Антарам

Бес в ребро, — говорят, — бес в ребро!
Старика к молодой потянуло,
На висках, в бороде — серебро,
Сквозняком в голове
Сам — не гам, и другому не дам,
Под замок, за решетку стальную!
Сам страдает от ревностных ран,
Заставляет страдать молодую.

Седрак-Бахр-баш, большим начальником стал, а ум стал уменьшаться. Умный человек доброго совета, если и не примет, то ходя бы к нему хоть краем уха прислушается. Говорили люди умные: «Нельзя старому жениться на молодой, не будет толку. А жениться на красавице первой, значит, покой потерять — сколько сердцем к ней сильных духом и телом потянется. Горный цветок прекрасный, если и не виден за крнпостной стеной, то ароматом своим о себе дает знать!

Седрак-начальнику на одной руке, чтобы сосчитать десятки прожитых лет, не хватило. А невеста так молода, еще ни разу не поднимала глаз на мужчину. Очень все жалели юную красавицу Антарам, пропадет цветок, лучше которого никто еще не видел, доставшуюся Седраку, которому за шестьдесят перевалило. Решил жениться Большой начальник, от своего не отступится. Золотом одарил Седрак джигитов, доставивших ему невесту. Застолье большое устроил. Поздравляли жители селения с названием «Чалки» Седрака-Бахр-баша, умиленно в глаза ему глядя: «Послал Бог счастья Антарам, в богатстве будет жить. А, отойдя в сторону, с лицом скорбным добавляли: «Запрет старик бедную Антарам — к чему и богатство!»

Отыграли свадьбу, и на другой день после нее,

Запер Седрак-начальник молодую жену в своем чалкинском дворце, во дворе которого били фонтаны и ломились под тяжестью плодов фруктовые деревья, но куда не велено было пускать никого, кроме старух и стариков.

Не видели чалкинцы Антарам целый год, а когда увидели на празднике Сурб-хача в Эскикрымском (Старо-крымском) монастыре, то совсем не узнали ее. Не улыбалась больше Антарам, бледная с большими печальными глазами и стала похожа на святую Шушаник.

Благословил ее после службы старый архимандрит и, так тихо, чтобы не услышали другие, сказал:

— Не грусти, Антарам. Все в воле Божьей.

И избрал ее, чтобы она раздавала награды борцам, которые пришли из Эски-Крыма, Карадаг и Чалков, чтобы показать свою удаль и силу.

Отбоя от желающих сражаться не было, когда узнали, кто будет раздавать награды. Народу собралось великое множество, желающих посмотреть на борьбу молодежи. Такого давно старожилы не видели. Молодые люди не жалели себя, друг друга оплетали руками и ногами, напряженные мускулы их казались выкованными из железа.

Особенно старался Георгий из Чалков. В един миг укладывал на землю своего противника и, подняв его на вытянутых руках, долго держал над головой.

Загорелись глаза у Антарам и отдала она ему первую награду — арабский диргем и шелковую ткань для праздничного наряда. Преклонил колена пред нею Георгий и чуть слышно вымолвил:

— Ты забрала сердце мое!

На поклон Георгия небрежно кивнул головой Седрак-начальник, пренебрежительно сказав в сторону:

— Молодость только на то и годится, чтобы хвастать своими мускулами, больше у нее ничего нет.

И от всякого греха поспешил увезти Антарам подальше, в свои Чалки.

Потянулся второй год затворничества, был он много хуже первого. Тосковала Антарам, но от тоски стала еще прекраснее.

Запах юного женского тела пьянил старика, а бессилие затемняло рассудок.

Жизнь готов был отдать за Антарам Седрак-начальник, умер бы, обнимая ее колени, и одновременно мучил ее без конца безумной ревностью, ненавидя всех людей, на которых мог остановиться ее взор.

Чтобы не оставлять жену одну без себя, Седрак-Бахр,баш редко выходил из своего дома-дворца, и оттого казался чалкинцам еще больше недоступным и суровым.

И вдруг дошла весть, что на Коктебель напали арнауты, вырезали армян, сожгли церковь, убили священника.

Взволновались Чалки, и все, кто мог, стали отправлять жен и детей в дальние деревни. Пришлось и Седраку-начальнику расстаться с Антарам. Окружив вооруженными всадниками, он отправил ее к старому другу, в которого верил, и стал ждать вестей от жены.

Писала письма Антарам. Хорошие, добрые письма писала, только нет у писем глаз, — не прочтешь в них того, что в глазах прочитаешь.

И мучился старик от ревности еще больше, чем прежде. Менял людей при Антарам постоянно, чтоб не сговорились. Наконец, послал старуху следить, с кем Антарам больше говорит, на кого более охотно смотрит.

Вернулась старуха, заговорила:

— Напрасно ты, хозяин, оставил при жене. За молодыми глаз да глаз нужен! Не уследить! Опаснее всех Георгий. Глазами пожирает ее он! Сам себе ты беду кличешь! Пеняй после только на себя!

В ту же ночь полетел гонец за Георгием, а наутро и сам Георгий уже с письмом от Антарам прибыл к Седраку.

Впервые в письме упрекала Антарам мужа, в первые жаловалась на судьбу:

— Ты перестал верить людям! Как ты собираешься жить дальше? Зачем веришь старой сплетнице? Зачем отозвал Георгия? Он самый верный слуга. Зачем обидел меня?

Налились злобой глаза Седрака, приказал он Георгию отвезти письмо в стан арнаутов. Знал ведь старый Седрак, чем кончится дело там!

И вернул Антарам в Чалки.

Холодно взглянул на нее, когда она вошла в дом; запер в глухую башню, а ключ швырнул в пропасть.

— Теперь люби своего Георгия, если сможешь!

Ночи напролет неслись стоны из башни. Слышал эти жалобные стоны Седрак, рвал седые волосы на голове. И ярился пуще прежнего, боялись люди подходить к нему.

На пятую ночь затихли стоны, и показалось Седраку-начальнику, что подошла к нему тень Антарам и стала гладить его больную голову.

— Я умерла, — шептала тень, — скоро уйду отсюда, и пришла я к тебе только для того, чтобы сообщить тебе и успокоить подозрения твои. Антарам не изменила тебе и, когда другие люди не любили тебя, Антарам берегла твою старость. Хотел как-то Георгий убить тебя, но Антарам сказала ему: «Искупи грех мысли своей. Если любишь, отдайь жизнь за него!. И поклялся Георгий сделать так, и выполнил клятву свою. Невинна Антарам. Клялась она быть верной тебе, такой и умерла.

Бросился к башне Седрак, разбудил людей, велел взломать двери.

Вбежали люди в башню и увидели Антарам мертвой.

Три дня не пил и не ел Седрак, стоял у остывшего тела; сам положил его в могилу, сам засыпал землей и своими руками построил часовню на могиле, хотя и не был каменщиком. А когда окончил работу, умер.

И была на часовне высечена надпись:

«Построил часовню на могиле жены начальник крепости Седрак. Замучил бедную напрасно. Господи, прости ему тяжкий грех».

Прошло с той поры много лет.

Нашли работавшие в Чалках инженеры у источника Бахр-баш-чокрак, под Эчкидагом, развалины часовни и камень с высеченной надписью на старо-армянском языке.

Прочли: «Построил часовню на могиле жены начальник крепости…»

Время стерло остальные слова.

Видно, простил все-таки Господь Седраку его тяжкий грех.