Глава 23. Тщета во спасение будущего

Еще в годы Второй мировой войны в США появилось движение за создание «всемирного правительства». Поддержавший его А. Эйнштейн объявил, что учреждение такого правительства можно считать единственной возможностью спасти цивилизацию и человечество от самоистребления. По его мнению, решения этого правительства должны были иметь обязательную силу для всех государств — членов сообщества наций. ООН на роль «мирового правительства» не подходила, поскольку полномочия ее были ограниченными. А вот правительство США Эйнштейн полагал пригодным для такой миссии. Он призвал все народы и страны во имя сохранения мира на земле признать верховенство Соединенных Штатов и согласиться стать чем-то вроде штатов Техас или Юта, но находящихся за пределами государственных границ США. Идею «мирового правительства» поддержал президент Г. Трумэн. В ходе своей предвыборной кампании в Канзасе он провозгласил, что «народам будет так же легко жить в добром согласии во всемирной республике, как канзасцам в Соединенных Штатах». Тогда же в развитие этих идей американскими интеллектуалами было разработано учение об «общечеловеческих ценностях». Главным и идеальным носителем этих ценностей объявлялся американский народ.

В послевоенные годы авторитет Эйнштейна был необычайно велик в научном мире. Под его влиянием идеи «мирового правительства» и «общечеловеческих ценностей» стали популярными в образованных кругах многих стран, а у нас — в интеллигентской среде. В начале 1947 г. четверо выдающихся советских ученых — С.И. Вавилов¹, А.Ф. Иоффе², Н.Н. Семенов³ и А.Н. Фрумкин⁴ — опубликовали открытое письмо Эйнштейну, в котором выразили несогласие с его идеями. В ответном открытом письме великий физик обвинил СССР в «бегстве в изоляционизм». Более того, он заявил, что только мировое правительство может стать преградой на пути советского правительства к уничтожению человечества.

Уже вовсю раскручивалась «холодная война». В мировой прессе западные интеллектуалы обсуждали способы противостояния варварам из СССР. Особо отмечались сила и опасность советского (русского) патриотизма, «раздутого» победой во Второй мировой войне. Именно против советского патриотизма был направлен главный удар «холодной войны»: предлагалось подменить его «общечеловеческими ценностями», в число которых к тому времени уже вошли американский патриотизм и уважение к американскому образу жизни. Как видим, ничто не ново в этом мире — все повторилось в конце XX столетия, только Сталина во главе СССР уже не было.

Летом 1947 г., анализируя теорию «мирового правительства» и «общечеловеческих ценностей», Сталин определил их как космополитизм и принял решение о начале борьбы против сторонников этого учения — космополитов.

Кампанию эту возглавили М.А. Суслов и Д.Т. Шепилов⁵. 13 августа 1947 г. статьей Шепилова «Советский патриотизм» в газете «Правда» был дан сигнал к началу искоренения низкопоклонства перед Западом, свойственного тогда отдельным «интеллигентикам», которые с лакейским подобострастием взирают на всё заграничное только потому, что оно заграничное. Замысел кампании был верный, исполнение же оказалось бюрократически дубовым и отталкивающим, отчего в последующие годы события того времени с такой легкостью оказались осмеянными и оплеванными отечественными общечеловеками.

Почему кампанию против космополитизма и в защиту советского патриотизма ряд исследователей рассматривают как антисемитизм, остается только удивляться. Иное дело, что несанкционированные митинги возле хоральной синагоги в Москве спровоцировали власть считать митинговавших евреев космополитами. Но причем здесь антисемитизм?

* * *

Крымская осень 1948 г. была для Сталина временем подведения итогов и осмысления будущего без него. В декабре этого года вождю исполнялось семьдесят лет. Неожиданная смерть единственного надежного преемника — А.А. Жданова — поставила под вопрос сам факт дальнейшего существования СССР. Не зря уже в наши времена стала устойчивой байка, будто как раз после кончины Жданова вождь сказал своему окружению, что когда он умрет, империалисты обманут их, как котят.

Видимо, в свете подготавливавшейся вождем политической реформы предметом его раздумий стала и ошибочность ленинской национальной политики. Сталин был в этой проблеме все годы своего пребывания у руля государства. В трехмесячный же крымский отпуск помимо всего прочего он отправился для того, чтобы убедиться в верности решений по депортации народов, чья интеллигенция была заражена прометеизмом. Крымскотатарские исследователи утверждают, что в архивах личного секретаря вождя — А.Н. Поскребышева⁶ найдены записи репрессированного первого секретаря крымского обкома партии Н.В. Соловьева, где рассказано о встрече Сталина с секретарем ялтинского горкома ВКП (б) Булаевым⁷ вечером 20 сентября 1948 г. Якобы тогда вождь подтвердил верность решения депортировать крымских татар. И хотя в официальных документах того времени о такой встрече ничего не сказано, можно без сомнения принять как данность уверенность Сталина в справедливости депортаций.

* * *

Ошибочно увязывать политическое преследование еврейских националистов с юдофобией Сталина и его окружения. До Великой Отечественной войны в стране решался вопрос с националистами мусульманских народов СССР и с националистами отдаленных регионов Российской Федерации. После Великой Отечественной войны на передний план вышла проблема возбужденных фашистами националистов славянских и прибалтийских народов. Параллельно решался вопрос с грузинскими националистами. Но главную опасность развала страны в конце 1940-х гг. несли бурно активизировавшиеся националисты евреев и русских.

Признавать борьбу с национализмом различных народов СССР как центральную проблему эпохи сталинизма советская власть опасалась всегда, сохраняются эти тупики и в наши дни. Престарелый Сталин, осознавая, что жить ему осталось не долго и что ответственность за будущее СССР несет прежде всего он, решил эту проблему жестко и исторически молниеносно. И справедливо, к слову сказать. Безальтернативность такого решения вождь доказал и в теории — в ходе знаменитой дискуссии о языкознании 1950-го г.

Поскольку в данной книге нас интересует полуостров Крым, исторически оказавшийся в сфере интересов еврейских националистов, не стану распыляться и расскажу прежде всего о процессе над руководителями ЕАК.

* * *

После войны в ЕАК состояло 70 человек, 15 из них были членами президиума. Комитет обслуживали 18 штатных сотрудников плюс 60 человек работали в газете комитета «Эйникайт». Итого всего еаковцев было 148 человек.

Первое обращение в правительство по поводу националистической переориентации ЕАК зафиксировано 25 декабря 1945 г. В тот день заместитель председателя Комитета партийного контроля М.Ф. Шкирятов⁸ и заместитель начальника управления кадров ЦК партии Е.Е. Андреев⁹, анализируя результаты партийной проверки деятельности комитета, направили на имя члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова служебную записку. В ней, в частности, было сказано: «По нашему мнению... намерения работников Комитета превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам — политически вредны и являются искажением тех задач, которые были определены при создании Еврейского Антифашистского Комитета... Наше глубокое убеждение, Еврейский Антифашистский Комитет нельзя оставлять в том состоянии, в котором он находится в настоящее время, и есть неотложная необходимость рассмотреть вопрос о его дальнейшей работе»¹⁰. Речь, конечно, шла не о непременном закрытии комитета, но об изменении идейной основы его деятельности, о переводе его в более созидательное русло и на пользу всего советского общества, а не отдельной национальной его части. В той же записке предлагалось: «определить круг его (Комитета. — В.Е.) деятельности, укрепить его руководство, подобрав для этого твердых политических руководителей»¹¹.

Что же так смущало партийных руководителей? И чем оправдывают ЕАК его апологеты? Издающийся ныне в Москве еврейский журнал «The New Times — Новое время» аргументирует позицию последних так: «Деятельность ЕАК была ориентирована сугубо на внешнеполитическую пропагандистскую активность. Тем не менее значительная часть евреев в обстановке войны, нацистского геноцида и усиления антисемитских настроений в СССР воспринимала ЕАК как своего представителя. В последний период войны руководство комитета получало много писем, в которых рассказывалось о случаях антисемитизма, о том, что невозможно вернуться после освобождения западных территорий на прежние места жительства, устроиться на работу и т. д. ЕАК обращался к высшему руководству с просьбой о помощи, в частности, в середине 1944 года обратился с письмом к зампредседателя правительства Молотову с предложением создать при комитете комиссию помощи евреям, пострадавшим от войны. Эти обращения обычно вызывали негативную реакцию наверху или оставались без ответа»¹².

Теперь поставим себя на место руководителей СССР. В стране проживало более 100 народов. От войны пострадали все. Некоторые в гораздо большей мере, чем евреи. Холокосту на оккупированных фашистами территориях подвергались все советские граждане, а холокост галутных евреев Европы аргументом для предоставления привилегий части своих граждан в СССР служить не мог. При этом вспомним, что после Октябрьской революции евреи уже имели значительные привилегии и получены они были за счет принижения тех же пострадавших в Великой Отечественной войне народов. Это, кстати, и послужило основным поводом для послевоенного бытового антисемитизма. Выполни Кремль предложения ЕАК, и получалось бы, что для защиты интересов евреев в стране основан особый комитет, а людям других национальностей предлагалось бы быть людьми второго сорта, поскольку помочь всем разом страна в послевоенной разрухе не могла. Отказ же согласиться с предложениями ЕАК уже в наши дни трактуется либеральными авторами не иначе, как государственный антисемитизм.

Однако любой объективно мыслящий человек признает, что никакого государственного антисемитизма в решениях органов власти в те годы не было. А вот национализм со стороны руководства ЕАК проявлялся со все возраставшей энергией. Но и это не главное. Беда была в том, что действительно страдали в тяжкие для советского народа годы и унижались антисемитскими эксцессами слабо защищенные (как и все рядовые жители любой страны в любые времена) галутные евреи. А вот защищать их права и получать привилегии взялась всегда всесторонне защищенная озетовская элита, уже получившая в 1920-х гг. все возможные дивиденды от революции, теперь же намеревавшаяся законодательно закрепить за собой право контроля за исполнительной системой и право указывать этой системе, что, как и когда делать на благо советских евреев. При этом какую-либо ответственность за свои решения озетовская верхушка нести не желала — они решают, а властные органы обязаны исполнять. Пусть вертятся как могут, но чтобы решения озетовцев в интересах евреев были выполнены. Иначе — антисемитизм!

О существовании кластеров в еврейском народе никогда не говорилось и не говорится — он якобы единый страдалец. Только галутная беднота исключительно страдательная сторона, а озетовская элита лишь сочувствует глутным евреям и показно защищает их, преимущественно ярким словом. Вот такое распределение труда.

Правда, приходится признать, что в ходе восстановления народного хозяйства СССР, никто из евреев без жилья и без работы не остался, вновь заработанное имущество не потерял, от реального государственного антисемитизма не пострадал (а придуманный пусть остается на совести его придумавших). Другими словами, весь сыр-бор, раздувавшийся руководством ЕАК со ссылками на корреспонденцию комитета, в конечном итоге свелся к первоочередности решения проблем, т. е. яйца выеденного не стоил.

* * *

Неадекватная настойчивость того же Михоэлса довела дело до того, что уже через год после записки Шкирятова — Андреева послышались со временем нараставшие призывы к закрытию ЕАК. Наиболее весомыми стали «Меморандум Суслова» 1946 г. и Докладная записка министра КГБ В.С. Абакумова от 26 марта 1948 г.

«Меморандум Суслова» — очень важен для понимания всего происходившего тогда в клубке национальных проблем, которые предстояло решить И.В. Сталину. Поэтому приведу его текст почти полностью, только в небольшом сокращении.

«т. Жданову А.А.
т. Кузнецову¹³ А.А.
т. Патоличеву¹⁴ Н.С.
т. Попову Г.М.

Еврейский антифашистский комитет в СССР (ЕАК) начал свою деятельность в апреле 1942 года. Официального решения партийных и советских органов о создании Комитета и его функциях не было. По заявлению руководства ЕАК, задача Комитета определялась устными указаниями тт. Щербакова и Мануильского¹⁵ и заключалась в мобилизации еврейского населения за рубежом на борьбу против фашизма и в пропаганде достижений СССР в зарубежной печати.

В период Отечественной войны Еврейский антифашистский комитет сыграл известную положительную роль, содействуя в некоторой степени мобилизации зарубежного еврейского населения на борьбу с немецким фашизмом. С окончанием войны положительная роль Комитета оказалась исчерпанной и, как показала проверка, произведенная Отделом внешней политики ЦК ВКП(б), деятельность ЕАК в настоящее время не только перестала быть положительной, но и становится политически вредной.

Основной порок в деятельности Еврейского антифашистского комитета в настоящее время состоит в том, что она приобретает все более националистический, сионистский характер и объективно способствует усилению еврейского реакционного буржуазно-националистического движения за границей и подогреванию националистических, сионистских настроений среди некоторой части еврейского населения в СССР. Практическая деятельность Еврейского антифашистского комитета выражается в посылке статей в еврейскую зарубежную прессу и в поддержании связи с различными еврейскими организациями за границей. При этом как содержание посылаемых ЕАК за границу статей и материалов, так и характер связей Комитета с зарубежными еврейскими организациями ограничиваются вопросами жизни евреев в СССР и за рубежом. <...>

Еврейский антифашистский комитет не ведет пропаганды и контрпропаганды против развернутой реакционными империалистическими кругами Англии и США антисоветской кампании и не дает правдивой информации о мирной внешней политике Советского Союза, о жизни народов СССР, основах, преимуществах и достижениях советского социалистического строя. Ограничивая тематику посылаемых за границу статей и материалов специфическими вопросами, ЕАК неправильно освещает роль и место еврейского населения в жизни СССР, показывая его жизнь оторванной от жизни других народов СССР и раздувая роль еврейского населения и в особенности еврейских интеллигентов до такой степени, что создается неправильное впечатление о ведущей, если не решающей, роли евреев во всех областях жизни СССР. Одновременно жизнь и деятельность других многочисленных народов СССР Еврейским антифашистским комитетом систематически замалчиваются.

В статье Персова¹⁶ «Победный путь к Праге», направленной в 1946 г. в Канаду, навязывается мысль, что основную роль при взятии Берлина, Дрездена и Праги играл полковник — командир танковой бригады Давид Драгунский. <...> В статье генерал-лейтенанта М. Чернявского¹⁷ (направленной в США в 1946 г.), озаглавленной «На параде Победы», описываются подробно жизнь и заслуги самого Чернявского, а также заслуги полковника Давида Драгунского, майора Фишельзона¹⁸ и Абрама Темника¹⁹. В статье ни слова не говорится об офицерах и генералах других национальностей Советской Армии.

В 1946 г. за границу направлено большое количество статей о героях Советского Союза — евреях. В них настойчиво и последовательно проводится мысль о героизме евреев на фронтах Отечественной войны; о героизме же представителей других советских народов либо говорится вскользь, либо вовсе замалчивается.

В этом отношении характерна статья Л. Гольдберга²⁰ «Советские евреи в Великой Отечественной войне Советского Союза», в которой автор, кратко упомянув о роли русского, белорусского, украинского народов в Отечественной войне, далее, на протяжении 5 страниц, подробно говорит лишь о заслугах евреев на фронте и в тылу.

В серии статей и материалов, отправленных Еврейским антифашистским комитетом в зарубежную прессу по вопросам народного хозяйства СССР, дается превратное представление о советской действительности. Если судить по заголовкам некоторых статей, можно подумать, что ЕАК посылает за границу статьи, подробно освещающие хозяйственные успехи СССР. Здесь можно найти такие статьи, как «Победа советских металлургов», «Героические дела советских автостроителей», «Лучшие люди советской резиновой промышленности», «Маршал Сталин поздравляет строителей Владимирского тракторного завода», «Восстанавливаются станкостроительные заводы в Белоруссии», «Техническая интеллигенция в первых рядах восстановителей Донбасса» и др. Однако названия этих статей не соответствуют их содержанию. В перечисленных и многих других статьях Еврейского антифашистского комитета та или иная отрасль народного хозяйства СССР берется лишь в качестве фона для развернутого показа в преувеличенном и раздутом виде роли и заслуг талантливых и инициативных руководителей-евреев, решающих успех дела. <...>

Во всех этих статьях авторы ЕАК сосредоточивают внимание читателя не на успехах социалистического хозяйства СССР, не на героических делах советского многонационального народа, не на замечательном содружестве народов Советского Союза, а на особой роли и заслугах талантливых одиночек-евреев, создавая ложное впечатление, будто бы они в успехах народного хозяйства СССР играют ведущую роль.

Значительное место среди материалов, отправленных Еврейским антифашистским комитетом за границу, занимают статьи по вопросам культуры, науки и искусства. Характерными особенностями этих статей и материалов являются:

1. Подавляющее большинство их посвящено творчеству лишь писателей, артистов, музыкантов и ученых — евреев. Достижения советских людей других национальностей в области культуры, науки и искусства, как правило, замалчиваются.

2. Роль и значение еврейской культуры в общей социалистической культуре народов СССР раздуваются таким образом, что в замаскированной форме протаскиваются и навязываются мысли о превосходстве еврейской культуры и об особой ее роли в СССР.

3. Культура советских евреев преподносится в отрыве от советской действительности и при замалчивании влияния на нее советской культуры вообще и русской культуры, в частности.

4. Преклонение перед древней еврейской культурой, включая талмуд и библию, и в отдельных случаях угодничество перед буржуазной культурой.

Статьи ЕАК по вопросам культуры стандартны по своей форме и содержанию. Обычно они начинаются несколькими общими фразами о советской культуре, а затем развернуто показывают деятельность одного или нескольких работников культуры, евреев по происхождению. <...>

Все еврейское, вплоть до талмуда и библии, выпячивается и пропагандируется. Все нееврейское замалчивается. Такова общая линия пропаганды Еврейского антифашистского комитета за границей. Совершенно очевидно, что такого рода «пропаганда» льет воду на мельницу буржуазного сионизма и наносит политический ущерб СССР. Она поставляет материал для зарубежных еврейских организаций, помогая им в пропаганде сионизма, реакционных взглядов об особой и единой еврейской нации. С другой стороны, Еврейский антифашистский комитет своими статьями и материалами за границу, создавая ложное представление о советской действительности, в которой будто бы ведущая роль принадлежит евреям, дает пищу для антисоветской пропаганды, клеветнически отождествляющей все советское с еврейским.

Если достижения советских народов в области науки, культуры и искусства в статьях и материалах Еврейского антифашистского комитета систематически замалчиваются, то по отношению к буржуазной культуре Комитет порой проявляет недостойное советских людей преклонение и угодничание. <...>

Еврейский антифашистский комитет в СССР поддерживает письменную связь почти со всеми еврейскими организациями за границей, подавляющая часть которых является организациями буржуазно-националистического, сионистского направления и объединяется Всемирным еврейским конгрессом, руководимым лидером сионистов — Стивеном Уайзом²¹.

Проявляя настойчивое стремление всячески расширять свои связи с еврейскими организациями за границей независимо от их политической физиономии, Комитет не только не борется против буржуазно-националистической, сионистской идеологии и практики этих организаций, но и сам сползает на позиции еврейского национализма и сионизма и становится их идейным пленником. <...> Уступая требованиям американских еврейских организаций, руководство Антифашистского еврейского комитета весной текущего года послало польскому правительству телеграмму-запрос по поводу антиеврейских выступлений в Кракове²² и других городах Польши. Этому вопросу предшествовало обсуждение проблемы о польских евреях на заседаниях президиума ЕАК, где член президиума Юзефович предлагал получить подробную информацию об устройстве польских евреев для того, чтобы воздействовать на польское правительство через англо-американских евреев.

Защищая свое предложение на заседании президиума ЕАК 13.04.1946 г., Юзефович говорил:

«Надо, чтобы делегация польских евреев выехала бы сюда и сообщила бы нам о жизненном устройстве польских евреев. Мое предложение сводится к тому, что когда советский Еврейский комитет получит официальные сведения о ходе устройства евреев Польши, то мы могли бы выступить с письмом на имя евреев Америки и Англии».

21 июня 1946 г. Комитет обратился со специальным письмом в Министерство внутренних дел СССР, поддерживая ходатайство Союза венгерских евреев относительно освобождения пленных солдат еврейской национальности из лагерей СССР.

25 апреля 1946 г. из Нью-Йорка от еврейского комитета украинских землячеств получено следующее письмо:

«Мы хотим иметь непосредственный отклик от наших сестер и братьев — евреев на Украине, знать, как восстанавливается еврейская жизнь на Украине. Просим поставить в соответствующих инстанциях вопрос о приеме нашей делегации на Украине». ЕАК переслал это заявление Украинскому правительству и телеграфировал еврейским землячествам в США о том, что их просьба передана по назначению. <...>

При создании Еврейского антифашистского комитета не предусматривалось, чтобы этот Комитет имел какие-либо функции по работе среди еврейского населения СССР. Однако ЕАК явочным порядком развертывает свою деятельность и внутри страны, причем эта его деятельность в данное время является не менее политически вредной, чем деятельность на заграницу. ЕАК ведет обширную переписку с центральными и местными партийно-советскими органами и получает значительное количество писем от еврейского населения. В письмах, получаемых ЕАК, имеются жалобы на неправильное отношение к евреям со стороны различных советских организаций. Авторы писем просят вмешательства Комитета. Ряд писем является анонимным. Некоторые из этих жалоб находят поддержку у Комитета.

ЕАК пишет в советские организации отношения с просьбами оказать ту или иную помощь отдельным гражданам. ЕАК систематически обращается за материальной помощью для отдельных граждан-евреев не только в советские организации, но и к председателю Московской религиозной общины Чобруцкому²³. <...>

Еврейский антифашистский комитет с 1942 г. издает газету «Эйникайт» («Единение») тиражом в 10 000 экз. Только около 2 000 экз. газеты посылается за границу, остальная же часть тиража распространяется внутри СССР, главным образом среди еврейской интеллигенции. Нахождение газеты «Эйникайт» в ведении Еврейского антифашистского комитета отрицательно сказывается на всем содержании этой газеты. Статьи и материалы, печатаемые в газете, мало чем отличаются от статей, направляемых ЕАК за границу. Они также освещают в основном специфически еврейскую тему и способствуют воспитанию еврейской интеллигенции в шовинистическом духе. Из 263 статей, не считая передовых и официального материала, помещенных в газете за 6 месяцев 1946 г., 201 статья посвящена еврейской тематике. «Эйникайт» крайне неудовлетворительно информирует еврейское население о жизни других народов СССР, о достижениях нашей страны и не пропагандирует советскую и, в частности, русскую культуру. <...> В освещении еврейских вопросов газета также односторонне подчеркивает роль евреев в Отечественной войне и в социалистическом строительстве, причем еврейское население обычно изображается искусственно изолированным от советского населения других национальностей. <...>

Из рассмотрения деятельности Еврейского антифашистского комитета внутри страны следует тот вывод, что Комитет явочным порядком присваивает себе несвойственные ему функции главного уполномоченного по делам еврейского населения и посредника между этим населением и партийно-советскими органами, а также роль политического и культурного руководителя еврейских масс, которую он пытается осуществлять прежде всего через газету «Эйникайт».

Еврейский антифашистский комитет намерен в дальнейшем серьезно расширить свою деятельность и компетенцию своих прав внутри СССР. Насколько далеко идут его намерения в этом отношении, можно видеть хотя бы из того, что ЕАК намерен ставить перед правительством СССР даже вопросы о территории (видимо, новой территории, кроме Биробиджана) для еврейского населения. На одном из официальных заседаний ЕАК (23 октября 1945 г.) член президиума Комитета т. Фефер, без возражений со стороны других руководителей Комитета, говорил:

«Нужно поставить вопрос о некоторых задачах Комитета внутри страны. Это очень серьезный вопрос. В связи с новыми задачами Комитет будет ставить вопрос о новом названии... Что касается задач, то нам кажется, что в настоящее время у нас имеются очень серьезные задачи, как, например, вопросы культуры. У нас создалось такое положение, когда эти вопросы не стояли перед нами так остро, как теперь. Вопросы территории, вопрос издания журналов, вопросы здания для клуба». <...>

За последний период среди некоторой части еврейского населения, главным образом интеллигенции, наблюдается оживление сионистско-националистических настроений. Это нашло свое частное выражение, например, в поведении публики (состоявшей главным образом из евреев), присутствовавшей на лекции, прочитанной в Политехническом музее 17 июля с.г. на тему «К проблеме о Палестине». После лекции лектору В. Луцкому²⁴ было подано более 200 записок, большинство из которых было подготовлено и даже отпечатано на машинке заранее. Значительная часть записок свидетельствует о сионистских, а иногда и антисоветских настроениях их авторов.

Деятельность и само существование Еврейского антифашистского комитета в СССР, безусловно, способствуют искусственному обособлению еврейского населения, в особенности еврейской интеллигенции, и распространению среди нее чуждой и враждебной сионистской идеологии. <...>

Выводы:

Проверкой установлено, что деятельность Еврейского антифашистского комитета, как на заграницу, так и внутри СССР, приобретает все более сионистско-националистический характер и потому является политически вредной и нетерпимой. Вся деятельность ЕАК в настоящее время противоречит ленинско-сталинским взглядам на существо еврейского вопроса. <...>

В своей деятельности Еврейский антифашистский комитет исходит не из ленинско-сталинских идейных позиций, а из позиций буржуазного еврейского сионизма и бундизма, ведя линию на обособление и консервацию всего еврейского, обособление еврейского населения от других народов СССР. Объективно ЕАК в советских условиях продолжает линию буржуазных сионистов и бундовцев и по существу вместе с ними борется за реакционную идею единой еврейской нации...»

На основании изложенного Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) считает дальнейшее существование Еврейского антифашистского комитета в СССР нецелесообразным и политически вредным и вносит на Ваше рассмотрение предложение о его ликвидации.

М. Суслов
26.XI.1946 г.»²⁵

Оставим в стороне традиционные для 1940-х гг. жаргон функционеров и аргументацию, но обратим внимание на то, как менее чем за три года руководители-интеллигенты ЕАК обнаглели — другого слова не подберешь — и перешли от помощи собственно советскому народу к открытому национализму мировой еврейской диаспоры. Кому довелось наблюдать национализм в процессе его развития, тот знает, что начинается он обычно с истеричной любви к родному слову и нежной жалости к своему народу-страдальцу. Потом национализм перерастает в сравнение своего нежного, мягкого, доброго языка с грубыми уродливыми словом других языков и с гораздо меньшими страданиями других народов пред величайшими страданиями собственного народа. Потом и прекрасное родное слово, и народные страдания становятся исключительной привилегией собственного народа. А потом начинается борьба с «угнетателями» — против тех, кто пытается посягнуть на святое право исключительности. Эта борьба перерастает в войну вплоть до геноцида «подлых» народов, которые посягают на исключительность красоты и доброты народа-страдальца. Правда, тогда истребляют, как правило, самых невинных и ни к чему не причастных. Потому что нет безобидного или благотворного национализма — таковым он становится только в фантасмагориях националистической или подстраивающейся под агрессивных националистов интеллигенции. Исключение составляет сталинский тип «национализма вовне», направленный на защиту экономических интересов собственного многонационального народа.

* * *

Сталин не дал хода «Меморандуму Суслова». Причинами такого снисходительного отношения к ЕАК называют советскую враждебную Великобритании политику на Ближнем Востоке и сталинское заигрывание с сионистами Палестины. Безусловно, это тоже сыграло свою роль, но по большому счету вождь просто не хотел связываться с элитной группкой зацикленных на национализме интеллигентов: вреда от них было тогда чуть, а криков и истерик в разгар «холодной войны» ожидалось море разливанное. Потому вместо разгона ЕАК министерству госбезопасности было поручено пристальнее понаблюдать за руководством комитета.

Как обстояли дальнейшие дела — тайна, покрытая пеленой времени и замызганная националистическими фантазиями на тему конспирологии. Сомнительно, что В.С. Абакумов в самом деле разыграл истрию о евреях-шпионах, дабы потрафить «антисемиту» Сталину. Вряд ли вождь, ценивший каждую рабочую минуту своих сотрудников, попался бы на такую приманку и дозволил бы бестолковую трату рабочего времени в столь важном для страны учреждении. И министр госбезопасности наверняка об этом знал. Да и не было у Абакумова иных забот, как вместо того, чтобы противостоять настояшим шпионам «холодной войны», сочинять несуществующий заговор болтливых интеллигентов.

Скорее всего, благополучно пережив «Меморандум Суслова», активисты ЕАК возомнили, что теперь для них нет запретов, и пустились во все тяжкие. Недаром ведомство М.А. Суслова в начале 1948 г., видимо, сразу после гибели С.М. Михоэлса, высказалось о целесообразности произвести смену руководства комитета. Предлагалось вывести из состава президиума ЕАК И.С. Фефера, Л.С. Штерн, Л.М. Квитко, Д.Р. Бергельсона, С.Л. Брегмана²⁶, И.С. Юзефовича, В.Л. Зускина и П.Д. Маркиша. На замену в президиум предлагалось ввести генерала Д.А. Драгунского, поэта С.Я. Маршака, архитектора Б.М. Иофана, композитора И.О. Дунаевского, солистку Большого театра, балерину М.М. Плисецкую. Бесспорно, ЕАК при такой замене стал бы гораздо представительнее.

Но решение вопроса затянулось. А 26 марта 1948 г. В.С. Абакумов в докладной записке Сталину обвинил руководство ЕАК в шпионаже в пользу США. Что могли нашпионить эти комедианты в силу их профессий и окружения, еще большой вопрос. Однако под шпионажем в те времена подразумевались любые секретные встречи с палестинскими сионистами и людьми, связанными с американским «Джойнтом». Тем более, что безобидными их не назовешь: где «Джойнт», там и крымские вожделения транснацинального капитала. Атомной бомбы в 1948 г. у СССР еще не было, а угроза тотальной атомной бомбардировки наших территорий возрастала с каждым днем..

И в этот раз Сталин спустил все на тормозах. А в октябре произошло то, что произошло. Оказалось, что у десятков тысяч советских евреев родина не Советский Союз, а Израиль. И ЕАК основательно приложил к такому выбору свою руку. Доказывать, что евреи, приветствовавшие Голду Мейерсон, по духу были советскими людьми, значит, лгать.

* * *

Повторюсь, не известно, кто и когда сообщил в Крым об октябрьских демонстрациях. Возможно, что Г.М. Маленков, а возможно, что М.А. Суслов, который в первый же день после смерти Жданова возглавил весь идеологический корпус коммунистической партии и бессменно руководил им вплоть до своей кончины 25 января 1982 г. Что было доложено вождю, тем более никто не знает. В том, что для Сталина эти события оказались полнейшей неожиданностью, можно не сомневаться. Его реакция на известие была предсказуемой: вождь приказал не дожидаться его возарщения и немедленно закрыт ЕАК. Даже сами еаковцы предугадывали нечто подобное.

20 ноября 1948 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) было утверждено постановление Бюро Совета Министров СССР о роспуске ЕАК. В постановлении было сказано:

«Бюро Совета Министров СССР поручает Министерству государственной безопасности СССР немедля распустить Еврейский антифашистский комитет, так как, как показывают факты, этот Комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки.

В соответствии с этим органы печати этого Комитета закрыть, дела Комитета забрать. Пока никого не арестовывать»²⁷.

Любопытно, что, в связи с отсутствием Сталина, в ноябре 1948 г. Политбюро не заседало. Подпись вождя под решением стоит факсимильная, а не настоящая²⁸. Т. е. проведено постановление было в спешке. И не удивительно — несанкционированные массовые митинги и шествие в центре столицы через три с половиной года после окончания Великой войны казались бредом сумасшедшего.

В течение десяти дней после разгона ЕАК были закрыты газета «Эйникайт» и еврейское издательство «Дер Эмес»²⁹. Позднее, уже в 1949 г., распустили еврейские писательские объединения, закрыли последние еврейские средние школы с обучением на идише — в Биробиджане, Вильнюсе, Каунасе и в Черновцах, ликвидировали как нерентабельные БелГОСЕТ в Минске и Киевский ГОСЕТ в Черновцах. 1 декабря 1949 г. навсегда прекратил существование московский ГОСЕТ. Одним словом, в СССР перестали функционировать основные идеологические центры, популяризировавшие Израиль как родину всех евреев.

2 декабря 1948 г. Иосиф Виссарионович вернулся из Крыма в свой кремлевский кабинет. Уже шло следствие по делу ЕАК, которое превратилось сегодня в такую свалку фальсификатов, что никто не в силах понять, где там правда, где вымысел, и кто из доносчиков просто не выдержал нервного напряжения. Ясно одно — запугали всех, а кое-кого и побили. Причем даже не поймешь, кого сильнее избивали — подследственных еаковцев или эмгэбэшных следователей, ранее их пытавших. С хрущевских времен нам внушают, что жертвы приняли крестные муки и под пытками оболгали себя. А вот арестованные позднее следователи струсили и рассказали правду в надежде улизнуть от справедливого возмездия. Но все чаще приходится слышать, что следователи под пытками вынуждены были оболгать себя, а выжившие еаковцы добавили к их показаниям ложь о своих муках. В действительности же была раскрыта настоящая противозаконная группа, работавшая на развал СССР. Что точно происходило в застенках, сегодня установить невозможно — документы о пытках умалчивают, а участники событий в почти полном составе были тогда же расстреляны. Таково было время, и таковы были нравы. Позднее, большая часть следственных документов оказалась уничтоженной неизвестными лицами.

О беззастенчивой фальсификации всех связанных с ЕАК дел свидетельствует полнейшее отсутствие в совестких архивах доносов стукачей и докладов сексотов об осенних несанкционированных митингах и шествии 1948 г. Которое десятилетие нас уверяют, что в сталинском СССР чуть ли не каждый второй гражданин был стукачом и сообщал в органы госбезопасности все, что происходило в коммунальных квартирах или в рабочих помещениях. О грандиозных митингах и шествии евреев в центре Москвы тогда же написала вся мировая пресса, основательно рассказано о них и в мемуарной литературе... И только во всех, даже самых секретных архивах Москвы и СССР, не сохранилось ни одного доноса об участии кого-либо в этих митингах и шествии и о том, что на тех митингах конкретно происходило. Возможно ли, чтобы такая орда стукачей не донесла в самых разнообразных вариациях о случившемся, а их непосредственные начальники не доложили бы об этом на верх? Есть несколько вариантов ответа на этот вопрос.

1. Унизительно-оскорбительный. Абсолютно все стукачи и сексоты в СССР были евреями, посещавшими синагогу. Потому они все разом и промолчали. Это, конечно, бред.

2. Провокация спецслужб. Такова версия Ж.А. Медведева. Поскольку Сталин и его окружение сами готовили эту провокацию в центре столицы и обо всем знали заранее, они запретили всем инстанциям госбезопасности и милиции принимать доносы стукачей и сексотов на данную тему. Дескать, незачем беспокоить пустяками высокое начальство. Это еще больший бред.

3. Ложь о стукачах. Бесспорно, СССР стукачами и сексотами не кишел, но они все же были. Это и младенцу понятно. Но поверить в то, что никого из них московские события не заинтересовали — невозможно! Это еще больший бред, чем предыдущие два. Тем паче, что стукачи вербовались преимущественно в интеллигентской среде, а интеллигенты такого подарка судьбы поизгаляться на национальную тему упустить не могли.

4. Фальсификация посредством умолчания. Доносы и доклады о несанкционированных акциях 1948 г. в архивах есть, но современные исследователи о них умалчивают, поскольку содержание таких документов никак не укладывается в рамки пропагандмируемой ими концепции абакумовского заговора против евреев. В частности, в доносах рядовых стукачей может содержаться информация, узнать которую в те годы было возможно либо ознакомившись с секретными архивами Политбюро ВКП(б), либо получив ее из первых рук. Вероятность такого развития событий — 99,99% из 100%.

5. Уничтожение архивных документов. Очевидно, что в течение длительного времени кем-то уничтожались опровергающие официальную версию документы по делу ЕАК, в том числе и документы по осенним событиям 1948 г. в Москве. Причем неизвестные работали столь азартно и несогласованно, что невзначай уничтожили все доносы стукачей, не подумав, что это может вызвать подозрения. Вероятность — 99,99% из 100%.

Чтобы невольно не возвести хулу на безвинно пострадавших, изложу только известные факты о дальнейших событиях и без оценочных суждений.

* * *

Первый еаковец Д.Н. Гофштейн был арестован в Киеве еще 16 сентября 1948 г. Накануне, 12 сентября, он направил с киевского главпочтампта телеграмму Голде Мейерсон с призывом начать и возглавить борьбу за возрождение иврита в СССР. Как говорится, сознательно вызвал огонь на себя.

Через четыре дня Гофштейн был арестован. Ему вменили ст. 54—10, ч. 2 УК УССР. Это та же ст. 58—10 в УК РСФСР: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. ст. 58—2 — 58—9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания...».

После московских событий обвинение переквалифицировали по ст. 58—2 «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры...» Если ст. 54—10, ч. 2 УК УССР предполагала арест на шесть месяцев, то ст. 58—2 УК РСФСР гарантировала высшую меру социальной защиты — расстрел. Гофштейна этапировали в Москву, и началось следствие по делу ЕАК.

Впервые комитет появился в показаниях Гофштейна 16 декабря 1948 г. Либеральные исследователи утверждают, что подследственный заговорил после пыток и по указке следователя. В любом случае, речь сразу же пошла о намерениях создать еврейскую государственность на территории СССР при поддержке американских евреев. Косвенно, но явно подразумевался Крым. Интересующий нас фрагмент протокола допроса выглядит так:

«ВОПРОС. При обыске у вас изъяты документы, подтверждающие, что вы являлись членом Еврейского антифашистского комитета и также принимали активное участие в его деятельности.

ОТВЕТ. Членом Еврейского антифашистского комитета я являлся с начала 1942 года, куда был введен моими сообщниками — Михоэлсом, Эпштейном и Фефером. <...> Михоэлс рассказал мне об обстоятельствах создания Еврейского антифашистского комитета, уточнил задачи, которые перед ним поставлены советским правительством и какую работу он должен проводить. Однако, сказал Михоэлс, кроме этих официальных задач, мы будем использовать предоставленные нам легальные возможности для проведения националистической работы в интересах еврейской нации.

ВОПРОС. И в этот же раз вы договорились с Михоэлсом об использовании комитета в антисоветских целях?

ОТВЕТ. Да. Михоэлс далее пояснил мне, что, став председателем Еврейского антифашистского комитета, он будет добиваться осуществления своей заветной мечты — объединения еврейской нации с тем, чтобы поставить перед советским правительством вопрос о выделении для евреев территории, где они могли создать свою автономную республику. Он подчеркнул, что война Советского Союза с Германией подготовила благоприятные условия для разрешения «еврейского вопроса» в СССР и трудности, вызванные войной, понудят советское правительство пойти нам на уступки.

ВОПРОС. Только ли на это вы рассчитывали?

ОТВЕТ. В деле создания еврейской республики Михоэлс возлагал большие надежды на поддержку американских евреев, которые, как полагал Михоэлс, через правящие круги США смогут оказать давление на советское правительство в разрешении «еврейской проблемы» в СССР. В этих целях, сказал он, мы со временем добьемся посылки в Америку делегации от Еврейского антифашистского комитета, которая поедет в США, постарается найти там общий язык с еврейскими кругами и заручится их помощью. <...> В Куйбышеве я встретился с Бергельсоном, который, пересказывая мысль Михоэлса, настойчиво доказывал, что еврейское государство надо создавать не в Палестине, а у нас — в Советском Союзе, так как это, по его мнению, наиболее реально. Ссылаясь на свою осведомленность о влиянии американских евреев на правительственные круги США, Бергельсон утверждал, что если нам удастся заручиться их поддержкой, то они сумеют через правительство США оказать такое давление на Советский Союз, при котором советское правительство вынуждено будет пойти нам на уступки. Ту же мысль мне высказал и Фефер. Он заявил, что евреи, проживающие в Америке, нам очень крепко помогут добиться самостоятельности. Мы, говорил Фефер, связаны тесными родственными узами с евреями в США и они сделают для нас все от них зависящее»³⁰.

Через неделю после этого допроса начались аресты. В ночь на 24 декабря 1948 г. арестовали И.С. Фефера. Когда об этом стало известно, член президиума ЕАК П.Д. Маркиш сказал А.М. Борщаговскому³¹:

— Ночью арестовали Фефера. Слыхали? Этот негодяй один в могилу не уйдет, всех за собой потащит³².

Он оказался прав. Фефер молчать не стал, и в течение месяца за решеткой оказался весь президиум ЕАК. Конечно, заговорщики они были никудышние. Кто просто испугался, а кто после избиений, но все как один оговорили друг друга. Уже на самом процессе подсудимые объявили, что главной задачей для каждого было дожить до суда и рассказать там о своей лжи.

О том, какое место занимал в деле ЕАК Крым, лучше всего говорит протокол допроса Гофштейна 12 января 1949 г. «...чтобы легче было... получить территорию для создания самостоятельной еврейской республики в Крыму. Михоэлс, Бергельсон, Фефер и Добрушин³³ буквально носились с этим своим проектом, доказывали мне, что ими уже проведена большая работа и что решение вопроса о Крыме является делом ближайшего времени. В целях популяризации среди евреев своей идеи создания еврейской республики в Крыму Михоэлс и Бергельсон готовили в еврейском театре постановку пьесы «Принц Реубейни»³⁴, в которой протаскивалась идея создания еврейского государства и его деятельная связь с другими странами. Постановка этой пьесы националистического характера была запрещена, но ее все же сумели переправить в США и издать там на еврейском языке.

В 1944 году Михоэлс в одну из бесед сказал мне, что из Крыма выселены все татары и что там находится член еврейского антифашистского комитета генерал Яков Крейзер³⁵, а также направленная им в Джанкойский район группа еврейских писателей, которые собирают информацию о еврейских колонистах в Крыму. Все эти материалы о крымских евреях были пересланы в США или публиковались в газете «Эйникайт» в Москве. После же того, как советским правительством было отказано в предоставлении евреям Крыма, Михоэлс, Бергельсон, Фефер и другие мои сообщники не отказались от своей идеи создания еврейской республики, но приложили больше усилий на то, чтобы через еврейские круги США оказать давление на советское правительство. Они рассчитывали, что международная обстановка в послевоенный период изменится в такую сторону, когда Америка сможет повлиять на Советский Союз в разрешении «еврейской проблемы»».

Более обстоятельные показания дал следствию И.С. Фефер. Впрочем, он, конечно, был самым осведомленным в крымских проблемах руководителем ЕАК.

«ВОПРОС. На прошлых допросах вы показывали о том, что еврейские националисты до последнего времени вынашивали надежды на получение для евреев Крыма. Что практически вами предпринималось в этом направлении?

ОТВЕТ. Незадолго до смерти Михоэлса я беседовал с ним о ближайших перспективах работы Еврейского антифашистского комитета. Несмотря на то, что прошел ряд лет с того момента, как было написано письмо о передаче евреям Крыма, мы не потеряли веру в «крымский проект». Во-первых, нас утешал тот факт, что никакого официального решения по этому вопросу не было. Во-вторых, переменив после пребывания Гольдберга в СССР нашу тактику в отношении Биробиджана, мы все же сомневались в концентрации там больших еврейских масс. Мы полагали, что придет время, когда советское правительство займется «еврейским вопросом» и в интересах оздоровления настроений еврейского населения, положит конец его рассеянности по территории СССР и соберет его в одно место. В связи с этим, как мы думали, Крым есть единственное место, которое сможет привлечь евреев.

ВОПРОС. И уже намечали кандидатуры в состав правительства еврейской республики?

ОТВЕТ. Вопрос о будущем «правительстве» еврейской республики неофициально, но весьма оживленно обсуждался членами президиума Еврейского антифашистского комитета. Это было вскоре после посылки нами письма в правительство с просьбой отдать Крым евреям. Возомнив себя чуть ли не государственными деятелями, мы уже заранее распределяли «министерские портфели» между наиболее активными националистами.

Разговоры о «правительстве» еврейской республики в Крыму обычно начинал Эпштейн при появлении в комитете Михоэлса.

«Наш президент», — говорил Эпштейн, указывая на Михоэлса и выдавая этими репликами свои сокровенные чаяния.

ВОПРОС. ...Которые гнездились не только у Эпштейна, но и у вас?

ОТВЕТ. Не скрою, что такие разговоры отвечали моим настроениям и желаниям. Импонировали они и другим членам президиума Еврейского антифашистского комитета: Михоэлсу, Шимелиовичу, Квитко, Маркишу.

ВОПРОС. Как же предполагалось распределить портфели в этом «правительстве»?

ОТВЕТ. По единодушному мнению членов президиума комитета Михоэлс намечался на пост президента еврейской республики в Крыму. В качестве премьер-министра Эпштейн намечал себя. Это, однако, не вызывало восторга у других членов президиума, так как Эпштейн и в Еврейском антифашистском комитете не проявил себя как хороший организатор. Тем не менее, он никому не хотел «уступить» этот пост и при разных обстоятельствах, в особенности в 1944 году — году наибольших надежд на положительное разрешение крымской проблемы, Эпштейн продолжал «формирование» еврейского правительства.

Главному врачу Боткинской больницы Шимелиовичу был обещан пост министра здравоохранения, при полном его удовлетворении. Заведующему кафедрой института права при Академии Наук СССР Трайнину Арону Наумовичу — министра юстиции, еврейскому поэту Квитко — министра народного просвещения, Галкину — заместителя министра просвещения, Юзефовичу — руководителя еврейских профсоюзов, Маркишу — председателя союза еврейских писателей.

ВОПРОС. А вы на какой пост прочились?

ОТВЕТ. Меня Эпштейн прочил председателем комитета по делам искусств.

ВОПРОС. Не скромничайте, Фефер. Известно, что вам, как «отличившемуся» во время пребывания в Америке, был обещан пост министра иностранных дел.

ОТВЕТ. Я не помню, чтобы меня прочили на пост министра иностранных дел еврейской республики. Возможно, что Эпштейн и говорил кому-нибудь из членов президиума комитета об этом, но лично со мной такого разговора не было.

ВОПРОС. При распределении этих «государственных постов» не был забыт, конечно, и ваш киевских единомышленник Спивак³⁶?

ОТВЕТ. Нет, Спивака мы тоже не забыли. Когда в 1944 году Спивак возвращался из Уфы в Киев и, будучи проездом в Москве, заходил в Еврейский антифашистский комитет, я и Эпштейн посвятили и его в сущность «крымской проблемы». Мы сказали ему, поскольку «опыт Биробиджана» не дал положительных результатов, нами предприняты меры, чтобы создать еврейскую республику в другом месте и что наиболее подходящей территорией этого является Крым. При этом Эпштейн в моем присутствии заявил Спиваку, что скоро его Кабинет еврейской культуры станет еврейской академией в Крыму и предложил ему готовиться к этому.

В положительное разрешение «крымской проблемы» мы верили еще и потому, что Гольдберг, как я уже показывал ранее, обещал оказать нам содействие путем соответствующего влияния на советское правительство через правительство США. В связи с этим мы решили, что необходимо напомнить американцам о Крыме, и в 1948 году направили в Крым еврейского писателя Самуила Гордона³⁷, чтобы послать в Америку новые сведения. Гордон привез ряд очерков, из которых было видно, что в Крыму уже нет национальных еврейских колхозов и евреи работают совместно с русскими. Но на отдельных примерах и фактах Гордон в своих очерках показал, что, несмотря на этот процесс ассимиляции, захвативший еврейские колхозы, в Крыму все же есть сила, на которую можно опереться при реализации «крымского проекта». Очерки Гордона были отправлены в Америку.

Наряду с этим мы также решили усилить помощь Биробиджану, сделав все, чтобы собрать там побольше евреев. Имея несколько сот тысяч евреев в Биробиджане, мы были бы силой, с которой бы считались.

ВОПРОС. В чем выражалась ваша «помощь» Биробиджану?

ОТВЕТ. Через газету «Эйникайт» и Бюро объединения еврейских писателей мы начали вести широкую агитационную работу по привлечению евреев в Биробиджан. Бюро объединения еврейских писателей специально обсуждало этот вопрос и вынесло решение о посылке на Украину группы писателей для вербовки евреев, желающих выехать на жительство в Еврейскую автономную область. Я помню, что в 1947 году на Украину поехали писатели Э. Гордон³⁸, Галмштейн³⁹ и другие. С этой же целью Еврейский антифашистский комитет устроил ряд встреч ответственных партийно-советских работников Биробиджана с представителями еврейского населения Москвы и других городов. Одновременно мы усилили поток информации о Биробиджане в США.

Уже после смерти Михоэлса редактор газеты «Эйникайт» Жиц⁴⁰ и писатель Маламуд⁴¹ написали брошюру о Биробиджане «Биробиджан сегодня», которая также была отправлена в Америку. Американцы высоко оценили присланные материалы, и «Амбиджан»⁴² даже прислал комитету в качестве подарка автомашину «Линкольн». Это надо было понимать, что мы на правильном пути. Но в 1948 году, в связи с образованием еврейского государства Израиль, перед Еврейским антифашистским комитетом встали новые проблемы. Началась «осада» комитета: беспрерывные звонки по телефону и посещения. Несколько раз мне звонил Лозовский, желая уточнить события. В комитет приходил полковник Драгунский, просивший нас оказать ему содействие в выезде «на фронт» в Палестину. Приходил профессор Этингер⁴³ и выражал недовольство тем, что мы молчим. Мой старый знакомый Рогачевский⁴⁴ подал в комитет официальное заявление о создании еврейской дивизии. Приходили десятки евреев и просили содействовать им в выезде в Палестину для защиты своей древней родины.

ВОПРОС. Какую позицию занял Еврейский антифашистский комитет в связи с образованием государства Израиль?

ОТВЕТ. Для меня создание еврейского государства было крупным радостным событием, но я считал, что реального значения для нас — евреев СССР — это не имеет. Я знал, что у нас ничего не изменится, и не может измениться под влиянием этого, небольшого для СССР, внешнеполитического события. Меня интересовал этот вопрос больше с точки зрения внутренней, то есть, с точки зрения использования этого события для усиления и роста националистических настроений внутри страны. Поэтому мы не только [не] старались затормозить поток этих настроений, но всячески содействовали этому. Мы создавали впечатление у желающих добровольно выехать «на фронт» в Палестину, что это не исключается, то есть фактически поощряли эти тенденции путем занесения в списки добровольцев, обещая им поставить этот вопрос перед правительством, что нами и было сделано. В газете «Эйникайт» был опубликован ряд статей о еврейском государстве, призванных усилить националистические настроения. Эти статьи были написаны мною, Бергельсоном и работником комитета Гольдбергом. Но это нас не удовлетворяло. Мы искали встреч с работниками дипломатической миссии государства Израиль, прибывшей в СССР в сентябре 1948 года, чтобы с их помощью связаться с Америкой по поводу «крымского проекта».

ВОПРОС. Вам это удалось?

ОТВЕТ. Нет, связь с миссией государства Израиль мы не установили. Я стремился сделать это официально и разговаривал по этому поводу с заместителем министра иностранных дел СССР Зориным⁴⁵, ставя вопрос о приеме. Однако положительных результатов не добился. Тем временем заволновались некоторые члены президиума комитета. Они порицали пассивность комитета в такой момент и настаивали на активизации нашей работы. «Нам никогда не простят нашу трусость в такой момент», — говорил Шимелиович, являвшийся претендентом на роль председателя комитета. Он же настаивал на срочном обсуждении палестинского вопроса на президиуме Еврейского антифашистского комитета. Надо сказать, что в это время все внимание еврейской массы было переключено на миссию государства Израиль в Москве, и мы почувствовали, что теряем связь с еврейским населением. Об этом свидетельствовала и большая еврейская демонстрация, устроенная в октябре 1948 года в Москве в Спасо-Голенищевском переулке, когда руководительница миссии государства Израиль Меерсон посетила синагогу.

Эти две еврейские демонстрации: на похоронах Михоэлса и в честь миссии представляли собой важнейший итог нашей деятельности за 6 лет существования комитета.

ВОПРОС. Вы присутствовали на демонстрации у синагоги?

ОТВЕТ. Нет, никто из членов президиума комитета на демонстрации у синагоги не присутствовал. На другой день мне звонили по телефону С. Гордон, Рогачевский и Кушниров⁴⁶ и порицали меня за то, что я «не был в этот день с народом».

ВОПРОС. Кроме попытки установить связь с миссией государства Израиль, что еще вы предпринимали в целях использования палестинских событий для вашей подрывной работы?

ОТВЕТ. В начале ноября 1948 года мы провели заседание президиума комитета, посвященное палестинской проблеме. На этом заседании было решено организовать митинг, посвященный еврейскому государству, который предполагалось транслировать по радио. По нашему мнению, этот митинг должен был поднять престиж комитета среди еврейского населения СССР и за рубежом. Мы рассчитывали выступить на митинге так, чтобы еврейские организации США поняли, что создание еврейского государства не только не снимает «крымскую проблему», а наоборот, делает ее более актуальной, вследствие близости Крыма к Палестине. При наличии еврейской республики в Крыму мы бы легче установили «общееврейский фронт». Палестинские события лили воду на нашу мельницу. Мы видели бурный рост националистических настроений среди евреев и были уверены в том, что после отпадения Палестины как реальной возможности разрешить их национальные интересы эти настроения могут быть пущены в ход для нашей конечной цели, заключавшейся в концентрации евреев на территории СССР в Крыму или Биробиджане с привлечением американского капитала. Мы планировали, благодаря дипломатическим отношениям с Палестиной, послать туда делегацию и где-нибудь в нейтральной зоне встретиться с Гольдбергом и Розенбергом для обсуждения ситуации и принятия новых решений. Но как раз в момент открытия этих возможностей был ликвидирован Еврейский антифашистский комитет, окончательно перешедший на вражеский путь, ставший послушным исполнителем воли американских буржуазных националистов и нанесший огромный вред советскому государству»⁴⁷.

Цитировать другие протоколы нет смысла. Вполне очевидно, что перед нами интеллигентский «детский сад» для взрослых дяденек и тетенек, вообразивших себя пупом Земли. МГБ получило приказ хорошенько припугнуть расшалившихся болтунов, но перегнуло палку, и народ стал умирать от избиений и с перепугу. Устраивать кровавую баню вряд ли кто собирался.

* * *

Пока следствие занималось руководителями ЕАК, в стране назрела серьезная опасность. После кончины А.А. Жданова и на подъеме Русского Ренессанса в стане ждановских выдвиженцев усилились шовинистические тенденции, которые стали угрожать целостности СССР. В современной литературе эти события трактуются как внутрипартийная борьба группировок в окружении Сталина за власть при дряхлеющем, а потому бессильном прекратить противостояние или даже заинтересованном в такой драчке диктаторе. Причем эта концепция слеплена из огромного узла противоречий. И главное противоречие в одновременном утверждении, будто Сталин оказался бессильной зависимой фигурой в цепких руках группировки Берия — Маленков — Хрущев — Булганин, но он же свободно перемещал их с должности на должность, жестко лишал самых сильных рычагов власти, готовил судебные процессы над ними, принимал единоличные решения и за все совершенное тогда несет полную ответственность.

Если верить мемуарам высших руководителей страны той эпохи, председатель Госплана, член Политбюро ЦК ВКП (б) Н.А. Вознесенский и секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецов позволили себе скрыть от Политбюро факты собственных упущений, в чем и были уличены Г.М. Маленковым, Л.М. Кагановичем и Л.П. Берией. Вознесенский не доложил об упущениях в квартальной отчетности 1947 г. и приказал занизить показатели в плане на первый квартал 1949 г... Кузнецов же оказался причастным к фальсификации результатов выборов на ленинградской партконференции (подменили 23 бюллетеня тайного голосования) и к тому же разрешил ленинградцам без согласия Политбюро, но под прикрытием председателя Совета Министров РСФСР М.И. Родионова⁴⁸, провести Всероссийскую оптовую ярмарку, где испортилось продуктов питания на общую сумму в 4 млрд рублей (страна только-только вышла из голода 1947 г.). Якобы щепетильный в отношении обмана Сталин был возмущен, и оба любимца вождя, которых он прочил себе на смену, попали в опалу. А далее было дело техники. Поскольку «старые» члены Политбюро опасались конкуренции поджимавших их «молодых» ждановцев, вождю внушили, будто последние создали подпольную группу для государственного переворота. Доверчивый Сталин раскис. В августе 1949 г. был арестован А.А. Кузнецов, в конце октября 1949 г. арестовали Н.А. Вознесенского. Раскрутилось следствие с пристрастием, в ходе которого по всей стране выявили среди партийных руководителей высшего и среднего звена более 2 тыс. заговорщиков, все как один — ждановцы, преимущественно выходцы из Ленинграда.

Сталин в такой трактовке событий выглядит круглым дураком и марионеткой.

Но есть один факт, который рассыпает всю эту конструкцию: значительное число документов данного следственного дела по сей день остаются под грифом секретно и не обнародовались даже в годы яковлевско-ельцинского архивного беспредела. Имеет ли смысл скрывать стенограммы допросов, если процесс был сфальсифицирован, показания были выбиты палачами из невинных жертв, а истинными аргументами для расстрела любимцев Сталина оказались вышеприведенные причины? Впрочем, нынче поговаривают, что архивные дела ленинградцев, как и дела ЕАК, были уничтожены во времена правления Хрущева. Почему? Тайна за семью печатями.

Мельком во всех публикациях о «ленинградском деле» упоминается о том, что заговорщики намеревались учредить отдельную Российскую (или Русскую) коммунистическую партию (компартию Российской Федерации) по примеру компартий союзных республик. Якобы документы об этом были найдены у Н.А. Вознесенского и у М.И. Родионова. Последний предлагал утвердить собственный российский гимн и флаг — нынешний триколор, но с серпом и молотом. Столицей РСФСР предлагалось сделать Ленинград. Таким образом, ждановцы предполагали повысить статус Российской Федерации. В действительности же предлагавшиеся ими акции лишали русских статуса государство образующего народа, а вместе с отменой этого статуса ставился под вопрос сам факт существования СССР.

Предложенная программа была воплощена в жизнь в годы правления М.С. Горбачева. Компартия РСФСР была учреждена в июне 1990 г. 12 июня того же года была принята декларация «О государственном суверенитете Российской Федерации», и этот день был объявлен праздником День независимости РСФСР от Советского Союза и 40 млн русских, выброшенных на произвол националистов других республик. Заключительным актом этих «преобразований» стало подписание 8 декабря 1991 г. Беловежских соглашений о прекращении существования СССР.

В 1949 г. Сталин предвидел подобный результат казалось бы невинных предложений ждановцев. Потому реакция его на русских националистов, которым он доверял столь длительное время, оказалась жесткой и жестокой. Как известно, 26 мая 1947 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР в стране была отменена смертная казнь — ее заменили работами по ликвидации послевоенной разрухи. Но едва следствие по «ленинградскому делу» доказало замыслы русских националистов, как уже 12 января 1950 г. смертную казнь восстановили по отношению к изменникам Родины, шпионам и подрывникам-диверсантам. Такова была общепринятая терминология тех лет. В случае «ленинградского дела» шпионаж и диверсии притянули за уши, полностью в логике сократовского типа судопроизводства. Но не это важно. Главное, в 1950 г. И.В. Сталин исполнил свой долг там и тогда, где и когда по тому же самому поводу не осмелился исполнить свой долг М.С. Горбачев в декабре 1991 г.

Следствие длилось более года. 29 сентября 1950 г. в помещении ленинградского Дома офицеров начался закрытый процесс над главными фигурантами. Перед судом предстали 9 человек. В зале присутствовали представители общественности — 600 человек. Подсудимые не ссылались на пытки и издевательства, не оправдывались, но полностью признали свою вину и согласились с приговором. Он был оглашен в ночь на 1 октября 1950 г. Шестеро осужденных были приговорены к расстрелу, трое — к длительным срокам лишения свободы. В течение 1950—1951 гг. прошел целый ряд судебных процессов по «ленинградскому делу». Всего осудили более 2 тыс. человек, 200 из них расстреляли.

* * *

9 мая 1950 г. по негласному распоряжению И.В. Сталина в газете «Правда» началась научная дискуссия по вопросам языкознания. На страницах главной газеты страны велись казалось бы узко профессиональные споры между специалистами в области науки, совершенно не интересной для большинства читателей. В дискуссии приняли участие 4 академика АН СССР, 6 академиков республиканских АН, ряд докторов наук. Неожиданно для всех 20 июня в дискуссию вступил И.В. Сталин со статьей «Относительно марксизма в языкознании». 4 июля появилась вторая его статья «К некоторым вопросам языкознания». После того, как дискуссия завершилась, 2 августа, была опубликована его завершающая статья «Ответ товарищам».

Поскольку дискуссия была узко профессиональной, хрущевское «разоблачение культа личности» стало отмашкой для советской интеллигенции на объявление сталинского вмешательства в нее чем-то диким и маниакальным. Интеллигенты творческих профессий по причине своей недалекости вообще высмеивают его по сей день.

В действительности никакого вмешательства не было, и Сталин сам изначально предупредил о своей некомпетентности в профессиональных вопросах дискуссии. Вождь воспользовался темой, чтобы указать на наиболее слабое место в здании СССР — национализм интеллигенции и в молодежной среде разных народов — и чтобы наметить пути либо преодоления его, либо укрепления защитной от него системы. Это было своеобразное завещание старого политика, стоявшего в преддверии своей кончины. Другими словами, не раздувая проблему, он высказал свои предложения по гармонизации отношений между нациями в многонациональном государстве. Причинами такой активности Сталина стали еврейские митинги у хоральной синагоги и еврейское шествие по центру Москвы с Голдой Мейер во главе, а также «ленинградское дело».

О самой дискуссии опубликовано достаточно исследований. Интересующимся лучше обратиться к ним. Отмечу только следующее.

Во-первых, Сталин указал на выдающуюся роль русского языка как языка межнационального общения в СССР. Он писал: «Обмен мыслями является постоянной и жизненной необходимостью, так как без него невозможно наладить совместные действия людей в борьбе с силами природы, в борьбе за производство необходимых материальных благ, невозможно добиться успехов в производственной деятельности общества, следовательно, невозможно само существование общественного производства. Следовательно, без языка, понятного для общества и общего для его членов, общество прекращает производство, распадается и перестает существовать как общество. В этом смысле язык, будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества»⁴⁹. Русский язык «будет безусловно одним из наиболее богатых и выдающихся зональных языков, мощных средств межнационального общения и сыграет большую роль в создании будущего единого мирового языка, в создании его основного словарного фонда и грамматического строя». Как известно, именно с отрицания русского языка как языка межнационального общения и началась кампания по уничтожению СССР в 1980-х гг. Сталин был прав.

Во-вторых, Иосиф Виссарионович рассмотрел соотношение противоречия «интернационализм — патриотизм». Согласно науке диалектике противоречия имеют способность переходить друг в друга. И если патриотизм одного народа является, по сути, интернационализмом (всеотзывчивость русского народа), то патриотизм другого народа может быть, по сути, открытым шовинизмом («гордый» народ). Этот тезис был нацелен против националистов всех мастей, но оказался полностью забытым партийными идеологами сразу после смерти Сталина. И не удивительно. Ведь разрешение этого противоречия Сталин видел в синтезе интернационализма и патриотизма, а примером такого удачного синтеза он полагал Православие, вернее, православную церковь.

Современный исследователь сталинского наследия в области языкознания Александр Олегович Ханский блестяще подвел итог современному общественному пониманию своеобразоного завещания Сталина: «...из-за последовавшей вскоре смерти И.В. Сталина и первого вала десталинизации актуальные теоретические проблемы марксизма и общего языкознания не только не были решены, но и была снята сама их постановка. Поэтому, как представляется, у интернационалистского Советского Союза и не оказалось разработанных теоретических положений и соответствующих им политических практик, противостоящих разрушительным формам национализма и сепаратизма, что во многом и предопределило его распад по национальным границам в результата второго вала десталинизации. Сегодня, когда под лозунгами толерантности и мультикультурализма (т. е. либеральной версии интернационализма) десталинизацию собираются активно продолжать, разломы проходят уже по территории России.

Критики И.В. Сталина и его работы «Марксизм и вопросы языкознания» любят повторять, что недоучившийся семинарист (ставший почетным членом АН СССР) не может направлять развитие науки. Они свято верят, что имеющиеся у них дипломы о законченном образовании и научных степенях и званиях достоверно свидетельствуют об их интеллектуальном превосходстве над И.В. Сталиным. Искренне сомневаюсь в этом их превосходстве de facto»⁵⁰.

* * *

Пока разбирались со ждановцами, о еаковцах просто забыли. В марте 1950 г. подследственным объявили об окончании допросов. И забыли о них до августа 1951 г. Их не допрашивали, не судили, они просто сидели в тюрьме и ожидали решения своей участи. За это время случилось невообразимое: 12 апреля 1951 г. по обвинению в сионистском заговоре был арестован министр госбезопасности В.С. Абакумов! Вкупе с ним пошли в застенки ведущие следователи МГБ. Обвинение было серьезным и имело существенную подоплеку. Абакумов скрыл от руководства страны документы, свидетельствовавшие о неправильном лечении А.А. Жданова врачами кремлевской больницы, в результате чего тот и умер. Т. е. он попытался утаить преступление врачей. К этому добавилось его нежелание раздувать дело о политическом заговоре, якобы составленном «террористической» организацией малолетних евреев. Называлась организация Союз борьбы за дело революции (СДР) и была придумана пятерыми юношами и четырьмя девушками в возрасте 15—17 лет. Абакумов намеревался хорошенько припугнуть недорослей и отпустить их восвояси. Да не тут-то было.

Утаенная Абакумовым бумага о лечении Жданова сыграла роковую роль в судьбе арестованных членов ЕАК. Она оказалась ключевым звеном мозаики, и перед Сталиным открылась панорама реального заговора. Еврейский «Джойнт», несколько десятилетий пытавшийся обосноваться в Крыму, и его изгнание. — Общение руководителей ЕАК с руководством «Джойнта» в 1943 г. — Крымские письма ЕАК Сталину и Молотову в 1944 г. — Русский Ренессанс, связанный прежде всего с отстранением значительной части евреев от управления страной. — Атомный шантаж со стороны США. — Смерть от ошибочного лечения врачами кремлевской больницы вдохновителей Русского Ренессанса А.С. Щербакова (1945 г.) и А.А. Жданова (1948 г.); врачи — евреи, оба покойника считались ведущими антисемитами страны. — Митинги и шествие с Голдой Мейерсон во главе по центру Москвы (1948 г.) с призывами отдать Крым евреям; организатором назывался ЕАК. Следующим в цепочке смертей должен был стать сам Сталин как главная помеха для передачи Крыма евреям, т. е. «Джойнту» и американцам.

Зачем американцам Крым? Это геополитический центр на стыке трех частей света — Европы, Азии и Африки. Если разместить там атомные бомбы и обустроить аэродромы, можно было свободно шантажировать Кремль атомной бомбежкой. Испытав в 1949 г. собственную атомную бомбу, СССР лишь продемонстрировал, что овладел технологией ее производства. Вторую бомбу удалось изготовить только в 1951 г. Соединенные Штаты к тому времени уже наладили серийное производство атомных бомб. Проблема заключалась в носителях. Крым делал СССР уязвимым для атомных бомбардировок посредством авиации. США при этом оставались недосягаемыми для советских самолетов.

Разрешая начать первое следствие, Сталин явно намеревался лишь постращать еврейскую интеллигенцию, чтобы привести ее в чувства после националистического экстаза у синагоги. Но вот 24 августа 1951 г. новый министр госбезопасности С.Д. Игнатьев⁵¹ подал Записку в ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР о необходимости возобновить следствие по делу ЕАК. В этот раз щадить кого-либо никто не собирался.

* * *

Повторное следствие закончилось 22 марта 1952 г. В обвинительном заключении Крым упоминался дважды.

1. «Поставив своей задачей объединение евреев для борьбы против национальной политики ВКП(б) и действуя по прямому сговору с представителями американских реакционных кругов, обвиняемые Лозовский, Фефер, а также Михоэлс и Эпштейн (умерли), при поддержке своих сообщников домогались от Советского правительства предоставления территории Крыма для создания там еврейской республики, которую американцы рассчитывали использовать в качестве плацдарма против СССР.

Обещав Михоэлсу, Феферу и их единомышленникам оказать содействие в получении Крыма, представители реакционных кругов США потребовали от них обширных сведений об экономике Советского Союза и усиления националистической работы. Выполняя задания американцев, Лозовский, Фефер, Михоэлс, Эпштейн и их сообщники под видом освещения жизни евреев в СССР направляли в США шпионскую информацию о работе промышленности, месторождениях полезных ископаемых, населении, научных открытиях и т. д., а также развернули националистическую пропаганду среди еврейского населения СССР»⁵².

2. «Наряду с этим Михоэлс и Фефер информировали американских реакционеров о вражеской деятельности, проводившейся под прикрытием Еврейского антифашистского комитета, и заручились их поддержкой в борьбе против Советского государства. Вместе с Розенбергом, Гольдербергом и Будишем Михоэлс и Фефер разработали конкретные мероприятия по усилению подрывной деятельности против Советского государства и получили от них вражеское задание — добиться заселения Крыма евреями, создав там самостоятельную еврейскую республику. <...>

Об этом преступном сговоре с представителями еврейских реакционных кругов США обвиняемый Фефер на следствии показал:

«...Розенберг нам заявил, что американские еврейские круги могут оказать нам помощь только в т[ом] случае, если мы... отвоюем у Советского правительства Крым и создадим там самостоятельную еврейскую республику. Вы сами понимаете, — сказал Розенберг, — Крым нас интересует с одной стороны как евреев, а с другой — как американцев... Розенберг нам прямо сказал, что Крым это — Черное море, это — Турция, это — Балканы». <...>

Получение Михоэлсом и Фефером вражеского задания от американцев подтвердил и обвиняемый Лозовский, заявив на следствии:

«...По словам Михоэлса и Фефера, наиболее откровенные разговоры они имели с Розенбергом, с которым встречались несколько раз... Розенберг заявил Михоэлсу и Феферу, что если они хотят получить помощь от американцев, то должны добиться заселения Крыма евреями, создав там самостоятельную еврейскую республику. Причем, как сообщили мне Михоэлс и Фефер, Розенберг прямо сказал, что в заселении Крыма евреями заинтересованы не только еврейские круги США, но и американское правительство. Михоэлс и Фефер заверили Розенберга, что они приложат все усилия к тому, чтобы получить согласие Советского правительства на передачу евреям Крыма». <...>

Наряду с этим, Михоэлс и Фефер договорились с американскими реакционерами посылать в США шпионскую информацию об экономическом положении Советского Союза и, в частности, о Биробиджане. <...>

Наличие преступного сговора между Михоэлсом и Фефером, с одной стороны, и представителями еврейских реакционных кругов, с другой, подтверждается документами, обнаруженными в архиве Еврейского антифашистского комитета, и другими доказательствами, собранными по делу. Так, эксперты, на основании изучения этих документов, в своем заключении от 30 января 1952 года указали, »...что во время пребывания в Америке... Михоэлса и Фефера было условлено о пересылке регулярной информации... о населении, промышленности, культурных учреждениях и т. д. Таким образом, Михоэлс и Фефер, вопреки советским законам... обязались сообщать в Америку сведения, составляющие государственную тайну». <...>

Расследованием установлено, что Михоэлс и Фефер, возвратившись в 1943 года из Америки, информировали о вражеском сговоре с американскими реакционерами своих единомышленников Лозовского, Эпштейна, Квитко, Юзефовича и Шимелиовича и совместно с ними приступили к выполнению полученных в Америке заданий. По указанию Лозовского, Михоэлс, Эпштейн, Фефер, Юзефович и Шимелиович в январе 1944 года составили письмо в адрес Советского правительства, в котором требовали предоставить евреям территорию Крыма. В этом письме Лозовский, Фефер и их сообщники клеветали на национальную политику ВКП(б) и Советского правительства, утверждая, что будто бы еврейское население в СССР «не устроено», а «еврейский вопрос» не разрешен. Открыто выступая против ленинской критики теоретических положений Бунда, Лозовский и его единомышленники, участвовавшие в составлении письма, отстаивали сионистско-националистическую идею искусственного объединения еврейского населения не только Советского Союза, но и Польши без учета различия языка, культур и трудовых навыков. <...>

Анализируя документы, характеризующие деятельность обвиняемых, связанную с требованием предоставления евреям территории Крыма, эксперты в своем заключении от 23 февраля 1952 года отметили:

«...Авторы документа предлагают по сути дела сионистско-националистическое решение «еврейского вопроса»: организовать еврейскую... республику в Крыму, где поселить евреев... При этом в качестве основного ядра будущей республики предлагается поселить в Крыму 500 тысяч польских евреев. Документ содержит «угрозу», если вопрос не будет положительно решен, — ухода польских евреев обратно в Польшу или в Палестину». <...>

Наряду с посылкой указанного письма в правительство главари Еврейского антифашистского комитета лет[ом] 1944 года командировали в Крым обвиняемого Квитко, поручив ему собрать подробные сведения об экономическом положении Крыма и возможностях заселения его евреями. На основании материалов, собранных обвиняемым Квитко, был составлен отчет, направленный Эпштейном и Фефером в США. Обвиняемый Квитко, подтверждая этот факт, на следствии показал:

«...В Крым я выезжал лет[ом] 1944 года, вскоре после его освобождения от немецких захватчиков... Фефер и Эпштейн поручили мне собрать подробные сведения о положении в Крыму после изгнания оттуда немцев и о возможности направления в Крым евреев, находившихся в эвакуации... Я написал подробный обзор об экономическом положении в Крыму... Этот обзор я передал Феферу и Эпштейну...» <...>

Будучи уверенными в положительном разрешении вопроса о Крыме и возомнив себя «государственными деятелями», Михоэлс, Фефер, Эпштейн и Бергельсон уже заранее распределяли министерские портфели в будущем «правительстве» еврейской республики между наиболее активными еврейскими националистами <...>».

В целом в заключении изложены реальные факты. Иное дело, какое толкование им дано. Подсудимые расплачивались за свои националистические амбиции.

На скамью подсудимых главного процесса сели пятнадцать человек. 18 июля 1952 г. суд зачитал приговор. Тринадцать осужденных были приговорены к смертной казни с конфискацией имущества, двое — к длительным срокам заключения. Помимо всего прочего, непосредственно за крымские дела были осуждены четверо: бывший начальник Совинформбюро С.А. Лозовский — «выполняя указание американцев, вместе со своими сообщниками домогался передачи Крыма евреям»; И.С. Фефер — «по заданию американцев домогался передачи Крыма евреям»; Б.А. Шимелиович — «будучи убежденным националистом, вместе с главарями Еврейского антифашистского комитета активно добивался образования самостоятельной еврейской республики в Крыму, вражеский план создания которой был продиктован американцами»; Л.М. Квитко — «в 1944 году выезжал в Крым для сбора сведений об экономическом положении области и наличии там еврейского населения, которые затем были переправлены комитетом в США».

В ночь с 12 на 13 августа 1952 г. осужденных расстреляли.

Состоялось еще несколько побочных судебных процессов. Всего по делу ЕАК было осуждено 110 человек.

* * *

Отдельно следует сказать о судьбе П.С. Жемчужиной. С самого начала следствия по делу ЕАК имя ее фигурировало в показаниях каждого арестованного. Скорее всего, люди надеялись укрыться за спиной жены ближайшего соратника вождя. Об этом было доложено Сталину, и при первой же встрече с В.М. Молотовым он посоветовал своему любимцу развестись с супругой. Так Вячеслав Михайлович и поступил. Развод был оформлен в декабре 1948 г., а в конце января следующего года Жемчужина была арестована «за утерю секретных документов». Судить ее не стали. Особое совещание при МГБ СССР отправило Полину Семеновну в ссылку в Кустанайскую область. Домой она вернулась вскоре после кончины И.В. Сталина.

Не успело дело ЕАК завершиться каким-либо приговором, а оно уже обросло слухами и сплетнями. И.Г. Эренбург рассказал: «Несколько лет спустя один журналист в Израиле выступил с сенсационными разоблачениями. Он утверждал, что, находясь в тюрьме, встретил поэта Фефера, который будто бы ему сказал, что я повинен в расправе с еврейскими писателями. Клевету подхватили некоторые газеты Запада. У них был один довод: «Выжил? Значит, предатель»»⁵³.

Отступление четвертое: Загадки трех смертей

Сплетня о том, что в последние годы жизни Сталин был неадекватен, распространяется уже давно. В либеральной литературе авторы пишут об этом как о само собой разумеющемся. Этим объясняют и большие следственные дела того времени, и послевоенные репрессии, и политику страны в целом. Строятся такие концепции, как правило, на частичном замалчивании причин происходившего. Иногда такое замалчивание происходит по незнанию автора, но чаще — преднамеренно. Когда же узнаешь о не названных причинах, по которым Сталин принимал то или иное решение, невольно понимаешь, что на месте Иосифа Виссарионовича зачастую поступил бы с гораздо большей жестокостью и оперативнее, не считаясь со справедливостью. И еще понимаешь, сколь мудр и дальновиден был руководитель страны, как не поддавался он вскипавшим в душе эмоциям, а хладнокровно действовал, учитывая и ближнюю, и дальние перспективы страны. И если он был жесток и расчетлив в кажущейся несправедливости, то не ради своей персоны и не ради удовлетворения желаний своего окружения, но потому что иного пути для укрепления нашей страны просто не предполагалось.

Сегодня любой ориентирующийся в истории человек согласится с тем, что у Сталина была своя война, а у советского народа — своя. Даже спустя семьдесят лет мы не знаем и сотой доли того, что происходило в мировой политической закулисе и какие победы одерживал в той войне советский лидер. Так же как не знаем и того, что для советского народа война окончилась в ночь на 9 мая 1945 г., а для Сталина она не окончилась никогда, но только усиливалась, принимая иные формы. Генералиссимуса иногда винят в том, что он только раз за всю войну побывал близ линии фронта. Обвинители вряд ли когда смогут понять, что Иосиф Виссарионович никогда не покидал линию фронта, даже после войны — он так и погиб на передовой. И не нам, не бывавшим в его шкуре, судить о том. Мы просто ничего не знаем, лишь что-то предполагаем, домысливая и сочиняя, каждый в силу своего таланта и жизненного опыта.

Согласитесь, ведь мы даже историю собственного народа знаем только выдранными из контекста кусками! Простейший пример. До сих пор нет объяснения причинам, почему военное командование Красной Армии проигнорировало сталинскую Директиву № 1 от 21 июня 1941 г. В случае ее выполнения нападение фашистов на СССР не было бы внезапным, армия была бы вооружена и, как минимум, не потеряла бы под бомбежкой значительную часть своего военно-воздушного флота. Этот документ замалчивался десятилетиями, да и сегодня о нем знают только те, кто интересуется историей Великой Отечественной войны. Школьные учебники немы. А СМИ неостановимо толдычат о том, что война застала неумного диктатора врасплох.

Три загадочные для нас смерти во многом определили уверенность Сталина в существовании международного заговора против советского государства и его руководителей. Изначально речь, конечно, шла не о евреях вообще и не о сионистах. Первые, как и любой народ, не могли быть чем-то организующим подобные операции. Вторые, хотя всегда служили некой пугалкой для отечественного обывателя, в действительности серьезной силы сами по себе не представляли. А вот банкиры транснационального капитала, как видно из всего моего предыдущего рассказа, не только являли собой великую опасность для любого общества, но и имели уже богатейший опыт в деле развала мировых империй и устранения неугодных им персон. Люди, обслуживавшие их по тем или иным причинам, обнаруживались повсеместно, и выявить их загодя очень часто не представлялось возможным даже для спецслужб.

Кончина Франклина Делано Рузвельта

Начну с рассказа В.С. Зорина⁵⁴, неоднократно повторенного этим наиболее осведомленным и уважаемым советским политологом в дни празднования его 90-летнего юбилея.

«Во время переговоров Джона Кеннеди и Хрущёва я вышел из здания в сад, где через какое-то время в полном одиночестве неожиданно появился Кеннеди. Журналистский бес толкнул меня спросить... нет, не о ходе переговоров. Мне запала в память лекция времён моего студенчества в МГИМО, на которой академик Лев Иванов⁵⁵ доказал, что президента Франклина Рузвельта, с которым США пережили Великую депрессию и Вторую мировую войну, отравили. Он скончался за три недели до капитуляции Германии, был поспешно захоронен, без положенного вскрытия. Семья Рузвельта просила Трумэна осуществить эксгумацию, но получила отказ. Потом в Белый дом пришел Эйзенхауэр — тоже отказал. И вот пришел Кеннеди, на стене в его кабинете висел портрет Рузвельта. Однако и он отказал. Я спросил: «Почему?» «Допустим, мы проведём эксгумацию, — ответил Кеннеди. — Допустим, обнаружим следы яда. Великого президента Америке не вернуть. А что подумают в мире о стране, где президентов травят, как крыс?» Вскоре убили самого Кеннеди»⁵⁶.

Американцы заговорили об убийстве Рузвельта сразу же после его погребения. Потому они имели возможность более основательно изучить проблему, чем советские исследователи. Им и отдадим инициативу. Процитирую две версии гибели Ф.Д. Рузвельта в изложении Дугласа Рида⁵⁷, автора исследования «Спор о Сионе».

«Обстоятельства смерти Рузвельта настолько загадочны, что одно только полное подчинение всех средств информации заговорщикам на самом «высшем уровне» могло утаить их от американской общественности. Несмотря на долголетнюю болезнь президента, смерть, настигшая Рузвельта в его имении в Уорм-Спрингс, в штате Джорджия, куда его сопровождал Генри Моргентау⁵⁸, была совершенно неожиданной. В свидетельстве о смерти, подписанном неким доктором медицины Брюнном⁵⁹ из военно-морского госпиталя Бетесда (из окна которого на 16-ом этаже четыре года спустя «выбросился» министр обороны Форрестол), причиной смерти было указано «кровоизлияние в мозг», как следствие «артериосклероза». Американские законы, как федеральные, так и отдельных штатов, предписывают вскрытие трупов в случаях неожиданной смерти, в особенности, если дело идет о должностных лицах, не говоря уже о президентах. Кроме того, по американской традиции (обычай и для других стран) тела скончавшихся президентов выставляются в открытом гробу для прощания с ними. По смерти Рузвельта не последовало ни вскрытия, ни выставления тела. Труп президента был перевезен в запечатанном гробу в другое имение Рузвельта, Гайд Парк в штате Нью-Йорк, где он был похоронен. Гроб сопровождался вооруженными солдатами, получившими приказ стрелять во всякого, кто попытается открыть гроб. После похорон, могила в Гайд Парке охранялась день и ночь в течение нескольких месяцев вооруженной стражей, явно с целью воспрепятствовать возможной эксгумации.

Уже в 1948 г. в книге Эммануила М. Джозефсона «Странная смерть Франклина Д. Рузвельта» были сообщены подробности смерти президента, наряду с поистине сенсационными, но детально подтвержденными, сведениями об окружении президента, в руках которого он находился. Диагноз об артериосклерозе и якобы вызванном им ударе опровергается показанием личного врача президента, прикомандированного к нему морским министерством, вице-адмирала д-ра Росса МакИнтайра⁶⁰, не сопровождавшего Рузвельта в Уорм-Спрингс; регулярные осмотры президента никаких признаков склероза мозговых артерий не показали, главной заботой врача было состояние сердца, что в возрасте пациента (73 года в день смерти) являлось вполне нормальным.

Причины недопущения президентским окружением (т. е. главным образом м-ром Генри Моргентау) вскрытия и выставления тела, согласно Джозефсону, не подлежат сомнениям: по свидетельству находившегося в Уорм-Спрингс священника, президент был убит пулей в затылок, по-видимому разрывной, обезобразившей по выходе из черепа всё лицо. Жена президента, Элеонора Рузвельт, объясняла невыставление тела тем, что это якобы «было обычаем в семье Рузвельтов». Не говоря о том, что президент страны не подлежит «семейным обычаям», это не соответствует действительности: тело матери президента, Сары Делано Рузвельт, было, например, по распоряжению сына выставлено для прощания. Забыв об этом заявлении, м-м Рузвельт опровергла сама себя в журнале «Сатердей Ивнинг Пост» от 8 февраля 1958 г., написав (статья «On My Own»), что на следующий день после погребения в Гайд Парке ее сын Джимми обнаружил в сейфе личные указания президента на случай его смерти, в которых было особо оговорено, чтобы его тело было выставлено в Капитолии (здание конгресса США в Вашингтоне). Как она пишет, «странным образом» все остальные посмертные распоряжения президента, кроме одного этого, были выполнены дословно. По свидетельству, как Джозефсона, так и зятя президента, полковника Кертиса Далл⁶¹ (женатого на Анне Рузвельт⁶²), Элеонора Рузвельт была одной из главных пособниц окружения президента, управлявшего страной за его спиной и от его имени. См. Emanuel M. Josephson, «The Strange Death of Franklin D. Roosevelt», Chedney Press, New York, 1948; Kurtis B. Dall, «F.D.R. My Explited Father-In-Law», Christian rusade Publcations, Tulsa, Oklahoma, 1968»⁶³.

Президент Рузвельт умер ровно через два месяца после окончания Ялтинской конференции — 12 апреля 1945 г. На следующий день, 13 апреля, в 20.00 вечера Сталин принял в Кремле посла США в СССР А. Гарримана. Сохранилась запись их беседы, на которой присутствовали В.М. Молотов, В.Н. Павлов⁶⁴ и второй секретарь американского посольства Э. Пейдж. Чрезвычайно любопытно начало беседы. Первые же слова, сказанные после выражения соболезнования:

«Сталин спрашивает, была ли смерть президента неожиданной?

Гарриман отвечает, что в течение последнего года президент страдал болезнью сердца. Адмирал МакИнтайр, врач президента, говорил ему, Гарриману, в Ялте, что состояние президента таково, что он может прожить или очень долго, или может внезапно умереть. Недавно президент выехал на курорт Уорм-Спрингс, где двадцать лет тому назад он лечился от детского паралича. Президент надеялся вернуться в Вашингтон через два дня. Президент скончался после первого удара.

Он, Гарриман, думает, что маршал Сталин был, вероятно, единственным человеком в мире, который получил последнее послание президента. Он, Гарриман, вчера получил также личную телеграмму от президента. Тон этой телеграммы свидетельствовал о бодром настроении президента.

Сталин говорит, что, таким образом, смерть президента наступила внезапно.

Гарриман отвечает утвердительно»⁶⁵.

Известно также, что вскоре после этой встречи Сталин лично разговаривал по телефону с госсекретарём США Э. Стеттиниусом⁶⁶. В этой беседе затрагивалась тема несостоявшегося вскрытия покойного.

Сомнения Сталина в естественной смерти Рузвельта очевидны.

Нас же во всей этой истории более всего интересует вопрос: если и впрямь произошло убийство первого лица государства, то кто выступил заказчиком преступления? Думается, что вождь узнал об этом в кратчайшие сроки — наша разведка в те годы работала быстро и надежно.

Есть несколько версий ответа на этот вопрос.

1. 11 января 1944 г. Рузвельт обратился с ежегодным посланием Конгрессу «О положении страны». В нем президент изложил свое видение послевоенных реформ в стране. Его предложения получили в истории название Второй билль о правах или Экономический билль. Рузвельт предложил социалистические преобразования в США. Впоследствии подобные реформы осуществили скандинавские страны. Он заявил, что политических прав, записанных в «Билле о правах», гражданам США недостаточно. Необходимы экономические гарантии, а именно:

— право на полезную и оплачиваемую работу в промышленности, торговле, сельском хозяйстве, в шахтах Нации;
— право на достойную заработную плату, обеспечивающую хорошее питание, одежду, отдых;
— право каждого фермера выращивать и продавать свой урожай, что позволит обеспечить его семье достойную жизнь;
— право на защиту каждого предпринимателя, будь то крупный или мелкий бизнес, от недобросовестной конкуренции и господства монополий дома или за рубежом;
— право каждой семьи на достойное жилье;
— право на достаточное медицинское обслуживание, должны быть созданы условия для сохранения здоровья человека;
— право на достаточную экономическую защиту в старости, при болезни, несчастном случая, безработице;
— право на хорошее образование.

Перечислено было то элементарное, что дала советскому человеку Советская власть и что отнял у него в 1991 г. ельцинский переворот. В 1944 г. американский конгресс отказался поддержать предложения президента. Но в ноябре 1944 г. Рузвельт в четвертый раз победил на президентских выборах. И можно было не сомневаться, что по окончании войны он наверняка занялся бы претворением в жизнь Экономического билля. Тогда-то сторона, которую предложенные реформы затрагивали в первую очередь, т. е. владельцы Федеральной резервной системы, банкиры — хозяева «Джойнта» в числе всего прочего, и рискнули устранить президента. Наиболее вероятным убийцей выступил Генри Моргентау. СМИ были полностью под пятой у банкиров, так что организовать всеобщее молчание танснациональному капиталу ничего не стоило.

2. Многих в США беспокоило дружеское отношение Рузвельта к Советскому Союзу. Недовольных в правительстве представлял вице-президент Г. Трумэн. Когда война вошла в заключительную стадию, эти недовольные решили устранить Рузвельта и готовиться к войне с СССР. Так сложился широкий заговор в ближнем окружении президента. Убийство случилось по сугубо внешнеполитическим мотивам.

Сомнительно, что столь частная проблема могла стать причиной физического устранения главы государства. Ведь и обе палаты Конгресса, и Верховный суд страны находились в руках крупного капитала. Следовательно Рузвельт в своих намерениях помочь СССР был полностью парализован законодательной и судебной властью страны.

3. Заговор сионистов. Об этих событиях написал особый меморандум ближайший сподвижник Рузвельта Г. Гопкинс⁶⁷. «Накануне закрытия Ялтинской конференции президент поразил Черчилля, сообщив ему впервые, что он собирается вылететь в Египет и что он пригласил короля Египта⁶⁸, Ибн Сауда⁶⁹ и Хайле Селассие⁷⁰ встретиться с ним на борту крейсера на Большом Горьком озере⁷¹. На эти встречи он выделил три дня. <...> Я лично решил, что все это в сущности шутовство и что президент просто предвкушал удовольствие от встречи с колоритной вереницей повелителей этой части мира, которые считали, что президент Соединенных Штатов Рузвельт может избавить их от всех бед. Я не знал, что он собирался беседовать с Ибн Саудом о палестинском вопросе. <...> Обсуждение этого вопроса было кратким и конкретным. <...> И когда президент попросил Ибн Сауда разрешить большому числу евреев въезд в Палестину, указав, что это незначительный процент по отношению к общему населению арабского мира, он был крайне поражен, когда ибн Сауд не моргнув глазом сказал: «Нет». <...> Я знаю, что совещание о Палестине так и не приняло характера серьезного обсуждения проблемы, а превратилось в монолог Ибн Сауда, и у меня сложилось мнение, что президент находился под слишком большим впечатлением того, что ему говорил Ибн Сауд. Я никак не могу понять заявления президента на одной из пресс-конференций о том, что он за пять минут узнал от Ибн Сауда о Палестине больше, чем за всю свою жизнь...»⁷² Под конец беседы Рузвельт взял на себя устное обязательство: «в качестве главы американского правительства, я не предприму никаких действий, которые могли бы оказаться враждебными по отношению к арабскому народу»⁷³. 5 апреля того же года уже из Вашингтона он подтвердил сказанное в письме к Ибн Сауду.

Любители демонизировать сионистов, смешав их в одну кучу с банкирами транснационального капитала, утверждают, будто президента Рузвельта убили за то, что он стал опасной помехой на пути создания еврейского государства в Палестине. Правда, по той же причине потребовалось бы перебить большую часть госдепа США и министерства обороны страны. Хотя нельзя отрицать и того, что накануне, в ноябре 1944 г. сионистские террористы из «Лехи»⁷⁴ убили в Каире британского статс-секретаря на Ближнем Востоке лорда Мойна⁷⁵. Но Мойн был англичанином, и покушение организовали на улицах египетской столицы. Сомнительно, что президентская охрана поместья в Уорм-Спрингс оказалась столь непрофессиональной, что в дни мировой войны допустила чужаков к резиденции главы государства. Разве что роль сионистского террориста выполнил все тот же Генри Моргентау.

В любом случае, из трех версий наиболее правдоподобным организатором вероятного убийства следует признать транснациональный капитал. У банкиров и причины были самые веские, и возможности организовать покушение неограниченные. А это означает только одно: перед Сталиным при выяснении вопроса о причинах смерти Рузвельта наверняка мелькали имена хозяев Федерального резервного фонда, а следовательно, и еврейский «Джойнт».

Смерть Александра Сергеевича Щербакова

Щербаков — один из ключевых политиков Русского Ренессанса. Будучи первым секретарем Московского обкома ВКП(б) и начальником Совинформбюро, он почти семь лет принимал на себя основные удары при попытках Кремля государственным регулированием восстановить национальный паритет в творческих сферах столицы и страны в целом. О каком гадючнике человеческих отношений идет речь, может понять лишь тот, кто вплотную сталкивался с этими творческими сферами. Так что не удивительно, что у Александра Сергеевича пошаливало сердце — ведь он был объектом ненависти такого огромного числа истеричных людей и оставался им столь длительное время.

На Щербакова, как на талантливого и расчетливого руководителя, в годы Великой Отечественной войны возлагалось всё больше и больше обязанностей общегосударственного уровня. Под конец он совмещал шесть высоких руководящих постов.

Под его командованием Совинформбюро выиграло информационную войну у фашистской Европы — такое случилось первый и единственный раз в истории России!

Щербаковым была проведена вся организационная работа по подготовке гимна Советского Союза — в конкурсе участвовали более 70 композиторов и столько же поэтов. Предварительный отбор был осуществлен Щербаковым. Сталин только отредактировал и утвердил окончательный вариант.

Как выдающийся идеолог, Щербаков стал одним из создателей советского пантеона героев Великой Отечественной войны. Ведь только наивные люди думают, будто человек совершил выдающийся подвиг и стал народным героем. В действительности схожие подвиги совершали десятки, а то и сотни людей. Но идеологи, исходя из обширной информации о героях, своей волей определяли, кому быть общенародным героем, а кому остаться героем местного значения. Такова проза жизни. И так было во все времена и у всех народов. Но против такой прозы Великой Отечественной пытаются нынче воевать под радостные истерики «желтых» СМИ многочисленные полусумасшедшие «правдоискатели». Чума на их больные головы! Александр Сергеевич всю войну оставался ведущим советником Сталина в таких вопросах.

В целом мы с вами, как и весь советский народ в военные годы, видим нынче Великую Отечественную войну, читаем прессу Великой Отечественной войны такой, какой преподал ее нам Александр Сергеевич Щербаков. Он создал советскую информационную концепцию Великой войны. Надо понимать, что наши мужественные, высокоталантливые операторы работали не там, где им пожелалось, но там, куда их направляли по решению одного человека, а славные корреспонденты писали о том, что было одобрено или выделено одним человеком — Щербаковым. Оттого он и являлся самым доверенным лицом Сталина.

Щербакова же признают выдающимся организатором ПВО Москвы. В годы войны наша советская столица оказалась самой защищенной из столиц всех воевавших тогда стран. Из огромных воздушных армад, которые посылали на Москву фашисты, всякий раз к городу прорывались единицы бомбардировщиков — столь удачно была организована система ПВО Щербакова. Так что тысячи москвичей обязаны Александру Сергеевичу своими спасенными жизнями и сотни тысяч — спасенным жильем и имуществом.

Правда, отплатили ему эти москвичи черной неблагодарностью. О памятнике военному градоначальнику генерал-полковнику Щербакову и говорить не приходится. Напоминала о нем — руководителе Москвы в судьбоносные для Родины и города годы станция метро Щербаковская, да и ту спешно переименовали в 1990 г., чтобы стереть с лица столицы последнюю память об идеологе и проводнике Русского Ренессанса. Кто это осуществил — общеизвестно.

Смерть Александра Сергеевича воистину загадочная.

Весной 1945 г. он перенес на ногах инфаркт миокарда. Врачи поставили точный диагноз в апреле месяце. Методика лечения этой болезни в те годы предполагала длительный и желательно неподвижный постельный режим. Щербакова поместили на излечение в санаторий «Барвиха» под Москвой. Наблюдающим врачом ему назначили заместителя главного врача Романа Исаевича Рыжикова. Консультировал больного уже известный нам по делу ЕАК профессор Я.Г. Этингер.

8 мая Щербаков, пролежавший в постели менее месяца (!), якобы уговорил Рыжикова отпустить его на денек в Москву. Согласие было дано, и Александр Сергеевич совершил первую поездку в столицу и обратно. Поскольку больной перенес ее благополучно, он был отпущен и 9 мая. На этот раз Щербаков остался ночевать дома. В ночь на 10 мая он умер в результате повторного, на этот раз обширного инфаркта. Это было подтверждено в ходе вскрытия.

Сердце покойного изъяли, поместили в спецраствор и оставили на хранение. Тогда было заведено в течение семи лет после смерти сохранять сердце большого государственного чиновника на предмет возможной повторной экспертизы. По какой причине был заведен такой порядок, ныне не известно.

В 1952 г. в связи с «делом врачей» назначили сразу две судмедэкспертизы сердца Щербакова. Независимо друг от друга обе комиссии определили, что лечение его носило «криминальный характер». Допросили в качестве свидетелей участников вскрытия — профессора А.В. Русакова⁷⁶ и председателя Мосгорздравотдела доктора П.Т. Приданникова⁷⁷. В итоговом документе сказано: «Заключения обеих комиссий в общем совпадают. Они соответствуют результатам предыдущего медицинского осмотра и подтверждают криминальный характер лечения товарища Щербакова А.С.».

Причиной смерти Александра Сергеевича был назван инфаркт миокарда. «Криминал» же был усмотрен в том, что лекарства больному давали в неправильных дозах, и в том, что нельзя было разрешать ему совершать столь длительные поездки в автомобиле. Обвинения явно косвенные. Даже если и были допущены врачебные ошибки, на заранее продуманный преступный план они никак не тянут.

Однако следствию удалось получить признательные показания самих обвиняемых Этингера и Рыжикова в том, что они преднамеренно залечили Щербакова. И если к Этингеру применялись незаконные средства дознания, отчего он умер в Лефортовской тюрьме, то Рыжиков во всем сознался добровольно. Причем указал, что действовал по распоряжению Этингера. Правда, позднее он утверждал, что совершил самооговор под угрозой, что будут арестованы его жена и сын. Но как раз это-то и сомнительно: ведь став «родственниками врага народа», да еще и убийцы одного из коммунистических вождей, они могли пострадать гораздо сильнее. Как обстояли дела в самом деле, никто уже рассказать не сможет.

Главное все же в том, что озетовский круг в столице был узок, все друг друга знали, и Я.Г. Этингер играл в нем далеко не последнюю роль. К тому же он был в тесных дружеских отношениях с академиком М.С. Вовси и М.С. Михоэлсом, общался со многими членами президиума ЕАК. Следовательно, он имел возможность поддерживать связь с «Джойнтом». А.С. Щербаков, будучи идеологом Русского Ренессанса, являлся важнейшим препятствием на пути учреждения еврейской республики в Крыму. Поскольку неопровержимо доказать врачебную ошибку, особенно при лечении сердечнососудистых заболеваний, почти невозможно, совершить убийство пациента посредством залечивания и не сложно, и безопасно. Тем более, что конкретных преступников никто не назначал и точных сроков для убийства никто не устанавливал. Просто сложились обстоятельства, когда сделать это стало возможно.

Ну, а на суде истории мы вновь сталкиваемся с частью 3 статьи 14 УПК РФ: «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого».

Убийство Андрея Александровича Жданова

Если в причинах смерти А.С. Щебракова разобраться практически невозможно, то в убийстве врачами А.А. Жданова сомневаться не приходится. Вопрос сводится к характеру убийства: совершено оно по причине гордыни медицинской профессуры или умышленно. О трусости проштрафившихся медиков умолчим.

В середине июля 1948 г. Жданов отправился на отдых в санаторий «Валдай». 23 июля во время телефонного разговора с Москвой с ним случился ужасный приступ загрудинной боли. Больной только и мог, что кричать: «Ой, батюшки мои!». Комната была заперта изнутри, и чтобы добраться до несчастного, пришлось топором выбивать оконную раму. Приступ боли сняли уколами морфина. На следующий день по вызову прилетела из столицы бригада медиков. Возглавлял ее академик В.Н. Виноградов⁷⁸. В бригаду вошли профессор В.Х. Василенко⁷⁹, начальник Лечсанупра⁸⁰ генерал-майор, профессор П.И. Егоров⁸¹, диагност-кардиограф доктор С.Е. Карпай⁸². К ним присоединился лечащий врач Жданова — Г.И. Майоров⁸³.

В то время электрокардиограмма была новинкой, старая профессура разбиралась в ней с трудом. А специалист С.Е. Карпай «не сумела» разглядеть на ней инфаркт. Главная странность всего случившегося заключалась в том, что окончательный диагноз поставила ученица Этингера Софья Ефимовна Карпай — маститые профессора лишь согласились с нею. И хотя диагностика 1940-х гг. явно указывала на инфаркт миокарда, комиссия пришла к выводу: приступ сердечной астмы на фоне гипертонии. Таким образом, стали лечить следствие, а не причину заболевания.

7 августа Карпай сделала Андрею Александровичу вторую электрокардиограмму. Окончательно определили диагноз: гипертония, кардиосклероз, хроническая коронарная недостаточность, прогрессирующий стенозирующий атеросклероз коронарных сосудов, ишемия миокарда и мелкие очаги некроза. Говоря проще — инфаркт миокарда. Но и тогда болезнь не назвали своим именем и лечением, помимо всего прочего, назначили — активное движение. Комиссия улетела в Москву, Жданова оставили поправляться на природе.

После длительной бодрой прогулки в лесу 27 августа у больного случился новый приступ. Срочно прилетела та же бригада. Только вместо ушедшей в отпуске С.Е. Карпай кардиографом взяли врача Л.Ф. Тимашук⁸⁴. Лидия Феодосьевна сходу, по еще сырым пленкам, назвала верный диагноз: инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка. Профессора возмутилась наглости неостепененной дамочки. Егоров и Майоров заставили Тимашук переписать ее заключение согласно их ранее сделанному диагнозу: «функциональное расстройство на почве склероза и гипертонии». В историю болезни записали рекомендации: «...увеличение движения. С 1 сентября разрешить поездки, 9 сентября решить вопрос о поездке в Москву». 28 августа у Жданова случился новый сильнейший приступ болезни.

Чтобы снять с себя любую ответственность, 29 августа 1948 г. Тимашук по совету начальника личной охраны Жданова А.М. Белова составила Записку в министерство госбезопасности.

«Начальнику Главного Управления охраны МГБ СССР Н.С. Власику⁸⁵

28/VIII-с/г. я была вызвана нач. ЛСУК профессором Егоровым к тов. Жданову А.А. для снятия ЭКГ.

В этот же день вместе с пр. Егоровым, акад. Виноградовым и пр. Василенко я вылетела из Москвы на самолете к месту назначения. Около 12 ч. дня сделала А.А. ЭКГ, по данным которой мною диагностирован «инфаркт миокарда в области левого желудочка и межжелудочковой перегородки», о чем тут же поставила в известность консультанта.

Пр. Егоров и д-р Майоров заявили мне, что это ошибочный диагноз и они с ним не согласны, никакого инфаркта у А.А. нет, а имеется «функциональное расстройство на почве склероза и гипертонической болезни», и предложили мне переписать заключение, не указывая на «инфаркт миокарда», а написать «осторожно», так, как это сделала д-р Карпай на предыдущих ЭКГ.

29/VIII у А.А. повторился (после вставания с постели) сердечный припадок, и я вторично была вызвана из Москвы, но по распоряжению акад. Виноградова и пр. Егорова ЭКГ 29/VIII в день сердечного приступа не была сделана, а назначена на 30/VIII, а мне вторично было в категорической форме предложено переделать заключение, не указывая на инфаркт миокарда, о чем я поставила в известность т. Белова А.М.

Считаю, что консультанты и лечащий врач Майоров недооценивают, безусловно тяжелое, состояние А.А., разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку, посещать кино, что и вызвало повторный приступ и в дальнейшем может привести к роковому исходу.

Несмотря на то, что я по настоянию своего начальника переделала ЭКГ, не указав в ней «инфаркт миокарда», остаюсь при своем мнении и настаиваю на соблюдении строжайшего постельного режима для А.А.

29/VIII-48 г.

Передано майору Белову А.М. 29/VIII-48 г. в собственные руки»⁸⁶.

К заявлению был приложен подлинник кардиограммы.

Тимашук просила одного — установить строгий постельный режим для А.А. Жданова.

Не будь этой Записки, все было бы шито-крыто, и о корпоративном преступлении врачей никто не узнал бы. Остается только гадать, сколько людей успели они сгубить такой халтурной диагностикой и покрывательством друг друга. Но начиная с хрущевских времен именно эту Записку Тимашук называют доносом на честных благородных светил медицинской науки, а действия врачей и их блатное корпоративное укрывательство врачебных ошибок, повлекших смерть пациента, по сей день не получили общественной оценки.

О своем диагнозе Лидия Феодосьевна, опять же с помощью Александра Белова, сообщила жене Жданова⁸⁷. Этим она успела себя обезопасить от обвинений со стороны тех же медицинских светил. 31 августа идеолог Русского Ренессанса Андрей Александрович Жданов умер по причине врачебной ошибки консилиума. На Тимашук свалить вину профессуры не было никакой возможности.

Патологоанатомическое вскрытие останков второго человека в правительстве СССР вызывает удивление! Вместо того, чтобы вывезти тело в Москву и освидетельствовать его в специализированных условиях, Лечсанупр направило самого послушного руководству патологоанатома А.Н. Федорова⁸⁸ на Валдай. Он вошел в группу сопровождения траурной правительственной депутации во главе с членом Политбюро А.А. Кузнецовым. Сразу же по прибытии на Валдай Федоров произвел вскрытие. Г.В. Костырченко так рассказал о посмертной диагностике причин смерти А.А. Жданова. «Вечером 31 августа в присутствии секретаря ЦК Кузнецова⁸⁹ было произведено вскрытие. Процедуру эту проделал патологоанатом Кремлевской больницы А.Н. Федоров, причем в неприспособленном для этого помещении полутемной ванной комнаты одной из санаторных дач и подгоняемый начальником ЛСУК Егоровым. Последний, блюдя ведомственные интересы, настаивал, чтобы зафиксированные в заключении результаты вскрытия максимально совпадали с поставленным ранее клиническим диагнозом. Поэтому сделанное Федоровым описание обнаруженных на сердце Жданова свежих и застарелых рубцов, свидетельствовавших о нескольких перенесенных им инфарктах, содержало массу неопределенных и туманных формулировок («некротические очажки», «фокусы некроза», «очаги миомаляции» и т. п.), имевших целью скрыть эти инфаркты. Их также «не заметили» и участники организованного 31 августа в Москве консилиума, в котором участвовали профессора В.Н. Виноградов, В.Ф. Зеленин⁹⁰, А.М. Марков⁹¹, В.Е. Незлин⁹², Я.Г. Этингер и П.И. Егоров. Ознакомившись с соответствующей клинической и патологоанатомической документацией, а также с анатомическим препаратом сердца покойного, доставленным с Валдая на самолете, они, оставаясь верными принципам корпоративной солидарности, подтвердили правильность официального диагноза»⁹³.

* * *

В те же дни записка Тимашук была передана И.В. Сталину. Выводы простого врача, опровергавшие выводы консилиума светил отечественной медицины, которые лечили самого вождя и многочисленную государственно-партийную верхушку, не заинтересовали Иосифа Виссарионовича, и он написал на листике: «В архив».

Произошло это в начале сентября 1948 г. А затем случились несанкционированные митинги у синагоги, шествие евреев по центру Москвы с Голдой Мейерсон во главе и с призывами отдать Крым под еврейскую республику. Там, где евреи и Крым, там надо искать руку хозяев «Джойнта» — банкиров транснационального капитала. О благотворительном аспекте деятельности комитета давно следовало забыть, поскольку согласно разведданным, американцев интересовал исключительно плацдарм для атомной бомбардировки центральных регионов СССР. Далее было следствие по делу ЕАК, по ходу которого заговорил Яков Гиляриевич Этингер... Всплыла история с сомнительными причинами смерти А.С. Щербакова — жестким противником идеи еврейского Крыма. А вместе с нею в ином свете стала представляться кончина А.А. Жданова — не просто жесткого противника идеи еврейского Крыма, но и функционера, напрямую противодействовавшего ее осуществлению. Получалось, что погибли ближайшие советники Сталина, основные идеологи Русского Ренессанса. Правда, к ним пристегнули еще и умершего от рака М.И. Калинина⁹⁴, но при этом все они и в самом деле состояли пациентами медиков еврейской национальности из озетовских кругов. Других специалистов в кремлевской медицине и не было — на работу туда принимали преимущественно или даже исключительно по блату. Творцы блатной системы СССР напоролись на собственное детище. Ведь теперь получилось, что смерть идеологов русского возрождения оказалась связанной с ошибками московской еврейской элиты. Русские медики оказались лишь безалаберными отлынивателями от работы, хотя и за это поплатились жесточайшим образом.

Самое странное в этом деле то, что, если не считать Калинина, в высшем партийном руководстве умерли к 1950-м гг. только идеологи русского возрождения, и оба от болезни сердца и по причине врачебной ошибки. Из троих таких идеологов в живых пока оставался только Сталин. И тогда всплыла Записка Тимашук, которая теперь читалась совершенно по иному — как прямая угроза самому Иосифу Виссарионовичу.

Если хозяевам «Джойнта» ничего не помешало расправиться с президентом США Ф.Д. Рузвельтом и с легкостью скрыть это от американцев, то что могло помешать им использовать кремлевских врачей для убийства Иосифа Сталина и выдать его гибель за естественную смерть от болезни? У руководителя советского государства имелись все основания для подозрений. К тому же «дело врачей» было направлено вовсе не против евреев, как нам доказывают уже которое десятилетие, но против озетовцев, т. е. против погрязшей в корпоративном жульничестве столичной элиты, верхушку которой составляли преимущественно выходцы из среды евреев ленинской революционной когорты. Эти-то на лихое дело могли пойти в легкостью неимоверной.

Перед освобождением из тюрьмы в конце марта 1953 года академик В.Н. Виноградов написал на имя министра Л.П. Берия: «Все же необходимо признать, что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и методов лечения у нас не было»⁹⁵. И кому легче от этой «покаянной» почеркушки? Ведь своим апломбом и нерадивостью светила советской медицины убили не просто человека Жданова, но того политика, на котором в основном и держалось возрождение русских как государство образующего народа. После гибели Андрея Александровича начался националистический разброд и шатания, справиться с которыми (хотя бы на время) Сталин смог лишь репрессировав преемников Жданова. Живой организм идеи возрождения русских погиб, и далее существовала лишь хитиновая оболочка этой идеи — видимость великого русского народа. В дальнейшем это и стало базовой причиной столь легкого уничтожения СССР партийно-государственной верхушкой, выродившейся в торгашей Отечеством.

Примечания

1. Сергей Иванович Вавилов (1891—1951) — прославленный физик, основатель научной школы физической оптики в СССР. С 1945 г. и до смерти был президентом АН СССР.

2. Абрам Федорович Иоффе (1880—1960) — академик, вице-президент АН СССР (1942—1945), основатель Государственного рентгенологического и радиологического института. Основоположник исследования ядерных реакций в СССР. «Отец» атомной программы СССР. Основатель и учитель советской школы великих физиков. Его учениками были П.Л. Капица, Н.Н. Семенов, А.П. Александров, Я.Б. Зельдович, И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон и др.

3. Николай Николаевич Семенов (1896—1986) — великий советский ученый, основоположник науки химическая физика. Лауреат Нобелевской премии по химии 1956 г. Академик АН СССР.

4. Александр Наумович Фрумкин (1895—1976) — академик АН СССР, основоположник науки электрохимическая кинетика. Создатель советской электрохимической школы.

5. Дмитрий Трофимович Шепилов (1905—1995) — советский государственный деятель, генерал-майор. Во время кампаний по борьбе против космополитизма был первым заместителем М.А. Суслова.

6. Александр Николаевич Поскребышев (1891—1965) — заведующий канцелярией секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина, генерал-майор. Двадцать пять лет Поскребышев отфильтровывал информацию, которая передавалась лично Сталину.

7. К сожалению, найти биографические данные Булаева не удалось. Известно только, что он возглавлял ялтинскую парторганизацию лишь в 1948 г. б этой беседе

8. Матвей Федорович Шкирятов (1883—1954) — государственный и партийный деятель СССР. С 1921 г. и до кончины был одним из руководителей высшего партийного контроля страны. В литературе его деятельность часто приравнивают к деятельности Н.И. Ежова и Л.П. Берии.

9. Евгений Ермилович Андреев ((1908— ?) — государственный деятель. В 1941—1948 гг. заместитель начальника Управления кадров ЦК ВКП(б). В 1948—1949 гг. заведующий Административным отделом ЦК ВКП(б). С 1949 г. уполномоченный ЦК ВКП(б) по кадрам в Государственном плановом комитете при СМ СССР.

10. Архив Александра Н. Яковлева. Сталин и космополитизм. Документ № 83. Постановление ЦК ВКП(б) о роспуске еврейского антифашистского комитета в СССР. 20.11.1948. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/69475

11. Эпштейн А.Д. Народная дипломатия и ее последствия: посланник Израиля Голда Меир в Московской хоральной синагоге в сентябре-октябре 1948 года. / Московская хоральная синагога. 100 лет. Научные чтения. — М.: Дом еврейской книги, 2006.

12. Лакшин А. Расстрелянная культура. — М.: ж. «The New Times — Новое время», 11 августа 2012.

13. Алексей Александрович Кузнецов (1905—1950) — первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии. С 1945 г. секретарь ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК. Репрессирован и расстрелян по «Ленинградскому делу».

14. Николай Семенович Патоличев (1908—1989) — секретарь ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК, начальник Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б). Впоследствии пять лет был первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, а затем двадцать семь лет возглавлял министерство внешней торговли СССР.

15. Дмитрий Захарович Мануильский (1883—1959) — многолетний глава советской делегации в Коминтерне, в годы войны ответственный сотрудник в Главном политическом управлении РККА. Народный комиссар иностранных дел УССР. Возглавлял делегацию Украины при вступлении ее в ООН. Возглавлял Комитет по подготовке текста преамбулы и первого раздела Устава ООН.

16. Самуил Давидович Персов (1889—1950) — советский еврейский писатель и журналист. Член ЕАК. Репрессирован и расстрелян по делу ЕАК.

17. Михаил Львович Чернявский (1899—1983) — генерал-лейтенант танковых войск. В 1950 г. в связи с делом ЕАК вышел в отставку.

18. Семен Борисович Фишельсон (1921—2008) — командир 342 тяжелого самоходного артполка. Гвардии подполковник. Трижды представлялся к званию Героя Советского Союза, но четыре раза получил орден Красного Знамени.

19. Абрам Матвеевич Темник (1907—1945) — гвардии полковник, танкист. Герой Советского Союза. Погиб при штурме Берлина.

20. Бен Цион Гольдберг (1894—1972) — американский еврейский журналист и писатель. Коммунист. В 1943—1946 гг. был редактором газеты ЕАК «Эйникайт».

21. Стивен Сэмюэл Вайз. См. о нем в Главе 14. Холокост галутных евреев Европы...

22. 11 августа 1945 г. в Кракове был еврейский погром. В 1946 г. случились еврейские погромы в нескольких польских городах, особенно серьезные прошли в Едвабне и Кельце. Причиной погромов стали слухи о похищении и ритуальных убийствах католических детей.

23. Самуил Соломонович Чобруцкий (?) — председатель правления московской иудейской общины. Не имея специального образования, был раввином столичной хоральной синагоги. Сексот органов госбезопасности. Враждовал с Михоэлсом и скептически относился к ЕАК.

24. Владимир Борисович Луцкий (1906—1962) — историк-арабист, сотрудник Института истории. Автор фундаментального исследования «Новая история арабских стран». В молодости несколько лет жил в Палестине, сионист и коммунист.

25. Архив Александра Н. Яковлева. Государственный антисемитизм СССР. Ужесточение действий властей. Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) — в секретариат ЦК ВКП(б) с предложением закрыть ЕАК. Документ № 8. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/68415

26. Соломон Леонтьевич Брегман (1895—1952) — секретарь ВЦСПС, заместитель министра госконтроля РСФСР. Большевик с 1912 г. Активный борец с врагами народа в 1930-х гг.

27. Костырченко Г.В. В плену у красного фараона. — М.: Международные отношения, 1994.

28. Это практиковалось с согласия Иосифа Виссарионовича для ускорения текущей работы органов управления. Штампы с такими подписями хранились у Поскребышева и у большинства членов Политбюро.

29. «Правда» (идиш).

30. Архив Александра Н. Яковлева. Государственный антисемитизм СССР. «Дело» еврейского антифашистского комитета. Из показаний Д.Н. Гофштейна об обстоятельствах создания ЕАК. Документ № 4. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/68484

31. Александр Михайлович Борщаговский (1913—2006) — советский писатель и театральный критик. Более всего известен рассказом «Три тополя на Шаболовке», по которому снят фильм «Три тополя на Плющихе». За связи с ЕАК был уволен из Театра Советской Армии.

32. Борщаговский А.М. Записки баловня судьбы. — М., Советский писатель, 1991.

33. Иехезкель Моисеевич Добрушин (1883—1953) — еврейский литературовед, критик, драматург. Писал на идиш. Сионист. Активный деятель ЕАК. Погиб в заключении.

34. Принц Реубейни — еврейский авантюрист XVI в., пытавшийся поднять Европу на крестовый поход против султана Сулеймана I Великолепного. Император Священной Римской империи Карл V заключил Реубейни в крепость, где следы его теряются. В национальной традиции он признан борцом за еврейское равноправие, объявившим себя принцем ради спасения евреев и создания еврейского государства в Палестине. Последней идее посвящена пьеса Давида Бергельсона «Принц Реубейни». Пьесу автору заказал С.М. Михоэлс в марте 1944 г., через месяц после подачи крымских писем Сталину и Молотову.

35. Яков Григорьевич Крейзер (1905—1969) — на время описываемых событий генерал-полковник, Герой Советского Союза. Член президиума ЕАК. В 1948 г. был отправлен на Дальний Восток. Впоследствии командовал Южно-Уральским, Забайкальским, Уральским и Дальневосточным военными округами.

36. Эли Гершевич Спивак (1890—1950) — лингвист, литературовед. Директор кабинета еврейского языка, литературы и фольклора при АН Украинской ССР. Ведущий специалист в области языка идиш. Автор учебника по идиш. Репрессирован. Умер в тюрьме.

37. Самуил Вульфович Гордон (1909—1998) — советский еврейский писатель. Работал на идише. Репрессирован в 1949—1956 гг.

38. Илья Зиновьевич (Эли) Гордон (1907—1989) — советский еврейский писатель. Работал на идиш.

39. О ком идет речь, не известно.

40. Гершон Жиц (1903—1954) — последний редактор газеты «Эйникайт».

41. Речь идет о советском еврейском писателе Хаиме Гершковиче Меламуде (1907—1993). Работал на идиш. Был спецкором газеты «Эйникайт» в Ченовцах. В 1948 г. он ездил в Биробиджан в командировку для сбора материала.

42. «Амбиджан», т. е. Американско-Биробиджанский комитет — американская благотворительная организация.

43. Яков Гиляриевич Этингер (1887—1951) — светило мировой медицины, выдающийся кардиолог, профессор. Многие годы состоял консультантом лечебно-санаторного управления Кремля. Среди его пациентов было значительное число государственных чинов и знаменитых деятелей искусств. Этингер не скрывал своих антисоветских настроений и особенно враждебно был настроен к Сталину, называл его маньяком. Этингер стал главным обвиняемым по убийству А.С. Щербакова. С ареста Этингера фактически началось «дело врачей». Умер от инфаркта в Лефортовской тюрьме.

44. И.Г. Рогачевский. Биографических данных о нем не удалось найти.

45. Валентин Александрович Зорин (1902—1986) — дипломат и государственный деятель. В 1945—1947 гг. посол СССР в Чехословакии. С 1947 по 1965 г. заместитель министра иностранных дел СССР. Был послом СССР в ФРГ и постоянным представителем СССР при ООН. Долгое время являлся послом по особым поручениям. Зорин являлся главным дипломатическим лицом от СССР при разрешении Карибского кризиса.

46. Арон Давидович Кушникров (Кушнирович) (1890—1949) — советский еврейский поэт. Работал на идиш.

47. Архив Александра Н. Яковлева. Государственный антисемитизм СССР. «Дело» антифашистского еврейского комитета. Из показаний И.С. Фефера о деятельности ЕАК и его руководства. Документ № 16. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/68506

48. Михаил Иванович Родионов (1907—1950) — выдвиженец времен Русского Ренессанса. Был малозначимым партийным работником, но в апреле 1939 г. его избрали председателем исполкома Горьковского облсовета. С января 1940 г. по 1946 г. был первым секретарем Горьковского обкома ВКП(б). В марте 1946 г. Родионова сразу назначили председателем Совета Министров РСФСР вместо А.Н. Косыгина и избрали членом Оргбюро ЦК ВКП(б). Арестован 13 августа 1949 г. по Ленинградскому делу. Расстрелян.

49. Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. — М.: Правда, 1950.

50. Ханский А.О. Сталин, марксизм и вопросы языкознания. // Тверь: Вестник ТвГУ. Серия «Филология». 2011, № 4, выпуск 2.

51. Семен Денисович Игнатьев (1904—1983) — министр государственной безопасности СССР в 1951—1953 гг. В ВЧК начал работу с 1920 г. В министры был назначен после длительной работы на различных уровнях в ЦК ВКП(б).

52. Архив Александра Н. Яковлева. Государственный антисемитизм СССР. «Дело» еврейского антифашистского комитета. Обвинительное заключение по «делу ЕАК». Документ № 21. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/68521

53. Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. Книга VI. — М.: Вагриус, 2006.

54. Валентин Сергеевич Зорин (р. 1925) — выдающийся политолог, историк-американист, политический обозреватель. С перерывами работал в США с 1952 г.

55. Лев Николаевич Иванов (1903—1957) — академик АН СССР, исследователь истории международных отоншений. Первым публично заговорил об убийстве Ф.Д. Рузвельта.

56. Зорин В.С. В Вашингтоне за 90-е годы избаловались. — М.: Еженедельник «Аргументы и факты», № 9 27.02.2013. Впервые Зорин рассказал о версии убийства Рузвельта в своих воспоминаниях «Неизвестное об известном». — М.: Вагриус, 2000.

57. Дуглас Рид (1895—1976) — американский писатель. С 1947 г. жил в Южной Африке. Исследование «Спор о Сионе», изданное в 1956 г., стало самым популярным его произведением.

58. Генри Моргентау (Моргенто) младший (1891—1967) — крупный еврейский банкир, министр финансов США с 1934 по 1945 г. Был близок к клану Варбургов-Ротшильдов-Шиффов.

59. Говард Дж. Брюнн — доктор медицины, капитан-лейтенант Медицинского корпуса военно-морских сил США. Наблюдал Рузвельта в последние месяцы его жизни.

60. Согласно официальной биографии Рузвельта «...личный врач Рузвельта, Росс Т. МакИнтайр, не сумел вовремя и точно диагностировать болезнь, несмотря на ранг адмирала. Более внимательный Брюнн был поражен апатией Рузвельта во время их пребывания в Южной Каролине. Большую часть времени президент просто сидел, ни работая, ни читая, ни даже рассматривая свою коллекцию марок. По той же причине Моргентау, министр финансов, который знал Рузвельта намного лучше, был так же удивлен поведением Рузвельта на заседании Кабинета министров восемнадцатого марта, по возвращении последнего в Вашингтон; президент не выказывал обычного рвения и осведомленности». См.: Рой Дженкинс. Франклин Делано Рузвельт. — М.: КоЛибри, 2013.

61. Кертис Бин Далл (1896—1991) — биржевой маклер, первый муж Анны Рузвельт. Развелись супруги в 1936 г. Во время войны Далл был полковником ВВС. В своей книге «Ф.Д. Рузвельт. Мой тесть...» Далл подробно рассказывает о взаимоотношениях Рузвельта с транснациональными банковскими структурами.

62. Анна Элеонора Рузвельт (1906—1975) — единственная дочь президента Рузвельта, писательница.

63. Дуглас Рид. Спор о Сионе. — М.: Вог-свекрасаф, 2011.

64. Владимир Николаевич Павлов (1915—1993) — переводчик высшей квалификации, личный переводчик Сталина с английского и немецкого языков; особо доверенное лицо вождя. Одновременно являлся помощником В.М. Молотова. После смерти Сталина более двадцати лет возглавлял издательство «Прогресс» — главное в стране по изданию литературы на иностранных языках. Всю жизнь оставался убежденным сталинистом.

65. http://maxpark.com/community/13/content/3665137

66. Эдвард Стеттиниус-младший (1900—1949) — государственный секретарь США с декабря 1944 г. по июнь 1945 г. Крупный промышленник, связанный с банком Моргана — на послевоенные годы крупнейшим в мире.

67. Гарри Гопкинс (1890—1946) — выдающийся государственный деятель США. Рузвельт узнал его по работе в благотворительных организациях еще будучи губернатором. Став президентом, он привлек Гопкинса, который возглавил президентские программы по созданию рабочих мест и борьбе с бедностью. Он признан одним из самых влиятельных политиков времен Ф.Д. Рузвельта. В годы война, как личный представитель президента, больной раком Гопкинс периодически летал в Москву и обратно. Он участвовал во всей важнейших конференциях указанного периода. С Рузвельтом они рассорились по причине описанных в меморандуме событий.

68. Фарук I (1920—1965) — король Египта и Судана в 1936—1952 гг. Свергнут с престола Июльской революцией 1952 г.

69. Абдул-Азиз ибн Абдуррахман ибн Фейсал Аль Сауд (1880—1953) — основатель и перый король Саудовской Аравии (с 1932 г.). Один из самых воинственных правителей XX столетия. В годы его царствования в Саудовской Аравии была найдена нефть. Саудиты стали главными постовщиками нефти в США, а страна невиданно разбогатела. Аль Сауд возглавил борьбу арабов против создания государства Израиль. Оставил многочисленное потомство. На сегодлня в стране начитывается до 7 тыс. принцев-эмиров крови.

70. Хайле Селассие I (1892—1975) — последний император Эфиопии (с 1930 по 1974 г.). Свергнут и задушен в результате военного переворота.

71. То природное озеро является составной частью Суэцкого канала в Египте.

72. Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс глазами очевидца. Т. 2. — М.: Издательство иностранной литературы, 1958.

73. Дуглас Рид. Спор о Сионе. — М.: Вог-свекрасаф, 2011.

74. «Лехи» — еврейская подпольная террористическая организация, действовавшая с 1940 г. до образования Израиля.

75. Уолтер Гиннесс, 1-ый барон Мойн (1880—1944) — британский министр по делам колоний, затем министр по делам Ближнего Востока. Открыто заявил, что современные евреи не являются наследниками древних евреев и не имеют прав на земли Палестины. Проводил жесткую политику ограничения иммиграции евреев в годы холокоста галутных евреев Европы, за что сионисты объявили его врагом еврейской независимости. Мойн готовил полное выселение евреев из Палестины, провозгласив: «Палестина — арабская страна, а евреи — это разношерстный сброд; палестинские евреи должны покинуть страну».

76. Арсений Васильевич Русаков (1885—1953) — знаменитый патологоанатом, многолетний заведующий кафедрой судебной медицины 1-го Московского медицинского института. С 1920 г. до конца жизни был заведующим патологоанатомического отделения Шереметевской больницы — Института скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Ночью 5 марта 1953 г. осуществил вскрытие останков И.В. Сталина.

77. Петр Тимофеевич Приданников (1893—1970) — нарком здравоохранения Узбекистана, затем ответственный секретарь коллегии Наркомздрава РСФСР, заведующий Мосгорздравотделом. Заслуженный врач РСФСР.

78. Владимир Никитич Виноградов (1882—1964) — академик АМН СССР, врач-терапевт. С 1930-х гг. и до ареста в 1952 г. являлся врачом-консультантом у И.В. Сталина. Будучи профессором старой дореволюционной школы, лечил все — от желтухи до гастрита, от туберкулеза до перелома костей. Но в электрокардиографии не разбирался, хотя и уважал. Виноградов был экспертом-обвинителем по делу врачей-отравителей А.М. Горького и участвовал в осуждении своего учителя профессора Д.Д. Плетнева.

79. Владимир Харитонович Василенко (1897—1987) — действительный член АМН СССР, врач-терапевт. Главный терапевт Лечсанупра (4-го управления Министерства здравоохранения СССР) в 1948—1957 гг.

80. Лечебно-санитарное управление (Лечсанупр) — так называлось учрежденная в 1919 г. организация, осуществлявшая медицинское обеспечение деятельности сотрудников высших государственных и партийных органов страны и республик. В апреле 1953 г. Лечсанупр было преобразовано в 4-ое управление Министерства здравоохранения СССР.

81. Петр Иванович Егоров (1899—1967) — врач-терапевт, генерал-майор медицинской службы, профессор. Во время войны был первым заместителем главного терапевта Красной Армии академика М.С. Вовси. Член-корреспондент АМН СССР. В 1947—1952 гг. начальник Лечебно-санитарного управления Кремля. В дальнейшем проректор Центрального института усовершенствования врачей. Современники называли его «амбициозным самодуром». О кардиологии профессор имел весьма смутные представления. Об электрокардиографии вообще ничего не знал, поскольку специализировался на военно-полевой терапии в целом, и на влиянии высот на летчиков, в частности.

82. Софья Ефимовна Карпай (1903—1955) — врач-терапевт. До 1950 г. заведующая кабинетом функциональной диагностики ЦКБ Лечсанупра. Ученица и протеже Я.Г. Этингера.

83. Гавриил Иванович Майоров (1897—?) — лечащий врач А.А. Жданова, к кардиологии никакого отношения не имел.

84. Лидия Феодосьевна (Федосеевна) Тимашук (1898—1983) — заведующая отделом функциональной диагностики Лечсанупра до 1948 г. В связи с «делом врачей» на XX съезде КПСС была публично оклеветана Н.С. Хрущевым, как тайный агент спецслужб, и потом всю жизнь безуспешно добивалась восстановления ее честного имени. Фактически «дело врачей» можно свести к убийству А.А. Жданова и последовавшему затем преследованию этими врачами Тимашук, как единственного свидетеля их преступления.

85. Николай Сидорович Власик (1896—1967) — генерал-лейтенант, глава спецохраны Кремля, начальник личной охраны И.В. Сталина.

86. Мухин Ю.И. Убийство Сталина и Берия. — М.: Крымский мост-9Д, Форум, 2003

87. Зинаида Александровна Жданова (Кондратьева) (1898—?)

88. Федоров был так напуган арестом и ходом следствия, что сразу после освобождения сбежал из Москвы и следы его затерялись на просторах СССР. Ныне о нем известно только инициалы и то, что был патологоанатомом Лечсанупра.

89. Инстинктивно почувствовав, что, потеряв влиятельного покровителя, необходимо сплотиться, в тот же день на Валдай прибыли также Н.А. Вознесенский и П.С. Попков (Сноска Г.В. Костырченко).

90. Владимир Федорович Зеленин (1881—1968) — академик АМН СССР, терапевт. Создатель «капель Зеленина». Ведущий в стране специалист в области электрокардиографирования. Директор Института терапии АМН СССР.

91. Александр Михайлович Марков (1901—1982) — профессор, терапевт. Главный врач поликлиники № 1, заведующий терапевтическим отделением больницы № 1 (1947—1951).

92. Вениамин Ефимович (Хаимович) Незлин (1893—1975) — профессор, военврач. Один из лучших в СССР диагностов и специалистов в области электрокардиографии. Совместно с С.Е. Карпай стал автором первого в СССР руководства по ЭКГ. Консультант Лечсанупра. Консультировал С.Е. Карпай при расшифровке кардиограмм А.А. Жданова. Как только арестовали первых врачей, Незлин уехал работать в Кисловодск (1951 г.), однако там был арестован и привезен на Лубянку.

93. Костырченко, Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001.

94. Михаил Иванович Калинин (1875—1946) — председатель Президиума Верховного Совета СССР, «всесоюзный староста».

95. Костырченко, Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001.