Эпилог

25 июля 1855 года пароход «Карадок» пересёк Бристольский залив. На следующее утро гроб с телом Раглана под орудийный салют и звон колокола был перегружен на пароход «Стар». Спустя ещё немного времени пароход «Стар» в сопровождении катеров Военно-морского флота Британии, выкрашенных в чёрный цвет, подающих непрерывные гудки, медленно вошёл в док.

Церемония прощания была короткой и простой. Королева хотела, чтобы тело Раглана было отправлено в Портсмут, где отдать генералу последние почести могли бы и моряки, и многочисленные подразделения сухопутной армии. Но вдова Раглана попросила сделать церемонию как можно более короткой и по возможности поскорее вернуть тело мужа в Бристоль. 26 июля на кладбище Бадминтон состоялись похороны. Как и хотел Раглан, на них присутствовали только самые близкие.

По мере продолжения Крымской кампании уныние всё больше овладевало и той и другой стороной. В лагере союзников свирепствовали холера и пьянство, военные трибуналы и телесные наказания. В самом Севастополе эйфория, овладевшая русскими после победы 18 июня, сменилась долгими днями отчаяния. 13 июля от полученных тремя днями ранее ран умер адмирал Нахимов. Тотлебен тоже был ранен и отправился на лечение в своё имение в Бельбеке. Когда в городе не стало этих людей, начал угасать и боевой дух гарнизона и населения. Оборонительные укрепления сохранили свою мощь, но многие городские здания, в том числе и жилые дома, лежали в руинах. Шли приготовления к эвакуации населения и отступлению армии на Перекоп.

Французские военные теперь считали, что их английские союзники ни на что больше не годятся. Они уже не были согласны с планами Пелисье. Император, разделявший эту точку зрения, решил отправить Пелисье в отставку за то, что тот настаивал на продолжении боевых действий. Письмо об отставке Пелисье было уже на пути в армию, когда его сторонникам удалось переубедить императора и перехватить этот приказ буквально в последний момент.

Но если Наполеон III был уверен в том, что генерал Ниел будет более удачной кандидатурой на пост командующего французскими войсками в Крыму, британское правительство не могло найти достойной кандидатуры для замены Раглана. Временно исполняющим обязанности командующего был назначен генерал Симпсон, от всей души ненавидевший этот пост. «На меня тяжким бременем ложится общение с союзниками, — докладывал он в Лондон. — Никто не мог выполнить эту работу лучше моего покойного командира. Я искренне уверен в том, что на этой должности нужен не такой человек, как я... Считаю необходимым просить о моей замене на этом посту».

Но откуда было взять другого генерала? Ходили слухи о том, что следующим командующим станет лорд Хардиндж. Адмирал Хьюстон-Стюарт писал по этому поводу лорду Панмору:

«Они, кажется, склоняются к кандидатуре Хардинджа. Я думаю (чтобы не сказать надеюсь), что такое назначение не состоится... По-моему, сейчас более, чем когда-либо, стало очевидным, как Англии не хватает такого человека, как лорд Раглан. Эта потеря оказалась невосполнимой».

Тем не менее новый командующий был нужен. Всё более очевидным становился факт, что генерал Симпсон не справляется с этой должностью. Ответственность давила на генерала тяжким грузом, и всего за несколько недель он постарел на несколько лет. И всё же 8 сентября, когда состоялся последний штурм города, он всё ещё возглавлял армию.

Тремя неделями раньше французам и сардинцам удалось нанести русским поражение на реке Чёрной. Это ещё более подорвало моральный дух защитников Севастополя. Моральный дух англичан был ненамного выше. Все знали, что французы совершенно не считаются с мнением генерала Симпсона. Англичане, сидя в тесных траншеях и пытаясь побороть страх, были согласны с союзниками. Впоследствии офицеры вспоминали, что все боялись повторения 18 июня.

Незадолго до полудня, воспользовавшись короткой передышкой в стрельбе русской артиллерии, французы, в дыму и песке, рванулись на штурм Малахова кургана. После получасовой жестокой схватки над вершиной бастиона взвился французский триколор. Вдохновлённые примером союзников, англичане бросились на штурм редана. Они успешно преодолели 200 ярдов пространства, отделявшие их от русских позиций, но здесь атака захлебнулась. Офицеры не могли заставить солдат идти дальше. К войскам, укрывшимся за парапетом перед реданом, прибывало подкрепление. Но огонь русских был настолько интенсивным, что продолжить атаку не удавалось. «По правде говоря, — вспоминал капитан Кемпбелл, — добежав до парапета, мы просто струсили». Через несколько минут солдаты решили, что с них достаточно, и в панике побежали обратно к своим позициям.

Поражение было катастрофическим и постыдным. Англичане потеряли при штурме около 2500 человек. Но французам, потери которых были в три раза больше, чем у англичан, несмотря на жестокое сопротивление, удалось захватить и удержать Малахов курган. Князь Горчаков понимал, что с потерей укреплений на Малаховом кургане оборона города становится невозможной. Всю ночь и всё утро в городе были слышны мощные взрывы, сотрясающие землю: это русские взрывали свои арсеналы, склады и казармы, а также док севастопольского порта. Вскоре союзники вступили в развалины, оставшиеся от города. И хотя мирный договор был подписан в Париже только в конце марта, война, в сущности, уже закончилась.

Начался поиск виновных. Различные комиссии опубликовали свои доклады, из которых следовало, что в многочисленных неудачах и потерях виноваты различные управления британской армии и сама армейская административная система. В меньшей степени обвинялись конкретные должностные лица, пытавшиеся заставить эту систему работать. И всё же в феврале 1856 года Джон Мак-Нил и полковник Туллок обвинили в неудачах британской армии ряд офицеров, в том числе генералов Эйри, Лекэна и Кардигана. Армия пыталась защитить себя. В госпитале Челси собрались офицеры высшего армейского звена, которые решили «дать подвергшимся нападкам генералам возможность оправдаться». Все упомянутые в докладе с готовностью согласились, и каждому удалось в той или иной степени реабилитировать себя. Эйри, которого недолюбливали в правительстве и о котором так нелестно отзывались Мак-Нил и Туллок, был оправдан полностью. Однако явное желание оправдать действия армии только вредило её репутации. Попытки высших военных кругов переложить всю вину на правительство были признаны безосновательными. Возможно, правительство и было виновато в большей степени, чем армия, но и оправдывать армейскую систему не следовало. Это признавали самые образованные из офицеров, воевавших в Крыму, об этом знала и общественность страны.

В Лондоне и ряде других городов Англии прошли митинги протеста против выводов совещания в Челси. Передовые люди знали: что бы там ни говорили генералы, армию необходимо реформировать. Это в конце концов и произошло.

В этом смысле уроки войны не прошли даром. Она стоила Англии более чем 21 тысячи жизней солдат и офицеров. Но и это составляло менее 1/12 части общих потерь в Крымской войне. Итоги кампании мало повлияли на расстановку международных сил. Дунай было решено сделать международной водной артерией, а Чёрное море объявить нейтральным. Но Севастополь пришлось вернуть русским. Россия, ранее занимавшая в Центральной Европе доминирующие позиции, на ближайшие несколько лет лишилась своего былого влияния. Но ненадолго. Турецкая империя была спасена, и тоже только на время. Союз Англии и Франции не достиг своих целей. Проблема Святых земель, которую он должен был решить, даже не была упомянута в мирном договоре. А сам договор русский царь аннулировал через четырнадцать лет.

И всё же британская армия после той войны изменилась полностью и навсегда. Впервые рядовой солдат превратился в ней из всеми презираемого существа в человека, который имеет право на уважение. «Я знаю, что однажды, — писал лорд Раглан после того, как был подвергнут публичному наказанию солдат, укравший одеяло, — придёт день, когда офицеры и сама страна будет уважительно относиться к британскому солдату. Я надеюсь на это. Несмотря на все свои недостатки, он заслуживает этого».