4. Крымско-татарское движение сегодня: новые веяния

Современный этап крымскотатарского движения характеризуется прежде всего тем, что центр тяжести ее отчетливо смещается из политической в социально-экономическую сферу, а также тем, что теперь в известной степени смягчается острота противостояния движения и республиканских властей, зато обостряются противоречия внутри самого движения.

Современное движение представлено сегодня тремя основными направлениями, которые можно условно определить как «социальное» — это прежде всего НДКТ, «национально-либеральное» — спектр организаций близкий к Меджлису крымских татар и само это объединение, «национал-радикальное» — партия «Адалет» и близкие группы.

Меджлис: конфликт в стане вождей

Еще одним итогом предшествующего этапа деятельности организаций национал-либерального крыла крымскотатарского движения был глубокий внутренний кризис, который назрел в руководстве движения. Его причиной стало образование внутри руководства движением влиятельной группы, которая фактически заявила о монополии как в определении политики национальных органов, так и в расходовании средств, выделяемых государством и международными организациями на возвращение и обустройство депортированного народа. Главой этой группы являлся М. Джемилев, который, будучи лидером Меджлиса, возглавил также фонд «Крым», через который в значительной степени шла финансовая помощь. В 1997 году деятельность руководства Меджлиса и прежде всего его главы по распределению средств, выделяемых государством на возвращение и обустройство крымских татар стала подвергаться растущей критике со стороны значительной части членов этой организации.

Наибольшее недовольство вызывала деятельность созданного в 1994 году крымскотатарского коммерческого «Имдат-банка», через который и осуществлялось финансирование экономических и социальных программ. Ряд членов Меджлиса (прежде всего председатель госкомнаца Л. Арифов, глава незарегистрированной партии «Адалет» С. Керимов, журналистка Л. Буджурова и др.) обвинили руководство банка в систематическом нецелевом использовании средств, большинство из которых не доходило до тех, кому они предназначались.¹ Дважды в 1997 году под влиянием этх людей Меджлис принимал решение о переводе счетов, организаций, занимающихся обустройством крымских татар из Имдат-банка в другой, однако банковское руководство не сделало этого. Позиция управления банка встретила поддержку М. Джемилева и его сторонников. В Меджлисе назрел раскол. Один из критиков позиции Джемилева С. Керимов выразил его суть в следующих словах: «...отдельные члены Меджлиса крымскотатарского народа решили, что им будет удобнее скрывать от нашего народа, что его обкрадывает кучка так называемых бизнесменов и чиновников. Они решили, что десятилетия наше национальное движение боролось не за права крымских татар, а за право «Имдат-банка» обкрадывать наш народ».² Резкой критике подвергался также авторитарный стиль руководства Меджлисом со стороны М. Джемилева, что, по мнению его оппонентов, неоднократно приводило к нарушению демократических принципов, свободы слова и к появлению настоящего «культа личности» М. Джемилева.³

Накануне внеочередной сессии Курултая крымскотатарского народа несогласные обратились к Меджлису с открытым письмом, где сформулировали свои требования. Его подписали 16 из 33 членов организации.

Председатель Меджлиса со своей стороны предпринял серию энергичных действий по привлечению на свою сторону большего числа депутатов Курултая. Решающее столкновение произошло во время внеочередной сессии Курултая в марте 1998 года, где господствовали сторонники М. Джемилева. Оппозиционеры даже не были допущены в здание, где проходило мероприятие. Из 117 членов Курултая 99 проголосовали за то, чтобы М. Джемилев сохранил свой пост. Шестнадцать протестантов были исключены из Меджлиса (что противоречило документам этой организации), подверглись морально-психологическому давлению и травле. Итогом внеочередной сессии Курултая стало укрепление позиций М. Джемилева и его личной власти. Согласно новому положению о Меджлисе его председатель получил право самостоятельно отклонять до 30% его состава.⁴

После 1995 года большинство наблюдателей склонны были отмечать прогрессирующий спад крымскотатарского движения. Определенные основания для этого были налицо: несмотря на то, что Меджлису удалось провести в 1998 году на выборах в Верховный Совет Украины двух своих депутатов — М. Джемилева (шел под № 9 в предвыборном списке Народного Руха Украины) и Р. Чубарова (был избран по территориальному округу), национал-либеральное крыло крымскотатарского движения не смогло удержать тех позиций, на которые вышло к середине 90-х годов. Оно не добилось юридического признания своих организаций, более того, последовательная борьба с общекрымским «сепаратизмом», в которой Меджлис был главным союзником Киева, обернулось для него утратой избирательных квот при выборах в крымский парламент. Сколько-нибудь существенными успехами (если иметь в виду реальные плоды для народа) не увенчалась и внешнеполитическая деятельность Меджлиса (едва ли может быть утешением медаль Нансена, полученная в 1998 году М. Джемилевым).

Сама организация пережила серьезный раскол, в результате которого лишилась, пожалуй, наиболее продвинутых своих лидеров, под угрозой оказались и демократические принципы, которыми ранее руководствовалось движение. Основным результатом раскола можно считать то, что Меджлис потерял исключительный статус в крымскотатарской среде, окончательно превратившись в одну из (пусть даже самую влиятельную) политических партий крымских татар, лишь внешне оформленную как представительный орган, но в действительности им не являющуюся. Есть основание говорить о превращении Меджлиса в теневую бюрократическую организацию в крымскотатарской среде. не чуждую авторитарных и тоталитарных форм деятельности. Изменения, происшедшие в крымскотатарском движении, вызвали определенную поляризацию настроений его участников. На фоне общего снижения политической активности движения можно констатировать рост экстремистских настроений у некоторой части активных сторонников крымскотатарских организаций, свидетельством чему является деятельность партии «Адалет» в начале 1998 года.

«Адалет». Ставка на радикализм

С уходом из руководства «Адалета» С. Керимова, выступившего против М. Джемилева, и «разгрома оппозиции» незарегистрированная партия «Адалет» окончательно превратилось из самостоятельной политической силы в своего рода «боевое крыло» Меджлиса. На членов этой партии возлагаются сегодня охранные функции, а также организация массовых акций, проводимых Меджлисом. Члены партии не скрывают своих симпатий к Чечне и ее лидерам, этого собственно говоря не делает и М. Джемилев, кабинет которого украшают портреты Д. Дудаева и Шамиля,⁵ однако «адалетовцы» не прочь перенести чеченские методы на крымскую почву. Это показали события марта 1998 года, когда накануне выборов в ВР Украины и Крыма Меджлис и «Адалет» провели несколько митингов, в ходе которых их участники попытались блокировать железнодорожные пути и спровоцировали столкновение с милицией.⁶ В руках у «демонстрантов» вместе с металлической арматурой и холодным оружием были чеченские флаги и портреты Дудаева. В печать периодически проникают сведения о связях лидеров «Адалет» и Меджлиса с организованными преступными группировками из числа крымских татар и об использовании преступных методов в политической деятельности.⁷

Кроме Меджлиса и партии «Адалет» сегодня на политической арене выступают еще несколько самостоятельных крымскотатарских организаций, оспаривающих монополию крупнейшего крыла в движении.

ОКНД — «опальные радикалы»

Если «Адалет» представляет собой подконтрольную Меджлису силу, то ОКНД (Э. Хайретдинов) — некогда «колыбель» всего классически-националистического фланга движения, собирает под свои знамена «традиционных» радикалов, сохраняющих известную оппозиционность большинству Меджлиса как слишком «либеральной», с их точки зрения, силе. Многие из активистов ОКНД участвовали в критике М. Джемилева и руководства Меджлиса во время скандала с «Имдат-банком», так что в выступлениях Джемилева оппозиция зачастую называлась «фракцией ОКНД», что не вполне соответствовало действительности. Влияние ОКНД в последние годы шло на спад, однако партия продолжает существование. Отношение ее к нынешнему составу Меджлиса не совсем выяснено, но несомненно, что она занимает несколько отличные позиции по целому ряду вопросов. В частности, по вопросу о сотрудничестве с украинскими властями. Не критикуя позицию Меджлиса по отношению к Украине, ОКНД отрицает право Украинского государства «на национальную территорию крымских татар» и выступает за создание национального государства в соответствии с «Декларацией о национальном суверенитете».⁸

Пария мусульман и движение «Миллет» — конкуренты Меджлиса

В сентябре 1998 года в Донецке состоялась учредительная конференция Партии мусульман Украины. На ней присутствовали представители Меджлиса Ниязи Селимов и Садык Берберов, которые вопреки мандату Меджлиса приняли активное участие в создании новой партии. ПМУ создавалась для участия в выборах 1998 года, и фактически ее кандидаты составили конкуренцию кандидатам от Меджлиса. Хотя ни один из представителей этой партии и не попал в Верховную Раду, а список не преодолел 4% барьера, эта партия получила в Крыму определенное количество голосов, естественно, в подавляющем большинстве крымских татар. Впоследствии под влиянием Меджлиса ПМУ раскололась на два крыла, одно из которых занимает про-, а другое антиМеджлисовские позиции.

Что касается членов изгнанной внутриМеджлисовской оппозиции, то ими был образован оргкомитет движения «Миллет», который возглавил Л. Арифов. В заявлении оргкомитета говорилось: «Жизненными ценностями нашего народа есть его высшие структуры самоорганизации — Курултай и Меджлис. Но в последнее время зло поселилось и тут: демократия подменяется авторитарным режимом, проводится политика монополизации крымскотатарских СМИ, проблемы народа приносятся в жертву интересам отдельных людей, а единство народа бесстыдно подменяется культом одной персоны».⁹ Движение «Миллет» намерено противодействовать этим тенденциям.

НДКТ ищет новые подходы

После гибели в 1993 году лидера НДКТ Ю. Османова и неудачи организации на выборах ВС Крыма в 1994 году, многие наблюдатели склонны были говорить о том, что движение сошло с политической арены.¹⁰ На самом деле этого не произошло, организация сохранилась и, по-видимому, не потеряла своего влияния на часть крымских татар. Лидеры НДКТ (В. Абдураимов и др.) выступают с «евразийских» позиций, говоря о необходимости сохранения «славянотюркского единства» перед лицом глобального наступления Запада и исламского мира. При этом они не забывают настаивать на необходимости «справедливого решения крымскотатарского вопроса», которое, по мнению НДКТ, должно состоять в создании «системы гарантий и препон от попыток как изнутри, так и извне посягать на права крымских татар и других народов».¹¹ Однако главное, что привлекло к НДКТ внимание со стороны крымских татар — это острые проблемы социального неравенства, которые постоянно находятся в поле зрения активистов этой организации. Именно НДКТ выступает сегодня с программой широкого общекрымского диалога, в ходе которого должны быть найдены приемлемые формы совместной жизни крымских татар и других представителей сообщества на полуострове.

Крымско-татарское движение: навстречу XXI веку

После 1995 года налицо были все признаки того, что крымскотатарское движение уже пережило наивысший всплеск своей активности: массовые акции стали не столь частым явлением, внутри наиболее мощного крыла движения возникли противоречия, связанные с криминальными делами его лидеров. Сам Меджлис потерял прежнее безраздельное влияние на крымских татар. Ослабление напряженности в крымскотатарском вопросе привело даже к свертыванию деятельности миссии ОБСЕ в Крыму. Казалось, что можно говорить о постепенной, медленной интеграции крымских татар в местный социум.

Все это оказалось иллюзиями ввиду беспрецедентной массовой акции, организованной Меджлисом 18 мая 1999 года в Симферополе, когда на центральную площадь крымской столицы этой организации удалось вывести до 20 тыс. человек с требованиями: признания за Меджлисом статуса высшего полномочного органа крымских татар, объявления крымскотатарского народа «коренным», а его язык — государственным и т. д. Украинские власти снова пошли на уступки Меджлису, образовав при президенте Л. Кучме специальный совет по проблемам крымских татар во главе с М. Джемилевым.

Можно спорить о причинах такого поворота событий, говорить о недооценке экспертами роли и влияния Меджлиса или о том, что Меджлис точно использовал сложившуюся накануне 55-летнего юбилея депортации крымских татар политическую конъюнктуру для того, чтобы серьезно поправить свое пошатнувшееся влияние. Несомненно одно — ожидания стабилизации оказались преждевременными и, очевидно, нам следует ожидать новых поворотов в истории разрешения крымскотатарской проблемы.

Приходится констатировать, что сегодня ни одна из сторон в диалоге о правах крымских татар не может предложить оптимальную схему интеграции крымских татар в крымское сообщество. По существу, Меджлис крымских татар вообще отрицает подобного рода постановку вопроса, продолжая считать лишь крымских татар подлинным субъектом крымской общественно-политической реальности и крымской автономии. С точки зрения Меджлиса, вопрос стоит не об интеграции крымских татар, а о приспособлении интересов 90% населения полуострова к интересам крымскотатарского сообщества. Хотя сегодня задача превращения Крыма в «крымскотатарское государство» (т. е. образование в котором крымским татарам обеспечивался бы целый ряд преимуществ по сравнению с другими жителями Крыма) не ставится, речь не в коей мере не может идти об отказе крымскотатарского движения от этой установки в принципе. По-прежнему главным документом движения остается «Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа», которая в основе своей является неприемлемой для большинства крымского населения, поскольку именно в ней сформулирован курс на построение в Крыму этнического государства крымских татар. Ввиду этого обстоятельства, все ссылки на «демократические пути» разрешения проблемы, которые якобы, отстаивает Меджлис, выглядят как не более, чем тактические ходы, призванные в своей совокупности привести к решению главной задачи. У лидеров националистического крыла движения нет сегодня и приемлемой для крымского сообщества (в том числе и для его татарской части) и его органов власти программы встраивания национальных политических организаций в общегосударственную систему управления. Ими выдвигаются требования безоговорочного признания этих институтов в качестве полномочных представительных органов, не взирая на то, что во-первых, такое признание привело бы к параличу только начавшей формироваться государственной системы управления, и во-вторых, оно бы не отвечало интересам всей крымскотатарской общины, в которой, кроме Меджлиса и Курултая, существуют и другие, в том числе и оппозиционные этим структурам организации.

С другой стороны, совершенно очевидно, что государственные власти Крыма также не имеют более или менее обдуманной программы решения крымскотатарской проблемы. Политика властей выглядит как более или менее случайное сочетание полного невнимания к деятельности татарских организаций с периодическими необоснованными уступками радикалам. Происходит это во многом потому, что политики имеют весьма смутное понятие о крымском региональном сообществе, его особенностях, специфике, и соответственно о месте и роли крымскотатарской общины в его структуре. Государственные деятели и интеллектуалы пока еще не предложили ни крымским татарам, ни обществу в целом органичного видения системы, при которой учитывались бы интересы всех его этнических составляющих.

Такая идеология по нашему мнению должна базироваться на признании Крыма общей родиной для представителей всех живущих на его территории людей. В ее основу мог бы быть положен принцип абсолютного приоритета региональных интересов над этническими, а последние, в свою очередь, рассматривались бы как непременный атрибут региональной культуры. Правосубъектностью по отношению к Крыму может обладать только все крымское региональное сообщество в целом, при этом каждой общине, его составляющей, должно быть гарантировано право на сохранение своей идентичности и самобытности. Разрешение проблемы крымских татар могло бы состоять в постепенном вовлечении представителей этого этноса в политически единое, но многокультурное сообщество, которое должно быть построено на полуострове. Представляется, что и частные проблемы, например, обеспечения гарантированного представительства крымских татар в органах власти, официального статуса их организаций и органов самоуправления могут быть решены лишь в рамках создания целостного, политически единого и культурно многообразного крымского сообщества.

Это весьма непростая задача, не только в силу подходов крымскотатарских лидеров, но и в силу того, что сегодня делаются лишь первые шаги к построению такого сообщества. Пока не выявлены и не провозглашены его ценности, принципы, не обозначены его перспективы и не написана история. Поэтому вслед за вопросом — готовы ли крымские татары к интеграции, мы должны задать и другой — готово ли крымское сообшество включить в себя крымских татар как свою органическую составную часть. Проблема крымских татар — это в значительной степени проблема нашего собственного самосознания, проблема уровня нашего понимания своего собственного места и места других этносов на этой территории.

Крымские татары ставят перед остальными крымчанами драматические вопросы, на которые пока не получают внятных ответов, поскольку ни власти, ни интеллектуалы пока еще не сформулировали их. Между тем, поиск таких ответов просто жизненно необходим, в противном случае над Крымом всегда будет висеть дамоклов меч межэтнических раздоров. Более того, если говорить о механизме поиска, то, безусловно, он должен вестись на уровне диалога, причем такого диалога, в котором участвовали бы самые многочисленные заинтересованные группы и люди, а не политически ангажированные «полномочные представители». Крымское сообщество может строиться только сообща. Очевидно, только так можно найти выход из той трудной ситуации в которой оказался Крым.

Примечания

1. О деле «Имдат-банка» см.: Арекет, 16 апреля 1997; Интервью с Л. Арифовым, Авдет, 11 ноября 1997 и др. публикации. Наиболее полно скандал с «Имдат-банком» описан в: Чернецов К. Бандитский Крым-2. Симферополь, 1998. В настоящее время банк реорганизован и получил новое название — «Крым-Юрт», однако он по-прежнему находится под контролем тех же политических сил.

2. Независимая Газета, 2 декабря 1997.

3. Об этом см.: Интервью с Р. Джемилевым, Крымское Время, 21 мая 1997.

4. Раскол в Меджлисе, Независимая Газета, 31 марта 1998.

5. Там же.

6. Независимая Газета, 26 марта 1998; Коммерсант-Daily, 26 марта 1998.

7. См. Чернецов К. Бандитский Крым-2.

8. См. Заявление Центрального Совета ОКНД. 30 октября, 1998, Кримськотатарське питання, № 4, 1998, с. 6—8.

9. Заявление оргкомитета общественно-политического движения «Миллет», Кримськотатарське питання, № 4, с. 12.

10. Червоная С, Указ. Соч., с. 29.

11. Абдураимов В.: «Власть и Меджлис делают одно дело», с. 36.