Чертова баня

Зло и добро рядом ходят. И в добром деле частица зла имеется. Где зло, а где добро, человеку дано право выбирать, вот только слеп человек. Кто поможет в выборе? Дух добрый, Аллахом посланный, или человек, на службу шайтану ставший? Чаще цыган служит шайтану, потому что нет у цыгана бога, которому он бы молился. О таком цыгане, шайтану служившем, речь идет:

Помните грот в скале за Кадык-койской будкой? Ну, тот самый, куда путник, идущий по дороге, сворачивает, чтобы воды холодной напиться, струйкой льющейся из скалы. Здесь в старые времена баня придорожная стояла, чтобы путник не только воды сладкой, холодной испил, но и тело уставшее от долгого пути, водой омыть.

Начал строить ее один из местных богачей, богатство свое не совсем добрыми делами наживший. Решил к концу пути жизненного грехи искупить, омывая тело бедных путников. Не успел искупить грехи, не достроив баню, на суд к Аллаху пошел. А достраивал баню кузнец-цыган, о котором никто доброго слова сказать не мог. Говорили старики, случайно в темное время по дороге идущие, что светом нехорошим сизо-багровым оконце бани светился. Такой свет дает только человеческий жир. От таких разговоров не только заманить помыться в баньке не удавалось, но добрые люди, застигнутые ночью в пути, спешили обойти стороной место то, злополучное.

Некоторые старики не исключали и того, что в бане той живет сам шайтан. Кому не известно, что любит шайтан посмеяться над недостатками тела человеческого? А где их рассмотреть, как не в бане, когда люди голые. Как-то удалось шайтану подсмотреть у Талип-аги, такого почтенного господина, такой недостаток, узнав про который вся деревня прыскала от смеха.

Люди наблюдательные установили странные совпадения: в те дни, когда кузнец свою баню навещал, всякие напасти обрушивались на деревню. То пропадала лошадь, то корова оказывалась без вымени, то деревенский бугай возвращался быком понурым…

Может, так шайтан над жителями деревни шутил, может это, были проделки кузнеца, кто знает? Да и цыган внешностью мало, чем от шайтана отличался. Такой же черный, волосатый, с клыками изо рта торчащими. Один правый глаз был, вместо левого — глубокая ямка. Одним глазом цыган, как буравом сверлил человека. Неприятно от такого становилось, голова долго болела. Откуда он взялся, кто был отцом его, деревня не знала? Только все замечали, что кузнец избегал ходить в мечеть; а мулла не раз говорил, что из жертвенных баранов на Курбан-байрам самым невкусным всегда был баран цыгана; хуже самой старой козлятины.

Находились люди, которые этим рассказам про кузнеца, не верили. Один из таких поплатился за свое неверие. Как-то Коктебельский мурза, который не верил тому, о чем говорили в народе, проезжая однажды мимо грота, вздумал сдержать лошадь, чтобы воды испить, так лошадь стала так горячиться, так испуганно фыркать, что мурза решил в другой раз не останавливаться. Что-то заставило его оглянуться? Оглянувшись, он увидел, как на бугорке сами собой запрыгали шайки для мытья. Много и такого случалось, о чем на ночь лучше не рассказывать…

У кузнеца была дочь, звали ее Сальгэ. Берег ее страшный цыган, как глаз своей единственный. Но, разве от любви кого-то спрячешь? Что было у Сальгэ с соседским сыном Меметом, знали лишь он да она. Надо бы к цыгану свата посылать, да Мемет о том и думать боялся. Решил бежать с невестой в соседнюю деревню.

Дождались, когда цыган-кузнец в бане время проводил, пил заморскую водку, Мемет и Сальгэ решились на побег. Прыгал месяц над их головами, когда конь по дороге скакал. А может месяц, став косым из полной луны, прыгал, смеясь над косым цыганом, у которого дочь похищали?…

Много и долго пил цыган, шайтану рюмку подставляя, требовал.

— Наливай еще! Наливай полную!

— Не довольно ли? — останавливал Шайтан. — Давай лучше над козским муллой посмеемся? Слышишь скрип арбы? Это он возвращается из Мекки… Грезится старику, что выйдет он завтра, а ему навстречу вся деревня сбежится, станут все на колени и будут кричать: «Святой хаджи!…

Шайтан не закончил речь свою, распахнул дверь бани, выскочил наружу. Шарахнулись волы, перевернулась арба, и дремавший мулла с ужасом увидел, как вокруг него забегали, зажигаясь, серные огоньки. Хотел слово святое сказать, да от страха позабыл. Подхватила его нечистая сила, понесла и бросила с размаха на пол бани. Голый, без чалмы, с бритой головой и с оплеванной бородой, валялся на полу имам, а бесы обливали его чем-то липким и грязным. Ой, и хохотал же шайтан. Дрожали от смеха его стены бани.

— Кишки надорвешь, смеялся шайтан. — То-то завтра будет потеха! На коленях стоит глупый народ, ждет своего святого, а его привезут пьяненького-пьяненького, да всего в нечистотах!

Не стерпел обиды мулла, вспомнил святое слово и сразу же очнулся на своей арбе, чистый и нетронутый. Арба за это время уже отъехала далеко от грота. «Наверное, приснилось мне все это?» — подумал мулла. Вслух же прошептал: «Да будет благословенно имя Аллаха!

И начал опять дремать.

А в бане продолжал хохотать Шайтан. Дрожали стены бани, шайки до потолка прыгали.

— Наливай еще, — кричал цыган.

— Постой! Слышу, скачет кто-то! — прервал его шайтан. Ох, и повеселимся!…

Выскочили вихрем нечистый с цыганом на дорогу. Шарахнулась от них лошадь Мемета, и свалился он со своей невестой прямо к ногам шайтана.

— А, так вот кого еще принесло к нам! Души его, — крикнул Шайтан, а сам схватил завернутую в шаль девушку и бросился с ней в баню.

Зарычал цыган яростно, и всадил отравленный кинжал по самую рукоять между лопаток обезумевшего от страха Мемета.

А из бани доносился вопль девушки, насилуемой. «Будет потеха, будет хорошо и мне сегодня», подумал цыган и, шатаясь, пошел к бане.

В невыносимом чаду шайтан душил распростертую на полу обнаженную девушку, и та трепетала в последних судорогах.

— Бери теперь ее, если хочешь! — крикнул шайтан цыгану.

Обхватил цыган девушку железными руками, прижался к ней… и узнал дочь…

— Сгинь! — крикнул он не своим голосом.

Исчез Шайтан. Уговор у него на это слово с цыганом был.

— Воды, воды, отец! — стонала девушка.

Бросился цыган к гроту, а оттуда наружу валили клубы удушливых серных паров. Упал и испустил дух цыган.

Ранним утром проезжие татары нашли на дороге три трупа и похоронили их у стен развалившейся за ночь бани.

Чертовой баней стали называть в народе это место.

Грот остался, из скалы по-прежнему вода струиться, а шайтан в тех местах больше не появлялся. Впрочем, кто знает, где объявиться еще шайтан?