Глава вторая. Легко ли накопать угля?

Мировая война 1853—1856 годов, основной фронт которой был в Крыму, представляла собой первую войну наступившей индустриальной эпохи, в которой в широких масштабах применялись новейшие вооружения, произведенные с применением новейших на тот момент промышленных технологий и научных знаний. Это были винтовые пароходы, бомбические пушки, морские мины, нарезные винтовки, впервые был использован телеграф и появилось слово «телеграмма». Потому рассмотрение этой войны не может обойтись без рассмотрения уровня промышленного развития воевавших сторон и последствий произошедшей промышленной революции.

Поскольку стараниями целого ряда крупных историков широко распространилось представление о том, что Россия перед Крымской войной была страной отсталой, прогнившей и, можно сказать, буквально обреченной на поражение, придется этот взгляд опровергнуть фактами. В России перед Крымской войной бурно развивалась промышленность, в особенности машиностроение, и под воздействием начавшейся промышленной революции бурно развивалась экономика.

Исследователи вели продолжительные споры и дискуссии, в которых высказывались разные мнения по поводу начала в России промышленной революции. Ряд исследователей относил ее к 1820-м и 1830-м годам и считал ее в основном завершившейся к началу Крымской войны. Другие же исследователи считали, что промышленная революция началась только после Крымской войны и закончилась только в 1890-х годах. Обе стороны в этой дискуссии приводили факты и цифры, ссылались на классиков марксизма-ленинизма, в конце концов среди советских историков возобладала вторая точка зрения. Она и подкрепила негативную оценку Крымской войны, как неизбежный и закономерный результат столкновения отсталой империи с передовыми индустриальными державами Европы.

Вопрос о промышленной революции в России вовсе не предмет отвлеченной академической дискуссии, он имеет очень большое значение для понимания Крымской войны. Помимо описанных выше столкновений интересов крупнейших держав в глобальном масштабе — в Европе, в Азии и на Тихом океане, в этой войне был также аспект борьбы за дальнейшее индустриальное будущее.

Начнем мы с того, что в длительных дискуссиях по поводу судеб промышленной революции в Европе и России крайне редко, практически никогда не рассматривался вопрос сырья и топлива, потребного для развития крупной промышленности. Если почитать литературу по этой теме, то складывается впечатление, что промышленная революция крутилась вокруг текстильной промышленности, вокруг машинного прядения и ткачества. Возникает недоумение, почему ткачество, которым человечество занималось со времен неолита, стало вдруг настолько важным, что заняло ключевое место в развитии экономики.

В практике же советской индустриализации и планирования, когда встал вопрос об ускоренном строительстве крупной индустрии, решающее место занял вовсе не хлопок, хлопчатобумажная ткань, а металл и уголь. Топливо и железо стали главным вопросом, который должна была разрешить индустриализация. Если посмотреть на промышленную революцию с этой точки зрения, то станет очевидно, что распространенные взгляды, как минимум, сильно предвзятые.

Существовали очень веские факторы, которые сделали Британию уже к середине XIX века ведущей промышленной державой, а потом вывели тройку европейских стран: Британию, Францию и Германию на передовые позиции. По этому же пути потом прошли и США, которые вытеснили Британию с лидирующих позиций в промышленности и захватили мировое лидерство. А Россия — отстала. Потом она догоняла ушедших вперед лидеров в ходе сталинской индустриализации. Весь вопрос: почему? На него дается много разнообразных ответов. И то, что экономическое развитие России тормозило крепостничество, и то, что русские цари вели неправильную политику, вплоть до того, что русские якобы народ какой-то не такой. Однако, правильный ответ заключается в том, что на стороне европейцев и американцев очень сильно сыграла геология этих стран, выгодное расположение важнейших полезных ископаемых, необходимых для строительства индустриального хозяйства. Но обо всем по порядку.

В начале XIX века Россия и Англия шли вровень по выплавке чугуна. В 1800 году Англия выплавляла 156 тыс. тонн чугуна, Россия — 162,4 тыс. тонн¹. Между этими странами шла бойкая торговля железом, который Россия вывозила (порядка 40% выплавки чугуна шло в Англию). Кроме этого Англия ввозила много железа из Швеции. Причина такого положения дел состояла в том, что по тогдашним технологиям, для выплавки чугуна требовался древесный уголь, которого расходовалось 4—6 тонн на получение тонны чугуна, и еще требовался расход на переделку в полосовое или брусковое железо. В Англии нехватка леса ощущалась уже в XVI веке, а в следующее столетие для постройки домов и кораблей лес закупался за рубежом. В России же были огромные лесные площади, колоссальный запас древесины, который позволял производить много железа и чугуна. Основные районы выплавки железа: Тульско-Каширский район, Олонецкий (нынешняя Карелия) и Уральский — возникли в районах с огромными лесными площадями. Правда, в XVIII веке леса под Тулой и Каширой вырубили и производство чугуна там прекратилось, хотя изначально Тульский завод был не оружейным, а металлургическим, и имел полный цикл производства.

В Англии был уголь, но британские металлурги более 50 лет промаялись, чтобы выплавить на нем чугун приемлемого качества. Это удалось сделать только в 30-х годах XVIII века, когда вместо сырого угля стал применяться кокс. Однако, коксовый чугун из-за высокого содержания в нем серы и фосфора, был хрупким, не годился для ковки и литья. Русский же чугун, напротив, отличался очень высоким качеством, его делали из чистой руды на древесном угле, который почти не содержит посторонних примесей. Чугун получался ковким, пластичным, хорошо отливался (на Урале развилось знаменитое Каслинское литье), хорошо сваривался. Вообще, коксовый чугун так и не превзошел по качеству древесно-угольный. Технологии пошли по пути передела чугуна в сталь.

В 1784 году английский металлург Генри Корт разработал технологию переработки чугуна в сталь — пудлингование, когда в печи чугун разогревался почти до плавления горящим коксом. Топливо было отделено от металла в печи особым порогом, так что сера и фосфор, содержавшиеся в угле, в металл не переходили. Когда чугун расплавлялся, рабочие начинали мешать расплав длинными железными штангами, на который налипал металл, пока не образовывалась крица весом 40—80 кг. Ее доставали из печи, проковывали и отправляли в дальнейшую переделку в полосы или бруски. Процесс этот был чудовищно трудоемок и труден. Но английские капиталисты никогда не отличались снисхождением к рабочим, и вот таким способом довели производство металла в Англии в 1825 году до 250 тыс. тонн.

Потом в пудлингование был введен ряд важных усовершенствований: паровые воздуходувки и горячее дутье (что резко сократило расход топлива), прокатка крицы вместо проковывания, и уже к середине XIX века Англия превратилась в крупнейшего производителя железа и его крупного экспортера. К 1850 году выплавка чугуна достигла колоссальной величины — 2250 тыс. тонн.

Новый способ производства металла позволил Англии развивать тяжелую индустрию на основе собственного сырья. На острове были крупные запасы хорошего каменного угля, а также крупные запасы железной руды. Эти богатства были известны с древности, железные руды добывали в эпоху норманнского завоевания, каменный уголь — примерно с XII века. Но долгое время нельзя было соединить все эти богатства воедино технологией. С изобретением коксовой доменной плавки и пудлингования, все условия для бурного развития английской промышленности были созданы.

Далее — дело техники. В конце XVIII века вся территория Англии была покрыта судоходными каналами, которые обеспечили перевозки угля и железной руды. Бурно растущая выделка железа позволила английской промышленности взяться за масштабное создание таких металлоемких изделий, как паровые машины, ткацкие и металлообрабатывающие станки, железные дороги с паровозами и вагонами, железные корабли. В литературе же процесс индустриализации Англии обычно подается в перевернутом виде, начиная с хлопчатобумажного производства, прядильных веретен и ткацких станков. Заблуждение, сложившееся еще в XIX веке и дожившее до наших дней.

Между тем именно новый способ производства металла вызывал бурный индустриальный подъем страны, а не машинное хлопкопрядение. В 1800 году в Англии было всего лишь 320 паровых машин общей мощностью 4,5 тыс. лошадиных сил². В 1825 году их было более 15 тыс., суммарной мощностью более 100 тыс. л.с. Больше металла — больше паровых машин, металлообрабатывающих станков, ткацких станков. В Англии металл стали использовать в строительстве и сооружении мостов, а также в судостроении. Железо подешевело более чем вдвое. Если в 1788 году тонна полосового железа стоила 22 фунтов стерлингов, то в 1826 году — 10 фунтов 10 шиллингов. Чугун для передела стоил вдвое дешевле полосового железа.

Металлургия и паровые машины стали главными потребителями каменного угля, добыча которого в Великобритании бурно возрастала. Уже в 1750 году добыча составила 4,7 млн тонн, а после промышленной революции, в 1800 году достигла 11 млн тонн, добившись к 1850 году до 49,4 млн тонн³. На добыче угля тоже применялись разнообразные технические новшества: паровые водоотливные машины, паровые вентиляторы, шахтные железные дороги, безопасная рудная лампа, которая не поджигала шахтный метан. Перед Крымской войной угледобыча в Англии составляла порядка 80% от мировой и в значительных количествах уголь экспортировался.

Паровая машина превращала энергию угля в энергию пара, а потом и в механическую работу, которая приводила в движение станки, корабли и паровозы. Этот источник энергии был компактен, не зависел от погоды и времени года, как водяное колесо, не требовал расхода колоссального количества фуража на прокорм рабочих лошадей. Механическая энергия могла заменять физическую силу рабочих и резко подняла производительность труда.

Итак, соединение угля и металла дало Британии источник огромной военной и экономической мощи. Справедливости ради нужно отметить, что правящие круги этой империи отличались отменной сообразительностью, и уже в пору появления первых, еще весьма несовершенных паровых машин, станков и новых методов в металлургии, поняли, что в этом заключается ключ к могуществу империи. В 1785 году под страхом смертной казни было запрещено вывозить из Англии машины и этот запрет был отменен только в 1842 году.

Собственно, если надо лишь накопать побольше угля и железной руды, применить новейшую технологию (пудлингование было известно в России с 1790-х годов), выплавить побольше железа, то почему Россия не пошла по этому пути? Россия отличалась тем, что очень долго плавила железо на древесном угле, и значительная древесно-угольная выплавка сохранялась вплоть до советской индустриализации, а последние древесно-угольные домны были остановлены после Второй мировой войны. Это вызывало серьезные последствия, поскольку в течение XIX века Россия уступила свои лидерские позиции в черной металлургии. Конечно, есть много людей с готовым простым ответом на сложный вопрос. Они тут же заведут разговор про «естественную отсталость», про крепостничество, про самодержавие и, конечно же, крупно ошибутся.

Проблема оказалась в том, что в отличие от Европы, где во многих местах качественный уголь находился рядом с хорошей железной рудой, в России нигде не было столь же выгодного сочетания геологических запасов. Например, в Англии железорудные месторождения опоясали группу каменноугольных бассейнов. В центре страны в треугольнике Ливерпуль — Манчестер — Бирмингем находится уголь. Юго-западнее, в Корби и Рокстоке — железная руда. И севернее, прямо на берегу Ирландского моря — группа железорудных месторождений Камберленда. Вся эта территория прорезана реками, каналами, покрыта сетью железных дорог, выходит к крупным морским портам.

Например, в районе Кардифф — Ньюпорт, где добывался прекрасный, высококачественный уголь (ставший даже стандартом угля для флота) и разрабатывались месторождения железной руды, к середине XIX века работал крупный центр металлургии. Крупный металлообрабатывающий район Шеффилд — Мансфилд также имел местные ресурсы угля и железной руды. В Глазго, где была сосредоточена металлургия, железную руду добывали на месте, а уголь доставляли морем из Уайтхейвена и Ньюкасла. Впрочем, в Англии морской транспорт, система каналов и довольно густая сеть железных дорог, позволяла перевозить сырье и топливо из одного конца страны в другой.

Во Франции длительное время сосуществовала древесно-угольная и коксовая металлургия. Большие леса, огромные запасы древесины дуба и бука давали высококачественное топливо. Потому к Крымской войне французская металлургия в значительной степени работала на древесном угле. Однако, в то же время бурно развивалась добыча каменного угля. Геологические запасы железной руды и угля были рассеяны по всей стране, так что образовалось несколько групп металлургических заводов, имевших свои шахты и рудники, либо получавших топливо из близлежащих месторождений. Например, северо-восточная группа из 166 металлургических заводов в прирейнских провинций имела собственные запасы качественной железной руды, использовала местный и бельгийский уголь, которые подвозились по рекам и каналам. Восточная группа из 164 заводов перерабатывала на древесном угле собственную руду и поставляемую из Швейцарии. Близкое расположение железной руды, хорошего угля и запасов древесины во Франции было нормой. Французские запасы железной руды были колоссальными, по оценке 1923 года составляли 7 млрд тонн, то есть 57% европейских запасов.

Но самым интересным было положение в департаменте Нор на самом севере Франции, примыкающем к Ла-Маншу. Здесь к 1843 году была группа из 30 заводов, производивших металл по английской технологии, то есть переделом коксового чугуна в железо. Заводы использовали местные богатые железные руды и уголь, добываемый в Анзене. Шахты в Анзене добывали жирный, хорошо коксующийся уголь, и были прекрасно оборудованы: уголь поднимался наверх паровым подъемником, перевозился по железной дороге в вагонах до портов на реках и каналах, где кранами грузился в суда. Пожалуй, на середину XIX века промышленность в департаменте Нор пользовалась самой передовой инфраструктурой и технологиями.

Все это и приводило к тому, что Франция в 1847 году добывала 4,4 млн тонн угля и выплавляла 592 тыс. тонн чугуна, причем высококачественного⁴.

В России же дело обстояло самым печальным образом. Там, где была железная руда, — не было угля, и наоборот, где был уголь, — не было железной руды. Например, грандиозное по своим запасам Магнитогорское железорудное месторождение на Южном Урале находилось вдалеке от угля. Ближайшее месторождение было примерно в 200 км к северу — Кизеловский бассейн, да только там уголь по своему составу не годился для доменной плавки. Прекрасный уголь, который можно было сырым грузить в домну, был в Кузбассе, но это 2200 км на восток от месторождения железной руды. Советские плановики смогли решить непростую задачу организации производства и вскоре появился Урало-Кузнецкий комбинат.

В Европейской части России эта беда была наиболее выраженной. Месторождения железной руды под Тулой вроде бы и расположены рядом с угольными месторождениями, но уголь бурый и в XIX веке не мог быть употреблен в доменной плавке. Пока был лес — плавили металл, а потом развитие тульской черной металлургии остановилось до пятилеток индустриализации. Олонецкая губерния обладала прекрасными запасами железной руды: жильной и болотной, но совершенно не имела каменного угля. Олонецкие заводы долго работали на древесном угле, а потом некоторое время работали на импортном английском угле.

В конце XVIII века на Дону были найдены месторождения хорошего угля, годившегося для доменной плавки и кузнечного дела. В 1795 году началась разработка выходящих на поверхность угольных пластов Лисичанского месторождения, уголь из которых поставлялся для нужд Черноморского флота. Тогда же началось строительство Луганского литейного завода, который должен был обеспечить Черноморский флот металлоизделиями. Но железных руд поблизости найдено не было, и завод перерабатывал привозной уральский чугун. Одно из крупнейших в мире железорудных месторождений — Криворожское, было открыто только после Крымской войны, в 1866 году. Со строительством железной дороги из Кривого Рога в Донбасс, сложились все условия для индустриализации «английского типа», и Донбасс быстро рванул вперед, в 1880-х годах обойдя Урал по выплавке чугуна и стали, и надолго сделался главным источником минерального топлива и металла для Российской империи и СССР.

Как видим, причины, выведшие Англию и Францию в передовые индустриальные державы, действительно были более чем веские. Имея легкодоступные и выгодно расположенные источники необходимых для индустриализации ресурсов, эти страны, как только разработали необходимые технологии, быстро вырвались вперед. России же, даже имея передовые технологии, еще приходилось разыскивать на своей обширной территории необходимые месторождения полезных ископаемых, осваивать их, строить транспортную систему, чтобы связать эти ресурсы воедино. Перед Крымской войной в России еще не было в наличии предпосылок для построения угольной промышленности и черной металлургии по английскому образцу, и потому пришлось довольствоваться устаревшим, но хорошо освоенным методом древесно-угольной плавки в уже освоенных районах.

Таким образом, в истории промышленной революции в России можно выделить два важных этапа. Первый этап состоялся до Крымской войны, когда промышленность развивалась на основе старой, древесно-угольной металлургии, чьи основы как крупной мануфактурной промышленности были заложены еще Петром I. Наследия Петра и Демидова оказалось вполне достаточно, чтобы запустить промышленную революцию, но потом старая металлургия стала ограничивать рост экономики. Второй этап прошел уже после Крымской войны, и он связан с созданием на Дону крупной угольно-металлургической базы. В течение этого этапа Россия превратилась в одну из крупнейших промышленных держав, хотя и отставала от передовой тройки: США, Англии и Германии, и в это время в империи утвердился капитализм.

Но мог бы и не утвердиться, если бы Россия в Крымской войне потерпела бы полное и сокрушительное поражение.

Примечания

1. Иголкин А. Источники энергии. Экономическая история (до начала XX века). М.: «Институт российской истории РАН», 2001. С. 74.

2. Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР. М.: «Наука», 1966. С. 370.

3. Иголкин А. Источники энергии. Экономическая история (до начала XX века). М.: «Институт российской истории РАН», 2001. С. 123.

4. Потемкин Ф.В. Промышленная революция во Франции. От мануфактуры к фабрике. Т. 1. М.: «Наука», 1971.