Военно-политическая деятельность украинских националистов на территории Крыма

Деятельности украинских националистов в период Второй мировой войны посвящено множество работ. В отношении интереса к их организациям, как со стороны историков, так и пропагандистов, им «повезло» гораздо больше, чем каким-либо другим националистическим движениям. В советское время это происходило по одним причинам. Нет нужды объяснять, что в наше время этот интерес возникает совершенно с противоположной стороны. Начиная с 1945 года изучены почти все аспекты истории украинских националистических организаций. Однако все они касаются в основном их деятельности на территории собственно Украины. Ряд же фактов свидетельствует о том, что, на протяжении всего периода немецкой оккупации, они пытались распространить свое влияние и на Крым, уже тогда считая его сферой украинских интересов. Рассмотреть эти факты в политической и военной плоскостях, а также в связи с использованием германским военно-политическим руководством «украинского фактора» в оккупационной политике на территории Крыма, и входит в задачи данного раздела.

Стремление украинских националистов овладеть Крымским полуостровом не было случайным. Уже перед войной они вполне обоснованно считали, что «только тот, кто будет господином Крыма и будет иметь свободный путь через Босфорские ворота к мировым путям, тот будет хозяином Черного моря и юга Восточной Европы»¹. Кроме того, экспедиция на полуостров была любимым пропагандистским проектом националистов. Поэтому с началом войны они попытались реализовать свои планы².

На практике этим должны были заниматься так называемые «Походные группы ОУН», укомплектованные выходцами из Галиции. Целью этих групп было проникновение в Восточную и Южную Украину вплоть до Кубани. По ходу следования их члены собирались вести пропаганду украинской национальной идеи, а также пытаться проникать в создаваемые немцами органы местного самоуправления и полицию с целью их последующей украинизации. Походные группы держались обычно в тылу наступающих немецких войск и непосредственно на линию фронта старались не попадать. Их члены действовали очень скрытно, часто под видом переводчиков при немецких воинских частях, личного состава рабочих команд или сотрудников «экономических штабов». Организацией таких групп занимались как мельниковцы, так и бандеровцы³. И те и другие создали свои «Южные походные группы ОУН». Мельниковцы смогли дойти только до Николаева. А вот бандеровская южная группа под руководством В. Коваля продвинулась намного дальше. Примерно осенью 1941 года в ее составе была создана «Походная подгруппа «Крым», перед которой поставили задачу проникнуть на полуостров, дойти до Симферополя и создать здесь подполье. В первых числах ноября это удалось сделать семерым бандеровцам под руководством уроженца Тернопольщины С. Тесли. При этом трое из них остались в Джанкое, а остальные во главе со своим руководителем отправились в столицу Крыма⁴.

Исследуя деятельность этих походных групп, нельзя не отметить, что до сентября—октября 1941 года немецкие военные и гражданские власти очень лояльно относились к проявляемой ими активности. Однако вскоре ситуация изменилась. Главным образом это было связано с попыткой бандеровской ОУН провозгласить 30 июня 1941 года во Львове «Независимую Украину»⁵. Это событие в целом заставило немцев очень настороженно относиться ко всем проявлениям украинской национальной идеи. Что же касается крымской ситуации, то здесь, наряду с общим резонансом от львовских событий, существенную роль сыграло включение полуострова в систему «нового немецкого порядка». Создание 1 сентября 1941 года рейхскомиссариата «Украина» (Reichskomissariat Ukraine), в котором Крым фигурировал как часть организационно входившего в него генерального округа (Generalbezirk Krim), недвусмысленно показало, что немцы не допустят на полуострове постороннего влияния⁶.

Чуть позже началась работа по «организации» украинской жизни в Крыму. Нет необходимости говорить, что она должна была осуществляться под полным немецким контролем. Результатом таких усилий стало создание в Симферополе местного Украинского комитета. В данном случае события развивались в таком порядке.

1 июля 1942 года комендант Симферополя издал распоряжение, согласно которому «все украинцы... которые живут в городе... но которые почему-то зарегистрированы как русские... могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферополя... Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указанной национальностью»⁷. Для этого была создана специальная комиссия, которая занялась исправлением паспортов. По данным современного украинского историка В. Сергийчука, за относительно недолгий период были внесены изменения в почти 4 тыс. документов⁸.

Далее. На том основании, что они «нерусские», местные украинские общественные деятели 27 сентября 1942 года образовали свой национальный комитет, в ведение которого перешли все торгово-промышленные предприятия и открытое ранее при городском управлении Бюро помощи украинскому населению⁹.

В начале своей деятельности этот комитет состоял из председателя и пяти членов, каждый из которых отвечал за определенный род деятельности. Так, пропагандой, школами и библиотекой занимался В. Шарафан; торгово-производственным сектором, магазином и мастерскими — Е. Колесниченко; санитарной частью заведовал врач Исаев; материально-бытовой — Н. Цишкевич. Возглавлял комитет Н. Шапарь. Деятельность председателя и его заместителя оплачивалась из фонда городского управления Симферополя, а остальные члены комитета работали на общественных началах¹⁰.

Руководство этой организации старалось объединить вокруг нее «сознательных украинцев», однако столкнулось с вполне объяснимыми трудностями. Украинцев в Крыму было мало, а тех, кто поддерживал комитет, — еще меньше. Поэтому, чтобы дело «украинизации» шло успешнее, лидеры комитета открыли специальный «украинский магазин» и объявили, что «только украинцам будут выдавать муку и другие продукты». Как писал очевидец этих событий, «из-за этого в украинцы записывались люди, которые сами и отцы которых никогда не видели земель Украины и которым при других обстоятельствах и в голову бы не пришло обратиться в украинцев»¹¹.

В 1942 году в Симферополе некоторое время работала украинская начальная школа. Была попытка открыть автокефальную церковь, но из-за сопротивления верующих она провалилась. Как событие большого значения «местная украинская общественность» отмечала оперу «Запорожец за Дунаем», которую 2 июня 1942 года поставил украинский музыкально-драматический театр. К слову, просуществовал этот театр недолго и был закрыт немцами за связь некоторых его актеров с оуновским подпольем¹².

Деятельность комитета носила исключительно культурный и экономический характер. Что же касается политических вопросов, то об участии в их решении не могло быть и речи. Поэтому к середине 1943 года эта организация влачила жалкое существование, а ее члены никого, кроме себя самих, не представляли¹³.

И украинский комитет, и магазин, и театр были вполне легальными организациями, состояли из местных жителей и действовали с разрешения оккупантов. Бандеровцы, которые проникли на полуостров, никакой ведущей роли в них не играли. Правда, один из них — Г. Вольчак — работал в упоминавшемся магазине. Что же касается бандеровского «провидныка» С. Тесли, то он вообще не участвовал в деятельности комитета, держался от него в стороне и никак себя не проявлял. В феврале 1943 года Теслю арестовали немцы, и подгруппа «Крым», фактически, распалась¹⁴.

При этом будет небезынтересным отметить, что некоторые представители крымско-татарских националистов выступали за тесное сотрудничество с членами ОУН. После того как в 1943 году в Крым просочились сведения о переселенческих планах нацистов (выселить всех — поселить немцев), они стали искать себе новых союзников. Часть из них, по словам самих бандеровцев, выступила за тесное сотрудничество с ОУН, вплоть до признания Крыма автономной частью будущей «соборной Украины». Однако эта позиция не нашла отклика у основной массы крымско-татарских националистов, которые делали ставку на поддержку со стороны Германии. По их мнению, отношения с ОУН на данном этапе войны могли только скомпрометировать татарское национальное движение в глазах немецкого военно-политического руководства¹⁵.

В целом же попытки националистов (как легальных, так и нелегальных) украинизировать полуостров были весьма и весьма скромными. Так, весной 1942 года один из оуновских подпольщиков написал отчет о деятельности на территории полуострова. В нем, в частности, есть такая фраза: «Украинцы в Крыму представлены не лучшим образом... Они, в общем, перепуганы, без инициативы». Как можно убедиться, он имел полное право написать такие слова¹⁶.

Следует отметить, что равнодушие или испуг местного украинского населения играли, конечно, существенную роль. Однако это был не единственный фактор, который помешал создать на территории Крыма действенное бандеровское подполье. Парадоксально, но факт — немцы очень негативно относились к деятельности неподконтрольных им националистических организаций. Всех, кто пытался проводить свою политику, даже с антибольшевистских позиций, они жестоко преследовали. Это во-первых. Во-вторых, Крым был однозначно признан сферой интересов рейха, ни с кем другим делиться властью на полуострове нацисты не собирались. Наконец, в-третьих, в своей национальной политике в Крыму они опирались совершенно на другие этносы: на крымских татар и немного (и недолго) русских. В целом эти факторы и обусловили то, что те бандеровцы, которые проникли на полуостров, были уничтожены самими немцами. Зимой 1942 года они, например, расстреляли всех бандеровцев, которые пытались закрепиться в Джанкое. Об аресте «провидныка» Тесли говорилось выше. В апреле 1944 года его убили в симферопольской тюрьме. Зато нацисты вполне лояльно относились к тем националистам, которые полностью признавали их верховенство и не играли в политику. То есть тех, кто встал на путь гражданского или военного коллаборационизма¹⁷.

Из сказанного видно, что создание Украинского комитета не являлось заслугой националистов, а было составной частью немецкой политики, направленной на использование «украинского фактора» на территории Крыма. Другим аспектом этой политики, ее продолжением в военной плоскости, стало создание и использование украинских добровольческих формирований в вермахте и немецкой полиции.

Так, еще в составе воевавшей в Крыму в 1941—1942 годах 11-й немецкой армии действовало несколько небольших частей украинских добровольцев. Самым известным из них являлся «Украинский добровольческий корпус» (численностью не больше батальона) под командованием сотника Тименко. В январе 1942 года это подразделение участвовало в боях против советского десанта под Феодосией, где, как писала газета «Винницкие вести», «наголову разбило батальон Красной армии»¹⁸.

17 ноября 1941 года Главное командование 11-й армии издало «Указание по созданию вспомогательных команд». Этот документ дает весьма полное представление о немецкой политике, направленной на привлечение украинских добровольцев в силовые структуры вермахта. В целом о принципах этой политики там говорилось следующее:

«Для усиления собственных охранных сил, а также для поддержания спокойствия и порядка в занятых областях всеми воинскими подразделениями могут быть созданы вспомогательные охранные команды из особо надежных жителей, о которых известно, что они боролись с большевизмом или настроены антибольшевистски.

При формировании команд руководствоваться следующими указаниями:

1. Численный состав этих команд должен быть по возможности небольшим. Привлекать к этому столько людей, сколько необходимо для выполнения данного задания;

2. При включении в состав команды должны принципиально исключаться: члены коммунистической партии, активисты и сочувствующие коммунизму, кроме того, приверженцы так называемого движения «Бандеры» и уголовные преступники. Для надежного контроля над вспомогательными командами привлекать войска СД;

3. Вспомогательные команды должны контролироваться исключительно немецкими военными силами;

4. Вспомогательные команды различных местностей не должны иметь между собой никаких связей;

5. Пока вспомогательные команды подчинены немецким подразделениям, они должны носить белую нарукавную повязку с надписью «На службе у немецкого вермахта». Повязки простой формы изготавливаются воинскими частями и снабжаются печатью;

6. Каждый член такой команды получает от воинского подразделения удостоверение с фамилией и номером, сроком на 4 недели. Список выданных удостоверений должен вестись и периодически проверяться. Срок действия удостоверения должен быть отмечен в удостоверении и в списке;

7. Следить, чтобы на вооружении вспомогательных команд были только резиновые и деревянные дубинки. Огнестрельное оружие (пистолет или винтовку) давать только вполне надежным людям на ограниченный срок, для выполнения особых заданий под ответственность начальников немецких подразделений;

8. Вспомогательные команды имеют право на производство только временного ареста. Наказание является делом только немецких военных сил;

9. Назначение вспомогательных команд в караул или охранение производится в соответствии с особым указанием по обеспечению войск;

10. Роспуск вспомогательных команд производить только в случае, если в них нет необходимости»¹⁹.

Таким образом, видно, что немцы постарались оградить этих добровольцев от всяческого политического влияния. В то же время, создавая команды на таких принципах, они полностью исключили возможность возникновения на их основе полноценной военной силы. Наконец, нельзя не отметить, что подобные ограничения касались только команд из славянского населения. Как было показано выше, созданные почти одновременно крымско-татарские отряды самообороны обладали гораздо большими правами и привилегиями.

К лету 1942 года была окончательно организована система охраны общественного порядка на территории Крыма. Функции по его «полицейскому обеспечению» были возложены на фюрера СС и полиции «Таврия» (SS- und Polizeiführer Taurien), который находился в подчинении главного фюрера СС и полиции «Россия-Юг» (Höhere SS- und Polizeiführer Rußland-Süd)²⁰.

Помимо немецкого персонала в разных ветвях немецкой полиции (охранная полиция, жандармерия, железнодорожная охрана и т. п.) служили и местные добровольцы. При этом следует сказать, что, в отличие от армейского командования, эти добровольцы были организованы по национальному признаку. Так, по подсчетам американского историка А. Муньоса, в ноябре 1942 года в подчинении фюрера СС и полиции «Симферополя» находились следующие силы²¹:

Однако все эти лица при их приеме в полицию опять-таки проходили строгую проверку на их принадлежность не только к органам советской власти, но и к ОУН. Поэтому в своей основной массе они вряд ли были «национально-сознательными украинцами». Следует подчеркнуть, что термин «украинская полиция» для крымской ситуации является больше условным, чем официальным. Дело в том, что немцы, за исключением специально оговоренных случаев, называли «украинскими» все полицейские формирования, созданные на территории рейхскомиссариата «Украина». Обычно в этих частях служили представители и других национальностей.

Еще одной категорией украинских добровольческих формирований на территории полуострова являлись части, находившиеся в подчинении командующего войсками вермахта в Крыму. Однако в данном случае это были «пришлые» формирования, которые, в отличие от полиции, были укомплектованы не местными добровольцами, а эвакуированы в Крым с Таманского полуострова вместе с 17-й немецкой армией в октябре—декабре 1943 года. Следует сказать, что это было своего рода уникальное объединение вермахта, так как 16% (28 436 чел.) от его общей численности составляли «восточные» добровольцы²².

В том числе украинским персоналом были укомплектованы следующие подразделения этой армии (по состоянию на 23 ноября 1943 года)²³:

В среднем численность этих формирований равнялась 2140—2780 человек, что, таким образом, соответствовало 7,5—9,7% от общего количества «восточных» добровольцев 17-й армии.

Поскольку украинские роты и батальоны являлись частью германских вооруженных сил, пропаганда идей украинского национализма была в них строго запрещена и пресекалась самым решительным образом. В апреле — мае 1944 года все эти подразделения погибли в ходе советского наступления, уничтожившего крымскую группировку немцев.

В начале 1944 года немцы предприняли запоздалую попытку свести воедино свои усилия по политическому и военному использованию «украинского фактора» в своей оккупационной политике на территории Крыма. Как известно, в январе этого года командующий войсками вермахта в Крыму генерал-полковник Э. Йенеке приказал начать подготовку к созданию на полуострове местного правительства. По замыслу немцев, Украинскому комитету, а также русским и татарским организациям отводилась в нем довольно существенная роль. Однако этим замыслам немецкого командования так и не суждено было исполниться, так как уже в апреле—мае 1944 года Крым был освобожден частями Красной армии²⁴.

Примечания

1. Цит. по: Сергійчук В. Український Крим. К.. 2001. С. 186.

2. Армстронг Д. Украинский национализм. Факты и исследования. М., 2008. С. 94—96, 106—107.

3. Среди наиболее активных украинских националистических организаций, действовавших в период Второй мировой войны, необходимо назвать следующие. Собственно Организацию украинских националистов (ОУН), которая с февраля 1940 г. была расколота на два враждующих между собой крыла: ОУН Бандеры и ОУН Мельника. Другой более-менее влиятельной группой украинских националистов следует назвать военно-политическую организацию «Полесская сечь» атамана Т. Бульбы-Боровца. Каждая из этих организаций создала в 1942—1943 гг. свои воинские формирования, наиболее известными из которых была Украинская повстанческая армия бандеровской ОУН и Украинская народная революционная армия Бульбы-Боровца. На данный момент нет фактов, свидетельствующих о деятельности этих формирований на территории Крыма. Единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, так это только о попытках ОУН установить свое влияние среди местного украинского населения и солдат украинских добровольческих формирований германских вооруженных сил (Гунчак Т. Україна: перша половина XX століття. Нариси політичної історії. К., 1993. С. 238—239; Косик В. Україна і Німеччина у другій світовій війні. Львів, 1993. С. 239, 274—275, 330—331, 408; Шевчук В. Украинская Повстанческая Армия // Політика і час. 1991. № 11. С. 78—84).

4. Шанковський Л. Похідні групи ОУН. (Причинки до історії похідних груп ОУН на центральних і східних землях України в 1941—1943 рр.). Мюнхен, 1958. С. 30—35, 176—178.

5. Подробнее об этом см.: Косик В. Указ. соч. С. 112—120.

6. Рекотов П.Б. Указ. соч. С. 91—92.

7. Окупаційний режим в Криму... С. 34.

8. Сергійчук В. Указ. соч. С. 186.

9. Голос Крыма. 1942. № 95. 27 сентября.

10. Реабилитированные историей... Кн. 2. С. 18—19.

11. ГААРК. Ф. П — 156. Оп. 1. Д. 31. Л. 103.

12. Шанковський Л. Указ. соч. С. 180.

13. Реабилитированные историей... Кн. 2. С. 19.

14. Шанковський Л. Указ. соч. С. 186—187.

15. Косик В. Указ. соч. С. 379.

16. Реабилитированные историей... Кн. 2. С. 19.

17. Дуда А., Старик В. Буковинський Курінь в боях за українську державність. 1918—1941—1944. Київ; Чернівці, 1995. С. 99.

18. Вінницькі вісті. 1942. 25 січня.

19. Білас І. Репресивно-каральна система на Україні. 1917—1953: У 2 кн. К., 1994. Кн. 2. С. 280—281.

20. The German Police... P. A6.

21. Munoz A.J. German SS, Police, and Auxiliary Forces in Poland: 1944 and The Warsaw Uprising // Axis Europa Magazine. 1998. № 15. P. 35.

22. Гуркин В.В., Круглов А.И. Кровавая расплата агрессора // ВИЖ. 1996. № 3. С. 32.

23. Nafziger G.F. Foreigners in Field Gray... P. 19—30.

24. Крымско-татарские формирования: документы Третьего рейха свидетельствуют // ВИЖ. 1991. № 3. С. 89—90.