Авантюрное путешествие в Тавриду таинственной леди Кравен

За многовековую историю Крыма полуостров посетило бесчисленное количество иностранных путешественников. Это были ученые, исследователи, любители древностей. По крымским дорогам проходил Геродот и Страбон, Прокопий Кесарийский и один из создателей славянской письменности Константин Философ (Кирилл). Крымом интересовались арабские и турецкие путешественники: аль Идрисси, Саид-аль-Дин, Эвелия Челеби. Неожиданно и стремительно в этом ярком списке появилась незабываемая своей красотой и бесстрашием английская аристократка — Элизабет, леди Кравен, известная в Европе под разными ярлыками: «светская кокетка», «женщина-драматург», «авантюристка», и даже... «шпионка».

Пасмурным, прохладным апрельским утром 1786 года, в ворохе шуршащих дорогих шелков и дымке французских духов, с металлическим котелком и дамским седлом, привязанным к экипажу, в Перекоп въехала таинственная дама. Это была скандально известная в Европе леди Элизабет Кравен. Закутанная в меха красавица выглянула из окошка кареты. Началось её увлекательное знакомство с прекрасной Тавридой...

Англичанка была весьма искушенной путешественницей. Она уже несколько лет колесила по Европе. Орлеан, Авиньон, Марсель, Генуя, Флоренция, Венеция, Вена, Варшава — вот яркая география её странствий. В те далекие времена путешествующая за границей женщина, одна, без сопровождения мужа или родственника — явление, прямо сказать, неординарное, даже шокирующее. В глазах общества это занятие, считавшееся занимательным для мужчин, в случае, если путешествовала женщина, воспринималось как небезопасное и слегка вульгарное. Но Элизабет можно все. Ведь ее репутацию, запятнанную «вероятными» адюльтерами, уже ничто не сможет восстановить. Всем известно, что, бросив в Англии своего скучного мужа и многочисленных детей, она нередко гостила в европейских замках одиноких мужчин!

Вероятно, молодая аристократка относилась к тем редким дамам, которые полагали, что единственное, на что способен в дороге мужчина — это носить багаж. Она всегда странствовала одна, как частное лицо, в сопровождении небольшой свиты. Самоуверенная, блистательная, эрудированная, с влиятельными связями, леди Кравен была почетной гостьей самых знатных дворов Франции, Австрии, Польши, России; пользуясь милостивым покровительством самих монархов. Взбалмошная красотка была весьма популярна в Европе как драматург, чьи пьесы ставились в таких театрах как Друри Лейн и Ковент Гарден в Лондоне, часто в её собственном музыкальном сопровождении¹.

Представительница известного в Англии рода Беркли, ведущего свою историю с XII века, Элизабет родилась в замке своего отца, четвертого графа Беркли, 17 декабря 1750 года. Она получила классическое образование, но питала особую страсть к театру, что впоследствии выразилось в её многочисленных пьесах, которые ставились в Англии, Германии и других европейских странах. 30 мая 1767 года в возрасте 17 лет Элизабет вышла замуж за почтенного Вильяма Кравена, 6-го лорда Кравена. Она стала весьма известной дамой в лондонском обществе благодаря своему уму, остроумию и утонченной красоте. Муж не одобрял её страсти к театру, однако для неё это ничего не значило. Её часто можно было видеть в театре, в центре первого ряда ложи, в роскошном платье, расшитом бисером, с замысловатой прической, украшенной вызывающим плюмажем.

Уже через несколько лет брака лорд Кравен уличил Элизабет в амурных делах с французским посланником при английском дворе. Она раскаялась, и муж простил её. Ветреную красотку продолжали принимать в обществе, наслаждаясь веселым нравом и невероятной жизнерадостностью этой молодой женщины. Многие обожали Элизабет, в том числе и издатель ее трудов Гораций Волпоул, который с восторгом отмечал: «Удивительно видеть столь молодую женщину, всецело увлеченную собой. Сколько чистоты и простодушия в осознании своей собственной красоты и одаренности! Она говорит об этом с такой наивностью, будто они существуют отдельно от нее, а она всего лишь носит их как дар богов». Несмотря на это, леди Кравен уже пользовалась в Лондоне дурной славой благодаря тому, что тот же Волпоул называл ее «абсолютным неблагоразумием».

К тому времени у Элизабет уже было шестеро детей, но даже это не смогло спасти её брак. В 1780 году лорд и леди Кравен расстались, и Элизабет надолго покинула берега Англии. Она бросилась на поиски приключений. Муж давно ей наскучил, а впрочем, леди Кравен никогда не отличалась благоразумием.

Ей было 30 лет, она была в расцвете своей зрелой красоты и с большим желанием познать неведомый мир. Более шести лет леди Кравен путешествовала по Европе, пока в феврале 1786 года она не прибыла в Санкт-Петербург, где встретилась с императрицей Екатериной II. Именно там, в великолепном Эрмитаже, среди блестящей суеты петербургского общества англичанка услышала о далеких новоприобретенных землях на юге России. Любительница всего необычного, миледи загорелась идеей посетить Крым, ибо её уверяли, что Таврида — «есть весьма прекрасная земля». Её беспокойная душа рвалась в путь. «Путешествия для меня — это знакомство с географией, и больше всего я люблю ездить по живописным дорогам», — часто говорила она.

Многие отговаривали её от столь рискованной поездки, заверяя, что климат там губителен для здоровья европейцев: воздух — нездоров, а вода — ядовита. Однако многие иностранцы, побывавшие на полуострове, наоборот описывали ей Крым в таких ярких красках, что Элизабет непременно решила приобрести «небольшое имение в этой татарской земле». Довольно необычное желание, которому, кстати, не суждено было осуществиться. Леди Кравен не купила себе никакого поместья, однако подарила нам захватывающую книгу о своем путешествии по Тавриде, которая вышла в Лондоне в 1789 году, вызвав большой интерес в английском обществе².

Эта книга — «Путешествие через Крым в Константинополь» — явилась собранием писем Элизабет к маркграфу Бранденбургскому. Тогда она скрывала его имя, называя своим братом, и подписывалась от имени «любящей сестры». За время своих поездок но Европе она часто гостила в его старинном замке в Баварии, несмотря на то, что маркграф Бранденбургский — Христиан Фредерик Чарльз Александр, герцог Прусский, был женат. Хотя их отношения были для всех очевидны, нужно было соблюдать какие-то приличия, и леди Кравен часто писала своему покинутому мужу, что в лице маркграфа она нашла лишь «досточтимого брата». Однако когда лорд Кравен скончался в Лозанне (Швейцария) 27 сентября 1791 года, Элизабет вышла замуж за маркграфа в Лиссабоне (Португалия) спустя всего лишь шестнадцать дней.

Наконец наступило время, когда ей не нужно было больше скрывать имя человека, которому адресовались все письма, вошедшие в книгу «Путешествие через Крым в Константинополь»³. Впрочем, догадаться, кто же стоял за словом «брат» было совсем не трудно, даже тогда, когда книга Элизабет только появилась на полках книжных магазинов. Для всех это был уже секрет полишинеля...

Однако не все так просто было с этим необычным вояжем знатной аристократки, которая с риском для жизни, а главное для здоровья, отправилась в далекий и лишенный светских развлечений Крым. Через своих тайных агентов Екатерина II задолго знала, что летом 1786 года адмиралтейство Англии направило в Россию шпиона с заданием побывать в русских военно-морских портах и крепостях, составить карты расположения важных военных объектов. Эту загадочную личность доставили в Петербург на специальном «купеческом» корабле с военными матросами, облаченными в гражданское одеяние. Новоиспеченной Мата Хари британского розлива оказалась именно леди Элизабет Кравен, всегда остро нуждавшаяся в деньгах на роскошную жизнь. Естественно, что дорожные расходы аристократки любезно взяло на себя упомянутое английское адмиралтейство.

Екатерина II настоятельно предлагала знатной даме погостить пару месяцев в блистательном Петербурге, однако натолкнулась на вежливый, но категоричный отказ. Миледи с томной улыбкой пояснила российской императрице, что на ее здоровье настолько угнетающе действуют лондонские туманы (а Петербург, что Лондон — все одно), что она просто вынуждена отправиться на юг, к морю. Ее сокровенным желанием было уединиться и «полюбоваться побережьем, городами и скалами Тавриды...». Осторожная Екатерина II не стала препятствовать гостье, и все же распорядилась установить негласный надзор за любительницей приключений. Ведь кто-кто, а цветущая светская красавица никак не соответствовала образу дамы, склонной к романтическому уединению на окраине империи.

Говорят, что почтовыми отправлениями путешественницы занимался лично князь Г. Потемкин. Их переписывали, и только потом переправляли по месту назначения — в Константинополь, где их с нетерпением ожидал английский посол. После тщательного изучения злосчастные письма наконец-то попадали в руки своего прямого адресата, к «другу» леди Кравен — маркграфу Бранденбургскому Александру. С трепетом перечитывая увлекательные послания от возлюбленной, тот даже и не догадывался, что был далеко не первым.

Вернемся же к самой крымской «экспедиции» леди Кравен. Оставив свой экипаж в Петербурге, она наняла несколько повозок-кибиток, и отправилась налегке со своей небольшой свитой в неведомую диковинную землю, которая так долго оставалась для Европы terra incognita. Ей не терпелось увидеть божественно сказочный край. Немногочисленная свита Элизабет не разделяла её восторга по поводу этой рискованной затеи. Они имели на это все основания...

В XVIII в. в Европе бытовало мнение о татарах, как о грозных и жестоких завоевателях, отсюда — страх, который испытывала свита миледи перед крымскими татарами. Саму леди Кравен крайне развеселил эпизод, когда она послала своего слугу за паспортом в татарскую деревню. По её словам, он вернулся напуганный и бледный, как смерть, и рассказал, что «видел татарских начальников, сидящих кругом с трубками, и будто они весьма черны и нехороши собой».

Выглядывая из кареты, которая катила её по крымским дорогам, Элизабет видела не Тавриду, а старую добрую Англию, где сама не была уже много лет. В её глазах можно было прочитать ностальгию по Туманному Альбиону: «Из Крыма получился бы настоящий остров. Когда выезжаешь из Перекопа, то местность весьма напоминает наши песчаные холмики, простирающиеся вдоль Англии по берегу моря, а дерн здесь такого яркого цвета, сравнимый лишь с самым ярким зеленым бархатом». В те времена таврическое общество не было избалованно высокими иностранными гостями. Неудивительно, что приезд леди Кравен, которую в Крыму считали не иначе как английской принцессой, внес оживление в ряды местной аристократии и, особенно, военной элиты. Их легко можно было понять, ведь жизни в провинции была монотонной, размеренной, лишенной волнений и страстей.

Английская аристократка — не какой-нибудь губернский чиновник! Элизабет ожидал в Крыму самый радушный прием. Принимал знатную англичанку в Карасубазаре сам генерал-губернатор Таврической области — В.В. Каховский. После долгой дороги миледи чувствовала себя усталой и разбитой. Она досадовала, что не смогла предстать перед русскими господами во всей своей красе. Леди Кравен выглядела просто ужасно. Её платье и прическа были окончательно испорчены во время утомительного путешествия из Санкт-Петербурга. Это было совсем некстати. К её неудовольствию в доме у генерал-губернатора было полно блестящих кавалеров, которые тотчас же ее окружили. Элизабет с некоторым удивлением смотрела на мужчин, которые были увешаны разноцветными лентами, золотыми цепями, орденами и другими знаками отличия. На один миг ей даже показалось, что она очутилась не в маленьком крымском городке, а в Сент-Джеймском дворце в торжественный день. Спешно покинув столь изысканное общество, светская красавица удалилась отдыхать. Хорошо выспавшись и приведя себя в порядок, она осмотрела дом и окрестности. По ее мнению, Екатерине II, о приезде которой вокруг только и говорили, обязательно должны были понравиться эти живописные места. Их красота просто не могла не вызывать восторг и благоговение.

Вместе с веселой компанией леди Э. Кравен отправилась на прогулку верхом по реке Кара-Су. Мужчины наперебой оказывали заезжей иностранке знаки внимания, что ей очень импонировало. Миледи не замедлила восторженно написать об этом в своем письме: «Никогда не приходилось мне участвовать в таком веселом и приятном гулянии. Нас было около 40 человек верхом. Пестрые яркие наряды придавали зеленеющему ковру оживленный и живописный вид». Развлечения, приемы, мужчины — о чем еще может мечтать светская женщина? Во время прогулки отважная амазонка, как ветер, скакала верхом на лошади. По возвращению в Карасубазар к ней подошел седой казак. Он поцеловал край ее кружевной нижней юбки, сказав, что леди Элизабет — отважная женщина, достойная быть казаком. Этот комплимент в устах старого воина стоил многого!

Однако из всех мужчин англичанка особо выделила одного — красивого, статного, внешность которого говорила о его мужественности и уме. Это был никто иной, как В.В. Каховский. Он приехал в Карасубазар из Ак-Мечети только для того, чтобы встретится с английской леди. Впоследствии Элизабет с особой теплотой вспоминала Таврического губернатора. Она была благодарна ему за то, что он сумел приоткрыть перед ней, иностранкой, завесу над таинственной сказочной землей, осколком древней Эллады. Помимо всего, каждой женщине приятно общество сильного мужчины. «Генерал — серьезный, здравомыслящий человек. Я слышала, что своею терпимостью и твердостью характера он всячески стремился склонить татар к принятию российского подданства», — отмечала она. Леди Кравен нравилась образованность Каховского, его склонность к естественным наукам. «Губернатор показал мне собранную им редкую коллекцию. Птицы, набитые соломой, насекомые и другие предметы, естественной истории, находятся в хорошем состоянии, есть также камни, минералы и прочие крымские редкости».

Леди Кравен с удовольствием разъезжала по Крыму с губернатором, наслаждаясь его обходительностью, любезностью и в то же время мужественностью и твердостью характера. Возможно, она даже увлеклась им. В это можно поверить, зная ее ветреность и безрассудство. Как бы то ни было, расставаясь с Каховским, Элизабет чувствовала легкую печаль. «Мне было очень грустно расставаться с губернатором. Человек он по характеру серьёзный, степенный и сдержанный, а благородные манеры делали его любезное внимание и уважение ко мне ещё более приятными. Не могу пожаловаться, что он утаил нечто такое, что могло бы дать мне правдивое представление о его стране. То же могу сказать о любезных русских офицерах, которые предоставили мне несколько карт и все те сведения, какие только я сама хотела знать».

В Крыму англичанка впервые познакомилась с казаками, о которых слышала много лестного, а именно об их силе и безрассудной смелости. В Карасубазаре ей представили «казацкого начальника», который показался миледи тоже весьма привлекательным мужчиной. «У него военная выправка и седые прекрасные волосы. Он носит орден, усыпанный бриллиантами, пожалованный ему государыней». Леди Кравен явно была без ума от русских военных!

По приезду в Бахчисарай миледи даже отобедала у своих любимых казаков, у знакомого «казацкого начальника», где её угощали, по словам путешественницы, «подлинно, что по-казацки». Всю дорогу до Крыма англичанка воздерживалась от местной кухни, покупая лишь свежее молоко, в котором размешивала расплавленный шоколад. Можно себе представить, какой ужас вызывал в ней вид «изысканных» казацких блюд. «Длинный стол был накрыт на тридцать человек. На одном конце поставили большой кусок жареной свинины, а на другом жареного барашка. В центре стола стояла огромная чаша с творогом, а также небольшие блюда с гарнирами, приготовленными специально для меня и для русских. Повар старался угодить нам как мог». Здесь утонченной даме пришлось испытать на себе крымское гостеприимство. «Старый воин непременно желал, чтобы я отведала, более 30 донских вин с его родины, но я ограничилась тремя-четырьмя. Некоторые были весьма недурны».

После обеда леди Кравен смотрела из окошка на «притворные» сражения, не забыв в уме подсчитать примерное количество расквартированного здесь войска. В составе крымского войска она заметила калмыков. «Эти люди безобразны и имеют такой свирепый вид, что нельзя и представить. Глаза у них узкие и впалые, нос плоский, лицо четырехугольной формы желтого цвета. Они искусно стреляют из лука. Один на моих глазах убил стрелой за сто шагов гуся, а другой за пятьдесят разбил яйцо», — с ужасом писала она. Общаясь с казаками, англичанка не переставала удивляться их жизни и быту. Оказалось, что казаки совсем не принимали лекарств. «Когда казак болеет, он пьет несколько дней подряд кислое молоко. Это единственное средство от лихорадки, известное среди казаков», — изумлялась Элизабет.

Но, если казаки удивили англичанку своими нетрадиционными методами лечения и военным мастерством, то греки Балаклавского полка поразили ее своим внешним видом. Вот это было зрелище! Увидев их, она долгое время не могла придти в себя. Солдаты этого полка изумили ее, привыкшую к единообразию и строгости в военном обмундировании, своей экзотической одеждой и экипировкой. Леди Кравен не могла упустить случая детально описать это необычное для любой регулярной армии явление, а особенно допотопное вооружение местного войска. Балаклавских греков она называла албанцами. «Для тех, кто когда-либо видел регулярные войска, албанский полк покажется донельзя странным. Они пользуются ружьями, изготовленными в разных странах. Каждый одевается и вооружается, как ему заблагорассудиться. У них на поясе кинжалы восточного и итальянского образца, а также пистолеты странного вида. Одни носят на голове шляпы, другие — шапки или же шлемы. Полковник Григорий Хапонов просил перевести мне, что его солдаты проводные, горячие и храбрые... Албанцы носят короткие камзолы с туго переплетенными двумя, тремя и четырьмя рядами пуговиц филигранной работы. Это украшение, весьма ими любимое, мне также показалось нарядным».

На этом её удивительные встречи не закончились.

В Тавриде леди Элизабет Кравен с головой окунулась в изучение незнакомого ей мира. Раз она оказалась на Востоке, почему бы не вкусить его пряный, а зачастую запретный аромат. Ее желанию не препятствовали, а наоборот всячески потакали. Пусть лучше опасная и «неудобная» англичанка наслаждается экзотикой, чем шныряет среди военных объектов. В Карасубазаре ее отвезли в дом кадия, или татарского судьи, где леди Кравен была радушно принята его женой. Ее сопровождали лишь один «двенадцатилетний русский дворянин» и переводчик. Восток — дело тонкое! Внешность жены знатного татарина оказалась слишком экзотической, и миледи сочла необходимым в деталях ее описать. «На голове у этой женщины была чалма, украшенная мелкими бриллиантами и дешевым жемчугом. Её ногти были выкрашены в красный цвет, лицо раскрашено белой и красной краской, а вены — синей. Она показалась мне 60-летнею морщинистой старушонкою, но мне сказали, что ей не более 50-ти. На ней было, что-то вроде длинного халата, поверх него — жилет, а вместо пояса — платок, расшитый золотом и разными шелками».

Сидя на роскошных цветастых коврах, Элизабет осматривалась вокруг с большим любопытством: «татарский дом представляет собою доброе строение в один этаж. В доме нет ни столов, ни кресел, ни другой деревянной мебели. У стен лежат большие подушки, облокотись на которые, мы сидели и лежали». И на этом ее визиты не закончились, чему она была весьма рада. Ее душа жаждала неизведанного. Не всегда же зарисовывать стратегические объекты, чертить карты, в которых она совсем не разбирается, и считать военные корабли!

Миледи наконец-то отведала восточные блюда. Общаясь с женой кадия, она отметила взаимосвязь еды с местными традициями: «Принесли кофе и подали конфеты из засахаренных лепестков роз. Переводчик настаивал, чтобы я отведала и то и другое, что я и сделала. Конфеты подают в последнюю очередь. У восточных народов это значит, что визит окончен, и пора ехать домой». В Бахчисарае леди Кравен пригласили на обед к каймакану, важному татарскому вельможе, и тот любезно позволил ей посетить гарем, где жила его сестра, замужем за очень богатым татарином, который сколотил состояние на производстве мыла. Англичанка нашла молодую женщину довольно привлекательной, однако тут же отметила: «как можно судить о лице, скрытом за толстым слоем краски, и где брови насурьмлены и соединены прямою линиею, которая идет вдоль по носу?».

Как светская дама, «вращавшаяся при дворах европейских монархов», леди Кравен много внимания уделяла таким вещам, как одежда и драгоценности. На встречу с сестрой каймакана она нарядилась в красивое дорогое платье, полагая, что европейский наряд поразит татарку или хотя бы понравится ей. Однако здесь ее постигло разочарование. На Востоке ценилось только золото, серебро и драгоценные камни. «На мне был тогда шемиз с вырезом, который на груди был обшит прекрасным кружевом. Я думала, что такое платье покажется ей удивительным, но, увы, кружево и все, что не является золотом, серебром, жемчугом или бриллиантами, здесь абсолютно ничего не значат. Я узнала, что лён у них употребляется крайне редко. Для мужских рубашек ткутся материи из тонкого шелка или хлопка и шелка, который они редко применяют». Ее досада немного рассеялась, когда ей преподнесли в дар кисейный платок, вышитый сестрой каймакана разными шелками и золотом. Миледи с радостью его приняла.

Бахчисарай запомнился леди Элизабет как бывшая резиденция крымских ханов. Бахчисарайский дворец, расположенный в живописных окрестностях в окружении грозных скал, поразил ее своим экзотическим декором. «Ханский дворец построен неправильно. Большая его часть состоит из одного здания, которое поддерживают деревянные столбы. Он выкрашен и вызолочен странным, но для глаз приятным, образом. Арка последней двери сделана по пропорции, а надпись над ней, написанная крупными золотыми словами, является главным её украшением. Мне сказывали, что дворец был полностью разрушен, но губернатор его отстроил, выкрасил и заново вызолотил. Его готовили к прибытию государыни... Гарем — весьма просторное здание, гораздо выше остальных строений. Несколько квадратных комнат на нижнем этаже, где полы устланы мраморными плитами, а в центре беспрестанно бьют фонтаны, что показались мне самыми прекрасными».

Леди Кравен поселили в специальных покоях ханского дворца. Там она столкнулась с одной деликатной проблемой. Комната, которую ей определили, была просто огромной, да еще с окнами в два ряда со всех трех сторон. Это вызвало у нее весьма большие беспокойства: миледи долго не могла найти укромного уголка, где можно было поставить свою кровать. В целом же ханский дворец ей понравился: «Я нигде не видела такого сочетания красоты, золота, серебра и разных цветов, смешанных воедино, как здесь», — с восхищением писала англичанка.

Леди Кравен была очарована Тавридой, восторгаясь её красотой и уникальностью. В одном из писем она философски размышляла о том, что в таком божественном уголке люди могли бы жить как в раю, разумно пользуясь природными благами этой земли. Как представительница Британии — страны развитого в те времена производства и торговли — все прелести Крыма Элизабет оценивала с практической точки зрения. Что делать — это у неё в крови! Ей казалось, что на полуострове есть все необходимые условия развивать торговлю, которая ко времени ее визита в Тавриду практически была сведена на «нет». Торговать же местных жителей, по ее мнению, могли научить, конечно же, ее соотечественники — англичане.

Леди Кравен была одной из первых, кто обратил внимание на такое выгодное для Крыма занятие как виноделие. Она писала о том, что новые власти пытались развивать виноградарство в Судаке, однако пока безуспешно. «В южной части полуострова разводят виноградники, и растет здесь много дикого винограда. Теперь не у многих есть хорошие виноградники, и потому-то здесь производят очень мало вина. А кто виноват в этом? Конечно же, француз! Императрица назначила француза, который, кажется, собирает спелый виноград только для того, чтобы делать водку, которую он производит в больших количествах. Он живет теперь в Судаке, и непременно скоро разбогатеет. Очень жаль, что он так и не научил русских разводить виноград», — сетовала англичанка.

Помимо того, миледи отмечала, что в Крыму разводили скот для производства кожи. Здесь продавали пеструю ягнячью кожу, а так же самые дорогие и качественные меха из маленьких, только что родившихся, ягнят. Её поразило, сколько идёт таких шкурок на всего одну шубу. «Нечего удивляться, — писала Элизабет, — что такой мех является драгоценнейшим подарком, которым императрица награждает иностранных послов».

Путешествие подходило к концу. Покидая Крым, под впечатлениями от его красот, леди Кравен призвала все народы к единству, что было весьма необычно для представительницы Западной Европы, и особенно англичанки, чьи соотечественники так трепетно охраняли себя и свои вековые традиции от посягательств извне. Вероятно, такой космополитизм леди Кравен был связан с тем, что она много ездила по миру, а путешествия, как известно, ломают закостенелые стереотипы и позволяют взглянуть на мир с иных позиции. Её слова — своеобразный призыв к глобализму, раздавшийся в конце XVIII века: «Это желание — не мечта и не пылкие поэтическое воображение, это основательная и искренняя просьба женщины, которая считает род человеческий единой семьей, способствует тому, чтобы в полном единстве он мог отдаться общему благу, и чтобы в отношениях между народами исчезли несправедливость, тщеславие и алчность».

Слова звучат довольно убедительно, но в душу закрадываются сомнения насчет их искренности, ведь слишком рьяно миледи собирала, где можно и где нельзя всевозможные карты Крыма, и с большим рвением, неожиданным для женщины, посещала военные объекты и казармы. Желая угодить знатной красавице, офицеры показывали и рассказывали все, что ее интересовало. Не было такого вопроса, на который она бы не получила ответ. Ее галантные кавалеры были уведомлены, что под обликом изнеженной элегантной аристократки скрывается хитрая лазутчица, обладающая опасной информацией, и все же были околдованы ее изяществом и жизнерадостностью. «У меня много карт этой местности, выполненных в точности и хорошо растушеванных» — писала она своему «любезному брату», который к тому времени, был еще связан браком со своей нелюбимой женой. Хорошая осведомленность о таком важном в стратегическом плане объекте, как Крым, стало бы дорогим подарком для разведки любой европейской страны. Вот почему леди Кравен уже тогда подозревали в занятии сугубо мужским ремеслом — шпионаже.

Англичанка исколесила Крым вдоль и поперек, побывав в Перекопе, Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, Балаклаве. В Севастополе ее уже ждал корабль. Г. Потемкину было приказано как можно быстрее избавиться от знатной гостьи. Губернатор Тавриды распорядился подготовить для английской леди «фрегат о 66-ти пушках». Это судно в течение двух недель ожидало Элизабет, готовое к отплытию в любую минуту под видом торгового судна. Следующим пунктом маршрута путешественницы должен был стать Константинополь, где ее с нетерпением ожидал английский посол и долгожданное вознаграждение.

Впереди ее ждали новые приключения, смерть мужа, долгожданный брак с любимым человеком. Она еще не знала, что в 1792 году уже как маркграфиня Бранденбургская вернется в родную Англию, но ни королевский двор, ни ее шестеро детей не признают безрассудную путешественницу, прославившуюся долгим отсутствием и супружеской неверностью. Элизабет, однако, это ничуть не смутит, и она будет продолжать жить весело и ярко вопреки условностям своего времени, бросив вызов традициям, мужчинам, самой себе. Но все это произойдет с ней еще не скоро. А сейчас...

Леди Кравен стояла на палубе небольшого корабля, подставив лицо прохладному свежему бризу. Ее опасная миссия была закончена. Ей удалось выполнить почти все, что от нее требовалось. Теперь она сможет начать новую жизнь.

Солоноватый ветерок вырвал небольшой игривый локон из ее замысловатой прически, однако миледи этого даже не заметила. Она задумчиво смотрела на стремительно исчезающую в лазурной дымке Тавриду. Корабль на всех парусах плыл по штормящему свинцовому морю к турецким берегам, увозя ее все дальше и дальше. Какие мысли кружились в ее прелестной головке? Никто не знает. Сегодня мы можем об этом лишь догадываться, перелистывая пожелтевшие страницы редкого старинного издания, которое навсегда запечатлело рискованное путешествие этой удивительной и загадочной особы. Каковы бы тогда не были ее сокровенные мысли, английская аристократка не доверила их своим письмам. А жаль!

Примечания

1. Получив классическое образование, юная аристократка обладала особым талантом к драматургии. Первая комедия Элизабет Кравен «Сомнамбула» (Somnambule) была опубликована в 1778 году. Затем ею были созданы комедии «Йоркширский призрак» («Yorkshire ghost», 1794 г.), «Любовь в монастыре» («Love in a Convent», 1805 г.), пантомима «Кот в сапогах» («Puss in Boots», 1799 г.) и ряд других произведений, которые ставились на театральных сценах Англии.

2. Craven, Elisabeth, A journey through the Crimea to Constantinople/ in a series of letters. — London: Printed for G.G.J. and J. Robertson, 1789

3. Ha русском языке травелог леди Элизабет Кравен вышел в 1796 году в издательстве Университетской библиотеки в переводе М. Руднича.