Тереза Грей (из «Дневника посещения Египта, Константинополя, Крыма, Греции почтенной миссис Вильям Грей в свите принца и принцессы Уэльских»)

...11 апреля. Прекрасный день и корабль скользит незаметно, но, находясь в море так далеко от земли, конечно же, писать не о чем. Нам сказали, что мы приплывем в Севастополь рано утром.

12 апреля. Прибыли в Крым около шести часов утра, а в девять часов спустили пар, бросив якорь в Севастополе. Казалось странным очутиться в том месте, о котором так много говорили и писали в период войны, и в котором я даже не надеялась побывать. Как бы то ни было, все выглядело совершенно не так, как я себе представляла. В гавани — ни одного корабля, все форты и укрепления, как и весь город на Южной стороне, представляли собой одну сплошную массу руин. Развалины домов, фортов и казарм сохранились в том самом виде, в каком их покинули в 1856 году, а население, как говорили, тогда насчитывающее 60 тысяч человек, сократилось до 5,5 тысяч.

Как только мы бросили якорь, к нашему борту подошла лодка с генерал-губернатором Новороссии генералом Коцебу и генералом Жуковским, губернатором Крымской Татарии, которые прибыли из Симферополя, чтобы встретить принца Уэльского, и сейчас поднимались на борт «Ариадны»¹. Их сопровождали комендант Севастополя адмирал Кислинский, адъютант генерала Коцебу — полковник барон Остен-Сакен, секретарь — господин Хетрово, и английский консул в Одессе, господин Стивенс.

Но прежде чем приступить к своим воспоминаниям о Крыме, мне необходимо признаться, что я в долгу перед одним из наших господ, который был в Крыму во время войны. Он самым любезным образом позволил мне воспользоваться своими собственными записями, чтобы снабдить меня сведениями в отношении имен, населенных пунктах и произошедших тогда событий. Сама я, конечно же, ничего этого знать не могла.

Вернемся к событиям дня. Русские власти оказали почтение принцу и принцессе Уэльским, предложив со своей стороны любую возможную помощь в осмотре всего, что можно было посмотреть. Около одиннадцати часов мы высадились на Северной стороне и, усевшись в кареты, запряженные четверкой коней, сразу же помчались на ужасающей скорости к русскому кладбищу², где была возведена красивая часовня — мавзолей для солдат и моряков, погибших во время осады. Внутренняя отделка еще не закончена, но обещала быть чрезвычайно красивой после своего завершения с прекрасными фресками и мозаикой на стенах, а также великолепной главой нашего Спасителя в центре потолка³.

Могилы, расположенные снаружи очень большие, с внушительными беломраморными надгробными плитами — в каждой из них похоронено восемьдесят человек. Центром захоронения является памятник князю Горчакову⁴, который во время осады был губернатором Севастополя, и его бюст является здесь основным объектом.

Осмотрев там все, что было возможно, мы вновь сели в наши кареты и помчались на сумасшедшей скорости к Альме⁵, преодолев за полтора часа расстояние около шестнадцати миль. Здесь принц и другие господа сели верхом на лошадей, которых прислали с татарским эскортом, и поехали осматривать русские позиции с холма. Я с принцессой следовала в карете, запряженной маленькой лошадью, но поездка по очень неровной дороге, в которой до сих пор полно воронок от снарядов, упавших во время сражения, была не слишком приятной и повозка вскоре сломалась; мы пересели в более большой экипаж, запряженный четверкой коней. В начале мы подъехали к «восемнадцатиорудийной батарее». Сама батарея сейчас разрушена, но еще можно различить амбразуры. Затем мы были у почтовой станции «Булинак»⁶ на мосту через Альму. Мост до сих пор разрушен и выглядит так, как его оставили после битвы, поэтому мы переехали вброд. Сейчас мы ехали вдоль реки, ниже течения которой находились французы, пока вскоре не добрались до того места, где была выстроена дивизия принца Наполеона, и затем, повернув назад, проехали вдоль всей позиции, которую занимала французская армия перед началом боевых действий, и так до татарской фермы, которая 20 сентября 1855 года служила полевым госпиталем, но где сейчас для нас русскими был приготовлен самый восхитительный ланч.

В пять часов мы опять сели в дрожки и вернулись на Северную сторону Севастополя, откуда мы и приехали, после того, как пересекли по пути реки Качу и Бельбек. Нам повезло, что с нами были господин Расселл, майор Алисон и капитан Эллис, трое людей, побывавших здесь во время войны, и они показали нам различные достопримечательности по дороге: где армия развернулась, чтобы позволить своему флангу выступать строем и т. д. Наш обратный путь пролегал через Северный или Звездный форт, и продолжительную линию земляных укреплений, которую русские разрушили после падения Южной стороны. Скорость, с которой мы возвращались домой, была неимоверной, но эти русские извозчики правили лошадьми просто великолепно, и я не могу сказать, что ощутила страх. Было семь часов, когда мы вернулись на «Ариадну», где все русские господа остались с нами поужинать.

13 апреля. Сегодня мы намеревались начать осмотр достопримечательностей в девять часов, но пошел дождь, поэтому нам не удалось выехать раньше одиннадцати. Сначала мы отправились к старому Николаевскому форту⁷, причалу на Южной стороне, где обнаружили почетную охрану и ожидающие нас дрожки, в которые мы сели вместе с принцессой. Принц и все господа сели на приготовленных для них лошадей. Затем в сопровождении генерала Котцебу и его свиты, а также большого татарского эскорта, мы проехали по главной улице, ведущей к Корабельной бухте⁸.

В действительности печально было видеть, что каждый дом и большинство главных зданий в этой части города, до сих пор стоят в руинах, и можно было различить отметины ядер, которые и сейчас отчетливо проступают в стенах. Проезжая Бухтенную и Казарменную батареи, мы посетили место, известное как «Белое здание» — госпиталь, от которого остались только одинокие стены, все изрешеченные пушечными ядрами и пулями, и земля вокруг была покрыта руинами. В самом деле, печально все это видеть и осознавать, как мало сейчас вспоминают о тех ужасных сценах разрушения, которые сопровождались кровопролитием и людскими потерями. Я не могла не испытывать легкий стыд в присутствии этих русских, воображая, что они должны были чувствовать, показывая эти места англичанам, которые по их мнению могли только гордиться подобными знаками своей победы над их несчастными соотечественниками. Но они держались великолепно, даже когда показывали нам различные места, где потерпели поражение.

Оттуда мы поехали вперед вдоль места расположения знаменитого Редана⁹, туда, где был возведен памятник британским воинам, погибшим во время его штурма и в окопах¹⁰. Линии английских траншей, петляющие во всех направлениях по полям былых сражений, и расположение батарей до сих пор просматриваются очень отчетливо, что позволяет более ясно представить себе, как они выглядели во время осады, гораздо лучше, чем, если бы мы просто прочитали об этом. Господа, бывавшие здесь, показали нам место, где стояли их хижины.

Руины Севастополя. 1855 г.

Оттуда мы поехали на «Каменоломни» налево от правого штурма, который проходил над «Воронцовским ущельем», а затем по открытой местности до Каткартового холма¹¹, где четверть часа потратили на изучение надгробных памятников. Многие в этом месте собрали букеты из полевых цветов для тех, чьи друзья были здесь похоронены. Здесь разбросано не менее семидесяти одного кладбища или захоронений англичан, погибших во время войны, и мне стыдно сказать, но они выглядят неухоженными, не такими, какими должны быть на самом деле.

Затем мы проехали вдоль линий расположения второй бригады легкой кавалерии мимо ущелья, прозванного «Тенью смерти» к «Ветряной мельнице». Здесь мы пообедали в полуразрушенном флигеле, после чего вновь отправились на высоты Сапун-горы¹², откуда открывался хороший обзор на Трактирный мост¹³ и на поле сражения на реке Черной. Минуя лагерь второй кавалерии, мы достигли поля Инкерманского сражения¹⁴ и знаменитую Насыпную Батарею, которую обессмертил отряд оборонявших ее часовых; недалеко от нее был убит сэр Георг Каткарт.

Затем мы проследовали по дороге вдоль бухты, минуя «малый Редан» к Малаховой башне¹⁵, где во рву были похоронены почти 4000 французов. Здесь мы вышли из кареты и вскарабкались на руины старой круглой башни, которая, однако, никогда не была круглой, а имела форму подковы. Отсюда перед нами открылся восхитительный вид, что позволило нам увидеть окрестности и протяженность оборонительный линии русских. Здесь русские воздвигли очень красивый мраморный крест в память многим солдатам, которые погибли, защищая башню.

От Малахова мы поднялись на холм, минуя стены доков, которые после обстрела до сих пор похожи на решето, и сами осмотрели доки. Генерал Котцебу заметил: «Il faut vous dire que la destruction des docks était un acte de barbarism»¹⁶. Когда-то они были прекрасными и стоили огромных денег. На обратном пути к кораблю мы проехали мимо величественной статуи адмирала Лазарева, создателя Черноморского флота¹⁷.

Оттуда мы отправились на полном галопе, устроив настоящую гонку с всадниками, и, конечно, обогнали их. Должна вам сказать, что это было очень весело, хотя в любой другой стране я скорее сказала бы, что мы спасались бегством, и не думаю, что мы способны были ехать быстрее. Это было сверх восхитительно, хотя я никогда не чувствовала себя более спокойной.

Здесь я хочу отметить, что в какой бы деревне мы не останавливались или не проезжали мимо, все жители бросались навстречу принцессе и подносили ей большую буханку черного хлеба и маленькую чашу, наполненную солью. В этой стране это считается знаком гостеприимства, и она всегда с благодарностью его принимала.

Русские господа вместе с мадам и мадмуазель Котцебу поужинали с нами на борту.

14 апреля. — Я забыла сказать, что вчера был очень холодный день с сильным пронизывающим ветром и настоящей северной температурой. Сегодня было все еще прохладно, но к счастью очень ясно и солнечно, хотя приплыв из Египта, где температура в тени поднималась до 100 градусов или даже больше¹⁸, мы очень остро чувствовали перемену климата.

В половину одиннадцатого мы все сошли на берег, обнаружив, что нас уже ожидают несколько дрожек. Вместе с сэром А. Букананом и генералом Котцебу принц и принцесса сели в одни, запряженные четверкой лошадей, а я последовала в другой, в которую были также запряжены четыре коня, вместе с еще двумя передовыми в упряжке. Моими спутниками стали господин Расселл, капитан Эллис и майор Алисон. Это делало поездку для меня весьма интересной, так как они знали каждую пядь земли, по которой мы проезжали, и могли описать все так, как это выглядело во время войны. Благодаря этому я почти представила себе все так, как если бы видела это своими глазами. Не имея подобной интересной информации, я не смогла бы заметить ничего кроме абсолютно скучной и однообразной, полностью лишенной красоты, дороги, бегущей по этим огромным равнинам. Как обычно мы отправились на полном галопе вдоль французской линии мимо их штаба, и дальше к их внушительному по размеру кладбищу. Самым заботливым образом французы собрали всех своих погибших, похоронив их здесь на одном большом кладбище, находя возможность поддерживать его в хорошем состоянии, хотя некоторые небольшие мавзолеи или склепы имеют не очень приятный вид¹⁹.

Невозможно сдержать чувства удивления и обиды при осознании того, как мало по сравнению с французами и русскими ухаживают англичане за местами захоронений своих погибших. Французы переписали имена всех даже самых низших чинов, погибших во время осады, и заботливо сохраняют свои кладбища: мне кажется, что мы не придаем этому достаточного внимания.

Затем мы подъехали к английскому штабу, где находился дом, в котором жил и умер лорд Раглан, и где сейчас живет отставной русский офицер. В стену этого дома вмонтирована небольшая мраморная табличка в память о лорде Раглане, а сам он покоится под мраморной плитой вдали от этой земли. Два больших кипариса, посаженных с двух сторон, смотрятся очень мило. Затем мы поехали к монастырю святого Георгия²⁰, где задержались на некоторое время, наслаждаясь прекрасным видом Черного моря с высокой скалы, на которой он построен. Интерьер часовни очень красивый и я получила огромное удовольствие от его посещения, а также от очаровательного вида. Здесь до сих пор живут четыре старых монаха.

Мы продолжили путь дальше по дороге, на которой еще видны следы железной дороги через Кади-кой²¹ и Балаклаву. Здесь почти ничего не напоминало о войне, и единственными реликтами прошлого являлись многочисленные разбитые бутылки, свидетельствуя о том, где именно стояли лагерем британские солдаты.

В Балаклавской бухте мы встретили «Психею»²², на которую мы сели, покинув бухту, чтобы осмотреть на входе в нее очаровательные скалы, где в 1854 году затонул корабль «Принц», и где герцог Кембриджский²³ едва избежал опасности на «Возмездии». Вновь высадившись на берег, через несколько минут мы очутились в русском доме, где нам предложили немного хлеба, сыра и икры. Мы также видели старого греческого офицера, в дочь которого влюбился и женился полковник Биддульф, в то время когда он был расквартирован недалеко от монастыря св. Георгия.

Э. Берндт. Ливадия. Дворец Наследника

Проезжая мимо деревни Кади-кой, мы остановились недалеко от расположения русской батареи. Наши английские и русские господа рассказали нам обо всех событиях. Затем стремительным галопом мы продолжили свой путь через прекрасную Байдарскую долину²⁴. Даже теперь она была довольно привлекательна, можно себе представить, какой восхитительной она должна быть в зеленом убранстве при наступлении теплой погоды. Сейчас же долина выглядит совсем по-зимнему.

Мы сменили лошадей в Байдарах и поднялись на вершину к почтовой станции Байдары, проехав через Фаросский проход²⁵ — каменные ворота²⁶ на высоте 3000 футов над уровнем моря, оттуда вид был действительно грандиозным и прекрасным.

Сейчас было четыре часа, и мы с радостью сели за обед, который был приготовлен для нас в помещении, напоминавшем открытый павильон или летний домик, где нас ожидали мадам и мадмуазель Котцебу.

В пять часов мы вновь отправились в путь и скакали вниз с невероятно бешеной скоростью под великолепными скалами и обрывами по извилистой дороге, идущей вдоль побережья. Время от времени по дороге мелькали виллы, а возделанные поля сбегали прямо к морю. Я не могу себе вообразить более прекрасной поездки, и должна сказать, что была совершенно очарована прекрасным горным пейзажем в сочетании с цивилизованным видом возделанной земли, ничего подобного я не встречала уже давно. И все же поездка была весьма утомительной, и мы приехали в Ливадию, летнюю резиденцию российской императрицы, где должны были остаться на ночь, не раньше пол десятого вечера. Расстояние от Симферополя шестьдесят пять миль и, учитывая то, что мы выехали поздно, а также, принимая во внимание наши многочисленные остановки и отклонения от основного маршрута, можно себе представить ту скорость, с которой мы ехали. Иначе говоря, казалось, что мы парим по воздуху, не в коей мере не задерживаясь на самых крутых поворотах, так как дорога на протяжении всего пути спускалась вниз. Я испытывала смешанное чувство — я доверяла кучеру и лошадям, но и была убеждена в том, что если вдруг произойдет несчастный случай, то ничто на земле вас не спасет, ибо с одной стороны над вами почти перпендикулярно поднимались скалы, а с другой стороны под вами разверзлись ужасные пропасти. И хотя уже стемнело, и у нас не было фонарей, мы скакали всю дорогу галопом в том же неистовом темпе, и странно сказать, но это меня скорее развлекло, чем напугало. Наша компания в карете была очень приятной, и господин Расселл рассказал нам много удивительных историй о прежних временах, произошедших в мирное и военное время.

Ливадия, где мы провели сегодняшнюю ночь, является истинной жемчужиной покоя и красоты, устроенной в соответствии с самым изысканным вкусом — все так прекрасно, хотя и просто — ничего кричащего, никаких позолоченных или шелковых портьер. Это как раз то, что отвечает моему идеалу, какой должна быть резиденция, куда хочется упорхнуть на покой от суетливой и вычурной городской жизни²⁷. Тем не менее, мы все устали — но нет! Я ни капли не устала, однако после ужина, который закончился не позднее десяти часов, все пошли спать.

15 апреля. — Хорошо отдохнув ночью, первым делом утром мы вышли из дома взглянуть на пейзаж, о котором так много говорят. Вчера я и половины не сказала о красоте этого места. Тогда я могла лишь говорить о впечатлениях, полученных от внутреннего убранства дворца; но сейчас, при дневном свете, имея полное представление о расположении и грандиозном пейзаже, который ее окружал, я могу с уверенностью сказать, что этот небольшой уединенный уголок кажется истинным раем. Перед нами были огромные гранитные обрывы, поднимающиеся к вершинам, покрытым снегом, а по другую сторону море — все вместе образуют природу восхитительной красоты, с которой, по словам тех из нас, кто бывал в Швейцарии, даже эта страна и близко не может сравниться. Осматривая окрестности и сад, в котором так много прекрасных цветов, Ливадия кажется тем уголком, о каком можно только мечтать, как об обители мира и счастья, так редко встречающихся на земле. Один час, — именно это время было у нас в распоряжении — был слишком коротким периодом времени, чтобы позволить осмотреть все ее красоты, и я могу только пожелать, чтобы Ливадия находилась ближе к Англии, для того, чтобы у меня был шанс увидеть ее снова.

Граф Стенбок (его семья шведского происхождения) принимал гостей и был весьма мил и дружелюбен. Чтобы встретить нас, он был послан из самого Санкт-Петербурга! «Ариадна» и «Психея» бросили якорь в городке Ялта, приплыв из Севастополя, чтобы забрать нас.

Вскоре после завтрака мы уселись в небольшие дрожки, чтобы посетить несколько других вилл по соседству. Первая, находящаяся недалеко от Ливадии, принадлежала цесаревичу²⁸. По той же дороге, по которой мы проехали вчера, мы попали в имение Великого Князя Константина²⁹ и так далее вплоть до Алупки, самой прекрасной виллы графа Воронцова. Граф Трубецкой, брат графини Воронцовой, приехал сюда по ее просьбе, чтобы принять принца и принцессу Уэльских. Мы осмотрели дом изнутри и снаружи, восхищаясь всем сверх меры, а затем уселись за великолепный обед. После того, как все закончилось, мы отправились в путь в небольших каретах, запряженных мелкорослыми лошадьми, (я ехала с господином А. Букананом), прибыв к пристани, откуда мы поднялись на «Ариадну» приплывшую из Ялты, чтобы принять нас на борт.

Все наши русские друзья взошли на корабль попрощаться, и, в конце концов, попрощавшись с ними, мы покинули Крым в семь часов с большим сожалением с моей стороны, что время, проведенное нами в этой прекрасной стране, было столь коротким. Четыре дня среди этих чрезвычайно любезных и гостеприимных русских были самыми счастливыми, и я думаю, что за время нашего путешествия не было ни одного подобного уголка, о котором я бы вспоминала с большим удовольствием. Конечно, я понимаю, что время, предоставленное нам, было слишком непродолжительным, чтобы мы в полной мере могли насладиться нашим пребыванием на этом чудесном побережье, как бы нам того хотелось. Но разве это не стало обычным делом во время всего нашего путешествия? Что было бы, если бы время не торопило нас, в результате чего мы вынуждены были спешно осматривать те места, где хотелось бы остаться подольше? Как бы то ни было, тем не менее, я получила огромное удовольствие от поездки, так что не собираюсь жаловаться.

Прежде чем покинуть Крым я должна добавить, что была поражена безмерной добротой и искренним гостеприимством, с которым нас везде встречали русские. Принимая их сердечное внимание, было невозможно не думать обо всех тех обидах и утратах, которые мы им нанесли. И все же они указывали места, где произошли все самые значимые события с таким дружеским расположением, что нельзя было не растрогаться. Без всякой враждебности они сами указывали на свои собственные ошибки. Но когда я думаю о том, какое впечатление произвел на меня, совершенно постороннего человека, Севастополь и его бухта, первый — в руинах, а вторая — без единого корабля³⁰, я хорошо могу представить себе, какое должно быть они испытывали чувство обиды и унижения. И как бы хорошо они его не скрывали, вероятно, это чувство, возникает у них всякий раз при виде картины руин и запустения, и обязаны они этим, главным образом, нашим соотечественникам. «A la guerre, comme a la guerre!»³¹ — мог бы быть ответ на мои раздумья, как мне и сказали, когда я выразила их вслух, и поэтому я полагаю, что так будет всегда, пока нации не перестанут обращаться для разрешения своих конфликтов к ужасному, и, по моему мнению, нехристианскому методу — войне. С подобными горькими раздумьями я весьма неохотно попрощалась с Крымом.

Примечания

1. Фрегат «Ариадна», водоизмещением 3214 тонн, принадлежал английскому флоту. Был построен в 1859 году, имел на борту двадцать шесть орудий. Часто использовался как королевское судно для заграничных поездок, совершаемых членами королевской семьи Британии.

2. Братское кладбище — это самый большой некрополь русских воинов — участников Крымской войны (1853—1856 гг.) В нем покоятся около 50 тысяч защитников первой обороны Севастополя. Основано в конце 1854 года по указанию вице-адмирала В.А. Корнилова. Вначале называлось Петропавловским, затем стало именоваться Братским.

3. Свято-Никольский храм — расположен на Братском кладбище на холме. Это общий памятник павшим воинам — защитникам Севастополя. В сентябре 1856 года Александр II дал разрешение на сооружения храма на добровольные пожертвования. Проект храма первоначально разработал придворный архитектор А.И. Штакеншнейдер, взяв за основу форму египетских пирамид — символ покоя и вечности. Летом 1857 года проект доработал архитектор А.А. Авдеев. 5 сентября 1857 года освятили и заложили первые камни храма во имя Святого Николая Чудотворца. Взведение храма растянулось на долгих тринадцать лет, освящен он только в 1870 году. Тереза Грей видела уже завершающий этап в строительстве храма, который показался ей очень красивым.

4. Памятник М.Д. Горчакову находится на Братском кладбище. Князь Горчаков, генерал-адъютант, главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму с 24 февраля до конца 1855 года. Умер в 1861 году, согласно завещанию похоронен в Севастополе. Памятник был сооружен по проекту архитектора А.А. Авдеева на средства семьи князя. В часовне были установлены бюст из белого мрамора и мемориальная доска с надписью: «Князь Михаил Дмитриевич Горчаков, генерал от инфантерии, главнокомандующий Крымской армиею в 1855—1856 гг. Родился в 1793 г. января 28, скончался 1861 г. мая 18. Тело покойного, по его желанию, погребено среди воинов, не допустивших врагов Отечества перейти рубеж того места, где находятся их могилы». Ныне бюст и мемориальная доска утеряны.

5. «Альма» — слово тюркского происхождения, в переводе означает «яблоко». Название этой реки в Крымскую войну стало известно всему миру, став нарицательным. 8 (20) сентября 1854 года русские войска встретили противника на левом, возвышенном берегу р. Альмы. После тяжелого боя русские отступили: сказывались преимущество англичан и французов в численности и вооружении. Слово «Альма» стало синонимом «виктория», символизируя победу союзников в Альминском сражении, хотя потери англичан и французов были настолько велики, что победой при Альме вряд ли можно было гордиться.

6. Вероятнее всего миссис Грей имела в виду населенный пункт Бурлюк, ныне с. Вилино.

7. Николаевский форт, крупнейшая в Европе казематированная трехъярусная каменная батарея, вооруженная 105 орудиями. Была возведена в 1837 году с целью контролировать выход из Севастопольской бухты.

8. Корабельная или Доковая бухта расположена рядом с Южной бухтой. Первые корабли могли подходить к самому ее берегу. Вскоре для них построили пристани. Бухта получила название Корабельной.

9. «Большим Реданом» союзники называли 3-й бастион. Бастион, построенный в 1854 году, прикрывал подступы к Южной бухте и центру крепости, входил в третью дистанцию оборонительной линии под командованием вице-адмирала А.И. Панфилова. 5 октября 1854 г. защитники «Большого редана» с гарнизоном города приняли боевое крещение. Трижды менялась на бастионе артиллерийская прислуга. Вражеская бомба попала в пороховой погреб бастиона. Взрыв огромной силы принес страшные разрушения. Из двадцати двух орудий только два остались неповрежденными. Но недолго молчал бастион: восстановили разрушенные укрепления, в сторону противника направили жерла новых орудий. «Большой редан» пользовался заслуженной славой у защитников, назвавших его «честным бастионом». В течение всей осады англичане не смогли захватить это укрепление.

10. У Большого Редана англичане после Крымской войны соорудили два памятника. На одном из них, установленном в 1856 году, была надпись на русском и английском языках: «Воздвигнуть в 1856 году. В память темъ, которые пали в траншеяхъ и атакахъ».

11. Каткартов холм, собирательный некрополь, по имени генерала Георга Каткарта, там похороненного. В 1882 году на него перезахоронили останки английских воинов с других некрополей. На территории Крыма от Севастополя до Балаклавы и от Камышовой бухты до реки Черной располагались 130 английских кладбищ и мемориалов. Кладбище находилось в ведении английского консула. На благоустройство некрополя и для поддержания порядка ежегодно выделялось триста фунтов. Время не пощадило английское военное кладбище на холме генерала Каткарта. В 1941—1942 гг. по холму проходили позиции защитников Севастополя. Часть ограды кладбища и сторожки использовали при строительстве блиндажей и дзотов оборонительного рубежа. Кладбище пострадало, но к 1944 году еще существовало. В последующие годы некрополь пришел в запустение, и в настоящее время его территория полностью занята садово-огородными участками. 27 октября 1991 года по просьбе англичан на вершине холма Каткарта открыт памятный знак с текстами на английском и русском языках.

12. Сапун-гора — горный массив протяженностью 7,5 километров, который с востока замыкает Гераклейский полуостров. Это естественная преграда на подступах к Севастополю. В переводе с крымскотатарского слово «сапун» означает «мыло». Название это объясняют тем, что на склонах Сапун-горы есть месторождения кила — мылящейся глины, которую в Крыму веками использовали в гигиенических целях.

13. Трактирный мост находился на р. Черной у подножия Федюхиных гор. Перед Крымской войной у моста стоял трактир. 4 августа 1855 года произошло сражение на реке Черной. Русские войска должны были атаковать сильно укрепленные позиции противника на Чоргуньских и Федюхиных высотах. Основные события произошли у моста через Черную речку, поэтому Чернореченское сражение иногда называли битвой у Трактирного моста.

14. Инкерманское сражение произошло 24 октября (5 ноября) недалеко от населенного пункта Инкерман. В этой кровопролитной битве было убито и ранено около тринадцати тысяч русских солдат и офицеров, в то время как союзники потеряли примерно четыре тысячи.

15. Речь идет о Малаховой кургане. Свое название курган получил в первой половине XIX века, когда у его подножия жил отставной моряк М.М. Малахов, пользовавшийся огромным авторитетом среди населения Корабельной стороны за честность и справедливость. На Генеральном плане Севастополя 1851 года это название использовалось уже официально. Здесь при строительстве укреплений был возведен главный бастион Корабельной стороны.

16. «Я должен сказать вам, что разрушение доков было актом варварства» (фр).

17. Памятник Лазареву был установлен в 1867 году перед главным корпусом Лазаревских казарм. Представлял собой бронзовую фигуру адмирала во весь рост, обращенную лицом к рейду, со зрительной трубой в руке. На гранитном профилированном пьедестале имелась надпись: «Адмиралу генерал-адъютанту Михаилу Петровичу Лазареву. Лета 1866» и бронзовый герб адмирала. В 1928 году монумент был снесен по рекомендации комиссии, посчитавшей памятник «не имеющий исторической значимости».

18. Тереза Грей имела в виду измерение температуры по Фаренгейту.

19. После Крымской войны французское правительство приобрело землю у русского генерала А.Б. Бракера и в 1868 году устроило воинский некрополь, огородив его оградой с металлическими коваными воротами. На ограде некрополя была вмонтирована мраморная доска с надписью на французском и русском языках: «Французское кладбище 1854—1855 гг.» и «Земля французской республики». В центре находился мавзолей пирамидальной формы, в котором имелись мемориальные плиты с именами погребенных здесь генералов. С трех сторон кладбища размещались 17 однотипных склепов-саркофагов с именами офицеров с указанием чина и родов войск. В период второй мировой войны французский некрополь сильно пострадал, но в целом сохранился. В первой половине 50-х годов дом смотрителя, часть ограды и несколько саркофагов разобрали на стройматериалы, а в 1982 году часовню и склепы варварски уничтожили. Летом 2002 года на территории памятника сооружено мемориальное обозначение французского некрополя.

20. Свято-Георгиевский монастырь по церковному преданию основали в 891 году. Он расположен в живописном месте на Гераклейском полуострове между Мраморной балкой и мысом Фиолент на верхней террасе берега, отвесно обрывающегося с запада к морю. Монастырь часто посещали именитые отечественные и иностранные путешественники. В их числе: П.И. Сумароков, А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, П.С. Паллас, Дюбуа де Монпере и другие.

21. Кади-кой — село, располагавшееся в двух километрах от вершины Балаклавской бухты. В переводе с тюркского означает «деревня судьи». В настоящее время вошло в территорию Балаклавы, став ее микрорайоном с названием Кадыковка.

22. «Психея» — английское посыльное судно. Построено в 1862 году, на борту имело всего лишь два орудия.

23. Лорд Кембриджский (1819—1904), герцог, внук английского короля Георга III, кузен королевы Виктории. В девять лет стал полковником Гановерских стрелков, а в двадцать шесть — генерал-майором. Во время шторма 14 ноября 1854 года ему посчастливилось избежать смерти на английском корабле «Возмездие», который находился в Балаклавской бухте.

24. Находится в юго-восточной части административной территории Севастополя. Представляет вытянутую на шестнадцать километров в северо-восточном направлении межгорную котловину с плоским дном, ширина которой доходит до восьми километров. Названа долина по старому названию села Орлиное, находящемуся в юго-западной части долины — Байдары. Вид Байдарской долины неизменно приводил в восторг путешественников. Наиболее ярко описала ее Мария Гутри, которая побывала в Крыму в 1796 году. В письме своему мужу она отмечала: «Можешь ли ты перенестись со мной в божественную долину овальной формы длиной около 20 миль, окруженную высокими горами, покрытыми прекрасными лесами, где разнообразные виды диких фруктов смешались с благоухающими цветущими кустарниками, украшенными зелеными валами, которые отрезали все пути сообщения с порочным миром... Короче говоря, я выражу это одним предложением: чтобы ощутить весь эффект, который производят все эти явления вместе, ты должен побывать в Байдарской долине, чтобы восторгаться видом стадов, пастухов и земледельцев вокруг тебя: последние обрабатывают этот волшебный уголок, который щедро вознаграждает их за труд обильными хлебами, что полностью соответствует непритязательным нуждам истинно пасторальных татар». (Maria Guthrie. A Tour performed in the years 1795—6, through the Taurida, or Crimea, the Ancient Kingdom of Bosphorus, the once powerful Republic of Tauric Cherson, and all the other countries on the north shore of the Euxine, ceded to Russia by the Peace of Kainardgi and Jassy, London: T. Cadell Jun. and W. Davis, 1802. — С. 117—118).

25. Имеется в виду Байдарский перевал — один из горных перевалов через Ай-Петринскую яйлу, входящую в состав главной гряды Крымских гор. Через перевал проходит старая дорога Севастополь-Ялта, построенная в 40-х годах XIX века. Назван перевал по близлежащей Байдарской долине. Известны и другие названия перевала: Форос-Богаз, Байдарские ворота.

26. Байдарские ворота находятся на Байдарском перевале (503 м.) на границе Севастопольской зоны и Большой Ялты. Они были построены в 1848 году в виде греческой арки в честь завершения строительства дороги Ялта-Севастополь но проекту К.И. Эшлимана.

27. Ливадийский дворец был реконструирован из старого дома Потоцких по проекту придворного архитектора И. Монигетти. Условие, которое императрица Мария Александровна поставила И. Монигетти — расходы на строительство не должны превышать сумму примерно в 260 тысяч рублей, и все должно быть как можно проще. Ливадия предназначалась для лечения императрицы и семейного отдыха Романовых, а не для официальных приемов.

28. На территории Ливадийского имения находилось два дворца — Большой — для императрицы Марии Александровны, и Малый — для наследника-цесаревича Александра Александровича.

29. Имеется в виду имение «Ореанда», которое после смерти российской императрицы Александры Федоровны 20 октября 1860 года согласно с ее завещанием перешло во владение второго сына Николая I великого князя Константина Николаевича (1827—1892). Вплоть до 1894 года пребывало в статусе великокняжеских, а не царских имений.

30. Город Севастополь начал интенсивно отстраиваться в 70-х годах XIX века, когда международная политическая ситуация изменилась в пользу России. В результате поражения Франции во франко-прусской войне условия Парижского мирного договора 1856 года перестали действовать, и Российская империя вновь стала развивать военно-морской флот на Черном море. На руинах Севастополя возникли белоснежные строения, тенистые бульвары и прекрасные памятники. Численность населения неуклонно возрастало.

31. «На войне как на войне!» (фр.).