5. От Сочи до Киева. Все позади?

Раздел в цифрах и фактах

Так же, как и предшествующие договоренности, сочинские соглашения не поставили окончательной точки в проблеме Черноморского флота и Севастополя. Прежде всего это касалось реальных трудностей раздела флота и его инфраструктуры, которые усугублялись сложностями общего сокращения вооруженных сил в Крыму согласно международным договоренностям России и Украины.

В соответствии с межгосударственными соглашениями была разработана система раздела, которая нашла свое выражение в специальном документе: «Положение о разделе, приеме и передаче военных городков, вооружения, военной техники и другого военного имущества ЧФ Министерству обороны Украины». Большая часть объектов принималась МО Украины не в собственное пользование, а передавалась на баланс бюджета АРК и прекращала свое существование в качестве военных объектов.

В Крыму, согласно договоренностям, у России оставались военная база в Севастополе, два аэродрома: Кача и Гвардейское, а также несколько мелких частей на побережье. Согласно данным, приведенным в газете «Известия»,¹ в Крыму ЧФ ликвидировалось около 800 частей и подразделений и баз, в том числе Украине передавались крупнейшие базы в Донузлаве, Керчи, в каждой из которых Украина получала, по некоторым данным, арсеналы условной емкостью свыше 4 тысяч железнодорожных вагонов.² Из 67 тысяч военнослужащих, проходивших службу на ЧФ в 1991 году, в конце 1995 служило 35 тыс., причем к концу того же года планировалось сокращение еще на 5.260 человек. По сообщениям прессы, к 2000 году численность личного состава флота должна сократиться до 19 тыс. человек.³ В феврале 1996 года от ЧФ Украине перешло 11 из 15 основных и запасных аэродромов (73%), 467 летательных аппаратов (75%), 450 единиц бронетехники (69%), 260 артсистем (81,3%).⁴ Тем не менее, украинская сторона неоднократно высказывала озабоченность состоянием передаваемых объектов: по сообщениям официальных лиц и печати Украины, большинство передававшихся ей ЧФ судов и объектов были повреждены и не готовы к использованию. Кроме того Украина возражала против осуществлявшейся продажи части имущества флота коммерческим структурам, от которых командование ЧФ получало, «по самым скромным оценкам экспертов... десятки миллиардов долларов». Недоразумения, касавшиеся финансовой стороны, оставались весьма значительными. Украинские эксперты считают, что флот задолжал Украине крупные суммы денег, так «по результатам анализов экологических последствий деятельности ЧФ, сделанной межведомственной комиссией Министерства окружающей Среды, неполная сумма ежегодного урона для государства составляет 13,1 млрд. долларов (по некоторым данным, в эту сумму входят затраты на энерго- и теплоснабжение, экологию,⁵ а общая сумма комиссионных за нанесенный ущерб, с учетом вложений в ликвидацию этих последствий, составляет 19,4 млрд. долларов США»).⁶ По словам вице-премьера Крыма А. Сенченко, флот должен платить Украине ежегодно только за землю 113 млн. долл.⁷ В 1995 году долг флота коммунальным службам Севастополя составил 154 млрд. крб. и 600 млрд. за электроэнергию.

Российская сторона была также чрезвычайно недовольна ходом раздела. Согласно данным, распространяемым в российской прессе, флот стремительно утрачивал свою боеспособность. По некоторым данным в 1996, году лишь 50% боевых кораблей были подготовлены в 1996 году для выхода в море.⁸ В одном из интервью Независимой Газете адмирал Э. Балтин сказал, что «спасать ЧФ уже поздно. Из остатков флота невозможно создать не только стратегическую, но и тактическую группировку».⁹ Согласно мнению ряда экспертов, ЧФ уступает по силе турецкому флоту на Черном море в два раза. Россия озабочена закрытием Турцией в одностороннем порядке проливов Босфор и Дарданеллы для крупнотоннажных российских судов в нарушение конвенции 1936 года в Монтре. 14 января Госдума России утвердила Закон о запрете на дальнейший раздел флота, как осуществлявшийся явно в ущерб интересам России (к этому моменту большинство объектов флота было уже передано). Российские представители говорили о том, что несмотря на то, что флот де-юре находится под объединенным командованием, расходы на его содержание и сокращение несет одна Россия. Российские военные высказывали недовольство тем, что «40% средств, поступающих из России на содержание флота, уходит на покрытие многочисленных (около двух десятков) налогов и пошлин, которыми обложила ЧФ Украина».¹⁰ Украинские требования представлялись российской стороне необоснованными, а цены «астрономическими», особенно с учетом того, что сама Украина является крупнейшим должником России за поставки энергоносителей. Стороны не могли прийти к соглашению по целому ряду фундаментальных проблем, среди которых: сроки пребывания ЧФ на территории Украины, порядок финансовых взаиморасчетов, раздельное базирование контингентов, статус ЧФ на территории Украины и статус Севастополя. Москва настаивала на долговременном использовании флотской инфраструктуры — до 99 лет, Киев, напротив, стремился ограничить пребывание российского флота тремя-пятью годами. Назывались различные размеры сумм выплат за аренду: российскими представителями — 75 млн. долл. в год, украинскими — 420 млн. долл.

Одной из главных проблем, связанных со статусом ЧФ на территории Украины, являлась проблема раздельного базирования ЧФ и ВМС Украины. Как отмечал один из обозревателей газеты Коммерсант-Daily: «В соглашении, казалось, было четко определено, что основная база российского ЧФ находится в Севастополе. Но в документах не содержится никаких указаний, где предстоит дислоцироваться той части ЧФ, которая отойдет к Украине. Не закреплен и сам принцип раздельного базирования ЧФ и ВМСУ, на котором особо настаивала Россия и который вроде бы не вызывает возражений украинской стороны. Вскоре выяснилось, что Украина не только не собирается выводить из Севастополя свой военный флот, но и намерена разместить в городе штаб ВМСУ. Киев не усматривает в этом нарушение сочинских соглашений, так как, по его мнению, раздельное базирование вполне допускает размещение судов в соседних бухтах Севастополя».¹¹ Российская сторона, напротив, наотрез отказывается принять такой вариант «раздельного базирования», опасаясь, что Севастополь тогда утратит роль главной базы ЧФ и будет напоминать «коммунальную квартиру с ее склоками и дрязгами».¹² Что касается украинской стороны, то, по мнению некоторых экспертов, ей «некуда деваться от этого принципа, поскольку «Украина уже сегодня не в состоянии содержать собственный флот... При отдельном базировании украинский флот довольно скоро ждет деградация...».¹³

В городе действовали две комендатуры, две гауптвахты, осуществлялось патрулирование обеими сторонами, что, как отмечалось в прессе нередко приводило к недоразумениям и даже эксцессам.¹⁴

Однако главной оставалась проблема статуса ЧФ на территории Украины и условия базирования Флота. Конституция Украины, принятая в 1996 году, в принципе запрещала размещение иностранных военных баз на территории государства, однако для «существующих баз» было сделано исключение: одно из так называемых переходных положений Конституции гласит: «Использование существующих военных баз на территории Украины для временного пребывания иностранных воинских формирований возможно на условиях аренды в порядке, определенном международными договорами Украины, ратифицированными Верховной Радой Украины».¹⁵

Судя по откликам прессы, это положение не встретило недовольства со стороны России, а скорее, напротив было воспринято с удовлетворением. Тем не менее, российская сторона до последнего времени избегала термина «аренда» и говорила об «использовании Севастополя как базы своего флота».¹⁶

Кризис 1996—97 годов. Запоздалая попытка реванша

Эти и другие проблемы послужили основой нового витка напряженности во взаимоотношениях России и Украины, окрещенными журналистами «дипломатической войной». В самом деле, осенью 1996 года различные российские и украинские государственные институты обменялись заявлениями, резкость которых могла бы соперничать с тоном, в котором велся диалог в 1993 году. Как и тогда причиной разногласий стал Севастополь.

5 октября 1996 года в Севастопольской газете Флаг Родины было опубликовано письмо Секретаря Совета Безопасности России А. Лебедя в котором генерал обвинил власти Украины в отходе от «духа сочинских договоренностей». «Украина, — писал Лебедь, — с завидным упорством продолжает некорректно трактовать тезис Соглашений о раздельном базировании флотов...». «В случае признания правомерными притязаний Украины на раздел Севастопольской базы, — указывал секретарь Совета Безопасности, — ЧФ утратит свою самостоятельность и... свое предназначение как оперативно-стратегическое соединение ВС России». В заключение Лебедь призвал российских политиков «уточнить государственную позицию по ЧФ». «Следует, — указал он, — исключить какой бы то ни было отход от сочинских договоренностей».¹⁷

В то же время А. Лебедь указал на целесообразность постановки вопроса о «наличии территориального спора между Россией и Украиной», порекомендовав политикам рассматривать права России на Севастополь «в историческом аспекте», опираясь на солидную правовую базу, на этнографический фактор, а также с учетом... волеизъявления жителей города.¹⁸ Несмотря на то, что А. Лебедь порекомендовал ставить вопрос о Севастополе «как самостоятельный, отделив его от переговоров по ЧФ и Крыму (Таких переговоров, насколько нам известно, не велось — А.М.) — его смысл как одного из рычагов для решения именно проблемы флота очевиден и вытекает из всего характера публикации.

Еще более резко выступил мэр Москвы Юрий Лужков, опубликовавший 1 ноября 1996 года в газете Известия статью под названием «Севастополь — российский город на крымском полуострове».¹⁹ В ней мер российской столицы делал акцент на том, что «...российская сторона должна ставить на переговорах с Украиной вопрос не об аренде Севастополя, а о точном соблюдении всех имеющихся законодательных актов, в том числе и Беловежских соглашений. В тексте договора между Россией и Украиной необходимо подтвердить российский статус Севастополя — части РФ, главной военно-морской базы российского ЧФ и включить соответствующий пункт в готовящийся договор о дружбе и сотрудничестве.²⁰ Именно с высказываниями Ю. Лужкова, сказавшего даже о возможности использования силы в отстаивании суверенитета России над Севастополем, были связаны наиболее жаркие баталии политиков.

Дело, однако, не ограничилось выступлениями отдельных лиц. Во время визита Л. Кучмы в Москву в конце октября 1996 года Госдума РФ приняла обращение, расцененное в Киеве как содержащее территориальные претензии к Украине. Кроме этого Госдума приняла новый Закон о запрете раздела ЧФ (не прошедший, впрочем, через Совет Федерации).

Очередной кризис во взаимоотношениях Украины и России, как отмечали практически все аналитики, отличался от предыдущих тем, что активное участие в нем приняли не только представители законодательной власти России, но и исполнительной.

Неожиданностью как в Москве, так и в Киеве стало решение Верхней палаты РФ Совета Федерации, объединяющем глав исполнительной власти регионов России, 5 декабря поддержать внесенный Ю. Лужковым проект решений по Севастополю. Выступая на заседании Совета Федерации, Ю. Лужков назвал действия Украины в отношении Севастополя «односторонними и противоречащими нормам международного права» и квалифицировал их как «аннексию части российской территории». За проект решений, вынесенных Лужковым, проголосовало 110 сенаторов, против 14, семеро воздержалось.²¹ Совет Федерации обратился с просьбой к президенту Б. Ельцину объявить мораторий на подписание органами государственной власти РФ каких-либо международных актов, касающихся вопросов раздела ЧФ, статуса Крыма и г. Севастополя, до окончания работы специальной комиссии Совета Федерации.²²

На все подобного рода заявления украинская сторона отвечала не менее резкими документами. Следует сказать, однако, что даже в Украинском парламенте существовала группа депутатов, считавших, что Севастополь не является бесспорно украинской территорией. Например, депутат-коммунист И. Симоненко назвал украинские войска, находившиеся в Севастополе, оккупационными.²³

Острые перепалки представителей законодательной власти России и Украины не могли не усложнить и взаимоотношений президентов двух стран, которые, следует сказать, даже в разгар кризиса дистанцировались от радикалов: МИД России время от времени подтверждал отсутствие территориальных претензий к Украине. Л. Кучма выражал уверенность в том, что проблема будет решена в духе дружбы и добрососедства. Тем не менее, сложности во взаимоотношениях двух стран препятствовали заключению между Россией и Украиной полномасштабного договора о дружбе и сотрудничестве. Визит Б. Ельцина в Киев для подписания такого договора планировался еще на март 1995 года, однако, всякий раз откладывался из-за того, что стороны не могли прийти к приемлемому решению по флоту и Севастополю. Кроме этого, довольно сложными оставались торгово-экономические взаимоотношения двух стран. Украина продолжала оставаться крупнейшим должником России за поставки нефти и газа (по различным подсчетам размер долга Украины колеблется от 3.5 до 4.3 млрд. долл.), причем тяжелое экономическое положение первой делало весьма сомнительным скорое погашение этой задолженности. В 1996 году возникли сложности в сфере торговли между двумя странами, обусловленные нежеланием Украины вступать в таможенный союз СНГ. Российская сторона ввела налог на добавленную стоимость на товары, ввозимые из Украины, затем жестко квотировала украинский экспорт спирта, сахара и других товаров. Все это наносило весьма чувствительные удары по украинской экономике. Стороны имели серьезные разногласия в вопросах долгов бывшего СССР, а также его банковских активов, проблемах делимитации государственной границы и т. д. В добавление к проблемам ЧФ и Севастополя, все это делало отношение между двумя странами весьма и весьма непростыми. Обозреватели были склонны считать, что в 1996 — начале 1997 года отношения между Украиной и Россией находились в «точке замерзания» и даже «были близки к конфронтации».²⁴

Признаки «разрядки напряженности» появились лишь весной 1997 года. Подвижки были связаны с появлением нового фактора, который заставил, прежде всего, политиков России искать новые пути нормализации отношений с Украиной. Это был фактор НАТО.

Проблема расширения НАТО на восток, особенно активно дискутировавшаяся в 1996 году, вызывала большую обеспокоенность в Москве. Эта обеспокоенность усиливалась ввиду явного желания Украины вступить в более тесные отношения с Североатлантическим альянсом, нежели те, которые имели место к этому времени. Весной 1997 года ряд политиков на Западе (в частности, министр иностранных дел М. Рифкинд) заявляли о том, что НАТО необходимо расширить до восточных границ Украины. На известные решения Совета Федерации России Госдепартамент США откликнулся специальным документом, в котором выразил «сожаление» в связи с решением СФ по Севастополю. В Киеве подобные заявления воспринимались с большим интересом, причем президент Украины Л. Кучма и председатель Совета национальной безопасности В. Горбулин не раз говорили о том, что крен украинской политики в сторону Запада обусловлен «агрессивной политикой России».²⁵ Весной 1997 года В. Горбулин заявил также о возможности пересмотра в дальнейшем внеблокового статуса Украины и вступления ее в НАТО. Тогда же в Брюсселе начались переговоры по подготовке документа об особом партнерстве Украины и НАТО. Еще раньше была достигнута договоренность о проведении в августе 1997 года в Крыму специальных учений ВМС Украины и стран членов НАТО (Си-Бриз-97). Сценарий этих учений стал еще одним источником трений России и Украины. Как отмечалось в прессе, первоначально должны были отрабатываться военные действия против «сепаратистов», которым оказывает помощь соседняя держава, в чем российские политики и военные усмотрели намек на крымское республиканское движение и российский Черноморский флот. Несмотря на то, что в дальнейшем сценарий был изменен (в регионе происходит землетрясение, после которого начинаются «выступления повстанцев»), Россия наотрез отказалась принимать участие в учениях.

Возможный альянс Украины и НАТО вызвал большую озабоченность внешнеполитического ведомства России и заставил активизировать процесс поиска решения по Севастополю и флоту (возможно, это было связано с новой линией МИДа РФ, осуществлявшейся Е. Примаковым). Это проявилось уже в изменении позиции по отношению к Украине. Как отмечал Коммерсант-Daily: «если в начале года (1997-го, российские внешнеполитические чиновники — А. М.) говорили все больше о Китае, Индии, Ираке, то вчера... Е. Примаков недвусмысленно заявил: «Отношения с Украиной, пожалуй, самый главный наш приоритет». Первоначально позиция России состояла в том, что сначала две страны должны урегулировать все спорные вопросы и только затем подписывать широкомасштабный договор, однако, в конце марта 1997 года Б. Ельцин заявил о возможности решить все вопросы непосредственно в ходе обсуждения основополагающего документа на высшем уровне.²⁶ По-видимому, тема Украины активно обсуждалась в период подписания документа, определяющего принципы взаимоотношений России и НАТО, где России удалось добиться существенных уступок со стороны альянса относительно возможности включения в НАТО стран бывшего СССР. Компромисс с НАТО делал возможным и достижение договоренностей с Украиной. Большую роль играл также экономический фактор. Как отмечает один из украинских аналитиков, затягивание с решением проблемы флота противоречило интересам российского капитала: «...в ответ на... двойное налогообложение Россией украинских товаров Украина повысила тарифы на транспортировку российских нефтепродуктов через свою территорию, что очень больно ударило по интересам наиболее могущественных кланов российского нефтяного бизнеса, которые, в частности, представляет Борис Березовский. Надо полагать, что именно Березовский предложил схему решения проблемы ЧФ, которая впоследствии стала приемлемой и для Москвы, и для Киева».²⁷ В марте 1997 года Заместитель секретаря Совета Безопасности России Б. Березовский действительно провел переговоры с Л. Кучмой и В. Горбулиным, продолжением которых стали консультации украинского президента с премьер-министром России В. Черномырдиным в Москве в ходе заседания глав государств СНГ.

Итоговое Соглашение: от ревности к партнерству

28 мая в Киев отправился премьер-министр России В. Черномырдин, который подписал три документа о Черноморском флоте: «О взаиморасчетах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием ЧФ России на территории Украины», «О статусе и условиях пребывания ЧФ России на территории Украины», «О параметрах раздела Черноморского флота». В соответствии с ними Россия арендовала базу, акваторию и инфраструктуру ЧФ сроком на 20 лет (при возможности продления срока аренды каждые следующие пять лет при условии взаимного согласия сторон). Россия отказалась от формулировки «главная база ЧФ — Севастополь» и от жесткого понимания принципа раздельного базирования ЧФ и ВМС Украины. Согласно договоренностям 525 боевых кораблей и судов обеспечения (уменьшение количества кораблей по сравнению с сочинскими документами объясняется их сокращением из-за износа) разделялись между Россией (271) и Украиной (254) в соотношении 50 на 50. При этом Украина передавала России в порядке взаиморасчетов 117 кораблей и судов, стоимость которых определялась около 520 млн. долл. в счет погашения долга по российским кредитам.²⁸ Соглашения предусматривали, что ЧФ России разместится в трех из пяти основных бухт Севастополя — Севастопольской, Южной и Карантинной, а ВМСУ будет использовать Стрелецкую бухту, одна из бухт должна быть демилитаризована. У России оставались аэродромы в Гвардейском и в Каче, а также ряд небольших военных объектов на крымском побережье. Как отмечается украинскими обозревателями: «в целом, инфраструктура ЧФ разделена не в соотношении 50:50, как было обусловлено предыдущими соглашениями, а в соотношении 56:44, из которых украинской стороне принадлежит 44%, а российской — 56%».²⁹ Общий состав флотского контингента определялся в 25 тыс. чел. Сухопутные силы флота, по условиям договоренностей, не могут иметь более 132 бронемашин, 24 артсистем, калибром более 100 мм, и 22 самолетов³⁰ (ВМС Украины получали 30 боевых кораблей и катеров, одну подводную лодку, 90 боевых самолетов, 6 кораблей специального назначения, 28 судов обеспечения³¹). Стороны достигли компромисса по проблеме взаиморасчетов и арендной платы. Согласно документам ежегодная сумма арендной платы определялась в 97,7 млн. долл., которые будут погашаться в счет долга Украины перед Россией за поставки нефти и газа. Согласно российской военной доктрине ЧФ должен состоять из двух оперативно-тактических группировок — Восточной с базой в Новороссийске и Западной с базой в Севастополе, за которым, как уже говорилось, оставался статус «главной базы флота».

12 июня в день независимости России на кораблях ЧФ были подняты вместо военно-морских флагов бывшего СССР андреевские флаги ВМФ России, что знаменовало собой конец неопределенности в судьбе Черноморского флота. 30 июня Б. Ельцин и Л. Кучма подписали Договор о «Дружбе, сотрудничестве и партнерстве» между Россией и Украиной, в известном смысле, поставивший точку в решении проблемы ЧФ и украино-российских взаимоотношений.³²

Договоренности между странами вызвали разноречивую, но в целом одобрительную реакцию в политических кругах как России, так и Украины. Осуждение подписанных документов, допущенное радикально настроенными политиками обеих стран, например, Ю. Лужковым и В. Черновилом, носило скорее ритуальный характер.³³ Даже российские «правые», последовательно выступавшие за возврат Крыма и Севастополя России, оценили решения как неизбежные. В частности, газета Завтра отметила: «С военной точки зрения корабли и инфраструктура, полученные Россией, достаточны для практического осуществления задач ЧФ в перспективе ближайших лет... С экономической точки зрения — Россия получила все это хозяйство в аренду на 20 лет в счет украинских долгов, которые... в ближайшее десятилетие не могли быть получены никоим образом. То есть на достаточно выгодных условиях. С политической точки зрения — тема русского Крыма и Севастополя, будучи официально поднята на обсуждение на международном уровне, при сегодняшней нашей слабости грозит сдетонировать таким валом внешне- и внутриполитических проблем, который может оказаться запредельным испытанием для российской государственности...приходится признать, — утверждает в заключение автор статьи, — что в данном случае российская политика сделала в предлагаемых дрянных обстоятельствах почти максимум».³⁴ Украинские источники также отмечают положительные стороны соглашений: «Украина, — указывает еженедельник Компаньон, — получила бесспорный политический выигрыш, поскольку согласно статье 2 Соглашения..., вся инфраструктура ЧФ является собственностью Украины и передается российской стороне в аренду... Несмотря на то, что Украина уступила России в военно-технических вопросах решения проблемы ЧФ, она все же добилась успеха в более важном политическом вопросе. Имеется ввиду присутствие ВМС Украины в Севастополе и аренда ЧФ РФ инфраструктуры военно-морских баз..., что само по себе уже является фактом признания принадлежности г. Севастополь Украине».³⁵ Правда, тот же еженедельник отметил, что «Условия Соглашения по Черноморскому флоту оставляют России возможность осуществлять свое военное присутствие на территории Украины и после 20 лет»³⁶ и что Соглашение и Договор в целом полностью отвечают интересам РФ, поскольку позволяют России сохранять свое доминирующее положение в Черноморском регионе.

После подписания президентами двух стран Большого Договора и предшествовавшего ему достижения договоренностей о статусе и базировании Черноморского флота РФ на территории Украины оставалась еще проблема ратификации всех этих документов парламентами двух стран. Учитывая, что и в России и на Украине внешняя политика находится в ведении главы государства, ратификация или нератификация этих документов вряд ли могла бы повлиять на их формальное действие. Акт ратификации имел, однако, важное морально-психологическое значение, поскольку демонстрировал, насколько подписанные документы соответствуют представлению о ситуации большинства политической элиты двух стран. Украинский парламент первый ратифицировал большой Договор, признание же его парламентом Российской Федерации затянулось на полтора года. Несмотря на многочисленные возражения, в том числе и со стороны Крыма, Договор в декабре 1998 года одобрила Госдума России, этому в немалой степени способствовало то, что после очередных парламентских выборов большинство в украинском парламенте получили коммунисты, которым достаточно быстро удалось найти общий язык с представителями также коммунистического российского парламентского большинства. Сложнее обстояло дело с прохождением Договора через Совет Федерации России. Несмотря на то, что он представляет собой собрание глав исполнительной власти субъектов РФ и является, в известном смысле, «пропрезидентской» палатой российского парламента, а президент Ельцин был непосредственно заинтересован в нормализации российско-украинских взаимоотношений, здесь прохождение Договора натолкнулось на противодействие московского мэра Ю. Лужкова (аналогичную позицию занимали и другие депутаты СФ РФ — ставшие губернаторами А. Руцкой и А. Лебедь и др.). Тем не менее, 17 февраля 1999 года Договор был ратифицирован и Советом Федерации, чему в немалой степени способствовало обострение ситуации на Балканах. Договор «прошел» с поправкой премьер-министра России Е. Примакова о том, что документ вступит в силу только после ратификации Верховной Радой Украины пакета соглашений по Черноморскому флоту, что вскоре и произошло.

ЧФ России и ВМС Украины сегодня

На сегодняшний день в состав Черноморского флота Российской Федерации входит более 50 боевых кораблей, свыше 120 вспомогательных судов (в том числе 50 морских и 70 рейдовых), около 430 единиц боевой техники и вооружения. Авиация ЧФ насчитывает 90 самолетов и вертолетов. В соответствии с соглашениями о размещении ЧФ на территории Украины в Крыму находится воинская группировка не менее 25-и тыс. человек, 24-х артиллерийских систем калибра более 100 мм., 132-х бронированных машин, 22-х боевых самолетов. Военно-морские силы Украины насчитывают около 40 боевых кораблей и катеров и около 80 вспомогательных судов. В состав боевого ядра ВМСУ входят 4 фрегата, 7 корветов, подводная лодка, большой десантный корабль, средний десантный корабль, 2 морских тральщика, 2 рейдовых тральщика, 7 ракетных катеров.³⁷ Характеризуя сегодняшние взаимоотношения двух воинских контингентов в Крыму, командующий ЧФ адмирал В. Комоедов, отметил: «...Военных моряков России и Украины объединяют общие исторические корни, боевые традиции, память о подвигах предков, гордость за принадлежность к военному флоту. Вот почему взаимоотношения между ЧФ России и ВМС Украины объективно не могут строиться на каких-либо иных принципах, кроме дружбы и доверия. Не конфронтация, а широкое взаимодействие и сотрудничество — такова сегодня реальная атмосфера в Севастополе, ставшем городом совместного базирования двух флотов».³⁸ Командованию обоих флотов удалось после почти десятилетней конфронтации наладить конструктивное сотрудничество. ЧФ и ВМСУ проводят совместные учения и решают общие задачи в бассейне Черного моря, хотя и по сей день остаются достаточно сложные спорные вопросы, связанные с базированием обоих контингентов, военными доктринами двух стран, отношением к партнерству с НАТО и т. д.

Итоги

В ходе многолетних дипломатических баталий из-за Черноморского флота Украина намеревалась получить это военно-морское соединение если не целиком, то его лучшую часть, а Россия не только оставить флот за собой, как за преемницей СССР, но и серьезно укрепиться на берегу. Можно сказать, что в идеальном варианте ни одна из сторон не достигла изначально поставленных целей. Говоря об итогах противостояния, можно сказать, что Россия выиграла сражение за корабли, но за Украиной осталась «суша», т. е. Севастополь и большая часть береговой инфраструктуры. Однако это лишь видимые результаты, за которыми стоит более глубокая проблема. Она может быть сформулирована в виде вопроса, который так или иначе присутствовал все это время в сознании политиков, дипломатов и военных: останется ли самостоятельная Украина в орбите военно-политического влияния России или обретет независимость от него (т. е. войдет в какую-либо иную глобальную военно-политическую систему)? Спор вокруг ЧФ был лишь одним из аспектов этой проблемы и в известном смысле индикатором ее обсуждения и решения. О чем же говорят его результаты? Россия, безусловно, сохранила свое присутствие в Крыму и мощный рычаг воздействия на ситуацию в Черноморском регионе. Сохранение ЧФ с главной базой в Севастополе свидетельствует о том, что Украина по-прежнему остается в орбите российской военно-политической стратегии. Однако результаты «Черноморского спора» показывают и другое. Оставив за собой весьма серьезные позиции, Украина превратилась из простого объекта российской политики в серьезный фактор, влияющий на эту политику, без учета которого довольно трудно представить себе сохранение в будущем «статус кво» в регионе. Превратятся ли сегодняшние отношения между Россией и Украиной со временем в подлинное партнерство, или по истечении двадцатилетнего срока аренды споры вокруг будущей судьбы флота вспыхнут с новой силой — покажет время. Мы же не можем не сказать здесь еще об одном результате межгосударственных противоречий.

Основным итогом украино-российского противостояния для Крыма явилось то, что территория Севастополя оказалась отторгнутой от территории республики. Сегодня город переживает период тяжелых экономических трудностей, связанных с резким сокращением военного производства, отсутствием инвестиций в этот «политически нестабильный регион» и другими проблемами. Город не получает ничего от аренды Россией части его территории, поскольку все средства поступают в центральный бюджет, а присутствие в нем российского военного флота делает практически невозможным его полноценное развитие как торгового порта, курорта и т. д.

В течение пяти лет спор Украины и России из-за принадлежности Черноморского флота был тем внешнеполитическим фоном, на котором развивалась драма становления крымской автономии. Будучи совершенно самостоятельной проблемой, крымско-украинские отношения, тем не менее, находились под сильнейшим влиянием противостояния Украины и России вокруг флота, это следует иметь ввиду, рассматривая крымскую историю последних лет. Этому и посвящен следующий раздел настоящей работы.

Примечания

1. Известия, 29 февраля 1996.

2. Сегодня, 2 декабря 1995.

3. Там же.

4. Флаг Родины, 21 февраля 1996.

5. Коммерсант-Daily, 27 сентября 1995.

6. Регион, 28 мая 1996.

7. Коммерсант-Daily, 27 сентября 1995.

8. Зеркало недели, 17 августа 1996.

9. Там же.

10. Коммерсант-Daily, 21 ноября 1995.

11. Коммерсант-Daily, 21 ноября 1995.

12. Там же.

13. Огонек, 23 июля 1995.

14. См. например: Правда, 20 декабря 1995.

15. Конституция Украины. Принята на пятой сессии Верховной рады Украины 28 июня 1996 года. Раздел XV. Ст. 14.

16. И. Касатонов в одном из своих интервью сказал: «Севастополь брать в аренду никто не собирается», Российская Община Севастополя, № 9, июль 1995.

17. Лебедь А. Севастополь — российский город, Флаг Родины, 5 октября 1996; см. также Российская Община Севастополя, № 15, октябрь 1996.

18. Там же.

19. См.: Лужков Ю. Севастополь — российский город на крымском полуострове, Известия, 1 ноября 1996.

20. Там же.

21. Русская Мысль, 12—18 декабря 1996.

22. Комиссия постановила, что Россия должна «прямо и открыто» заявить о своих исторических правах на Севастополь и «не скрывая имеющихся разногласий с Украиной, ставить вопрос о цивилизованном международно-правовом закреплении статуса этого города». Комиссия предложила Б. Ельцину выдвинуть инициативу по выделению Севастополя в «отдельную территориальную единицу со специальным международным статусом», а также решать проблему города путем создания административного управления Севастополем под юрисдикцией СНГ (См.: Сообщение агентства Интерфакс, Крымские Известия, 23 апреля 1997).

23. Российская община Севастополя, № 19, декабрь 1996.

24. Коммерсант-Daily, 1 апреля 1997.

25. Коммерсант-Daily, 20 марта 1997.

26. Коммерсант-Daily, 1 апреля 1997.

27. Перепелица Г. Ради дружбы с Россией за ценой не постоим, Компаньон № 16(40), август 1997, с. 8.

28. Урядовий Кур'єр, 6 червня 1997.

29. Перепелица Г. Указ. соч., с. 9.

30. Зеркало Недели, 31 мая 1997.

31. Перепелица Г. Там же.

32. См. Договір про дружбу, співробітництво і партнерство між Україною та Россійською Федерацією, Урядовий Кур'єр, 3 червня 1997.

33. В критических откликах на раздел флота отмечалось, что в нынешнем составе ЧФ не может эффективно противостоять ВМФ Турции, мощь которого в соотношении с ЧФ оценивалась как 4:1. (См.: Затулин К., Романенко В. Крымская Цусима, Независимое Военное обозрение № 47, 26 декабря 1997)

34. Бялый Ю. Надкусывание, Завтра № 22 (183), 1997.

35. Перепелица Г. Указ. соч., с. 9.

36. Там же, с. 10.

37. Остров Крым, № 2,1999, с. 12.

38. Там же, с. 9.