии начался развал: пролетариат и беднейшее крестьянство ясно были против нее, мелкая буржуазия сильно разочаровалась и стала отходить в сторону. В войсках началось дезертирство. Усилились грабежи, участниками которых были лица даже высшего командного состава. Движение потеряло всякую идейность, и все совершалось во имя личного благополучия или тщеславия. Армия докатилась до Орла, откуда безудержно покатилась к югу.

Примечания

1. Автор, кроме особо оговоренных случаев, датирует события по григорианскому календарю (новому стилю). Ввиду того, что на территории Вооруженных Сил на Юге России официально действовал юлианский календарь (старый стиль), в комментариях события датируются двойным стилем.

2. Кубанская область в административном отношении делилась на семь отделов — Ейский, Темрюкский, Екатеринодарский, Майкопский, Кавказский, Баталпашинский и Лабинский, а также Черноморский округ.

3. Генерал-лейтенант Шкуро (автор называет настоящую фамилию — Шкура) Андрей Григорьевич (1886-1947) -родился в Екатеринодаре в семье казачьего офицера, казак станицы Пашковской Кубанской области, окончил 3-й Московский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище в 1907 г., откуда был выпущен в 1-й Уманский полк Кубанского казачьего войска, с 1908 г. служил в 1-м Екатеринодарском конном полку. Участвовал в первой мировой войне; с августа 1914 г. служил в 3-м Хоперском полку, в декабре 1915 г. сформировал партизанский отряд (Кубанский конный отряд особого назначения), во главе которого оперировал в тылу австро-германских войск. После Февральской революции во главе отряда был переброшен в Кавказский кавалерийский корпус, действовавший в Персии против турецкой армии; в декабре 1917 г. был произведен в полковники и назначен командиром 2-го Линейного полка. Весной 1918 г. сформировал из казаков партизанский отряд, во главе которого боролся против Красной Армии в Терской и Кубанской областях, в июне развернул отряд в 1-ю казачью дивизию, переименованную в июле во 2-ю Кубанскую казачью, с августа — начальник отдельной Кубанской партизанской бригады, с октября — начальник 1-й Кавказской дивизии, в декабре был произведен в генерал-майоры. В мае 1919 г. был произведен в генерал-лейтенанты и назначен командиром 3-го Кубанского конного корпуса, входившего в состав Добровольческой армии. В ноябре по состоянию здоровья получил отпуск и выехал на Кубань, где в январе 1920 г. согласно приказу главкома ВСЮР генерала А.И. Деникина приступил к формированию Кубанской армии, которой командовал до 14 (27) февраля. В мае 1920 г., не получив командной должности в Русской армии генерала П.Н. Врангеля, эмигрировал. Жил в Париже. В 1939-1945 гг. сотрудничал с гитлеровцами, занимал должность начальника казачьего конного резерва "Казачьего стана". В 1945 г. в Австрии был взят в плен англичанами и выдан советскому командованию. 17 января 1947 г. был повешен в Москве по приговору Верховного Суда СССР вместе с генералом П.Н. Красновым.

4. Генерал-лейтенант Улагай Сергей Георгиевич (1875-1944) — окончил Воронежский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище в 1897 г., участвовал в русско-японской и первой мировой войнах в рядах 1-го Линейного полка Кубанского казачьего войска, в 1917 г. был произведен в полковники и назначен командиром 2-го Запорожского полка. Участвовал в корниловском мятеже, был арестован, но бежал на Кубань. С февраля 1918 г. — начальник кавалерии в Кубанском добровольческом отряде полковника В.И. Лисевицкого, с марта — командир Черкесского полка, с мая — командир Кубанского пластунского батальона, с июля — начальник 2-й Кубанской казачьей дивизии, в ноябре был произведен в генерал-майоры. С марта 1919 г. — командир 2-го Кубанского конного корпуса, в июне-августе временно командовал конной группой Кавказской армии под Царицыном, был произведен в генерал-лейтенанты, в декабре командовал объединенной конной группой из донских и кубанских конных частей, входивших в состав Добровольческой армии. Затем заболел тифом и после выздоровления состоял в резерве чинов штаба главкома ВСЮР. С 14 (27) февраля по 12 (25) апреля 1920 г. — командующий Кубанской армией ВСЮР, с апреля состоял в резерве чинов при Военном управлении, с мая исполнял обязанности войскового атамана Кубанского казачьего войска. В августе-сентябре командовал морским десантом Русской армии из Крыма на Кубань, после поражения десанта был уволен генералом П.Н. Врангелем из армии. В ноябре 1920 г. с остатками Русской армии эвакуировался из Крыма в Турцию. С 1924 г. служил в албанской армии. Во время второй мировой войны сотрудничал с гитлеровцами.

5. Десант с англо-французского отряда кораблей был высажен в Новороссийске 10 (23) ноября 1918 г.