Преподобномученик Варфоломей (Ратных)

Но победа безбожных гонителей не была полной. Лейтенант госбезопасности Манилов, насильно вырвавший показания из греков, ничего не смог сделать с недавно приехавшим в Феодосию кротким и незлобивым иеромонахом Варфоломеем, которого с любовью принял протоиерей Федор и вся греческая община.

Он всем своим существом был устремлен к небесному, и земные скорби не производили на него решительного впечатления. Его жизнь, в то время внешне подобная тысячам других, уже стала житием. Блаженная вечность, обещанная Христом, для него была бесконечно дороже чечевичной похлебки наивных утопий, отравленных атеизмом.

Иеромонах Варфоломей (Ратных) родился в крестьянской семье в селе Матренки Киевской губернии в 1894 году. Его образование завершилось церковно-приходской школой, но, воспитанный в страхе Божием, он продолжал с усердием читать жития святых и все попадавшие ему в руки церковные книги, молиться и искать правду Божию. 19-ти лет от роду в нем появилась решимость оставить мирскую жизнь, и он ушел в один из монастырей Киевской епархии, где нес послушание до 1915 года, пока его не призвали в армию и не отправили на Румынский фронт. В 1918 году рядовой Ратных получил увольнение и вернулся в монастырь, где с прежней ревностью устремился к равноангельской жизни, учился послушанию, стяжал смирение и Христову любовь. Через некоторое время его постригли в мантию с именем Варфоломей и рукоположили во иеромонаха. С 1927 года он служил в Варваринской общине города Переяслава, а в 1934 году остался без места.

В 1936 году в Переяславе иеромонах Варфоломей содержался под следствием как религиозник, но вскоре был отпущен. Весной 1936 года некоторое время находился в Лубнах, а в августе того же года приехал в Феодосию и поселился на квартире стекольщика Терентия Ивановича Сушко, своего дальнего родственника по женской линии. Жил очень замкнуто, почти затворником, ни с кем не общаясь, никому не высказывая своих взглядов и настроений. Подходивших к нему за советом в храме не наставлял, но, отвечая на вопрос одним словом, разрешал его суть. С ним жила его келейница Анастасия Антоновна Калугер, 45 лет от роду. Она работала в артели «Промтруд» и на скудные гроши содержала себя и отца Варфоломея. Жизнь вели подвижническую, понимая, что пришло время терпеть все, что ни пошлет Бог, с кротостью и благодарением.

Общий вид Феодосии. Слева — Введенская церковь

Но, несмотря на всю неприметность и безобидность такой жизни, гонители церкви Христовой 13 июля 1937 года арестовали иеромонаха Варфоломея. Начался крестный путь православного священника.

14 июля состоялся первый допрос:

— Кто посещает вас на квартире?

— Меня никто не посещает на дому.

— Следствие требует от вас правдивых показаний! Отвечайте, кто посещает вас на дому?

— Повторяю, что лично меня никто не посещает, но много мужчин и женщин приходят к хозяину дома Сушко Терентию Ивановичу с просьбой вставить стекла, так как Сушко работает стекольщиком. В его отсутствие принимаю их я, записываю их адреса, а затем передаю их Сушко.

— Сушко Терентий Иванович является вашим родственником?

— Да, он является моим дальним родственником через его жену.

— Вы где работали в г. Феодосии?

Феодосия. Улица Московская (ныне — ул. Генерала Горбачева). 1932 г.

— В г. Феодосии я нигде не работал. В 1935 году я иногда работал на поденных работах.

— Из какого источника вы существуете?

— На иждивении моей сестры, которая живет при мне, работает она в артели «Промтруд».

— Вы денежную помощь от кого-нибудь получаете?

— Да, получаю от своей бабушки, но ее я совершенно не знаю, фамилию ее не помню, живет она в деревне Слуцк БССР.

— На иждивении кого находится ваша бабушка?

— У нее есть сыновья, которые работают на Дальнем Востоке, но точно в каком городе и кем, я не знаю.

— Как фамилия ее сыновей?

— Не знаю.

— Следствие требует от вас правдивых показаний, назовите фамилию вашей бабушки и ее сыновей, от которых вы получаете денежную помощь.

— Повторяю, что их я совершенно не знаю.

— Вы с ними ведете переписку?

Протокол допроса иеромонаха Варфоломея (Ратных). Воспроизводится впервые

— Я веду переписку только с бабушкой.

— На какой адрес вы посылаете письма для вашей бабушки?

— Я ей пишу по адресу: деревня Слуцк БССР, Большая горка, Софье Константиновне Карпенко.

— Это точный адрес вашей бабушки?

Я ей пишу по этому адресу, но точный ли это адрес, я не знаю.

— Вашей бабушки фамилия Карпенко?

— Нет, это не ее фамилия.

— Кем является Софья Константиновна Карпенко?

— Не знаю.

— Вы говорите следствию неправду!

— Повторяю, что фамилию своей бабушки я не знаю, только знаю, что имя ее Анастасия, но почему она ведет переписку через Карпенко С.К., я не знаю.

В тот же день, видимо, после определенных, к тому времени ставших нормой, воздействий следователь продолжил допрос ни в чем не повинного иеромонаха.

— Вас на квартире посещал Бойченко, диакон греческой церкви?

— Да, один раз он приходил к моему хозяину Сушко и зашел ко мне, но был он у меня недолго.

— С какой целью приходил к вам Бойченко?

— Не знаю.

— Вы с ним разговаривали дома у себя?

— Да, говорил. Бойченко пришел не ко мне, а к Сушко, и у него в комнате я сидел и разговаривал.

— Какие контрреволюционные разговоры вы вели с Бойченко?

— Контрреволюционных разговоров я не вел <...>.

— Следствие устанавливает, что вы являетесь противником Советской власти и занимаетесь контрреволюционной пропагандой. Признаете вы это?

— Не признаю.

— Предъявляю вам письмо контрреволюционного содержания. Это письмо вы писали?

— Да, писал я.

— Это письмо принадлежит вам?

— Да, мне.

— Зачитываю вам содержание вашего письма. Признаете, что ваше письмо является контрреволюционного содержания?

— Не признаю. Я в письме писал, что от современной жизни народ плачет. Я это говорил и подтверждаю.

Найдя при обыске несколько писем, следователь попытался выяснить, кто корреспонденты, но иеромонах Варфоломей не назвал ни одной реальной фамилии и не дал повода кого бы то ни было еще привлечь к ответственности. Вызвав квартиросдатчика Т.И. Сушко, следователь добился того минимума сведений, без которого даже в те лютые годы не рекомендовалось расстреливать.

Терентий Иванович поведал, что к отцу Варфоломею как-то раз за все время 26 июня приходил диакон греческой церкви Александр Бойченко (раньше они общались только в храме). Был разговор, в котором отец Варфоломей «выразил недовольство Советской властью», сказав следующее: «Да, много людей от современной жизни проливают слезы, много им приходится переносить страданий и мучений, много проливать слез, потому что не стали верить в Бога». Диакон Александр не возражал, по свидетельству Сушко, а только добавил: «Меньше стало верующих, закрываются церкви, а в этом виноваты только мы сами, потому что не можем поддерживать религию, слабо у нас поставлена проповедь». Отец Варфоломей спросил, что нового есть по поводу ремонта церкви. Бойченко ответил, что пришло радостное известие — разрешили ремонт храма, но потом заплакал. Отец Варфоломей сказал: «Да, все плачет, плачет мир, и будет еще плакать».

Фрагмент письма иеромонаха Варфоломея. Воспроизводится впервые

Тогда следователь Ручкин поинтересовался: «Отчего же плачет мир?» Священник прямо сказал: «От скорби, приключенной ему от Советской власти». Но не признал это контрреволюционной агитацией: «Ведь это же сущая правда, говорю, что есть, что вижу».

Помимо показаний Т.И. Сушко, в вину иеромонаху Варфоломею вменялось еще одно письмо «контрреволюционного содержания» к неизвестному корреспонденту все о том же — о страдании и терпении верующего народа. И отец Варфоломей не отрекся от того, что писал, но подтвердил безбоязненно, что и это «никакая не контрреволюционная агитация, а сущая правда» и не более.

— Кому вы писали предъявленное вам письмо контрреволюционного клеветнического содержания?

— Письмо это я писал женщине по имени Татьяна, но ее я совершенно не знаю.

— Если вы ее не знаете, то почему вы ей писали письмо?

— Письмо я ей писал в ответ на ее письмо, которое она мне прислала. В этом письме она мне писала, что ее хотят сослать в ссылку.

— За что эту женщину хотят сослать в ссылку?

— Не знаю.

— Где письмо этой женщины?

— Я его уничтожил.

— На конверте письма, которое вы хотели послать этой женщине, написан адрес: БССР, гор. Слуцк, Лучинского с/с, Новые Лучники, Петру Кирилловичу Захаревич. Кому принадлежит этот адрес?

Выписка из протокола заседания тройки НКВД Крымской АССР

— Не знаю.

— Вы следствию говорите неправду. Следствие требует от вас правдивых показаний.

— Я не знаю, что за гражданин живет по этому адресу. Письмо я писал своей бабушке через гражданина, указанного в этом адресе, но я его совершенно не знаю.

— Следствие устанавливает, что вы вели переписку контрреволюционного клеветнического содержания. Вы это признаете?

— Не признаю.

— Следствие требует от вас чистосердечного признания.

— Повторяю, что я писал не клевету, а то, что в письме написано, правда.

— Это ваше убеждение?

— Да.

Вот небольшой фрагмент из этого письма — свидетельство о духовном настроении подвижника перед самым арестом:

«Итак, Ваше Боголюбие. Господь глаголет: возьми крест свой и гряди по Мне! Что такое крест и ношение его и из чего он составляется у нас каждого? Крест многосоставный и разнородный: золотой, серебряный, медный, железный и деревянный, но мы избрали себе крест железный, то есть терпение и упование на Бога. Веруем Ему, что Он уповающих на Него не посрамит, но подаст нам терпение со избавлением к прославлению Святого Имени Своего. Так и вы возложите все упование на Бога, и Той тя препитает и спасет душу твою. Прославляй Господа и твори заповеди Его и спасешься... Не бойся ничего, куда бы вас ни погнали, везде Господь и люди Его. Аще имеешь ум — уразумеешь. От жизни нашей современной сколько страдают, сколько слезы проливают. И даже кто не христианин. Нас же, христиан, лишают всего — жизни, но не бойся, малое стадо, ибо Господь благоволил дать нам Царство Небесное!.. Претерпевший до конца той спасется. Радуйтесь о Господе...»

Выписка из акта о расстреле преподобномученика Варфоломея

Это письмо, как исповедание, и стало краеугольным камнем в обвинении.

7 декабря 1937 года состоялся краткий и последний допрос.

— Следствием установлено, что вы проводили активную контрреволюционную агитацию, подтверждаете вы это?

— Нет, не подтверждаю.

— Вы говорите неправду. Зачитываю вам письмо, изъятое у вас при обыске (зачитывает). Будете ли вы сейчас отрицать свою контрреволюционную деятельность?

— Письмо принадлежит мне, и я писал его, но я не считаю его антисоветским, так как это мое убеждение.

— Вы в письме клеветали на советский народ, заявляя, что народ плачет, подтверждаете ли вы это?

— Да, подтверждаю.

— Признаете ли вы, что ваше письмо антисоветское?

— Нет, не признаю.

Следователь думал, что полугодовое нахождение в тюрьме сломит христианского подвижника, но ошибся, он был по-прежнему бодр и лаконичен. Все, с чем отец Варфоломей обращался к своему духовному чаду, он исполнил, терпение его не оскудело, любовь ко Христу не иссякла. Угрозы, пытки, унижения не возымели действия.

Следствие на основании единственного свидетельского показания и вышеприведенного письма обвинило отца Варфоломея по статье 58-10-11 УК РСФСР в контрреволюционной клеветнической агитации, направленной против Советской власти.

10 декабря 1937 года тройка НКВД Крымской АССР постановила: иеромонаха Варфоломея (Ратных) расстрелять. Имущество, которое в буквальном смысле отсутствовало, конфисковать.

10 февраля 1938 года приговор был приведен в исполнение. На 44-м году своей многотрудной жизни иеромонах Варфоломей сподобился мученического венца и стал для нас живым, немеркнущим примером и дерзновенным ходатаем пред Богом.