Евреи в Крыму после освобождения полуострова: численность, положение, морально-психологические последствия Холокоста

По информации обкома ВКП(б) Крымской области на начало июня 1944 г., когда еще не началась реэвакуация и демобилизация из армии, в Крыму находилось 499 евреев и крымчаков¹. Реэвакуация и демобилизация повлекли за собой рост численности населения полуострова, в том числе и еврейского. Среди 8701 членов и кандидатов в члены ВКП(б) в Крыму на 1 января 1945 г. было зарегистрировано 1138 евреев², что составляло 13% от общего числа коммунистов в Крыму. По состоянию на 1 октября 1947 г. в научных учреждениях Крымской области (около 30 учреждений) работали около 700 сотрудников, из них около 130 евреев³, что составляло 18% от общего количества сотрудников.

В августе 1944 г. в Крым «для ознакомления с положением оставшегося еврейского населения и собирания материалов о фашистских зверствах» был направлен заместитель ответственного секретаря и член президиума Еврейского антифашистского комитета известный писатель Л.М. Квитко⁴. Собранные им и другими общественными деятелями материалы вошли в подготовленную, но так и не опубликованную в СССР «Черную книгу» о расправах нацистов с еврейским населением на оккупированной территории Советского Союза.

Резкое падение численности общины привело к сокращению религиозной деятельности: после войны иудейская религиозная община была зарегистрирована лишь в Симферополе (председатель общины Френклах Г.М., раввин Пинский Ю.Г., дата регистрации — 16 июня 1945 г.). Несмотря на это, наличие «нелегальных», то есть незарегистрированных властями религиозных групп иудейского вероисповедания отмечалось властями на протяжении 1947—48 гг. также в Евпатории, Джанкое и в с. Майском. В 1946 г. верующие евреи Симферополя добились передачи им здания бывшей синагоги по ул. Фонтанной, 17.

Одним из последствий особой по сравнению с другими этническими группами участи евреев в период оккупации стал рост национального самосознания у переживших Холокост. Утрата в период оккупации огромного количества родных и близких побуждала оставшихся в живых к увековечению памяти погибших. В условиях отсутствия поддержки со стороны государства еврейская религиозная община нередко пыталась взять на себя функции по проведению мемориальной деятельности собственными силами, или, по выражению властей, «расширить функции религиозных общин, придать им национальный характер, превратить в центры еврейской национальной жизни». Эти попытки резко пресекались властями, не разрешавшими иудейской общине выполнять какие-либо еще задачи, помимо сугубо религиозных. В одном из отчетов крымского уполномоченного по делам религиозных культов с осуждением приводился факт проведения 13 мая 1945 г. в Симферополе в столовой спецторга НКВД торжественного митинга, посвященного годовщине освобождения Крыма и победе над Германией⁵. Неоказание государством помощи в деле увековечения памяти погибших приводило к неоднозначным попыткам самостоятельно установить место гибели родственников. Так, уполномоченный по делам религиозных культов при СМ СССР по Крымской области в отчете за III квартал 1946 г. писал о факте массового выезда 6 августа 1946 г. евреев на 10-й км шоссе Симферополь-Феодосия (противотанковый ров, где в декабре 1941 г. были расстреляны евреи) с лопатами и проведении там раскопок с целью обнаружения и опознания родственников и знакомых. В то же время община выступила с ходатайством о разрешении установить памятник на месте расстрела за счет средств, собранных среди еврейского населения.

Холокостом был также нанесен удар по еврейским сельскохозяйственным поселениям, существовавшим в сельской местности довоенного Крыма. Уничтожение нацистами всех, кто не успел эвакуироваться, а также набравшая обороты советская послевоенная политика интернационализации еврейских колхозов, осуществлявшаяся на фоне растущей политики государственного антисемитизма, и заселение полуострова русским и украинским населением из других регионов СССР привели к тому, что ни один из довоенных еврейских колхозов после войны не был воссоздан.

Примечания

1. ГААРК, ф. П-1, оп. 1, д. 2221, л. 17.

2. ГААРК, ф. П-1, оп. 1, д. 2266, л. 1.

3. ГААРК, ф. Р-2346, опись 7, д. 19, л. 10—22.

4. ГААРК, ф. П-1, оп. 1, д. 2287. (Письмо ЕАК в Крымский обком ВКП(б) от 14.08.1944).

5. РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 405, л. 99.