Глава 4. На перепутье

1. Осень крымского хана

После 1502 года Менгли-Гирей не ходил в походы. Хан был уже не молод. Годом его рождения считается 1445-й. Следовательно, Менгли исполнилось около шестидесяти. Для обычного человека это еще не старость, но за спиной хана — тридцать с лишним лет политической борьбы, управления ордой, взлетов и падений. Он устал.

Теперь в дальние набеги ходили сыновья, а их было девять или больше — цифры, как обычно, расходятся. Но поскольку Крым оставался сильно военизированным государством и в то же время племенной федерацией, возникла опасность распада. Хан ослабил поводья власти, и этим воспользовались племена. Они делали ставку на разных царевичей. Так при дворе образовались различные партии, отстаивающие интересы разных кланов. Ситуация осложнялась тем, что произошел прилив новых подданных, которые в любой миг могли отказать в повиновении.

Менгли проводил прежний курс: отправлял сыновей в набеги на Литву, чтобы прокормить орду. Летом 1502 года ханские сыновья разорили окрестности Люблина и Сандомира, опять взяв большой полон. Осенью напали на города Полесья — Клецк и Слуцк, затем вышли к Несвижу. Набегом командовали Бурнаш- и Бахты-Гирей, заслужившие репутацию отчаянных головорезов. У крымцев было 15 000—20 000. воинов, и это реальные цифры.

Любопытно, что после многократного разорения Киевщины ее стали заново заселять именно из Полесья в XV веке. И лишь затем пришел новый поток из польских земель, то есть из Галиции и Волыни. Вероятно, в начале XVI века Полесье оказалось заселено достаточно густо, и там было чем поживиться.

Реестр татарских набегов на Литву обширен, хотя и однообразен. В 1503 году последовало новое вторжение. Татары разграбили Киевщину, Подолию, вторглись в Полесье и дошли до Новогрудка в Черной Руси, но потерпели поражение.

Следующий год прошел спокойно, затем крымцы предприняли новый набег на Литву. На сей раз орду вел наследник ханского престола — решительный и волевой калга Мухаммед-Гирей. Вместе с ним шли Бахты- и Бурнаш-Гирей. Татары разорили большую и еще не тронутую набегами область от Витебска до Минска и вернулись домой. Мухаммед-Гирей пытался взять сам Минск и выжег весь город; уцелела лишь цитадель, завладеть которой татары не смогли.

Этот поход состоялся в 1505 году, когда на Руси умер Иван III. Перед его смертью внешнеполитическое положение Русского государства осложнилось. В Казани произошел антирусский переворот, который возглавил Магмет-Эмин. Русский государь собирался покарать своего вассала, но не успел: Ивана настигла смерть.

Освобождение Казани от русского покровительства открывало широкие возможности для соседей. Поволжское царство превратилось в поле для игры ногаев, сибирцев и крымцев, хотя поначалу Крым не вмешивался в казанские дела.

Что касается Руси, то ее трон унаследовал Василий III — младший сын Ивана. Он уничтожил Псковскую республику в 1510 году и присоединил Псков к России, а затем начал войну с Литвой за обладание мощной пограничной крепостью Смоленск. Окраинные полузависимые княжества — Северское, Стародубское, Рязанское — ждали своего часа, чтобы расстаться со своими князьями и войти в состав Русского царства.

Жалеть удельных князей не стоит. Если бы их не удалось ликвидировать, они пошли бы по пути западных феодалов: закрепостили крестьян и уничтожили центральную власть. Однако нужно понять, что к тому времени Европа уже заканчивала период феодальной раздробленности и экспериментировала с новыми технологиями управления обществом. Феодалам-сепаратистам рубили головы, а английский канцлер Томас Мор выступил с коммунистическим проектом, который назывался «Утопия». Византия, которая попалась на приманку западного феодализма, просто погибла, и это был весьма поучительный пример для Руси.

Русское государство развивалось по иным законам. Во главе страны стоял государь, а вокруг него сформировалось служилое сословие из бояр и «детей боярских». Большая часть земли находилась «в службе», то есть в постоянном обороте для обеспечения военных поместьями. Такие поместья или «дачи» не могли передаваться по наследству. После смерти сына боярского часть поместья оставалась его семье в качестве пенсиона, а другая часть снова поступала «в службу» — на ней «испомещал») воинов. В поместьях работал тягловый люд — сироты, или крестьяне. Они оставались лично свободными людьми и могли уйти к другому помещику. Кстати, похожая система складывалась у османов.

Н.М. Карамзин пишет, что в распоряжении русских государей было 300 000—400 000. воинов, «испомещенных» на земле, но это сильное преувеличение. Подсчеты такого скрупулезного историка, как А.А. Зимин, позволяют смело уменьшить эти цифры раз в десять (вообще, как заметил внимательный читатель, десятикратное преувеличение численности войск встречается в источниках очень часто; непонятно, в чем магия этого числа, но факт остается фактом).

Какова же реальная численность войск в нашем случае? Россия была огромная, но редконаселенная страна. Вероятно, при напряжении всех сил она могла выставить для какого-то грандиозного мероприятия вроде похода на Казань 100 000 бойцов (или даже 150 000 вместе с прислугой). В такое войско входили дети боярские, дружины князей, ополчение крестьян, отряды служилых татар и стрельцы. Но обычные армии были гораздо меньше и не превышали 30 000—40 000. воинов. Это важно понять, чтобы сопоставить военные силы Крыма и Руси. Как ни парадоксально, они были равны, а в какие-то периоды Крым мог даже сосредоточить большие массы войск на одном участке. Однако пока что между русскими и крымцами продолжал действовать формальный союз.

* * *

Итак, видим, что на политической сцене появился сильный игрок: Россия. От ее отношения к врагам и друзьям зависела история Восточной Европы. Нам придется уделять русскому фактору гораздо больше внимания, чем раньше, но читатель, надеюсь, будет за это не в претензии.

История правления Василия III — это история почти непрерывных войн по всему периметру границ. Причем Русь нельзя рассматривать ни как агрессора, ни как жертву. Скорее перед нами некое имперское бремя, неизбежное для любой державы, выбравшей этот путь. Естественно, появление новой империи соседи встретили враждебно и попытались уничтожить конкурента. Было бы странно, если бы они поступили иначе. Но без имперского выбора не стало бы русских. Велась и внутренняя борьба за империю. Ее описал И.Я. Фроянов в крайне интересной, хотя и небесспорной монографии «Драма русской истории». На внутреннем фронте проявила себя державная русская знать, которая завидовала западным феодалам и хотела стать такой, как они. Возникла партия «западников», чьи методы борьбы качественно и скрупулезно описываются в книге Фроянова. Тягловый люд выступал против знатных персон и видел своего защитника в государе. А государь долгое время оставался над схваткой. Так выглядела ситуация с высоты птичьего полета. Реальность гораздо запутаннее. Часть знати была настроена вполне патриотично, однако конфликтовала с «черными» людьми, стремясь к богатству и роскоши. С другой стороны, некоторые простолюдины поддавались обаянию чужой культуры и становились опасными вольнодумцами, которые пытались разрушить империю. Словом, становление Руси было мучительно, а ситуацию можно назвать сверхсложной.

Проблема, с которой столкнулся молодой государь Василий III, состояла еще и в том, что одновременно с Русью на юге возникла другая империя — Крымская, которая претендовала на наследие Золотой Орды. Две империи неизбежно должны были столкнуться, и вскоре это произошло, причем Русское государство оказалось на краю гибели. Но в первые годы правления Василия ничто, казалось, не предвещало беды.

2. Перемены в Литве

Первым делом после своего восхождения на престол Василий III напал на Казань. Поход русской рати оказался неудачным. На следующий год русские вновь собрались в поход, но казанский царь Магмет-Эмин запросил мира. Ненадолго на русско-казанской границе установилось равновесие. В это же время произошли важные события в Литве, которые в конечном счете изменили историю России.

Началось с малого: в Литве умер князь Александр. Он был еще не стар. Вообще, это поколение династии Ягеллонов не отличалось здоровьем. Есть ощущение, что перед нами вырожденцы. Еще в 1501-м умер брат Александра — Ян Ольбрахт, не оставив детей. Корона польская отошла к Александру. Он тоже умер бездетным.

Фаворитом короля Александра был князь Михаил Львович Глинский — один из потомков темника Мамая. Он вырос в православной семье, но много путешествовал по Европе, принял католичество, воевал в Нидерландах на стороне императора Священной Римской империи Максимилиана, служил курфюрсту Саксонскому и по возвращении в Литву получил кличку Немец. Глинский мечтал выкроить себе княжество покрупнее и основать владетельную династию. Александр доверял ему безгранично, и Глинский оправдывал доверие. Летом 1506 года большая орда крымцев под началом Бахты- и Бурнаш-Гиреев опять вторглась в Литву и разорила ее вплоть до самого Гродно. На обратном пути татар подстерег Немец и разгромил в битве под Клецком.

Однако после смерти Александра многое переменилось. На польский и литовский престол избрали его младшего брата Сигизмунда I (1506—1548). Сигизмунд отстаивал интересы католической партии и не любил Глинского, которого считал излишне амбициозным. В ответ Немец снесся с государем Василием III и поднял мятеж. Всё это происходило на фоне новых нашествий татар, но при полном равнодушии западных русских. Феодальное восстание горстки шляхтичей совершенно не волновало крестьян. Никто не хотел умирать только за то, чтобы Глинский выкроил для себя владение. Никакой иной позитивной программы Немец предложить не мог. Тогда он призвал на подмогу восточных русских — московитов. Поколебавшись, Василий III развязал войну против Литвы. Но от нее больше страдали западные русские, потому что рати Москвы в основном выжигали деревни и угоняли стада. То есть православный народ, разделенный политическими границами, зачастую уничтожал сам себя.

Из этого вовсе не следует, что московиты были варварским народом. Они действовали в соответствии с эпохой. Например, войны между тогдашними немецкими княжествами были не менее жестоки: соперники жгли деревни, разрушали города, убивали людей: немцы уничтожали немцев. Но никому из ученых-историков не приходит в голову объявить «варварами» прусских королей или баварских герцогов, воевавших друг с другом. Или разделить немецкую нацию на «великонемцев» и «малонемцев» и обвинить первых в бедах вторых. При этом Германия разделена на диалекты, а народ раздроблен по конфессиональному признаку: южные области — католические, северные — лютеранские. Разница между католиками и лютеранами даже серьезней, чем между православными и униатами. Но немцев назначили единым народом, и дискуссии на тему идентичности отдельных частей Германии объявлены табу.

Поражение под Клецком и война в Литве заставили часть крымской элиты задуматься о перемене союзов. Этим воспользовался предприимчивый король Сигизмунд. Он отправил посольство в Крым и предложил крупную сумму в обмен на то, что татары порвут дружбу с Русью и нападут на ее окраины.

Часть татар охотно пошла на союз с литовцами. Эту антирусскую партию возглавлял калга Мухаммед-Гирей — первенец Менгли. Старый хан сделал вид, что не желает знать о намерениях сына.

Калга собрал войско и напал на окраины Руси в 1507 году. Он дошел до Белева и Козельска, на обратном пути русские воеводы догнали татар, перебили часть из них и вернули полон с добычей. Возник скандал. Русский посол в Крыму потребовал объяснений. Менгли-Гирей сослался на то, что не знал о набеге. Фактически союз между Крымским ханством и Русью оказался разорван, но формально война не была объявлена. Менгли-Гирей выжидал.

3. Смута у османов

Литовская авантюра Глинского и Василия III закончилась провалом. Немец потерпел поражение в короткой гражданской войне и бежал в Москву вместе с семьей, где принял православие. Пройдет время, и его племянница Елена станет русской государыней и матерью первого венчанного царя — Ивана Грозного. Потомок темника Мамая взойдет на русский престол.

...Война между Русью и Литвой продолжалась, но обе стороны вели ее достаточно вяло. Василий III был озабочен обороной южных границ, коль скоро орда Гиреев превратилась во врага.

В то же время московские дипломаты попытались натравить на Крым Большую Ногайскую Орду. В 1509 году отряды больших ногаев напали на ханство. Их вел влиятельный бий Агиш, который присоединил к себе часть астраханцев. Последние, вероятно, еще мечтали о возрождении Большой Орды и хотели разыграть собственную партию.

Менгли-Гирей вовремя получил сведения о намерениях противника и успел собрать большое конное войско (по сильно преувеличенным сведениям, 250 000 человек). Армию возглавил калга Мухаммед, который был умелым и удачливым полководцем. Он бросился к берегам Волги, подкараулил ногаев на переправе и наголову разбил, взяв полон и добычу. Опасность со стороны больших ногаев была устранена.

В этот момент выяснилось, что крымская родовая знать разделилась на две партии. Одна (ее возглавлял Мухаммед-Гирей) выступала за войну против Руси и возобновление старого союза с Литвой. Другая (во главе с младшим братом Мухаммеда — Ахматом Хромым) предпочитала сохранить верность Москве и грабить Литву с Польшей. Хан Менгли-Гирей не давал перевеса ни той, ни другой стороне. В результате крымцы поссорились и с Русью, и с Литвой.

К этому добавилась еще одна проблема — османская; в этой империи возник династический спор. От того, правильно ли будет угадан наследник, зависело благополучие Крымского ханства. В то время Высокой Портой правил падишах Баязид II (1481—1512), склонный к мистике и ненасилию, то есть человек нерешительный. Его наследником был старший сын — Ахмед. По жестокому обычаю все остальные дети мужского пола должны быть истреблены сразу после восшествия наследника на престол. Но в то же время падишахи отправляли своих детей управлять провинциями, чтобы накопить политический опыт. Это таило опасность, потому что царевичи могли получить опору среди провинциальных элит. Так и произошло. Ахмед управлял малоазиатскими областями, и его поддерживали жившие там туркмены. Другой сын, Селим, получил на некоторое время наместничество в Кафе, где завел сношения с крымцами. Старый Менгли-Гирей относился к Селиму почтительно, а Мухаммед-Гирей невзлюбил и делал ставку на Ахмеда. Вероятно, калга недооценил царевича и считал его потенциальным смертником. Старый хан оказался более дальновиден. Кстати, Селим был его зятем. Менгли выдал за царевича одну из своих дочерей, которая, по одной из версий, родила от мужа сына Сулеймана Великолепного.

Селим искал друзей не только среди крымцев. Он успел перетянуть на свою сторону столичных янычар и часть бюрократии. Те и другие поддержали принца в его притязаниях на верховную власть. Похоже, что это была вражда не только между Селимом и Ахмедом, но между двумя путями развития Османской империи. Селим отстаивал османизм, то есть мультиэтничную целостность, которая живет за счет инкорпорации и нивелировки покроенных народов. Османы формировали элиту из порабощенных христиан, заставляя их принимать ислам, но продвигая на высокие должности. Ахмед поддерживал притязания на власть туркмен — коренных мусульман, которые оказались оттерты от должностей и от власти.

Казалось, Селим не подходил на роль вождя. В.Д. Смирнов называет его «опиумоед, галлюцинат и поэт». Вероятно, за все эти качества принца невзлюбил калга Мухаммед. Калга не смог понять реальную расстановку сил в Османской Порте. Преимущество было на стороне партии Селима: его поддержали бывшие христиане — самые способные и решительные люди империи. А потреблял Селим опиум или другой наркотик — в данном случае было не столь важно.

В 1511 году у османов началась открытая распря. К тому времени в Кафе правил уже юный Сулейман, сын Селима, а сам Селим попросил у своего отца-падишаха Румелию, то есть Балканы — ключевой регион в тогдашней Османской империи. Баязид отказал. Селим поднял мятеж, который закончился неудачей. Баязид приказал непокорному сыну отбыть в Кафу. Это означает, что обстановка в Османской империи оставалась напряженной, а полностью разгромить мятежников падишах не мог. Селим повиновался — другого выхода не было. Менгли-Гирей устроил ему торжественную встречу. Царевич тотчас стал просить, чтобы хан выделил ему 10 000—15 000. воинов для похода на Стамбул. Калга Мухаммед был против этого, но хан помог Селиму войсками и отправил с ними одного из своих сыновей — Садат-Гирея.

Решение было рискованным, но полностью оправдало себя. Вскоре в Стамбуле вспыхнуло восстание янычар в пользу Селима, и падишах был вынужден вернуть сына в столицу. Баязид отрекся от престола и через месяц умер. Селим напал на Ахмеда, правившего в Малой Азии, взял его в плен и приказал задушить. На всякий случай он задушил и 30 родственников-мужчин, чтобы обезопасить престол. За это падишах заслужил прозвище Селим Явуз (Грозный, 1512—1520).

Крым был по-прежнему предоставлен себе, потому что интересы османов лежали на востоке и юге. Хан сражался с кызылбашами и отнял у них Диярбекир, однако гораздо более впечатляющих успехов достиг в войне с египетскими мамлюками. Держава мамлюков была полностью разгромлена, их последний правитель повешен на воротах Каира, а все владения — Египет, Сирия, часть Судана и Хиджаз — вошли в состав Османской империи. Такой успех выпадает крайне редко на долю правителя. Завоевания Селима вывели османов в клуб мировых империй. Вскоре такими же империями станут Испания в Европе, государство Великих Моголов — в Индии и Россия — в Евразии.

Вмешательство османского падишаха в дела Крыма состояло в том, что Селим взял в заложники Садат-Гирея, потому что опыт подсказывал: в политике нельзя до конца доверять никому.

По этому поводу один из мусульманских авторов пишет, что однажды ночью падишах вызвал к себе великого везира и обратился к нему вопросом:

— Кто самый страшный для нас враг наш?

— Кызылбаш, — нашелся везир.

— Врешь, ты ошибаешься, — возразил Селим. — Я больше всего опасаюсь татар, быстрых как ветер охотников до неприятелей.

Татарская армия была сильна, и султан предпочел иметь хана союзником, а не врагом. Однако крымский хан Менгли-Гирей получил свободу рук и возможность расширить степную империю за счет Литвы или Руси по собственному усмотрению. При этом отношения падишаха к государю Василию III было подчеркнуто дружелюбным.

4. Между Русью и Литвой

Война Руси и Литвы продолжалась, и главные действия сосредоточились вокруг Смоленска. Отчаявшись захватить какие-нибудь значительные земли Западной Руси, Василий III решил завладеть хотя бы Смоленщиной. Собственно, в том, что эта земля населена русскими и должна по праву принадлежать России, ни у кого нет сомнений даже сейчас, когда, например, западнорусские земли имеют собственную государственность, исторические мифы и подобие литературного языка.

Смоленск был хорошо укреплен, и его взятие являлось сложной военной задачей. Тем не менее правительство Руси считало это крайне важным с точки зрения государственной безопасности. Обладание Смоленском открывало Литве удобную дорогу на Москву.

Похоже, калга Мухаммед и сам хан Менгли-Гирей считали действия русских на смоленском направлении крайне опасными. Сыграли роль и щедрые платежи, сделанные хану королем Сигизмундом. Может быть, они стали последней каплей на чаше весов. В 1512 году татары предприняли сразу четыре набега на Русь — три летом и один осенью. Один отряд напал на Северщину, два других — на Верховские княжества и один — на Переяславль-Рязанский. В этих набегах участвовал калга и даже царевич Ахмат Хромой, который активно выступал против войны с Русью и настаивал на разорении литовских земель, но вынужден был подчиниться приказу. Участие Ахмата говорит о том, что кампанию планировал старый хан Менгли, но сам в ней не участвовал, чтобы всегда была возможность свалить вину на непокорных сыновей. Коварство крымских правителей произвело неприятное впечатление на Кремль.

Набеги оказались удачны, московские воеводы прозевали врага и не сумели отбить полон. Русских пленников продали на базаре в Кафе.

Особенно отчаянные сражения развернулись на Рязанщине. Именно эту область русские тогда называли украиной. Это было кочующее понятие. Когда-то сама Москва была украиной по отношению к Киеву. Затем, во времена Дмитрия Донского, область вокруг Москвы превратилась в Белую Русь, Белоруссию. Этим подчеркивался «старший» и независимый характер московских владений по отношению к остальной Руси.

Похожая ситуация была на западе в начале XIV века. Когда литовцы захватили Гродно, окружавшая его область стала Черной Русью, то есть младшей и покоренной противником. Ей противопоставляли небольшую территорию вокруг Минска — Белую Русь. Впоследствии из этого и родилось искусственное название «Белоруссия», распространенное на девять областей Западной России.

Когда восточные области Руси объединились в православное царство, у него появилась своя южная украина — Рязанское княжество. Рязанские князья давно породнились с московскими и превратились в младших партнеров. Половина доходов великого Рязанского княжества принадлежала Василию III. Взамен он обязался оказывать помощь рязанцам. Но их последний князь, юный Иван Иванович, которому в 1512 году было всего 16 лет, ненавидел русских и тайно вынашивал планы обрести независимость. Вероятно, он снесся с крымцами, и снесся не один: среди рязанских бояр, конечно, было несколько десятков деятелей, для которых собственное благополучие стояло выше общеимперской идеи.

Осенью 1512 года царевич Бурнаш-Гирей подступил к Переяславлю-Рязанскому, который был столицей княжества, сжег посады и пытался взять острог, но не сумел и отошел в степь. Если бы авантюра удалась, татары получили бы хороший козырь — собственного «карманного» князя среди русских, и положение Василия III осложнилось бы. Но в Москве прекрасно понимали значение рязанской украины и держали в Переяславле значительный гарнизон.

В следующем, 1513 году калга Мухаммед-Гирей договорился с литовцами о совместных действиях в Северской земле. Предполагалось оторвать этот край от России и поделить. Менгли-Гирей вспомнил, что Северские княжества когда-то, после разгрома Батыем Черниговщины, вошли в состав Золотой Орды, а потом были отбиты литовцами и «пожалованы» Литве ордынскими царями в обмен на дань. Следовательно, захват этих земель Москвой считался незаконным с точки зрения написанного ордынцами «международного права».

Летом татары послали на Северщину загоны для грабежа, а осенью двинулся в поход с войском сам калга Мухаммед-Гирей. Литовцы дали ему пехоту и артиллерию, чтобы можно было брать города. Однако гора родила мышь. Дружины северских князей отразили нападение благодаря упорству и храбрости простолюдинов, которые полностью игнорировали процедуры «международного права» и тянули к Москве. Речь идет именно о простолюдинах, а не о чиновниках и князьях. Оба северских владетеля отчаянно враждовали друг с другом, причем удельный князь Василий Стародубский забрасывал Кремль доносами на Новгород-Северского удельного князя Шемячича. Последний был потомком знаменитого русского предателя Шемяки, который ослепил московского государя Василия II Темного в ходе междоусобной войны, а затем был тайно отравлен по приказу того же Василия Темного. Поэтому Шемячичу в Москве не очень верили, хотя и не спешили давать ход доносам князя Стародубского. Занятно, что среди дальних потомков этого доносчика будет знаменитый князь Дмитрий Пожарский, который спасет Москву от поляков в Смутное время. История полна капризов и парадоксов.

Итак, татарский поход 1513 года закончился поражением. Русские отстояли северские города, и калга Мухаммед повернул восвояси. В следующем году московскую армию ждал крупный успех. Она осадила Смоленск, и Немец Михаил Глинский договорился с тамошним архиепископом Варсонофием о сдаче города. Глинский рассчитывал, что Василий III отдаст ему этот город в удел и Немец наконец-то станет самостоятельным правителем как европейский герцог.

Если даже Василий и давал такое обещание, то после взятия Смоленска от него отказался. Разочарованный Михаил Глинский попытался перебежать в Литву, но был схвачен и посажен русскими в тюрьму.

В свою очередь король Сигизмунд казнил своего воеводу Сологуба — храбрейшего человека, который руководил обороной Смоленска, но пал жертвой предательства и вынужден был сдать город. После этого король бросил против московитов прекрасно вооруженную армию под началом князя Константина Острожского — православного русского магната, ценителя феодальных свобод и литовских порядков. Пройдет несколько десятилетий, и семейство Острожских перейдет в католичество, а затем ополячится.

Константину Острожскому поставили задачу разбить армию восточных русских и вернуть Смоленск. С первой задачей он справился блестяще, а вторую часть выполнить не смог. Князь встретил русское войско под Оршей и полностью разгромил. Русские воеводы действовали разрозненно, не помогли друг другу, что и погубило всё войско. Оно понесло огромные потери и было рассеяно. Виднейшие московские полководцы погибли или попали в плен.

Затем в польских источниках начинаются недоговоренности. Князь Острожский прибыл под стены Смоленска не с победоносной армией, как следовало думать, а с горсткой соратников, с кем-то вроде личной дружины. По официальной версии, которая вошла в «Историю России» С.М. Соловьева, своевольные паны отказались служить и разошлись по домам. Возможно и другое: русские дрались при Орше столь отчаянно, что нанесли врагу огромные потери, победа Острожского оказалось пирровой, а набрать свежих солдат при тогдашних порядках, господствовавших в Литве, было невозможно. Обе версии говорят не в пользу анархического феодального режима, господствовавшего в Великом княжестве Литовском. Для феодалов это действительно был рай — свободная страна. Но для всех остальных, то есть для огромного большинства русских людей, замкнутых в границах Литвы, — довольно неприятный политический режим, который не давал гарантий защиты, личной свободы и целостности имущества. Вероятно, на какое-то время тягловый люд удалось консолидировать с помощью лозунгов о восточнорусской и татарской угрозе. Помогла и религиозная индифферентность правительства по отношению к простолюдинам. Однако это не ликвидировало противоречий ни между панами и холопами, ни между литовцами и русскими.

...Острожский рассчитывал на то, что Смоленск опять сдадут предатели — на этот раз сторонники Литвы. Но русские воеводы оказались бдительны, они разоблачили врагов и казнили их. Острожский увидел висящие на стенах трупы, понял, что город не сдастся и — отступил.

Война между Литвой и Русью свелась к маневрам и взаимному разорению территорий. Литовцы перенесли внимание на юг. Киевским воеводой был назначен энергичный и жестокий Андрей Немирович — типичный представитель русских магнатов Литвы. Он отлично знал военное дело, ненавидел Восточную Русь и презирал собственных холопов, обращался с которыми очень плохо. С татарами Андрей Немирович старался дружить, но это не всегда получалось: крымцы оказались разделены на две партии, и если одна из них — партия «нового курса» — предпочитала грабить Россию, то другая — «консерваторы» — по-прежнему разоряла Литву.

Хан Менгли-Гирей всё меньше участвовал в этих играх. Он тяжело болел и наконец умер в апреле 1515 года. С его смертью окончательно умер и старый союз между Русью и Крымом. Престол унаследовал калга Мухаммед-Гирей. Теперь Крымское ханство до самой своей гибели будет врагом России.