Заключение

Пограничные войны с агрессивным Крымским ханством велись Русским государством почти непрерывно на всем протяжении первой половины XVI столетия. Можно без преувеличения сказать, что после свержения монголо-татарского ига военная опасность со стороны степей для Руси не исчезла. В непосредственной близости от русских границ существовала цепь враждебных татарских ханств под эгидой могущественной в то время Турецкой империи, которые оказывали постоянное, неослабевающее военное давление на Русское государство. В летописях, разрядных книгах, дипломатических документах того времени (крымские, турецкие и литовские «дела») содержатся упоминания о 43 крымских походах на «украины»; в действительности же их было, конечно, больше, ибо далеко не все нападения крымских татар зафиксированы в источниках. В первом десятилетии XVI в. состоялось 3 крымских похода, в 1511—1520 гг. — 14 походов, в 1521—1530 гг. — 3 похода, в 1531—1540 гг. — 13 походов, в 1541—1550 гг. — 10 походов. А если прибавить годы, когда крымские царевичи и мурзы, а то и сам хан, готовили вторжения в русские земли и московскому правительству приходилось выдвигать на «крымскую украину» значительные военные силы (например, в 1519, 1522, 1525, 1532, 1546 гг.), то действительно мирных лет на «крымской украине» останется совсем немного — менее 20. На каждый мирный год приходилось по два года войны!

Такую же картину можно наблюдать и на «казанской украине». За первую половину столетия в источниках упоминается около 40 казанских нападений на русские земли; на «казанской украине» на один мирный год приходилось тоже по два года войны. В целом же, если суммировать военные действия на «крымской» и «казанской украинах», то Русское государство за весь этот период имело на южной и восточной границе не более 5 лет мира, т. е. на каждое десятилетие в среднем выпадал лишь один мирный год! Поэтому жизненной необходимостью для Русского государства было создание прочной оборонительной системы на «украине». Это требовало от московского правительства проведения не случайных, эпизодических мероприятий, а затраты постоянных, огромных по своим масштабам, усилий по укреплению южной границы. Сопротивление крымскому наступлению на русские земли нарастало от десятилетия к десятилетию.

В первые два десятилетия после свержения монголо-татарского ига (1481—1501 гг.) на «крымской украине» было относительно спокойно. Крымский хан Менгли-Гирей оставался союзником Москвы, а остатки Большой Орды, где правили «Ахматовы дети», оказались связанными по рукам и ногам непрекращавшейся войной с Крымом. Эпизодические набеги «ордынских казаков» и отдельных крымских мурз не представляли серьезной опасности. Поэтому не требовалось сосредоточения крупных военных сил в пограничных городах. Не было необходимости и в постоянной сторожевой службе «в поле»: Москва получала регулярную информацию о передвижении Большой Орды из Крыма. Традиционные мирные отношения с Крымским ханством сохранялись в течение нескольких лет и после разгрома в 1502 г. Большой Орды. Пограничные инциденты улаживались, как правило, дипломатическим путем. Сколько-нибудь серьезных оборонительных мероприятий Русское государство на «крымской украине» в этот период не проводило.

Открытый разрыв с Крымским ханством произошел после 1507 г., когда определился военный союз Крыма с Литвой и обострились противоречия между Москвой и Крымом из-за «казанских дел». Военная опасность со стороны Крымского ханства стала реальностью. С конца первого десятилетия XVI в. Русское государство начинает срочно укреплять оборону южной границы. Строятся новые крепости на «крымской украине», опасные направления прикрываются засеками, создается постоянная «лесная стража», устанавливается сбор «посошных людей на службу» по охране границы. С 1512 г. производится «роспись» воевод с полками на основном оборонительном рубеже — «по берегу» реки Оки, а также по реке Угре. Здесь ставятся на возможных путях татарской конницы «дети боярские», «пищальники», «посошные люди» из многих городов страны. Оборонительные мероприятия на «крымской украине» приобретают общегосударственный характер. Однако южнее Оки воеводы с полками стоят только в Туле. Правительство еще не берет под защиту города «от поля». Линия обороны проходит «по берегу» Оки и Угры.

Во втором десятилетии XVI в. продолжалось укрепление и совершенствование основной оборонительной линии по Оке и Угре; южнее русские полки по-прежнему находились только в Туле, прикрытой со стороны «поля» лесными полосами. Система обороны «крымской украины» в основном справлялась со своими задачами. Крымским татарам ни разу не удалось прорваться в центральные уезды страны. Однако уезды южнее Оки и Угры — северские, тульские, «рязанские места» — подвергались постоянным опустошениям. Перед московским правительством стояла нелегкая задача защитить города «от поля». Слабо еще действовала сторожевая служба. Крымские рати зачастую приходили «безвестно», нанося «украине» значительный урон. Недостаточная информация о времени и направлении крымских набегов являлась, вероятно, одной из главных причин пассивной обороны «на берегу». Выходить при таких условиях «в поле», навстречу врагу, было опасно, так как крымские татары могли обойти русские полки и беспрепятственно ворваться в центральные уезды страны. Дальнейшего укрепления требовала и основная оборонительная линия по Оке, непреодолимая для отрядов отдельных мурз и царевичей, однако не способная устоять против объединенных сил крымского хана, как показало вторжение Мухаммед-Гирея в 1521 г. Тогда крымцы сравнительно легко прорвались за Оку и опустошили русские земли до самой Москвы.

20-е годы стали временем дальнейшего укрепления обороны «крымской украины». Московское правительство сделало надлежащие выводы из крымско-казанского похода 1521 г.: значительно усилило укрепления на Оке, вдоль «берега» создало сплошную оборонительную линию. Русские полки обороняли теперь не только приокские крепости, но и все «перелазы» и броды через реку, по которым могла пройти в центральные уезды страны татарская конница. Впервые для обороны «берега» использовались артиллерия и пехота. По свидетельству современника, на Оке было поставлено большое количество пушек и орудий и «почти тысяча пятьсот пехотинцев»¹. В результате даже большому крымскому войску во главе с ханом за Оку в течение всей первой половины XVI в. прорваться не удалось. Серьезные успехи были достигнуты в организации сторожевой и станичной службы. «Станицы» рязанских и путивльских казаков надежно прикрыли «украину» со стороны «поля», предупреждая воевод о крымских набегах. Русские «караульные» постоянно находились в непосредственной близости от Азова и на Днепре. Неожиданные крымские нападения стали редкостью. Пограничные воеводы теперь, как правило, своевременно получали «вести» о приближении крымских отрядов и принимали необходимые меры.

В 30-е годы продолжалось дальнейшее укрепление оборонительной линии «на берегу» реки Оки. Там «наряд был великий, пушки и пищали поставлены по берегу на вылазах от Коломны и до Каширы, и до Сенкина, и до Серпухова, и до Калуги, и до Угры, добре было много, сколько и не бывало»². На юге строились новые крепости (в Коломне, Чернигове, Кашире, Зарайске, Пронске). Новым явилось регулярное выдвижение полков за Оку, в города «от поля». Русские воеводы стояли теперь не только «на берегу», но и в Туле, Одоеве, Белеве (с 1532 г.), Пронске. Складывалась, таким образом, передовая линия обороны на широте Пронска, Тулы, Одоева, Белева. До реки Оки доходили лишь большие «рати», возглавляемые самим крымским ханом. Одновременно московское правительство принимало меры по обороне Северской земли, которая раньше защищалась в основном собственными силами. Сюда тоже направлялись русские воеводы с полками. Еще более эффективной стала сторожевая служба. Своевременное выдвижение «по вестям» русских полков неоднократно вообще предотвращало крымские набеги.

В 40-х годах, в связи с возросшей военной активностью Крымского ханства, Русское государство приняло дополнительные меры по обороне степной границы. Линия обороны «по берегу» реки Оки сохранялась и теперь: воеводы с полками ежегодно стояли в Рязани, Коломне, Кашире, Серпухове, Калуге и других крепостях. Однако «берег» уже стал второй линией обороны, а первая, передовая линия, где проходили основные бои с крымскими татарами, находилась южнее: крепости Пронска, Михайлова, Зарайска, Тулы, Одоева, Белева, Козельска, Карачева, Мценска. Показательно, что с 1541 г. прекратилась «роспись» воевод на реке Угре — этот район превратился в глубокий тыл, прикрытый городами «от поля». Кроме того, московские воеводы, взяв под защиту «северскую украину», стали гарнизонами в Новгороде-Северском, Путивле, Чернигове, Рыльске. Передовая линия обороны была в 40-х годах достаточно прочной и устойчивой для того, чтобы сдерживать крымские набеги. До реки Оки крымский хан «с турецкой помощью» сумел дойти лишь один раз, в 1541 г., но был отбит с большими потерями «береговыми полками». Чаще, чем раньше, русские воеводы сами выходили «в поле», навстречу татарам, вообще не допуская их до «украины».

Создание прочной и надежной обороны «крымской украины», включавшей станичную и сторожевую службу «в поле», передовую линию крепостей «от поля» и основной оборонительный рубеж «по берегу» реки Оки, позволило правительству Ивана IV после разгрома Казанского ханства перейти в наступление на крымского хана, начать большие походы «под улусы крымские». В 50-х годах крымским татарам не удалось совершить ни одного удачного похода на «украину». Это был закономерный результат многолетних усилий Русского государства по укреплению обороны своей южной границы.

Какими силами Русское государство обороняло свою «крымскую украину»? При рассмотрении этого вопроса следует выделить два момента: постоянную охрану южной границы в те периоды, когда правительство не ожидало больших крымских вторжений, и сосредоточение на «украине» основных военных сил страны в моменты непосредственной опасности. В первом случае численность русских полков на «украине» была, видимо, постоянной.

Разрядные книги, поименно перечислявшие воевод «на крымской украине», ничего не сообщали о численности их полков. Некоторые цифровые данные содержатся только в записках современников-иностранцев. С. Герберштейн писал, что «если он (государь. — В.К.) не ведет никакой войны, то все же каждый год обычно ставит караулы в местностях около Танаида и Оки, в количестве двадцати тысяч человек, для обуздания набегов и грабежей перекопских татар»³. Это было регулярной повинностью служилых феодалов, как указывал другой современник, М. Литвин: «Московский великий князь посылает всех поочередно охранять границу государства»⁴. Цифру, названную С. Герберштейном, подтверждает Ф. Тьеполо. По его сведениям, московский царь «в мирное время держит конницу для защиты границ от татар, ногаев и других соседей его государства», причем «конницы этой бывает то больше, то меньше, в зависимости от необходимости, но в общем [число ее] не превышает 15 или самое большее 20 тысяч»⁵. Однако «в военное время», по свидетельству англичанина Р. Ченслера, против крымских татар Русское государство выставляло до 60 тысяч человек⁶. Ф. Флетчер писал даже, что «65 тысяч человек должны каждый год отправляться в поход за границу к земле крымских татар, когда не получают иного назначения, все равно, есть ли война с татарами или нет»⁷. Кстати, последняя цифра вошла в нашу военно-историческую литературу⁸.

На наш взгляд, из приведенных выше данных о численности русского войска на границе с Крымским ханством в «мирное время» (если вообще можно говорить о «мире») наиболее верными являются свидетельства С. Герберштейна и Ф. Тьеполо, т. е. 15—20 тысяч человек. Для сопоставления можно привести данные о численности русских полков «на украине» в первой половине следующего, XVII столетия. В 1629 г., во время «мира» с Крымским ханством, численность «украинных полков» составляла 12 тысяч человек, в следующие годы — еще меньше, а в 1636 г., когда опасность крымских набегов усилилась, — 17 тысяч человек⁹. Войско же в 60 тысяч человек и более, а также «большой наряд» выдвигались «на берег» реки Оки или в города «от поля» только в случае опасности крымского вторжения. Но это была уже не постоянная «береговая служба», обычная для «украины», а особый случай, который можно приравнять к серьезному военному походу. Причем войско часто возглавлял сам царь, выходивший к Оке со своим «двором». Например, в 1534 г., кроме полков «на берегу», в одном только Боровске стояло «сорок тысяч человек», «перелазы» через Оку защищали «пушки великие». Но такого большого сосредоточения военных сил против крымского хана удалось достичь ценой почти полного оголения литовской границы¹⁰. Поэтому бытующее в исторической литературе мнение о том, что «крымскую украину» обороняло русское войско численностью в 65 тысяч человек, можно принять лишь с существенной оговоркой: такое войско выдвигалось «к берегу» только в военное время, в моменты непосредственной опасности большого крымского вторжения. Однако и необходимость ежегодно выставлять для обороны «украины» двадцатитысячное войско тяжелым бременем ложилась на плечи народа.

Пограничные русские воеводы, как правило, располагали значительно меньшими силами, чем вторгавшиеся в пределы «украины» крымские мурзы, тем более во время больших татарских походов, возглавлявшихся самим ханом. Успешные военные действия русских войск объясняются в первую очередь их превосходством над легкой крымской конницей в вооружении, организации, тактике боя.

Русское государство создало сильную и многочисленную дворянскую поместную конницу, которая имела хорошее защитное вооружение (кольчуги, панцири, шлемы) и почти всегда выходила победителем в схватках с крымскими наездниками. О ее сомкнутый боевой строй разбивались атаки крымцев в сраженьях в «поле». «Легкие воеводы» с конными отрядами преследовали отступавших с добычей и пленными крымских мурз, успевали перерезать их пути отхода, настигали у бродов и переправ. Воеводы с полками дворянской конницы предпринимали глубокие рейды в глубь «Дикого поля» и громили отряды налетчиков вдали от рубежей Русского государства. Хорошо продуманная и организованная система сбора поместной конницы обеспечивала сосредоточение значительных сил в нужное время в нужном месте. Взятие на вооружение дворянской конницей ручного огнестрельного оружия («завесные пищали») еще больше увеличило ее боевую мощь.

Оборона пограничных укрепленных линий и многочисленных крепостей потребовала создания сильной пехоты. В составе русских полков, стоявших на «крымской украине», постоянно были пехотинцы, вооруженные огнестрельным оружием, — «пищальники». Пищальники выставлялись и снаряжались городами по «наряду» правительства. С 3—5 дворов выставлялся один пищальник, который обеспечивался одеждой, пищалью, порохом, свинцом и продовольствием. Известно, что Новгород выставлял 2000 пищальников, Псков — 1000 пищальников. Наличие пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, обеспечивало решающий перевес в боях с крымской конницей. Залповый огонь из пищалей из-за засек и стен укреплений наносил крымскому войску большой урон; велико было и психологическое воздействие «огненного боя». Не случайно «пищальники» участвовали в большинстве сражений с крымской конницей и в обороне пограничных крепостей. В пехоту с посадских и крестьянских дворов в значительном количестве набирались пешие «даточные люди». Они составляли гарнизоны крепостей и укреплений на «засечной черте», охраняли броды и переправы. Русская пехота того времени отличалась весьма высокими боевыми качествами, особенно при защите крепостей, и придавала устойчивость и надежность всей системе обороны «крымской украины».

Особым родом войск была артиллерия — «наряд». Пушки «большого» и «полкового наряда» широко применялись при отражении ударов на пограничные крепости и укрепленные линии. «Наряд великий» на «берегу» реки Оки не раз решал исход войны: русские пушкари били крымскую конницу «на перелазах», не допуская форсирования реки. «Полковой наряд» сопровождал русские полки в походах, наводя ужас на крымцев.

Очень эффективным средством в боях с большими массами крымской конницы являлся «гуляй-город» — подвижное полевое укрепление, которое строилось из толстых досок и перевозилось на телегах и санях. «Гуляй-город» быстро собирался в нужном месте, преграждая путь врагу. Сквозь амбразуры «гуляй-города» русские пушкари расстреливали крымцев из пищалей и пушек, оставаясь недосягаемыми для стрел. Летописец впервые упоминает о «гуляй-городе» в 1522 г. при описании боя на Оке.

Полками на «крымской украине» командовали воеводы, имевшие большой опыт войны со степняками. Походы тщательно планировались и подготавливались. «Большой воевода» получал от правительства «наказ» о цели и маршруте похода, о месте сбора полков, а также о «разряде» — подробной росписи воевод и ратных людей по полкам, «наряду» и «гуляй-городу». Войско делилось на несколько полков, перед которыми ставились определенные задачи: большой, передовой, правой и левой руки, сторожевой полк — и «наряд», т. е. артиллерию, имевшую своих особых воевод. Русские полки быстро собирались в нужном месте и совершали стремительные переходы на угрожаемые участки «крымской украины», что было главным условием успешного отражения набегов: равномерно прикрыть войском всю огромную степную границу они не могли, все решал быстрый маневр полками в сочетании с хорошей сторожевой службой. Обзор военных действий на границе показывает, что в большинстве случаев русские воеводы успевали сосредоточить полки на опасных участках границы и вовремя встречали крымскую конницу.

Для военных действий русских воевод на «крымской украине» характерно эффективное использование всех трех родов войск: дворянской поместной конницы, вооруженной ручным огнестрельным оружием пехоты и артиллерии — «наряда». В войнах с крымским ханом русское войско даже при меньшей численности оказывалось победителем. Эпизодическое участие в походах крымцев турецких янычар и пушкарей не меняло общей картины; кроме того, в «огненном бою» русские пушкари побеждали турок.

Русское войско обладало превосходством но сравнению с крымским не только в смысле вооружения и организации: русские «ратники» обороняли родную землю, борьба с крымскими татарами являлась жизненной необходимостью для Руси, и не случайно в этой борьбе совпадали интересы всех сословий — от крестьянина лесостепной полосы до знатного боярина.

Русское государство, защищавшее от крымских набегов земли «украины», опиралось на целую систему оборонительных сооружений, составлявших укрепленные линии на опасных направлениях. Эти укрепленные линии в исторической литературе известны под названием «засечной черты» или просто «черты».

«Засечная черта» на «крымской украине» начала складываться в начале второго десятилетия XVI в., когда здесь появилась постоянная «лесная стража» и «засечное дело» стало повинностью феодалов. Теперь на степную границу регулярно выставлялись «посошные люди на службу», была введена ежегодная «роспись» воевод на «украине». При Иване IV засечные черты на юге сформировались уже окончательно, превратившись «в единый весьма сложный оборонительный комплекс, состоявший из укрепленных городов, лесных и водных преград и специально созданных на черте крепостей»¹¹. Исследованию засечной черты в рассматриваемое и более позднее время посвящена работа большого знатока русского оборонительного зодчества А.В. Никитина.

«Засечная черта» представляет собой выдающийся памятник русского военно-инженерного искусства. Она свидетельствует о гибкости и многообразии русского оборонительного строительства, учитывавшего конкретные цели и возможности защиты данного района, а также особенности тактики и боевых средств противника. Действительно, на западе и северо-западе, где Русь боролась против шведов, немцев, Литовского государства и Польши с их высоким военным искусством и значительным количеством артиллерии — «градобитного наряда», русские градодельцы строили мощные каменные крепости. Оборона «крымской украины» требовала иных укреплений: здесь необходима была система препятствий и небольших городков-крепостей на протяжении всей границы, защищавших важнейшие дороги и открытые пространства от вторжений быстрой татарской конницы. Мощные каменные крепости-кремли строились только на наиболее важных направлениях, перекрывали «татарские шляхи», по которым обычно совершались крупные набеги, или прикрывали места сосредоточения русских войск и запасы продовольствия и боеприпасов (например, каменные кремли в Туле и Коломне). В каменных крепостях стояли «полки», готовые прийти на помощь «засечной страже» или нанести неожиданный удар по крымской коннице. Поэтому татары вынуждены были блокировать крепости, выделяя для этой цели значительные силы. По мере укрепления и совершенствования «засечной черты» основная тяжесть борьбы переносилась на укрепления «полевого типа»; к крепостям татары прорывались обычно лишь во время набегов, предпринимавшихся крупными силами с участием самого хана и «прибылых орд», а также турецкой пехоты и пушек. Войско крымского хана не имело осадной артиллерии. Укрепленные города крымские татары штурмовали редко и всегда безуспешно. Главная опасность заключалась в другом: в их способности неожиданно прорваться в глубь страны, в опустошительных набегах на незащищенные сельские местности, в быстром маневре конными отрядами, обходившими стороной и крепости, и выдвинутые навстречу русские полки. Необходимо было создать сплошную оборонительную линию вдоль «крымской Украины», и эту задачу Русское государство решало упорно, настойчиво, последовательно. Отличительной особенностью оборонительной системы «крымской украины» было широкое использование естественных препятствий. «Засечная черта в целом опиралась на массивы Брянских и Мещерских лесов и реки Оку, Вожу, Осетр, Упу». Построение укрепленных городов и «засечных черт» преследовало не только чисто оборонительные цели: оно закрепляло за государством новые и новые пространства, на которые затем шло крестьянское население и на которых развивалось земледелие. Это было медленное, но неуклонное наступление на Дикое поле.

При возведении крепостей на «крымской украине» в XVI в. естественные препятствия — возвышенности при слиянии рек, излучины, овраги и господствующие высоты — использовались, как правило, максимально. Большинство пограничных крепостей располагалось на хорошо защищенных мысах, возле рек, лежало выше окружающей местности, в центре естественной дуги, образуемой высокими берегами. Это было не капризом строителей, а результатом глубокого знания татарской тактики набегов¹².

«Изучение ряда татарских нападений, — отмечал А.А. Новосельский, — выясняет один из тактических приемов татар. Татары не осаждали городов и не задавались целью их захвата... Татары лишь окружали город, блокировали его, изолируя сидевший в нем гарнизон и препятствуя уездным жителям скрываться в городе. Таким приемом татары получали свободу действий в уезде и облегчали себе захват полона. Уходя из войны, татары, когда это было необходимо, снова блокировали город, чтобы беспрепятственно вывести захваченную добычу — полон и стада»¹³.

Расположение крепостей внутри речной дуги создавало много затруднений для противника: татарская конница, устремлявшаяся внутрь дуги, оказывалась стесненной в дальнейших действиях, не говоря уже о том, что высокие речные берега представляли собой дополнительные препятствия. Иногда роль дополнительных естественных препятствий, ограничивавших развертывание крымской конницы около крепостей, играли болота, густые леса, а также земляные валы, рвы, волчьи ямы, плотины. Валы обычно служили первой линией обороны на подступах к крепости. Они смыкались с реками и другими препятствиями, преграждая путь татарской коннице. Преодолеть многоярусную оборону — несколько линий валов и рвов с частоколами над ними — было нелегко. Гарнизоны крепостей имели на вооружении артиллерию, весьма эффективную в боях с татарской конницей. С высот, на которых располагались крепости, легко было следить за действиями противника.

Пограничные города-крепости составляли основу обороны «крымской украины». О крепостные укрепления разбивались наиболее крупные крымские походы. Задерживаясь под степами крепостей, крымские татары упускали время для внезапного вторжения в центральные уезды страны, давали возможность русским воеводам сосредоточить полки для отражения похода. В промежутках между ними препятствием для врага служили лесные массивы, в которых создавались системы засек, т. е. искусственных лесных завалов. «Засечное дело» развивалось в течение многих десятилетий и в XVI в. достигло высокого уровня. При строительстве «засек» применялись определенные приемы, обязательные для всех «засечных голов» на «крымской украине». Мировая история не знает других примеров использования лесов для защиты границы, протянувшейся на сотни километров.

Лесные завалы устраивались не на опушке, а в глубине леса, чтобы замаскировать «засеку» от врага. Деревья рубились выше человеческого роста: «...како человеку топором достать мочно...». Правила «засечного дола» требовали, чтобы ствол поваленного дерева падал по направлению «к полю», в сторону противника, а деревья оставались лежать на пне. Таким образом образовывалась линия своеобразных «надолб», между которыми находились сваленные деревья. «Надолбы» и сваленные верхушками вперед деревья составляли непроходимую полосу. Пограничные воеводы строго охраняли «засеки», старались предупреждать лесные пожары, местному населению запрещалось появляться в заповедных лесах. За состоянием лесных завалов следили специальные «засечные сторожа». Повреждения на «засеках» немедленно устранялись, делались дополнительные завалы, а в случае невозможности восстановить «засеку» строились другие препятствия (валы, рвы, «волчьи ямы» и т. д.). «Природа и русское инженерное искусство сливались в сплошной грандиозный оборонительный пояс юга страны»¹⁴.

Выше уже говорилось, каким важным звеном в системе обороны «крымской украины» была сторожевая служба, своевременно предупреждавшая о крымских набегах. Действия «сторожей» и «станичников» подкреплялись системой военно-инженерных сооружений, специально предназначенных для сторожевой службы; здесь, как и при создании укрепленных линий, максимально использовались условия местности.

Неподалеку от крепостей и далее, на расстоянии 1—2 км друг от друга, т. е. в пределах видимости, находились большие курганы. С этих курганов можно было подать сигнал и поддерживать световую связь между крепостями. Огни костров, которые зажигали на курганах «сторожа», быстро извещали население «украины» и пограничных воевод о приближении крымских татар; днем над вершинами курганов в случае опасности поднимались клубы дыма. У самих засек устраивались дозорные посты на высоких деревьях. К деревьям приставлялись лестницы, по которым взбирались дозорные. В одном из документов XVII в. сохранилась инструкция дозорным на засеках: «По вестям на засеке от поля на больших деревьях держать кузов по-прежнему с берестою и со смолою, и, смотря по вестям, велеть кузовы с берестою и со смолою зажигать, чтобы в подлесных селах и в деревнях про приход воинских людей было ведомо». Кроме того, между наблюдательными пунктами поддерживалась постоянная конная связь¹⁵.

Говоря об укреплениях «крымской украины», нельзя не упомянуть о строительстве укреплений местным населением для охраны своих деревень и имущества от татар. Это строительство, как правило, не поощрялось правительством. Правительство считало более целесообразным предоставлять местному крестьянскому населению убежище в крепостях и городах, что увеличивало число защитников крепости. Часто именно силами «уездных людей» удавалось отражать татарские приступы. Однако многие деревни находились от крепостей далеко, и крестьяне спасались от крымских налетчиков самостоятельно. Ссыпав хлеб в ямы и укрыв в оврагах или лесах скот, они оставляли на произвол судьбы дома и скрывались в лесных чащобах до ухода татар. В глухих местах крестьяне строили «острожки», стены которых защищали их от нападений небольших татарских отрядов. Видимо, «острожки» представляли собой изгороди и земляные валы вокруг поселений, связанные с естественными преградами возле них — лесом, рекой, болотами, оврагами. Это «самочинное» крепостное строительство, конечно, не шло ни в какое сравнение с грандиозными общегосударственными мероприятиями по созданию «засечных линий», но вносило посильный вклад в общую оборону «крымской украины»¹⁶. Вооруженные «местные люди украинные» оказывали большую помощь пограничным воеводам в битвах с крымскими татарами.

Десятилетия войны на «крымской украине» сыграли значительную роль в развитии русского военного искусства. Выше уже говорилось о создании на огромном протяжении степной границы системы оборонительных сооружений — «засечной черты». Русское государство в короткий срок, в течение 3—4 десятилетий, сумело организовать глубоко эшелонированную оборону «крымской украины». Первую линию этой обороны составляли дозорные «заставы» и «станицы» казаков «в поле». Главной задачей «станиц» была сторожевая служба, однако нередко их активные действия вообще предупреждали набеги небольших крымских «ратей». Вторую, собственно оборонительную, а не только сторожевую, линию составляли укрепления городов «от поля». Начиная с 40-х годов XVI в. именно здесь происходили основные бои с крымскими татарами. Сквозь цепь городов «от поля» и различного рода укрепления, защищавшие промежутки между ними, крымские татары прорывались редко, только во время больших походов. И наконец, третью оборонительную линию составлял «берег» реки Оки, где регулярно находились воеводы «от крымской украины». На берегу были построены мощные крепости (например, в Коломне), созданы укрепления, прикрывавшие все удобные броды и «перелазы». Вдоль всего берега стояли крепкие «заставы» с пушками; в летние опасные месяцы сюда привозился даже «большой наряд», «пушки великие» из Москвы. Четко организованная сторожевая служба позволяла своевременно сосредоточивать на «крымской украине» русские потки, которые, опираясь на систему крепостей и помощь местного населения, успешно отбивали набеги превосходящего по силе врага.

Тактика русских воевод на «крымской украине» отличалась достаточной гибкостью и активностью. В зависимости от реальной обстановки воеводы могли сдерживать крымских татар на укреплениях «берега», посылать «за реку» легких воевод с конными отрядами, а в случае надобности выходить навстречу крымскому хану «большими полками», искать «прямого боя». В 50-х годах театр военных действий вообще переместился южнее, русские полки выдвигались «в поле», к самой степной границе, совершали смелые походы «в судах» и на суше по Днепру, к Перекопу, по Дону, к Азову и Таманскому полуострову.

Заслуживает внимания и изучения также четкая система ежегодного сбора войска для обороны южной границы. К реке Оке и в «украинные города» приходили отряды из самых отдаленных земель государства, правительство делало «роспись воеводам от крымской украины», прикрывая полками все опасные направления. «По вестям» к «украине» спешили десятки тысяч русских ратников: «дети боярские», «стрельцы» «посошные», «пищальники». Поражает быстрота и четкость, с какой полки выступали в направлении главного удара крымского хана, передвигаясь «по вестям» из крепости в крепость, с реки Угры в «Северу» или из Коломны в тульские «места». Пограничные войны с крымским ханом, не прекращавшиеся десятилетиями, были хорошей боевой школой для русских военачальников. А для «людей украинных», для казаков и крестьян-переселенцев, колонизирующих край Дикого поля, эти десятилетия были временем тяжких испытаний, опасностей, лишений и жертв и одновременно временем героических подвигов во славу родной земли. И народ вынес на своих плечах эти тяжелые испытания, сначала остановил крымских хищников, мечтавших о «времени хана Батыя», а затем медленно, но неуклонно, оставляя бесчисленные могилы павших в боях, начал наступление на Дикое поле, превращая некогда пустынные степи в житницу России.

Еще больше двух столетий продолжалась борьба России с Крымским ханством, борьба тяжелая и изнурительная, лишь изредка прерывавшаяся периодами неустойчивого мира. Крымские ханы использовали любой благоприятный момент для очередных нападений на русские земли.

В 1558 г. Русское государство начало войну за выход к Балтийскому морю, так называемую Ливонскую войну. Русские войска быстро добились больших успехов. Ливонский орден, в течение нескольких столетий угнетавший народы Прибалтики, был разгромлен. Обширные области на западных и северо-западных рубежах России, отторгнутые врагами после монголо-татарского нашествия, были возвращены. Однако затем ход войны изменился. На смену блестящим победам пришли тяжелые поражения. Война затянулась, русские полки с трудом сдерживали натиск врага. Причины этого историки видят во вмешательстве соседних государств — Польши, Литвы и Швеции, пославших свои войска в Ливонию; в объединении Литвы и Польши; в полководческом искусстве нового Польско-Литовского короля Стефана Батория; в обострении внутренней обстановки в Русском государстве. Все это, конечно, оказывало свое влияние на военные действия. Однако, говоря о причинах поражения России в Ливонской войне, нельзя забывать о непрерывном военном давлении Крымского ханства на южную границу, о непрекращавшихся вторжениях татарских ратей, отвлекавших значительные силы от войны в Прибалтике. Русскому государству пришлось вести войну на два фронта, и трудно сказать, где было опаснее — на берегах Балтийского моря или на бескрайнем степном рубеже. По подсчетам А.А. Новосельского, из 24 лет Ливонской войны только 3 года не было отмечено крымских набегов. Не менее 12 раз за это время крымские ханы предпринимали большие походы на Русь, в которых участвовали десятки тысяч конных воинов. Количество же мелких татарских набегов вообще не поддается учету.

Первый крупный поход крымского хана на Россию фактически совпал с началом Ливонской войны. 17 января 1558 г. русские полки перешли границу Ливонии, а уже 21 января в Москве были получены известия о том, что крымский хан Девлет-Гирей, «умысля злое христианству, послал сына своего Магмет-Гирея с князьями и мурзами крымскими и с ногаями» к русскому рубежу; по свидетельству летописца, татар было 100 тысяч. Поход удалось отразить своевременным выдвижением русских полков на «крымскую украину». В 1559 г., в разгар военных действий в Ливонии, Русскому государству пришлось выделить 5 полков для охраны южной границы, однако трехтысячный татарский отряд сумел все же прорваться в Тульские «места», а другие отряды воевали под Пронском и возле казанского рубежа. В 1560 г. крымский мурза Дивей, тоже с трехтысячным отрядом конницы, нападал на Рыльские «места», а двадцатитысячная орда кочевала «в поле» в непосредственной близости от «украины». Летом 1562 г. крымский поход чуть не сорвал намечавшийся русский поход на Полоцк. Хан Девлет-Гирей с пятнадцатитысячным войском подступил к Мценску, сжег часть посада. Разорению были подвергнуты Одоев, Новосиль, Волхов, Белев и другие «украинные города». В 1563 г. царь Иван IV объезжал южные крепости Перемышль, Одоев и Белев, видимо, организуя оборону. Однако десятитысячное крымское войско напало на город Михайлов. Крымское вторжение 1564 г. совпало по времени с польским наступлением под Полоцком. Девлет-Гирей с шестидесятитысячным войском осадил Рязань и опустошил Рязанскую землю. В 1565 г. русскому правительству пришлось держать на южной границе «большие полки»; «для крымской неправды и для береженья государь воеводам на берегу и украинным городам стоять велел».

Непрерывная угроза татарских вторжений заставила Ивана IV отозвать часть войск из Ливонии, что серьезно ослабило русское наступление. В результате на западе Русское государство перешло к оборонительным действиям, усиленно укрепляя южную границу. В 1566 г. в основном было завершено строительство Большой засечной черты — грандиозной укрепленной линии, которая протянулась от Рязани на Тулу и далее к Оке (к Белеву). Насколько большое внимание уделяло правительство укреплению обороны южной границы, видно хотя бы из того, что царь в течение месяца объезжал Козельск, Белев, Болхов, Алексин и другие «украинные города», осматривая новые крепости. Однако крымские набеги продолжались и в 1567, и в 1568 гг.

Положение на юге все больше обострялось. Турция заключила мирный договор с Польско-Литовским государством и готовилась к большому походу на Россию. Турецкий султан, опиравшийся на широкую военную помощь своего вассала — крымского хана, имел далеко идущие завоевательные планы: турки хотели захватить Астрахань и все Нижнее Поволжье. Таким образом, наряду с продолжавшейся Ливонской войной, Русское государство вело еще одну войну — против Крыма и Турции, причем, по мнению А.А. Новосельского, «центр тяжести войны совершенно явно был перенесен на южный и восточный фронт». Героическая оборона Астрахани в 1569 г. расстроила планы завоевателей. Утвердиться в Нижнем Поволжье Турции не удалось. Однако нападения на южные рубежи России продолжались. Весной 1570 г. пятидесятитысячное крымское войско опустошило окрестности Рязани и Каширы, а осенью татары подходили к Новосилю.

Страшные бедствия принес России 1571 год. Крымскому хану удалось прорваться через укрепленные линии по реке Оке и вторгнуться в центральные уезды государства. Татары сожгли предместья столицы и Земляной город. Во время этого нашествия было разорено 36 русских городов, уведено в плен множество людей. Крымский посол впоследствии хвастался в Литве, что ордынцы перебили на Руси 60 тысяч человек да еще столько же увели в плен. Война с Крымским ханом вступила в решающую стадию. Хан Девлет-Гирей уже не ограничивался разорением «украины», а думал о завоевании России, об отторжении от нее Нижнего и Среднего Поволжья, хвастливо заявляя, что «едет в Москву на царство». В июле 1572 г. огромная крымско-турецкая армия прорвалась через Оку и снова двинулась к Москве. Однако на этот раз московское правительство успело подготовиться к отпору. В упорной битве при Молодях, в 45 верстах от столицы, Девлет-Гирей был разбит. Но эту победу Россия одержала ценой огромного напряжения — война в Ливонии продолжалась. В 1573 г. на южной границе стояли 10 русских полков, надежно прикрывая «украину». Давление крымского хана на южную границу явно слабело. В 1575 г. татары вообще не нападали, а набеги 1576—1579 гг. предпринимались незначительными силами и легко отражались пограничными воеводами. Это позволило Ивану IV активизировать военные действия в Ливонии и добиться там успехов. После окончания Ливонской войны обстановка на степной границе изменилась. Россия готовилась перейти в решительное наступление на своих извечных врагов — крымских феодалов. Только польско-шведская интервенция начала XVII в., серьезно ослабившая Русское государство, отсрочила это наступление.

Крестьянская война и польско-шведская интервенция начала XVII в. нарушила стройную, складывавшуюся десятилетиями систему обороны южной границы. В конце XVI в. русские полки ставились в две линии: «по берегу» реки Оки («большой разряд») и «за рекой» («меньший разряд»). Затем расстановка полков «по берегу» была прекращена, и военные силы содержались только в «украинных городах», составляя один «меньший», «украинный разряд». Последний раз царь Василий Шуйский приказал поставить полки «для недруга своего крымского царя приходу» в 1606 г. Однако сделать этого не удалось — все силы были брошены на борьбу с восстанием Ивана Болотникова. В последующие годы полки в «украинный разряд» вообще не направлялись, общегосударственная сторожевая служба фактически отсутствовала. Крымские татары обрушились на беззащитную «украину»; их активно поддержали ногаи. В 1607 и 1608 гг. ногаи разоряли «украинные и северские города», нередко нападало до 100 тысяч всадников! Немногочисленные сторожевые заставы на пограничье оказывались бессильными против такой массы конницы. Активизировал свою деятельность и крымский хан. В 1609 г., когда польский король Сигизмунд начал открытую интервенцию, крымский хан вторгся в пределы России. Татары опустошили южные уезды, перешли Оку, разорили земли у Тарусы, Серпухова, Коломны, Боровска. Это были не кратковременные набеги, обычные для кочевников, а длительная война, продолжавшаяся все лето и угрожавшая даже Москве. В том же году приходили «воевать» и ногаи. Следующий большой поход крымцев и ногаев совпал с первой попыткой освободить Москву от поляков в 1611 г. Татары опустошили Рязанскую землю, Лихвинский, Алексинский, Тарусский, Серпуховский и другие уезды. В пограничных областях они воевали все лето. Рязанцы жаловались в Москву, что татары совершенно обезлюдили их землю, пашни остались незасеянными, все люди «сидят в осаде», нигде даже «не добыть овцы — татары всех вывоевали и выганили с собой». В 1612 г. татарское «разоренье» продолжалось. В следующем году рязанцы снова сообщали в Москву, что «стали приходить татары часто и дотла домишки наши выжгли», а «иные татары у нас живут без выходу», подвергая землю постоянным грабежам. В том же 1613 г. на Россию нападали и ногаи. По сообщению «Нового летописца», тогда «пришли ногайские люди войною в Московское государство и воевали многие украинные города. И перешли за Оку-реку, и воевали коломенские и серпуховские и боровские места, и пришли под Москву в Домодедовскую волость, и многих людей в плен поймали». Другие татарские отряды воевали под Пронском, Михайловом, Дедиловом, Переяславлем-Рязанским, Курском. 1614 год не принес облегчения. Летом двадцатитысячное ногайское войско подходило к Москве и разорило окрестности столицы. Еще одно такое же войско опустошило темниковские и алаторские «места». Зимой татары «повоевали многие города»: Курск, Рыльск, Комаричи, Карачев, Брянск. В результате непрерывных набегов в Крым было уведено огромное количество русских пленных, которых продавали тогда «дешевою ценою»: «простой человек» по 10 или 15 злотых, а «добрый и молодой» но 20 злотых.

Оборона южной границы явилась одной из первых забот нового правительства Михаила Романова. Уже в 1613 г., вскоре после изгнания поляков из Москвы, была проведена «роспись» полков на «украине». «Большой полк» поставлен в Туле, а сторожевой — в Новосиле. В следующем году еще один полк поставили в Переяславле-Рязанском. Однако численность этих полков была явно недостаточной: занятое войной с Польшей и Швецией, Русское государство не имело возможности выделить для обороны южной границы значительные силы. По «росписи» 1616 г. в «большом полку» в Туле находилось всего 1649 человек, в Мценске — 884 человека, в Новосиле — 801 человек. Против десятков тысяч крымских татар и ногаев этого было слишком мало. Набеги продолжались, мешая и войне с Польшей и Швецией, и восстановлению хозяйства страны.

Положение на юге несколько стабилизировалось только в 20-х годах. С крымским ханом удалось заключить мирный договор. Большая Ногайская Орда вернулась в русское подданство и на время прекратила набеги. Но даже в период относительного мира военная опасность на «украине» полностью не исчезла. То и дело отдельные «царевичи» и мурзы, даже без согласия хана, водили свою конницу в грабительские набеги. Русские послы доносили из Крыма, что хан не имеет сил противиться давлению своих мурз, «всяк в Крыму владетелен». Но самое тяжелое время осталось уже позади. С мурзами успешно сражались пограничные воеводы, правительство выделяло все больше военных сил для обороны «украины».

Подготовка России к войне с Польшей за возвращение Смоленска привела к ослаблению обороны степной границы. Численность «украинных полков» сокращалась: в 1629 г. — 12 тысяч ратников, в 1630 г. — 9 тысяч, в последующие годы — всего 5 тысяч. Этим немедленно воспользовались татары. Уже в 1631 г. их набеги заметно участились. А в самый разгар Смоленской войны (1632—1634 гг.) крымский хан нанес России два удара в спину, серьезно повлиявших на исход военных действий. В 1632 г. в пограничные области «прошло татар тысяч с 20 и больше», причем в походе участвовали турецкие янычары «с огненным боем». Война на «украине» продолжалась все лето, что привело к отсрочке русского похода на Смоленск. Войско для похода было готово еще весной, но начался он только в октябре, когда на юге стало несколько спокойнее. А крымский поход 1633 г. современники расценивали как «большую войну». Сначала, весной, на «украину» приходили большие отряды крымских мурз, насчитывавшие по нескольку тысяч всадников, и ногайская конница. Летом с тридцатитысячным войском, «со многими знаменами и с огненным боем», начал поход сам хан. Татары подступали к Туле, Серпухову, Кашире, Веневу, Рязани; «многими силами», «жестокими приступами» штурмовали Пронск. Война на юге оказала непосредственное влияние на военные действия под Смоленском. Дворяне и «дети боярские» из южных уездов при известии о татарском «разорении» массами уходили из-под Смоленска. Московское правительство прямо заявляло, что «дворяне и дети боярские украинных городов, видя татарскую войну, что у многих поместья и вотчины повоевали, и матери и жены и дети в плен взяты, из-под Смоленска разъехались, а остались под Смоленском с боярином и воеводою немногие люди». Русскому государству опять пришлось вести войну на два фронта.

Московское правительство сделало далеко идущие выводы из этих событий. Было ясно, что никакими мирными договорами с крымским ханом, никакими «поминками» мурзам и «царевичам» нельзя обезопасить пограничные области от грабительских набегов. С крымским хищником бороться можно было только силой. И с 1635 г. начались грандиозные по своим масштабам оборонительные работы на «засечной черте».

При организации новой линии обороны правительство учитывало основные направления крымских походов. Крымцы главным образом «наезжали» по Изюмскому и Калмиусскому шляхам, которые проходили между Доном и Северным Донцом, а ногаи — восточнее, по Ногайскому шляху. Именно на этих направлениях строились новые крепости. В течение 30-х годов было построено 10 новых городов, заново были отстроены укрепления Орла, прикрывавшего дорогу в «заоцкие» уезды. Создавалась новая «засечная черта», выдвигавшаяся далеко на юг: Белгородская. В 40-х годах было построено еще 18 городов. По сметным книгам Белгородской черты там постоянно находилось только служилых людей более 10 тысяч. Полки были передвинуты с «берега» Оки на передовую линию; «большой полк» стоял теперь в Белгороде. Энергичные меры по укреплению южной границы привели к перелому в русско-крымских отношениях. Со второй половины 40-х годов даже большие походы крымских татар и ногаев, как правило, не достигали Оки. Наряду с широкими мероприятиями оборонительного характера правительство перешло к активным военным действиям против Крыма. Донские казаки и «вольные и охочие люди украинных городов» в 1646 г. «воевали» татарские улусы. Попытки крымских татар совершать набеги терпели неудачу. Так, в 1647 г. десятитысячное войско Караш-мурзы было отбито с большими потерями. Пленные татары говорили о впечатлении, которое произвел на них повсеместный «крепкий отпор» на засечной черте: «Государева украина не по-старому, ныне-де укреплена накрепко, и городов поставлено много, и людьми наполнена многими, и впредь им ходить на Русь никак немочно, везде поделаны обозы, а по-русски крепости... Такой-де на них в те поры страх напал, чаяли того, что им и в Крыму не бывать. А и так немногие пришли, а то всех в Руси побили». И это не было преувеличением. Начиная с 1648 г. нет сведений о сколько-нибудь крупных татарских вторжениях в пределы русских земель. Крымский хан стал предпринимать походы на правобережную Украину. Русское государство отстояло свои южные границы от опасных врагов. Угроза татарских вторжений в центральные уезды страны была предотвращена, началось прочное освоение плодородных черноземных земель, включенных в новую Белгородскую черту.

Отмечая этот большой успех Русского государства, нельзя, однако, забывать о том, что создание прочной обороны на южной границе потребовало огромных затрат. Масса наиболее работоспособного населения была отвлечена от производительного труда для несения сторожевой службы на «украине». Затраты на строительство новых крепостей, на создание засечной черты, на содержание постоянных гарнизонов и сторожевых «станиц» поглощали немалую часть государственной казны. И это бремя русский народ нес на своих плечах столетиями!

Не поддаются исчислению прямые убытки, причинявшиеся татарскими набегами. Крымцы и ногаи опустошали целые области, сжигали города и села, разоряли хозяйство, угоняли коней и скот. Еще меньше поддается учету ущерб, наносившийся хозяйству страны уводом массы населения в татарский плен. По данным А.А. Новосельского, только в первой половине XVII в. татары увели в плен от 150 до 200 тысяч человек!

Огромные суммы уходили ежегодно в Крым в качестве «поминок» хану и мурзам, расходов на содержание крымских послов и т. д. Только за первую половину XVII в. на эти цели было израсходовано из московской казны около миллиона рублей, т. е. в среднем по 26 тысяч рублей в год — по тем временам весьма крупная сумма: на нее можно было построить 4 новых города.

Большие оборонительные мероприятия середины XVII в. преградили крымским татарам путь в пределы Русского государства. Однако Крымское ханство просуществовало еще полтора столетия. Борьбу с ним затрудняло и выгодное стратегическое положение Крыма, и постоянная поддержка, оказываемая крымским ханам Турцией. Решительная война с Крымом означала прямое военное столкновение с могущественной Турецкой империей. Это хорошо понимало русское правительство и в течение нескольких десятилетий ограничивалось обороной «украины» и нанесением Крыму отдельных, правда, довольно чувствительных, ударов в основном силами казаков. Решительному наступлению на Крым препятствовали и русско-польские противоречия, которые были урегулированы только в 1686 г., после заключения «вечного мира». Вскоре после этого русское войско дважды, в 1687 и 1689 гг., предпринимало походы на Крым. Однако эти походы, недостаточно подготовленные з военном отношении, закончились неудачей. Решение «крымского вопроса» отодвинулось на следующее столетие. А решить его было необходимо: набеги крымских татар не прекращались даже в XVIII в., крымский хан неизменно оказывался в лагере врагов России. Наместник турецкого султана доносил из Азова: «После заключения мира с московским царем татарскому войску было строго наказано впредь не делать набегов. Но татары, не повинуясь наказу, пошли производить грабежи по дорогам к Астрахани». Когда же по жалобе русских властей против грабителей был послан отряд янычар, то турецкая пограничная стража не только не поддержала их, но даже препятствовала походу, заявив: «Мы живем татарскою добычею, на этих границах ферманы не выполняются!». Обезопасить южные области можно было, только окончательно сокрушив Крымское ханство.

Попытку разгромить Крымское ханство русское правительство предприняло в 1736 г., во время русско-турецкой войны. Пятидесятичетырехтысячная русская армия прорвала укрепления Перекопа, вошла в Крым и взяла столицу Крымского ханства — город Бахчисарай. Ханский дворец был сожжен. Впервые разбойничье гнездо крымских ханов увидело врага в своих стенах, возмездие за набеги и грабежи пришло! В следующем году русские войска вновь вступили в Крым, крымское войско было разбито под городом Карасу-Базаром. Крымский историк так писал о впечатлении, произведенном повторным походом русских полков: «Московы опять, подобно злым духам, вошли в чистое тело Крыма и вдругорядь дерзнули предать разрушению и опустошению город Карасу. Хотя по мере возможности и старались оказать им сопротивление, но ни хан, ни жители не в силах были устоять против многочисленности огненного прощания: все от мала до велика повергнуты были в смущенье и потеряли голову». Русская армия находилась в Крыму с мая по июль и отступила в связи с жарой и отсутствием фуража.

Эти походы показали военную слабость Крымского ханства. Однако его судьба решалась не «крымскими экспедициями», а на полях сражений с турками. Международная обстановка сложилась неблагоприятно для России. Австрия заключила сепаратный мир с Турцией, с севера угрожала Швеция. Окончательный разгром Крымского ханства пришлось опять отложить.

Засечные черты Русского государства в XVI—XVII вв.

Во время следующей русско-турецкой войны (1768—1774 гг.) конница крымского хана в 1769 г. пошла в свой последний набег на украинские земли. Крымские сановники с торжеством доносили султану: «Крым-Гирей-хан нагрянул с бывшим у него турецким и татарским войском и опустошил московские владения. Около десяти тысяч гяуров он застрелил стрелою рока и, с многочисленным полоном придя в Крым, предался отдохновению...». Но недолго длилось «отдохновенье» хана. Несмотря на то, что основные русские силы были заняты войной с турками на Дунае, правительство послало против Крыма войско. Летом 1771 г. русские полки прорвали перекопские укрепления, заново отстроенные ханом. Пятидесятитысячное крымское войско и семитысячный отряд турецких янычар потерпели поражение, хан бежал на военном корабле в Турцию. В крымских крепостях встали русские гарнизоны. По Кючук-Кайнарджийскому миру (1774 г.) Крымское ханство получило независимость. Вопрос о переходе его под власть России был предрешен. Попытки Турции восстановить свое влияние в Крыму окончились неудачей. 8 апреля 1783 г. Екатерина II своим указом включила Крым в состав России. Последний «осколок» Золотой Орды был, наконец, ликвидирован. Из постоянного очага грабительских набегов Крым превратился в опорный пункт России на Черном море. Это обеспечило безопасность причерноморским степям¹⁷.

Так закончилась героическая борьба русского народа с монголо-татарскими завоевателями и агрессивными татарскими ханствами — борьба, продолжавшаяся более пяти столетий.

Первая половина XVI в. была начальным этапом борьбы с Крымом, когда в тяжелых боях складывалась система обороны южной границы, тактика борьбы с татарскими набегами. Многое из созданного в это время было позднее утрачено: ушли на поля Ливонской войны оборонявшие «украину» русские полки, обветшали стены «украинных» крепостей, полтора десятка лет польско-шведской интервенции и внутренних потрясений начала XVII в. расстроили оборону южной границы. Но, когда Русское государство снова вернулось к наступлению на Дикое поле, ему не пришлось начинать на пустом месте. Основы обороны южной границы были заложены в описываемое нами время, в первые десятилетия XVI в. Продвигая на юг «засечные черты», Русское государство опиралось на Большую засечную черту, обязанную своим рождением XVI столетию. Разъезды «сторожей» XVII в. несли свою нелегкую службу под улусами татарскими на маршрутах, уже проложенных «казаками рязанскими» и севрюками столетием раньше. Пограничные воеводы применяли в войнах с быстрой крымской конницей тактические приемы, блестяще разработанные их предшественниками, «береговыми» и «угорскими» воеводами первой половины XVI в.

События первой половины XVI столетия на «крымской украине» не пользовались вниманием историков в той степени, в какой они этого заслуживают. Если рассказ о десятилетиях непрерывных боев, грандиозных усилий народа по укреплению рубежей родной земли, о доблести и героизме русских ратников заинтересует читателей, заставит еще раз задуматься, скольких жертв и лишений стоила независимость Родины, автор будет считать свою работу над этой книгой оправданной.

Примечания

1. С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 76, 152.

2. ПСРЛ, т. 13, стр. 64—65.

3. С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 74—75.

4. Мемуары, относящиеся к истории Южной России, вып. 1. Киев, 1890, стр. 43.

5. Исторический архив, т. 3. М.—Л., 1940, стр. 340.

6. Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. Л., 1937, стр. 59.

7. Д. Флетчер. О государстве Русском, стр. 92.

8. А.А. Строков. История военного искусства, т. 1. М., 1955, стр. 364.

9. А.А. Новосельский. Указ. соч., стр. 204.

10. АЗР, т. 2, стр. 331.

11. А.В. Никитин. Оборонительные сооружения засечкой черты XVI—XVII вв. — «Материалы и исследования по археологии СССР»), № 44. М., 1955, стр. 122.

12. Там же, стр. 212—213, 201—202.

13. А.А. Новосельский. Указ. соч., стр. 211.

14. А.В. Никитин. Указ. соч., стр. 209—210.

15. Там же, стр. 210—211.

16. Там же, стр. 211—212.

17. Подробнее о борьбе с Крымским ханством во второй половине XVI—XVIII вв. см.: В.В. Каргалов. Свержение монголо-татарского ига. М., 1973, стр. 113—143.