3.7. Религиозная «борьба за мир»: ее положительные и отрицательные аспекты

«Мир» в современном русском языке — слово многозначное. Даже, пожалуй, чересчур многозначное. В зависимости от контекста оно означает состояние души, противоположное «смятению», отсутствие вооруженной борьбы между государствами, внутренний порядок, организующий общину в единое целое и, конечно, обитаемую вселенную, Землю. На гербе СССР был изображен земной шар, а точнее — восточное полушарие. Тот самый «мир», за который сражались подданные бывшей сверхдержавы.

Пока «прогнивший Запад» вел холодную войну, советские люди, прямо как в романе Джорджа Оруэлла «1984», боролись за мир. Слова «холодная война», впервые произнесенные Черчиллем в его знаменитой фултоновской речи в марте 1946 г., проникли в язык советской пропаганды как факт заведомо враждебного говорения. «Борьба за мир» как своя, советская формула «холодной войны» действовала не только на сознание. В то время как по Европе и США катились волны страха перед ядерной катастрофой, победители гитлеровского вермахта по-настоящему боялись совсем другого — того, что пережитая война не окончилась, что она может продолжиться в любой момент. Симптоматично скупое замечание Луки по поводу заявления Идена: «События разворачиваются с приближением к войне».¹

1948 год считается во многом поворотным во внешней политике СССР. Советское руководство отказалось от наступления и пошло по пути укрепления сил восточноевропейского лагеря. С изменением политического курса церковь перестала играть одну из главных ролей в «большой политике». Но у нее появляется новая роль миротворца.

Советское руководство было заинтересовано в международных акциях Московской патриархии. В 1949 г. родился контролируемый Советским Союзом «Комитет защиты мира», в работе которого активное участие принимал митрополит Крутицкий Николай.² В СССР зачастили многочисленные миротворческие делегации. Некоторые из них после приема в белокаменной приезжали во всесоюзную здравницу — отдохнуть, пообщаться с «низами». Среди религиозных деятелей, посетивших полуостров в составе официальных делегаций, — представители православных и протестантских церквей. Если учесть, что в Крым ежегодно приезжали на отдых десятки тысяч зарубежных гостей, можно смело утверждать, что курортные города стали перекрестком разных религий.

Приезд делегаций имел свои положительные и отрицательные аспекты. С одной стороны, Крымская епархия и руководство ЕХБ укрепляли свой авторитет. С другой — у власти появились дополнительные поводы вторгаться в жизнь религиозных обществ. К тому же миротворческая риторика не могла не поселить в сердцах тоску партийных собраний.

В 1956 г. У. предложил Луке подобрать священников для встречи высоких гостей. Священников патриотичных и культурных, «чтобы они смогли правильно ответить на вопросы иностранцев, иногда вопросы каверзные», «чтобы они по своей малограмотности не наговорили таких "истин", которые со смаком могут помещать иностранные газеты».³

Лука подобрал 13 человек, а в сельские храмы, находящиеся на пути следования иностранцев, направил письмо: «Вполне возможно, что в Крым будут приезжать иностранные делегации. Я считаю необходимым предупредить вас, что в разговоре с этими иностранными представителями надо быть очень осторожными и опасаться наговорить им того, что может послужить во вред нашей Родине и Советскому правительству».⁴

Через год чекисты уже сами решали, кому можно, а кому нельзя общаться с иностранцами. Совет по делам РПЦ дал указание своему представителю: «По вопросу подбора священников в Ялтинский собор и в другие церкви, которые чаще всего посещаются иностранцами, вам необходимо связаться с областным управлением КГБ и добиваться через Луку назначения туда тех священников, которые будут рекомендованы органами».⁵

Лука, как опытный политик, постарался увязать международные и церковные проблемы. В беседе с представителем Совета он как бы мимоходом бросает: «Как отвечать делегации, если они зададут вопрос «Как у вас обстоит дело с церковными книгами?» Ведь книг у нас нет... Несмотря на то, что в свое время Сталин обещал типографию для печатания книг. Патриархия приобрела печатные машины, а вот помещения нет». Уполномоченный (зело хитер) отвечает, что выходит «Журнал Московской Патриархии» и что «едва ли иностранные делегации будут задавать вопросы о книгах». Лука сделал следующий заход: «Как быть с такими людьми, как бывший председатель ревкомиссии Сошников, которого я недавно выгнал из двадцатки за клевету на священника и разные кляузы. Таких Сошниковых, к сожалению, много имеется в Ялте, Джанкое, Красногвардейске и самом Симферополе. Сошниковы всеми силами постараются очернить священников в глазах иностранцев». Иностранцы, понятное дело, только повод для свободного проведения хирургических операций на приходах.⁶

И вот дорогие гости появляются в Ялте. 19 мая 1956 г. «в 20 часов на трех автомашинах ЗИМ к собору подъехали члены парламентской индонезийской делегации во главе с господином Зайкел Абидин Ахмаданом, а также представители Крымского облисполкома.

Делегацию встретил на паперти протоиерей Михаил Семенюк. Семенюк пожал руку председателя, сделав ему поясной поклон, сказал: "Рад приветствовать вас в преддверии этого храма как представителя дружественного к Советской стране народа"».⁷

Господин Зайкел Абидим Ахмадам сказал, что они «решили посетить Вашу церковь, узнать, как удовлетворяются религиозные чувства вашего народа», и попросил разрешения зайти в храм. В Александро-Невском соборе тем временем совершалась всенощная, и было около трехсот человек. «Зайдя в собор, делегация поместилась в центре перед царскими вратами. Первое время в соборе был полумрак, церковь освещали только свечи у образов. После включения электричества собор был залит ярким светом. В течение 15—20 минут делегация присутствовала в церкви. Когда верующие узнали, кто пришел в церковь, то стали окружать делегацию, разглядывая гостей. На прощание Зайкел Абидим Ахмадам спросил, бывают ли в церкви дети вот такие: (показал рукой на метр от земли, потом на полтора метра). Семенюк сказал, что бывают. Затем господин Зайкел Абидим Ахмадам спросил: "Обучают ли детей Закону Божию?" На этот вопрос Семенюк не ответил. Так гости, пожав руку священнику, пошли к машинам».⁸

Среди дорогих гостей встречались и не очень дорогие гости, вроде штундиста-англичанина, посетившего ялтинский Александро-Невский собор вместе с группой французских туристов. Англичанин спросил: «Будет ли построен в России коммунизм?» Священник Семенюк ответил, что будет, а из Англии и Франции следует убрать американские военные базы, с чем штундист не согласился.⁹

Между тем о. Михаил по простоте душевной стал переписываться с Америкой и Парижем. И тут же попал в число неблагонадежных. У. пишет председателю Совета Карпову: «Прошу через имеющиеся у Вас возможности оказать мне содействие в удалении из Ялты Семенюка и замене его священником, отвечающим требованиям города-курорта».¹⁰ И отца удалили.

Несанкционированное общение с иностранцами, естественно, не приветствовалось властями. После того как о. Порфирий Клягин из Алушты выехал в Ялту и сделал «попытку включиться в службу Пражского и всея Чехословакии митрополита Иоанна», архиепископ вынужден был объявить ему выговор. Митрополит Иоанн между тем находился в Ялте под бдительным присмотром. Когда он захотел послужить в Алупке, Евпатории и Керчи, настоятель Турбин сообщил куда следует, и были приняты соответствующие меры.¹¹

Основательно готовились к приему высоких гостей крымские баптисты. Молитвенные дома белились, обновлялись вывески. В Евпатории, поскольку община располагалась в здании бывшей мечети, был снесен минарет. Некоторое беспокойство у властей вызывали не согласные с политикой руководства ВСЕХБ верующие. У. спрашивал у пресвитера симферопольской общины: «Как ведут себя оппозиционеры и знают ли они, что прибудут заграничные гости?» Тот ответил, что, мол, волноваться не стоит, что «будем своих людей расставлять» и «оппозицию от гостей изолировать».¹²

Кто же были эти высокие гости, посетившие Крым в 1955-м? Президент Всемирного Союза баптистов Теодор Адаме, генеральный секретарь Арнольд Эрн, председатель Северной конвенции баптистов США Карни Хагинс и председатель Негритянской конвенции баптистов США Джозеф Джексон.

Два автомобиля ЗИМ, на которых возили американцев, сопровождал милиционер на мотоцикле. Прибывшие участвовали в богослужениях. Трапезничали под пение хора («пресвитер сакского молитвенного дома Шоха отобрал десять человек молодых хористов»). Посетили на катере всесоюзный пионерский лагерь «Артек», директор которого любезно принял гостей, угостил фруктами. Правда, пообщаться с подрастающим поколением, как ехидно пишет У., не удалось, поскольку «дети после обеда отдыхали».

Несколько страниц отчета посвящено еде и питью: «Завтракали в Ливадии... Обедали на перевале между Алуштой и Симферополем, ужинали на квартире у пресвитера бахчисарайского общества».

На богослужениях везде было битком народа. Особенно привлек внимание жителей Крыма негр Джексон. В Симферополе посмотреть на него собралась огромная толпа, которая провожала гостей аплодисментами.

По ходу дела приехавшие задавали немало «скользких» вопросов: «Имеются ли воскресные школы? Как проходит воспитание детей? Имеются ли разъездные проповедники?» У хозяев были готовые ответы на все вопросы, и гости, по мнению сотрудников КГБ, пришли к ясному выводу: свобода верований налицо.

Любопытно, что один из гостей — Карни Хагинс — выпал из намеченного сценария: он прихворнул и остался в Симферополе. К нему немедленно прикрепили врача и — по рекомендации бойцов невидимого фронта — переводчицу. Когда Хагинс немного оклемался, то решил осмотреть столицу полуострова. «Часть города осматривали вместе с переводчицей, а потом под каким-то предлогом переводчицу отправил домой... Карни многие места сфотографировал, в том числе у собора группу нищих, разрушенный старый собор, какие-то развалины, наблюдал кое-где за очередями у ларьков и магазинов, где люди толпились за овощами и другими продуктами». Поскольку высокий статус гостя у властей не вызывал сомнения, одинокая прогулка Карни прошла без эксцессов и пленку никто не засветил.¹³

В конце 50-х в Крым довольно регулярно приезжали американские баптисты, посещали молитвенный дом, спрашивали: «Не запрещают ли власти собираться на молитвенные собрания? Кому разрешается посещать молитвенное собрание? Кому принадлежит здание молитвенного дома? Достаточно ли имеется священных книг? Не притесняют ли за сбор на молитвенное собрание?»¹⁴ Судя по характеру вопросов, гости плохо понимали реалии советской действительности. Ведь, по существующим правилам игры, никто им сказать толком ничего не мог. Даже о том, что здание, в котором они беседуют, местные власти намереваются забрать. Правда, благодаря визитерам, чтобы «не дать им пищу», общество все-таки не тронули.

О степени открытости «хозяев» можно судить по одной достаточно показательной беседе. В I960 г. Ялту посетила супружеская пара из США, которая до этого встречалась с руководством ВСЕХБ в Москве. Туристов в молитвенном доме «случайно» встретил старший пресвитер Крыма и между ними состоялся разговор. Вот некоторые выдержки из вопросно-ответной его части. «Вопрос: Имеются ли в СССР учебные богословские заведения у баптистов? Ответ: Нет. В этом нет необходимости, т.к. Иисус нигде не учился, а был проповедником слова Божьего, мы опираемся на самородков и для нас учебных заведений не надо. Вопрос: Встречаетесь ли Вы с руководством православных церквей, и нет ли между вами вражды? Ответ: Если когда есть необходимость, то встречаемся, а вражды нет. Вопрос: Не находите ли Вы, что центральное руководство православной церкви руководит сверху и этим зажимает демократию? Ответ: Не думаю, что в православной церкви зажимается демократия. (Скрытый комизм ответа в том, что старший пресвитер руководит авторитарно. — Б.К.) Вопрос: Вы являетесь старшим по области, а сюда в Ялту как попали, не специально ли приехали встречать нас? Ответ: Нет, не специально. Мы не знали о Вашем приезде. Вчера было богослужение, я был на нем, собрался ехать в Симферополь, но повстречался с вами».¹⁵

На первых порах гостям — в соответствии с общепринятой практикой — разрешали выступать с кафедры, петь псалмы. Но уже в 1956 г. Совет рекомендует У. «через старшего пресвитера не допускать подобных выступлений».¹⁶

Жестко берутся под контроль «дары данайцев»: «О подарках, переданных иностранцами, немедленно извещать Уполномоченного Совета. Все печатные издания сдавать Уполномоченному. Полученную общиной инвалюту также сдавать».¹⁷Благодаря усилиям пропаганды на иностранцев в сталинской империи поглядывали косо, прямо сказать, с опаской. За «железным занавесом» лежали земли, где рано или поздно засияет заря коммунизма. А пока там царила тьма, буйствовали пороки. Так говорило радио. Так говорили пропагандисты и вожди. И в нищий, полуголодный послевоенный быт врастала страшная сказка о капиталистическом мире. Мало кто из граждан СССР сомневался в том, что мир капитализма исторически обречен и что победа над ним будет победой добра над злом. Но после развенчания «культа личности» в умах и сердцах подданных страны советов что-то изменилось. Встреча с жителями западного зазеркалья способствовала крушению многочисленных мифов. Вот и верующие Крыма вдруг увидели людей «оттуда» не с песьими головами, а вполне нормальных, таких же верующих, как и они сами. И вдобавок ко всему — свободных. Эта тяга к чужой свободе оказалась неожиданно заразительной. Она проявлялась даже на телесном уровне — подойти поближе, если можно, заговорить, коснуться рукой «сакрального» тела. Это удалось сделать симферопольским иудеям в 1956 г., когда посол Израиля Авидор посетил синагогу. «Большое количество верующих евреев здоровались за руку с послом, многие из них беседовали. Посол рассказал, что у них суббота священный день, никто не работает, даже поезда останавливаются. Многим посол дал свои монеты по десять и больше копеек».¹⁸

Свободно общаться с иностранцами, правда, удавалось редко, тех «пасли». Но, несмотря на это, в сознании жителей СССР рос убийственный не только для одних марксистских идеологов, но и для тех, кто видел реальные горизонты развития государства, миф о странах с молочными реками и кисельными берегами. Запад превращался в объект слепого поклонения, в золотого тельца.

Идеология агрессивной «борьбы за мир» подразумевала включение религиозных деятелей в скрипучие механизмы советской пропаганды. Но простые верующие далеко не всегда соглашались играть отведенные им роли. Это отмечает У., рассказывая о реакции на речь председателя ВСЕХБ Житкова. Житков участвовал в 1952 г. в конференции всех церквей и религиозных объединений СССР, посвященных защите мира. Стенограмма его выступления зачитывалась во всех молитвенных домах во время богослужения. В Симферополе «при начале чтения присутствовало до 370 человек, но когда были зачтены слова: "Необходимо проснуться от спячки, быть не пассивными, а активными борцами за мир", демонстративно поднялось 50 человек и ушли. После приступили к чтению обращения конференции к т. Сталину и другим организациям — снова поднялись более 100 человек и ушли».¹⁹

По сообщению У., «эта группа считает, что поскольку церковь отделена от государства, то правительство совершенно не имеет права вмешиваться в дела церкви. Эта группа в 1951 г. во время чтения письма ВСЕХБ "О вкладе в дело защиты мира" также покинула молитвенное собрание. Они не желают активно вести борьбу за мир».²⁰

Благодаря «защите мира» библейский идеал мира, понимаемый как плод Божией правды, а не как результат политических союзов, оказался глубоко под спудом.²¹ Библейские выражения переиначивались, приспосабливались под «нужды момента». Ареной борьбы сил добра и зла стал даже язык Писания. Чиновник Совета с филологической точностью фиксирует разные значения «мира», наличие/отсутствие идеологически правильного контекста. В Ялте ряд активистов в своих проповедях открыто призывали: «Кто еще не последовал за Господом, то спешите, чтобы вам не погибнуть с этим гибнущим миром. В их проповедях и в выступлении пресвитера Лысенко не было сказано ни одного слова об активной борьбе за мир, все они, руководители этой общины, настроены враждебно к проводимым мероприятиям Советским правительством».²²

Так традиционно церковное использование слова «мир» в значении «мир сей» в условиях «борьбы за мир» ставило человека в положение лингвистического вражеского агента, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Миротворческие усилия в одночасье превращались в идеологическую дубину. А чтобы паче чаяния борьба с «поджигателями войны» не спровоцировала христианского движения, Совет спустил ценное указание: «Не допускайте активизации верующих в связи с вопросом конференции как путем широких обсуждений, так и массовых разъездов старшего пресвитера с докладами».²³

Борьба за мир в Крымской области протекала с переменным успехом. Верующие слали приветственные послания на мирные конференции, принимали сторонников мира и даже купались с ними в море. Но мир, тот, что не принадлежал шестой части суши, становился все дальше и заманчивей. Окутывался «в цветной туман» (А. Блок).

Примечания

1. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 56.

2. Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М.: ББИ, 1996. С. 314.

3. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 6.

4. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 6, 7.

5. Ф. 6991, оп. 1, № 1596, л. 16.

6. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 11.

7. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 48.

8. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л.л. 49, 50.

9. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 4.

10. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 15.

11. Ф. 6991, оп. 1, № 1700, л. 11.

12. Ф. 6991. оп. 3, № 1179, л. 5.

13. Ф. 6991, оп. 3, № 1179, л.л. 16—22.

14. Ф. 6991, оп. 3, № 1186, л. 160.

15. Ф. 6991, оп. 3, № 1181, л. 13.

16. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 30.

17. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 32.

18. Ф. 6991, оп. 3, № 1181, л. 54.

19. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 99.

20. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 100.

21. О библейском понимании словосочетания «борьба за мир» см.: Словарь библейского богословия. Брюссель: Жизнь с Богом, 1990. С. 578.

22. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 101.

23. Ф. 6991. оп. 3, № 1176, л. 110.