Глава VI. Развалины Херсонеса — Бахчисарай — Дворец ханов — Экскурсия на Чуфуткале — Могилы ханов в Бахчисарае — Мулла, зовущий молящихся — Образ жизни татар и их обычаи

В понедельник¹ мы поехали к Херсонесу, остатки которого представляют собой руины в большей степени, чем можно себе представить. С двух сторон тут море, с двух других — фрагменты массивных и высоких стен, которые окружают [76] площадь, состоящую из разбитых камней, местами наваленных в виде пирамид, местами наполовину скрытых высокой травой и сорняками. Стадо коров спотыкалось об эти развалины в поисках пищи, и одинокий страж осматривал скучные раскопки. Понимал ли он, какими были его предки, знал ли он эту землю, которую был назначен охранять?

Дом в Алупке. Татарский дом на фоне Ай-Петри (в оригинале Дж. Уэбстера — «Руины Херсонеса»). Литография Дж. Кларка с рисунка У. Ньюнема. Воспроизводится по изданию: Webster J. Travels through the Crimea, Turkey and Egypt. London, 1830. Vol. 1

Раскопки велись очень медленно, но найденные остатки и памятники не были настолько ценны, чтобы возместить расходы и труды, затраченные на их поиски². Остатки древнего Херсонеса почти полностью были уничтожены, а те, что сейчас видны, по большей части относятся к средним векам³. Рабочие раскапывали руины, которые скрывали старинную часовню, но их трудами было обнаружено только несколько внутренних ионических колонн с крестами, вырезанными посередине, и с капителями⁴. В центре Херсонеса есть длинная и высокая зелёная насыпь, с которой открывается вид на множество серых куч. Остатки стен прослеживаются от моря до моря, некоторые части стены имели здесь высоту от двадцати до двадцати пяти футов⁵. Здесь можно видеть и остатки круглых башен на поворотах стен. Одна из них, закрытая карантинной гаванью, почти полностью уцелела⁶. Видимые следы показывают, насколько велики были эти развалины. Здесь какой-то варвар выплеснул всю свою свирепость и, должно быть, таким образом пожелал обозначить, каким громадным был город, который он уничтожил.

К. Боссоли. Руины Херсонеса возле Севастополя. Литография. 1840—1842 гг.

Среди раскопок имеются грубые столбы с крестами, а также другие остатки подобного рода, относящиеся к недавнему времени.

[77] Мы поехали в Бахчисарай (Batchiserai) и столкнулись с группой цыган, проживающих здесь в палатках, покрытых чем-то вроде фетра. Многие из детей ходили голышом. Ребята в возрасте от десяти до двенадцати лет носят лёгкую повязку вокруг талии, а те, что постарше, одеты в лохмотья. Почти всё племя побрито наголо, но они оставляют один локон посередине головы. Цыгане — люди смуглые, толстогубые и немного походят на негров. Мальчики танцевали, толкались и попутно практиковались в кулачном бое, пытаясь поделить между собой несколько копеек.

Х. Гейслер. Цыганский танец. Из альбома «Живописные описания обычаев, нравов и развлечений русских, татаров, монголов и других народов в Российской Империи» (Лейпциг, 1804)

Живописный город Бахчисарай расположен в узкой долине, окружённой со всех сторон высокими скалистыми горами. Его белые дымоходы в форме минаретов, покачивающиеся тополя, мечети и необычные татарские дома производят очень сильное впечатление. Город этот несравним ни с каким другим из крымских городов. Самый интересный объект — это дворец ханов⁷, который занимает большую площадь, фасад его закрыт от города помещениями, ранее занимаемыми слугами ханов. Мы вошли во двор, и это позволило нам увидеть дворец, мечеть и могилы. Наше внимание в первую очередь привлёк дворец. Мы вошли, прошли мимо мраморного фонтана и поднялись по просторной лестнице, которая привела нас в большую комнату, называемую Золотой Кабинет⁸. Потолок её разделён перегородками и весь усеян золочёными звёздами, это должно было производить волшебное впечатление, когда зажигали [78] канделябр, висящий по центру. Тёмно-красные стены, золочёные орнаменты, витражи и роскошные диваны, многие из которых сейчас выцвели и обветшали, позволяют ещё вообразить великолепие татарских правителей. В глубине комнаты был окружённый диванами и покрытый турецкими коврами настил, он на шесть дюймов⁹ выше, чем часть комнаты у входа. Это было сделано для прислуги или охранников, обслуживавших хана. Такая же система прослеживается во всех домах, где преобладают восточные вкусы. Затем мы зашли в другое помещение, оно называется большим Диваном¹⁰, или залом суда и совета. Здесь по приказу русского правительства начат ремонт¹¹ с целью восстановить дворец в его прежнем величии.

Ж. Мивилль. Вид на Бахчисарай. Х., м. 1817—1819 гг. Государственный русский музей, Санкт-Петербург. Воспроизводится по изданию: Жак Кристоф Мифилль в России (в 200-летию приезда). М., 2010

Комната Потоцкой, или позолоченная комната, названная так в честь одной из дочерей этой знаменитой семьи, выданной замуж за крымского хана¹², сохранилась в оригинальном состоянии; она квадратная, размером тридцать на двадцать пять футов¹³. Пол её покрыт циновками.

К. Боссоли. Хан-Сарай в Бахчисарае. Литография. 1840—1842 гг.

В небольшой комнатке мы увидели камин, на котором изображён крест ниже полумесяца. Здесь много разных комнат — спален, ванных комнат и т. д. и т. д., часовня Потоцкой, ныне закрытая, и большая позолоченная комната с фонтаном посередине. Окна сделаны из цветного стекла, а пол — из мрамора. Из этой комнаты дверь выходит в [79] небольшой продолговатый сад, с круговой террасой, обвитой виноградом. Он тянется вокруг позолоченной комнаты и заканчивается восьмиугольной деревянной башней¹⁴. Мы прогулялись по другим многочисленным комнатам дворца, построенным в стиле Золотого Кабинета; нам показали часовню, в которой девушке из семьи Потоцких, вышедшей замуж, как уже было сказано, за хана (хотя сама она была христианкой), было дозволено читать свои молитвы¹⁵. Немного спустившись, мы вошли в сад, на противоположной стороне которого находится гарем. Он представляет собой квадратное здание с верандами и имеет только три комнаты: они большие и очень высокие. Веранды занимают большую часть гарема. В каждой комнате — два ряда небольших окон с деревянными решётками. Дверь со стороны двора ведёт в другой закрытый двор с большой восьмиугольной решётчатой башней. Всё здание окружено высокой стеной. Дворец, насколько можно было увидеть из сада, невысок, кое-где имеет только один этаж. Крыша дворца белая, а дымоходы похожи на множество минаретов, на что мы обратили внимание ещё в городе. Мы вошли в большой двор, площадь которого четыреста на двести футов¹⁶, с одной стороны возвышалось несколько тополей, на фоне которых минареты мечети смотрелись достойно. Мавзолеи ханов находятся рядом с мечетью, на малом кладбище, состоящем из могил, построенных в [80] турецком стиле, некоторые из них мраморные. Это кладбище заросло «радостью путника»¹⁷, которым были оплетены беседки. Здесь есть два больших восьмиугольных здания с куполами, диаметром в тридцать футов¹⁸, в них лежат тела и памятники многих ханов. В первом расположено десять или двенадцать деревянных гробов, покрытых чёрной тканью и увенчанных чалмой, принадлежащей покойнику. Во втором восьмиугольнике — три деревянных гроба и два каменных памятника. Восьмиугольная ширма окружает памятник ещё одного князя, или хана¹⁹.

Н. Чернецов. Вид беседки Селямет-Гирей хана в Бахчисарайском дворце. Х., м. 1837 г. Государственный музей им. А.С. Пушкина, Москва

Улицы Бахчисарая состоят из одноэтажных домов и лавочек. Татары сидят в магазинах на корточках и курят в терпеливом ожидании своих клиентов. Торговля сосредоточена в специальных кварталах: одну часть улицы занимают кузнецы, другую — портные, третью — продавцы трубок и табака, четвёртую — башмачники. В этом городе христиане, мусульмане и евреи живут вместе весьма миролюбиво.

Ханский дворец в Бахчисарае. Литография. Париж, XVIII в.

Во вторник в семь часов мы собрались ехать на Чуфуткале (Tchufutkali), населённый евреями²⁰. Наш путь пролегал через прекрасную долину, со скалами с обеих сторон. Петляющий ручей, тополя и другие деревья, деревни и мечети создают неописуемое очарование в этой укромной долине. Крепость, к которой мы направились, находилась на большой высоте²¹, и было видно, что дома здесь выстроились вдоль пропасти. Мы поднялись к вершине и [81] въехали в Чуфуткале, который очень сильно напомнил нам татарский город. Одежда женщин и покрывала на них здесь точно такие же, как и у магометанок. Мы посетили синагогу и узнали от раввина, что евреи живут здесь уже тысячу лет. Чуфуткале расположен на высоком холме и окружён пропастью с трёх сторон. Перешеек укреплён, но незначительно. Однако понятно, что даже небольшое усилие может сделать эту позицию неприступной. В городе в его нынешнем состоянии нет ничего необычного. Дома преимущественно одноэтажные, с маленькими двориками. Улицы от недостатка окон скучны и настолько узки, что представляют собой не более чем переулки. У дверей синагоги стоит резервуар. Раввин нам рассказал, что омовение не является частью обрядов их веры; но если у кого-то появится желание совершить омовение перед входом в синагогу, то он может это сделать. Нам показалось, что этот раввин — чрезвычайный невежда; на наш вопрос относительно того, чем его секта отличается от других иудеев²², он ответить не смог; тогда по нашей просьбе он послал за другим раввином, которого он отрекомендовал как более учёного, нежели он сам. Прибывший раввин оказался немецким евреем, и он рассказал нам, что секта караимов отвергает Талмуд и пренебрегает многими другими обрядами, принятыми в среде ортодоксальных иудеев. Однако рассказать нам о природе этих особых обрядов он не пожелал или просто не был способен.

К. Брюллов. Бахчисарайский фонтан. Бумага, акварель. 1849 г. Всероссийский музей А.С. Пушкина, Санкт-Петербург

[82] Что касается евреев, то, скорее всего, обычай омовения у них местный и появился от общения с татарами, которые окружают их со всех сторон. Возле города имеется еврейское кладбище²³, расположенное в долине, засаженной дубами. Могилы здесь иногда размещают одну над другой: некоторые их них мраморные, но ни одна не отличается важностью или красотой, зато когда они открываются вашему взору все сразу, это производит потрясающий эффект. Кладбище, вероятно, в треть мили²⁴ длиной и двести ярдов²⁵ в ширину. Оно переполнено надгробиями. Евреи называют это место Иосафатовой долиной (Jehosaphat).

Соколиная башня дворцового комплекса в Бахчисарае. Фото В. Демиденко. 2014 г.

На обратном пути мы увидели греческий монастырь в Мареонополе (Mareonopole)²⁶. Он сейчас не населён и расположен на полпути при подъёме на вершину. На фасаде — три деревянных балкончика, которые нависают над большой часовней с низким потолком, её размеры — пятьдесят футов на тридцать²⁷. Церковь выдолблена в скале, имеет четыре колонны и грубые изображения трёх апостолов. Лампа горела в стороне, и кое-какие обетные подношения находились у изображений апостолов, в основном это были копейки, рамки, шнурочки и другие общепринятые подношения.

Мавзолеи ханов в Крыму. Литография Дж. Кларка, рис. У. Ньюнема. Воспроизводится по изданию: Webster J. Travels through the Crimea, Turkey and Egypt. London, 1830. Vol. 1

Следующим объектом, который мы посетили, было кладбище ханов в Бахчисарае. С минарета мечети мулла созывал людей на молитву, для чего издавал поразительно отвратительный вой. Мулла прижимал руки к ушам, вероятно, для того, чтобы не оглушить собственным шумом себя, он долго кричал, высоко и однообразно, и при этом медленно ходил кругами по балкону. Этот нестройный звук, продолжавшийся возмутительно [83] долго, был поистине угнетающим. Нас разместили в галерее, с которой можно наблюдать религиозные обряды, проводимые в мечети, они были, хотя и не столь грандиозными, но довольно необыкновенными. Несколько степенных бородатых персонажей присоединялись к этому действию, некоторые несли свои уличные башмаки и ставили их на окне, бедняки же были босиком. Каждый, кто приходил, шёл на выбранное им место для молитвы и выражал свою правоверность следующими жестами. Соединив руки перед собой, он где-то с минуту оставался неподвижен, устремив свой взгляд в верхнюю часть мечети. Затем наклонялся вперёд, удерживая руки на коленях, и с минуту смотрел в пустоту, после чего снова возвращался в вертикальное положение и тут же плюхался на колени. Затем он простирался на земле, прижавшись к ней лицом, лежал так минуту, после чего приподнимался, находясь всё ещё на коленях, и после второго поклона повторял то же самое три-четыре раза. Те же, кто умел ещё и читать, получали по экземпляру Корана, причём подставки для него были под рукой. После непродолжительного чтения молитв мусульманин снова совершал изначальные упражнения. Теперь наступало время, когда мулла, сидевший на галерее, далее распевал магометанские учения и все молящиеся в мечети готовились к [84] финальному аккорду. Построившись в колонну, они снова вместе начинали свои религиозные упражнения, а мулла в песне или командным словом указывал время для каждого изменения позы. Все кланялись вместе, падали ниц, преклоняли колени, отступали назад и поднимались вместе подобно роте солдат. Проделав это три или четыре раза, последователи Пророка потёрли глаза, погладили бороды и разбрелись по углам мечети. Теперь каждый продолжал пантомиму самостоятельно, перебирал бусины на чётках, пересчитывал их, при этом периодически восклицая, протягивая руки и торжественно раскачиваясь из стороны в сторону. Наконец, пройдя через эти процедуры, вновь протерев глаза и снова разгладив бороду, добросовестный мусульманин шёл по своим делам. Во время заключительной части мулла продолжал своё пение²⁸, и это, вне всякого сомнения, было лучшим способом освободить мечеть от молящихся. Весь обряд занимал от пятнадцати до двадцати минут. Эти молитвы совершают или должны совершать четыре раза в день. И так четыре раза в день с каждого минарета раздаётся голос муллы, издающего отвратительный вой, который пугает всю долину. Но, похоже, немногие следуют этому правилу. В группе, описанной только что, было не более восемнадцати человек. Молитва, являющая собой непрекращающийся плач «Бог есть Бог», одной своей формой должна была навевать тоску и переставала иметь должный эффект. Все религии сводятся к [85] повторению обрядов, как, к примеру, католическая и англиканская церкви. Магометанский обряд короче, чем в этих церквях, и имеет скорейшее завершение.

Ж. Мивилль. Чуфут-Кале. Х., м. 1817—1819 гг. Всероссийский музей А.С. Пушкина, Санкт-Петербург. Воспроизводится по изданию: Жак Кристоф Мивилль в России (к 200-летию приезда). М., 2010.

Разум, сосредоточенный только на идее, подогревается одним энтузиазмом, так что обряд, хоть и непродолжительный, пробуждает дух, чему способствует музыка. Здесь нет никаких упражнений для ума; воображение и страсть возбуждаются при повторении одних и тех же звуков, одних и тех же жестов и от использования чисел в том же таинственном заклинании. Огромный интерес представляет то, как в уме просыпается склонность к добродетели — либо от перемен и религиозных упражнений, либо от воздействий на интеллект или обращения к чувствам, либо от угроз или обещаний. Многие религии практикуют все эти подходы, и судить о типе религии можно по тому, какой вид экзальтации преобладает.

Чуфут-Кале в XIX в. Литография

Что касается мусульман, то для них верно одно: обещания действуют на них лучше, чем угрозы.

Может ли человек, который хоть раз слышал медленные звуки «Аве Марии» в тишине итальянских сумерек, сомневаться, что эффект от них (а религиозное влияние этих звуков широко известно) должен иметь исключительно благочестивое и созерцательное влияние на умы? Без них день может так и пройти незамеченным, и всевозможные картины жизней и судеб человеческих, представленных на закате дня и перед лицом наступающей ночи, были бы [86] не отмечены. Ум парализован звуками; они воздействуют на чужестранца гораздо сильнее, чем на тех, кому они ближе. То же можно сказать и о зове магометанского священника. Это по сути своей в большей степени грубый обряд, не имеющий такого лирического эффекта, как «Аве Мария», но показывающий простоту примитивного культа. Призыв к молитве слышен во всём городе — долгий вой, столь неприятный для представителей другой веры или страны, для магометанина это святой звук, он наставляет его в детстве, а в зрелые годы напоминает о его обязанностях перед Богом, потомками и самим собой. Мулла, шагая по кругу и взывая «Аллах! Аллах!» с каждого минарета, — это зримый посланник Всевышнего, призывающий молящихся со всех четырёх сторон света.

Успенский монастырь. Фото В. Демиденко. 2014 г.

По нашей просьбе мулла пригласил дервишей²⁹, которые собирались продемонстрировать нам свой обряд, или, как он иногда называется, танец дервишей. В два часа дня мы пришли в мечеть и увидели приготовления перед пляской. Каждый дервиш снимал ботинки и становился в круг. Их танец, если это можно так назвать, был вполне достоин своего музыкального сопровождения. Они наклонялись, становились на колени, присаживались, падали без сил, вставали, при этом напевали что-то в нос, так что по сравнению с этим наш друг мулла казался приличным мелодистом. Так они продолжали, качаясь из стороны в сторону, вместе двигаться по кругу около пяти минут, раскачиваясь и медленно кланяясь. Что произошло [87] дальше — вообще не подлежит никакому описанию. Звуки, которые они издавали, не похожи ни на какие другие неистовые крики. Сначала они стали храпеть с большой яростью, затем замычали, как бешеные, попадая всего в три ноты, напоминая этим телёнка или быка. При этом они каждый раз резко наклонялись вперёд. Весь этот обряд абсолютно ужасен и, должно быть, довольно утомительный. Этот круг из тринадцати человек смотрится так, как будто множество распильщиков пытаются выразить слова звуками, не похожими ни на заточенные пилы, ни на визг напильников; нет, это не пение, не храпение, не рёв, это не вздыхание, а скорее неописуемое астматическое хрюканье и рычание во все стороны, что вызывает боль у слушающего. В то время, пока они всё ещё были заняты испусканием этих неземных шумов, один из них продолжил пение октавы, и неожиданно он, а может быть, и кто-то другой, стал добавлять быстрые и громкие звуки, чтобы взбодрить уже вспотевших пиитов. Затем рёв и визги участились. Атмосфера резко сменилась — дервиши запели быстрее и вдруг одновременно остановились. Но стоило им услышать появившийся свежий носовой звук, как тут же они возобновили свой ужасный обряд; всё это продолжалось ещё приблизительно час, в течение которого они совершили ещё три подхода. Просто назвать это дело смешным, ужасным и нелепым — это ничего не сказать; чтобы понять отвратительность сего абсурда, нужно пережить это самому. Дервиши время от времени бесчувственно падали от перенапряжения. [88] У большинства на головах были белые чалмы. Не все из тринадцати молящихся были дервишами, только пятеро были настоящими, а остальных пригласили в качестве соучастников. Казалось странным, что нам продемонстрировали подобный обряд только по получении некой суммы денег, но предпринимательской жилкой обладают не только магометане. В Харлеме (Haarlem), Люцерне (Lucerne) и Катании (Catania) для нас играли органы за то же вознаграждение, которое и здесь заставило показывать свои обряды бедных дервишей. Сколько мыслей порождал такой показ с целью религиозного пробуждения! И проходило это в мечети ханов, в границах их дворца, в нескольких шагах от их могил.

Еврейская крепость Чуфут-Кале. Литография. Середина XIX в. Воспроизводится по изданию: Olifant L. The Russian shores of the Black Sea in the autumn 1852. London, 1854

Когда мы впервые зашли в мечеть, мулла поблагодарил нас за полученные два рубля, а во время нашего второго визита здесь уже появилось двенадцать дервишей. Это действительно вызывает жалость. Если не возраст, то не должна ли религия призывать к любознательности и молодости? Но любопытство не должно быть непочтительным, и даже неприличные упражнения дервишей были намного цивилизованнее, чем те отвратительные бичевания³⁰, которые мы наблюдали в Риме. Жесты у дервишей показывают силу внутренней религии и могут сравниться с движениями, характерными для глухонемых, с помощью коих они выражают свои мысли. Для тех, кто может говорить, такие жесты кажутся абсурдными; но это подтверждает, что и у глухонемого есть мысли для выражения.

Ж. Жером. Муэдзин. Призыв к молитве. Х., м. 1866 г. Музей искусств Джослина, Омаха (Небраска, США)

Внутреннее убранство мечети не очень впечатляет. Крыша плоская. В глубине мечети есть ниша, [89] перед которой на полу разложен ковёр. Это место для богатых молящихся; бедные совершают свои молитвы на каменном полу сзади.

Дервиш. Литография с рисунка из коллекции У. Гамильтона. XIX в.

Справа от гарема — дворцовый сад, который сообщается с гаремом посредством малой двери, покрытой железом.

В долине Бахчисарая с одной стороны расположены скалы, с другой — крутые подъёмы; широкая при въезде, дальше долина сужается, особенно в том месте, где заканчивается территория дворца; разместиться здесь может только сам дворец и его сады, которые в глубине долины расположены уже на склонах. В конце города скалы расположены с обеих сторон. Это, вероятно, самое прекрасное место в Крыму — с минаретами, тополями, скалами и деревнями из белых домов, костюмы обитателей которых отличаются большим разнообразием. Бахчисараю не хватает разве что реки, бегущей по долине, чтобы стать одним из самых живописных мест, какое только можно вообразить. Но и без того он сильно поражает иностранцев. Для них это новый мир; а учитывая то, что местные жители находятся под властью христиан, путешественник имеет возможность всё здесь осмотреть, что для него весьма полезно. Татары покорены, но память об их прежней причастности к Порте (Porte) и их религиозная идентичность всё ещё сохраняются. Наступит вскоре время, и оно уже наступает, когда их новые хозяева будут пытаться изменить татар по своему подобию, и прежние привычки начнут исчезать.

Горы-останцы в Каралезской долине. Фото В. Демиденко. 2014 г.

[90] Казалось бы, татарину нечего больше в жизни желать. По правде, он ленив и беден; но его желания ограничиваются его средствами. Он собирает плоды, что падают рядом с ним, и, сидя на крыше своего дома, под тенью старого грецкого ореха, которая защищала отца его отца, наслаждается всей прелестью отдыха. Русские возмущаются ленью татар. Но для чего они должны работать? Они и без этого невероятно счастливы, и понятно, что не имеют желания погружаться в общий труд. Проезжая через их страну, трудно понять, как устроен их быт или как они проводят время. К тому же, не зная языка, мы можем ошибаться, говоря, что они живут счастливо. Несомненно, они относятся равнодушно к тому, что восхищает путешественника. Как швейцарцы редко смотрят на свои горы и делают это только тогда, когда им приходится в течение многих часов трудиться, перегоняя крупный рогатый скот, как римляне проходят равнодушно по руинам своего вечного города, так и татарин смотрит с безразличием на облачные высоты Чатырдага, красоты Юрзуфа, удивительную Алупку, классическую землю Херсонеса и минареты Бахчисарая. Привычка отвлекает его от объектов, которые вызывают восхищение у незнакомца. Потому мы можем долго рассуждать и так и не придём ни к какому заключению, но ясно, что нельзя назвать этих людей несчастными. Они борются с [91] происходящим, но будучи не в состоянии управлять им, приспосабливаются к настоящему. Они не получают того, чего желают, но получают то, что могут. И потому они счастливы, насколько это возможно. Природа ко всем благосклонна: кому-то дарует благоприятный климат, кому-то — более свободный дух, кому-то — хорошее правительство, кому-то — хорошую религию; ещё кого-то избавляет от чумы, а кому-то даёт искусство излечивать болезнь. Божественное Провидение, в конечном счёте, всегда оправдано; каждый на своём месте, существование каждого рационально, и у всех — равные шансы для счастья.

Примечания

1. 8 октября.

2. В 1827 г. по распоряжению главного командира Черноморского флота и портов А.С. Грейга были проведены первые раскопки с научными целями на месте древнего Херсонеса (средневекового Херсона), во время которых было открыто три храма. Согласно мнению большинства исследователей, производителем работ был военный инженер К. Крузе (Иванов Е.Э. Херсонес Таврический // ИТУАК. 1912. Т. 46. С. 170; Гриневич К.Э. Сто лет херсонесских раскопок. Севастополь, 1927. С. 9, 10, 47; Белов Г.Д. Херсонес Таврический. Л., 1948. С. 12; Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес // МИА. 1959. Т. 63. С. 8,9; Тункина И.В. Указ. соч. С. 511—514; Романчук А.И. Исследования Херсонеса-Херсона. Раскопки. Гипотезы. Проблемы. Т. 1: Античный полис. Тюмень, 2008. С. 22—25), хотя ряд авторитетных историков первым археологом Херсонеса склонны считать капитана Севастопольского порта Морица Борисовича Берха (1776—1860) (См. подробнее: Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Жизнь и гибель Херсонеса. Харьков, 2000. С. 19; Формозов А.А. К летописи археологических исследований в Северном Причерноморье в первой половине XIX в. // СА. 1975, № 1. С. 173—174; Бобринский А.А. Херсонес Таврический. СПб., 1905. С. 175). Впоследствии раскопки проводились отдельными лицами и организациями. Систематические работы начались в конце 80-х гг. XIX в. Двадцать лет жизни отдал раскопкам большой энтузиаст и основатель будущего Херсонесского музея К.К. Косцюшко-Валюжинич (1847—1907).

3. Такое убеждение путешественников было связано с крайне слабой археологической изученностью города. Дж. Уэбстер, как и другие путешественники конца XVIII в., лишённые возможности углублённо изучать историю древних памятников Таврики в силу отсутствия здесь археологических практик, полагал, что античная история Херсонеса Таврического не оставила никаких видимых следов. Подобные соображения высказывали В.Ф. Зуев, Дж. Александер и др.

4. См.: Храпунов Н.И. Джеймс Уэбстер и Джеймс-Эдвард Александер о первых раскопках в Херсонесе // ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: империя и полис: сб. науч. тр. Севастополь, 2013. С. 351—366.

5. 6—7,5 м.

6. Вероятно, речь идёт о башне Зинона, крупнейшей башне на юго-восточном фланге обороны Херсонеса. Расположена она к западу от Карантинной бухты, защищала город с южной напольной стороны. Названа так по имени отстроившего её императора Зинона Исаврийца, надпись в его честь была обнаружена в основании башни. Башня прекрасно сохранилась, что позволяет реконструировать систему обороны Херсонеса на данном участке (Даниленко В.Н., Токарева Р.Н. Башня Зенона. Симферополь, 1974; Сообщения Херсонесского музея: Башня Зенона. Исследования 1960—1961 гг. / Под ред. И.А. Антоновой. Симферополь, 1969. Вып. 4; Гриневич К.Э. Башня Зенона // ХС. Севастополь, 1927. Вып. 2. С. 45—71).

7. Ханский дворец в Бахчисарае (кр.-тат. Han Saray, Хан-Сарай, Бахчисарайский дворец) — бывшая резиденция крымских ханов. Будучи единственным в мире образцом кр.-тат. дворцового строительства, дворец построен согласно традициям османской архитектуры XVI—XVII вв., где главной архитектурной идеей было воплощение мусульманского представления о райском саде на земле. Название города, где расположен дворец, — Бахчисарай — переводится с кр.-тат. языка как «дворец-сад».

Современный вид дворцового комплекса оформился далеко не сразу. Строительство дворцовых помещений относят ко времени правления Сахиба I Герая в начале XVI в. Старейшие постройки — большая Ханская мечеть и бани Сары-Гюзель — датируют 1532 г., портал Демир-Капы — 1503 г. (он был построен в другом месте и перенесён во дворец). Дворец неоднократно достраивался и ремонтировался. Накануне путешествия Дж. Уэбстера был произведён самый неудачный, по мнению историков, ремонт: к приезду Александра I в 1818 г. снесли обветшалые здания гарема, в 1822 г. унтер-офицер Дорофеев выполнил росписи внешних стен геометрическими узорами, букетами и цветочными гирляндами и тогда же закрасил роспись Омера. Одновременно с этим были снесены Зимний дворец, банный комплекс и другие постройки (Об истории дворца см. подр.: Бахчисарайский историко-культурный заповедник: [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://bikz.org). Всё это значительно исказило первоначальный вид дворца.

8. Золотой Зал, или Золотой кабинет, находится на втором этаже, над летней беседкой. Первоначально беседка была одноэтажной, но во время перестройки дворца после пожара 1736 г. появился второй этаж с Фруктовым кабинетом. Во времена правления ханов беседка служила местом отдыха для монархов и их окружения. В конце XVIII в. она в очередной раз была отреставрирована и из-за обильного украшения позолотой стала называться Золотой (Богданова Н.А., Лобода И.И. Бахчисарайский историко-археологический музей. Симферополь, 1965. С. 66).

9. 1 5 см.

10. Зал Дивана (кр.-тат. Divan hanesı, от перс. «собрание») предназначался для заседаний гос. совета (Дивана). Высший государственный орган — Диван, в состав которого входили высшие религиозные чины, представители знатных родов (мурзы), судьи, военачальники, — решал основные вопросы внутренней и внешней политики ханства, также являлся высшей судебной инстанцией. Зал Дивана (Суда) относится к ранним дворцовым постройкам (первая половина XVI в.), его внутреннее убранство претерпело значительные изменения в ходе реставрационных работ; от прежнего интерьера сохранились оконные витражи верхнего ряда вост. стены, красно-чёрный паркет в центре потолка, фрагмент орнамента под «мрамор», «гроздья» на зап. стене (Тунманн И. Крымское ханство. Симферополь, 1991. С. 26).

11. Бахчисарайский дворец — памятник сложный, многослойный, за время своего существования он претерпел немало ремонтов, перестроек, реставраций, которые заметно изменили его первоначальный облик. Наиболее значительные перестройки были сопряжены с сильнейшими разрушениями, нанесёнными пожаром в 1736 г. Реконструкцию дворца провёл Селямет Герай II (гг. правления — 1740—1743), о чём сообщают надписи на некоторых дворцовых постройках. См. прим. 235, 236, 238.

12. Дж. Уэбстер не мог не слышать знаменитую легенду о похищенной в Польше Марии Потоцкой, ставшей женой хана Крым-Герая и убитой ревнивой Заремой. История о несчастной любви Крым-Герая называет разные женские имена возлюбленной хана: Диляра Бикеч, Мария Потоцкая, Динора Хионис (О последней см.: Фёдоров И.Ф. Невольница Крым-Гирея // Исторический вестник. СПб., 1890, № 5. С. 321—331).

Личность Диляры Бикеч, о которой не сохранилось никаких документов, до сих пор остаётся загадочной. Эта история, рассказанная А.С. Пушкину Софьей Станиславовной Киселёвой (урожд. Потоцкой; 1801—1875), дочерью Станислава и Софьи Константиновны Потоцких, женой генерал-майора П.Д. Киселёва, вдохновила великого поэта на создание «Бахчисарайского фонтана» и стихотворения «Фонтану Бахчисарайского дворца» (Бронштейн А.И. Трансформация легенды Фонтана Слёз // Бахчисарайский историко-археологический сборник. Симферополь, 1997. Вып. 1. С. 475—486; Пушкин А.С. Письма / Под ред. Б.Л. Модзалевского. М.; Л., 1926. Т. 1. С. 107, 110). Впоследствии к этому сюжету обращались П.А. Вяземский, А. Мицкевич, Н.Г. Чернецов и др. (См. например: Обручев С.В. Неизвестный вариант картины братьев Чернецовых «Пушкин в Бахчисарайском дворце» // Пушкин: исследования и материалы. М.; Л., 1956. Т. 1. С. 369—371; Мошик Ю.А. «Восток в миниатюре» или геопоэтика Бахчисарая в «Крымских сонетах» Адама Мицкевича // КНП. 2004, № 38. С. 163—167; Измайлов Н.В. Мицкевич в стихах Пушкина (к интерпретации стихотворения «В прохладе сладостных фонтанов») // Очерки творчества Пушкина. М., 1975. С. 125—174).

13. 9×7,5 м.

14. Соколиная башня, что находится к югу от большой Ханской мечети.

15. См. прим. 240.

16. 120×60 м.

17. За столь поэтическим названием кроется ироническое прозвище, данное растению ломонос виноградолистный (известно также как клематис (лат. clematis), или лозинка) известным британским ботаником, естествоиспытателем, врачом и травником Джоном Джерардом (1545—1612). Дж. Джерард, автор популярнейшего в Европе каталога трав «Herball» (1597), изучил свойства многих растений и у ломоноса отметил токсичность. Растение вызывает волдыри при контакте с кожей, а потому нищенствующие часто прикладывали его к своему телу для того, чтобы вызвать сочувствие и рассчитывать на помощь. Другое название — «борода старика», или «старик с бородой» — обусловлено тем, что после опадания плодов остаётся семя, испускающее длинные и прозрачные, как паутинка, волоски, напоминающие седую бороду (Вахрушева Л.П., Воробьёва Н.В. Цветной атлас растений Крыма. Книга первая. Симферополь, 2010. С. 43).

18. 9 м.

19. Ханский дворец в Бахчисарае, как родовая резиденция династии Гераев, имел своё кладбище — место, где правители Крымского ханства находили покой после смерти. На кладбище выстроены два мавзолея-дюрбе: северное («дюрбе Девлета I Герая» XVI в.) и южное («дюрбе Исляма III Герая» XVII в.), а также ротонда с единственным погребением Менгли II Герая, которую Дж. Уэбстер назвал «ширмой». В дюрбе наряду с каменными надгробиями ставились деревянные саркофаги, покрытые чёрным или зелёным сукном с вышитыми золотом изречениями из Корана; у изголовья помещалась чалма, ставились большие бронзовые или серебряные подсвечники; полы устилались коврами, в нишах стояли светильники, курильницы, лежали книги (Пассек В.В. Очерки России. М., 1840. Кн. 3. С. 200; Кочетов В.Б., Малиновская Л.Н. Дворец-музей // Бахчисарайский историко-культурный заповедник: путеводитель / Ред.-сост. Ю.М. Могаричев. Симферополь, 1995. С. 22; Крикун Е.В. Памятники крымскотатарской архитектуры: XIII—XX вв. Симферополь, 1998. С. 46—47).'

Другой путешественник, Чарльз Генри Скотт, оставил красочное описание ханского кладбища: «Гробницы ханов находятся в саду, обнесённом стеной, и ожидают там великого суда. Они очень простые, состоят из купольных храмов, в которых лежат обычные саркофаги с возвышениями у голов, на которых сделаны тюрбаны; надписи на многих могилах полны поэзии. Коль (нем. путешественник Иоганн Георг Коль (1808—1878) — ред.) говорит, что каждый памятник был построен с целью воплотить основную идею. Например, для хана Девлет Гирея он был построен без крыши, потому что он считал, что небеса так прекрасны и величественны, что даже из могилы он хотел бы смотреть в сторону небосвода, в обитель Бога. Другая могила была полностью замурована, потому что, как гласит надпись, её обитатель не чувствовал себя достойным того, чтобы его освещали малейшие лучи божественного солнца. На могиле хана Тохтамыша над его головой была посажена лоза, так как при жизни он дал очень мало плодов, так хотя бы после смерти он мог быть продуктивнее. Хана Селим Гирея должны были похоронить под карнизом крыши мечети, чтобы дождь капал на него, чтобы вода с неба смогла смыть мерзости его грехов, которых было столько, сколько капель падает из облаков» (Scott C.H. The Baltic, the Black Sea and the Crimea: Comprising travels in Russia, a voyage down the Volga to Astrachan, and a tour through Crim Tartary. London, 1854. P. 301—302).

20. Чуфут-Кале — средневековый «пещерный» город-крепость в Крыму, расположен в 3 км к востоку от гор. Бахчисарая. Некоторые исследователи, начиная с А.Л. Бертье-Делагарда, отождествляют его со средневековой крепостью Фуллы, упоминаемой во многих источниках. Основание Фулл, а также Судака византийские и арабские авторы связывали с аланами. В IX в. Фуллы становятся кафедральным городом Фулльской епархии, именно её около 860 г. посетил, возвращаясь их Хазарии, Константин-философ (Кирилл), будущий создатель славянской письменности. Город возник как укреплённое поселение в V—VI вв. Поначалу назывался Кырк-Ер и был резиденцией первого крымского хана Хаджи I Герая. Впоследствии название меняется. Исследователи объясняют это по-разному. Одни считают, что с XIV в. в городке начинают селиться караимы. За счёт увеличивающегося иудейского населения город стали называть Чуфут-Кале, что переводится с крымскотатарского языка как «еврейская крепость». Это же название используется в советской научной литературе, а также в русскоязычных работах караимских авторов со второй половины XIX в. до постсоветской эпохи, включая основоположника деиудаизации караимизма С.М. Шапшала. Существует также версия, что территория крепости, к которой были пристроены дополнительные оборонительные стены, оказалась разделена внутренней стеной на две части. Поэтому название города часто переводят как «двойная крепость» (Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Крепость драгоценностей. Кырк-Ор. Чуфут-Кале. Симферополь, 1993; Ефетов С.Б. Крымские караимы в свете этнологических данных И НА БГИКЗ. Фонд караимских материалов).

21. Высота плато, на котором расположен город-крепость Чуфут-Кале, — до 581 м (Ена В.Г., Ена А.В., Ена А.В. Краткий географический словарь Крыма. Симферополь, 2009. С. 221).

22. Караимы («караим», букв. «читающие») — немногочисленная тюркская (или тюркоязычная) народность, традиционно исповедующая караизм. Изучение происхождения караимов осложняется отсутствием письменной традиции, подтверждающей тюркское происхождение, и наложением исторических и психологических факторов, оказавших воздействие на самосознание самих караимов. Будучи по языку, фольклору, традициям и ряду иных признаков тюркским народом, караимы, тем не менее, традиционно исповедовали караизм, секту иудаизма. В связи с этим имеется две основные версии происхождения караимов — хазарская (тюркская) и еврейская. Обе до сих пор остаются предметом научных дискуссий и не являются полностью взаимоисключающими (См. напр.: Григорьев В.В. Еврейские религиозные секты в России // ЖМВД. СПб., 1846. Ч. 15. С. 11—49; Горюнова О.В. Караимы в Крыму: истоки и современность. Симферополь, 2007; Меметов А. О так называемых тюркских народах Крыма // Уч. зап. ТНУ им. В.И. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». Симферополь, 2009. Т. 22 (61). № 3. С. 172—178).

23. Древнее караимское кладбище, расположенное в полукилометре от «пещерного города» Чуфут-Кале. Это название дано по аналогии с одноимённой долиной в окрестностях Иерусалима. Сходство обеих долин отмечено давно, и башня над южн. обрывом ещё более этому способствует. Возможно, зодчие-караимы воспроизвели эту башню именно с целью придать долине истинно библейский облик. Возраст самых древних надгробий датируется 956—1048 гг. В целом караимские надгробия образуют своего рода летопись караимов — обитателей и хранителей города-крепости. Многие надписи на надгробиях до сих пор не прочитаны. Само кладбище имело местное название «Балта-тиймез» (тюрк. «топор не касается»).

24. Ок. 530 м.

25. 1 82 м.

26. Искаж. Марианополь. Успенский пещерный монастырь — православный монастырь, расположенный в уроч. Мариам-Дере (Ущелье Марии) возле Бахчисарая. У подножия скалы существовало греч. поселение, которое от находившейся в скале явленной иконы Богоматери Панагии называлось Марианополем, или селом Марьиным. Об этом селе упоминается в путевых записках, ведённых при русском посольстве в Тавриду в 1625 г., где отмечено, что послы перед возвращением в Россию «служили в селе Марьином, т. е. в Успенской скале, благодарственный молебен». (См.: Мурзакевич Н.Н. Список со статейного списка Великого государя его Царского величества посланников: стольника и полковника и наместника Переяславского Василия Михайлова сына Тяпкина, дьяка Никиты Зотова // ЗООИД. Т. 2. Ч. 2. Одесса, 1850. С. 641; Протопопов М. Успенский скит в Крыму близ Бахчисарая. Севастополь, 1905. С. 13; Тур В.Г. Православные монастыри Крыма в XIX — начале XX в. Киев, 2006. С. 121).

27. 15,2×9 м.

28. Курсив автора.

29. Два раза в неделю в Бахчисарае происходило моление дервишей. Особенно интересным оно было по четвергам, так как по этим дням они собирались по 30—40 человек в соборной мечети на Азисе (р-н железнодорожного вокзала Бахчисарая). Бахчисарайские татары называют их не дервишами, а софу (араб, «софи» или «суфий»), т. е. последователями особого религиозного направления. Местные дервиши вели обычную светскую жизнь, заключали браки, занимались торговлей, ремёслами. Точно так же они не являлись представителями какой-либо секты: дервиши, как и все правоверные мусульмане, посещали мечети наравне со всеми. Только в определённые дни дервиши собирались в своей особой молельне (текие), где, совершая молитву, доводили себя до религиозного экстаза, повторяя одни и те же слова (Дервиш // Энциклопедический лексикон. СПб., 1839. Т. 16. С. 181—189).

30. Флагелляция (лат. «бичевание») в религиозной практике — избиение плетьми в дисциплинарных или сакраментальных целях. В древности ритуальное бичевание было изначально связано с обрядами посвящения, очищения и плодородия, которые часто включали в себя разные формы физического истязания. Ритуальные порки были известны в древних Спарте и Риме. В ранней христианской церкви флагелляция, вероятно, использовалась для наказания непокорного духовенства. Начиная с IV в. самобичевание стало наиболее распространённой формой покаяния как среди клира, так и среди мирян. В раннем средневековье оно пользовалось особой популярностью у светских людей. В середине XIII в. в Италии начали появляться братства флагеллянтов, которые состояли из светских мужчин и женщин, а также из священников. В середине XIV в. с началом эпидемии чумы в Европе движение ширится, его участники собирались в группы и путешествовали по деревням. Кульминацией всей церемонии было чтение послания, в котором бичевание провозглашалось единственным путём к спасению. В 1349 г. папа Климент VI осудил флагелляцию.