Россия в международной изоляции

17 мая 1656 г. под перезвон колоколов московских церквей народу объявили, что царь Алексей Михайлович объявляет войну шведскому королю Карлу X Густаву. Правда, объявление войны носило несколько странный характер: шведским послам в Москве Белке, Эссену и Крузенштерну официально сообщили о войне лишь 21 января 1657 г., а в октябре 1657 г., когда вновь стали обостряться отношения с Речью Посполитой и Виленское перемирие оказалось под угрозой срыва, послам разрешили направить в Швецию курьера. К этому времени русскому правительству пришлось возвращаться к прежнему (мирному) курсу отношений со Швецией¹. Для войны со Швецией нужны были союзники. Дипломаты русского царя могли рассчитывать на австрийских Габсбургов, которые еще с октября 1655 г. посредничали в польско-русских спорах и прямо предлагали вступить в военный союз против Швеции. Другой, пожалуй, еще более надежный союзник виделся им в лице недавнего противника, который теперь почти прекратил сопротивление и даже вел переговоры об избрании царя на польский королевский трон.

Русская дипломатия уже давно научилась оперировать, не ограничиваясь странами, примыкавшими к государственной границе. Общеевропейский охват событий и умение учитывать международную ситуацию в Европе вели к тому, что борьбу со Швецией не мыслили иначе, кроме как борьбу коалиционную.

Естественным противником Швеции на Балтийском море выступали Дания и Нидерланды. Особенно острыми оказались противоречия между Швецией и Данией, права которой на Балтике были сильно урезаны по Вестфальскому миру 1648 г. С задачей втянуть Данию в войну против Карла X Густава был направлен посланником стольник и князь Даниил Ефимович Мышецкий. Попутно Д.Е. Мышецкому предстояло посетить в Кенигсберге курфюрста Бранденбурга и склонить его к миру с поляками и вступлению в антишведский союз, посетить герцога курляндского.

Посланная 13 марта 1656 г. с Д.Е. Мышецким царская грамота к датскому королю впервые в истории русской дипломатии была подписана лично царем Алексеем Михайловичем². В грамоте предлагалось Фредерику III соединить свои войска с русскими и выступить против Швеции³.

Учитывая тогдашние скорости передвижения посольств, можно с уверенностью предполагать, что в Москве и не надеялись получить ответ до 17 мая, когда начали войну. Мира с Речью Посполитой к этому времени заключить тоже не удалось. Следовательно, в войну с таким серьезным противником, как Швеция, одна из самых сильных европейских держав, Россия вступила фактически один на один, без союзников.

Дания тянула с объявлением войны вплоть до 1 июня 1657 г. Королевский совет колебался, война со Швецией казалась желанным, но слишком рискованным шагом. В какой-то мере могла сказаться и политика Нидерландов, заинтересованных в 1656/57 г. в сохранении мира Дании и Швеции⁴.

В июне 1656 г. (после объявления Россией войны!) начались переговоры о русско-бранденбургском союзе. Был подписан договор, но не о союзе, а всего лишь о взаимном нейтралитете Бранденбурга и России⁵.

Только 12 августа (почти через три месяца после объявления Швеции войны!) 1656 г. были начаты переговоры о мире и антишведском союзе между Россией и Речью Посполитой в Вильно. Во главе русской делегации стоял князь Н.И. Одоевский, делегацию Речи Посполитой возглавил воевода Ян Красиньский.

Русские потребовали на переговорах Украину, все Великое Княжество Литовское и компенсацию понесенных во время войны с Речью Посполитой убытков. Польские представители потребовали в свою очередь возвращения всех утраченных земель, в том числе Смоленска, Украины и возмещения понесенных потерь. Такие взаимоисключающие требования грозили срывом мирных переговоров, и русские представители предложили другой вариант решения проблемы, носившей совершенно нереальный характер, — избрать царя наследником бездетного Яна Казимира, соединить таким образом государства посредством династической унии⁶.

Такой шаг русской дипломатии привел только к ослаблению внешнеполитического положения России, к ненужным осложнениям с Украиной. На Украине серьезно опасались, что в том случае, если Алексей Михайлович станет польским королем, он вынужден будет вернуть украинские земли польским магнатам. Слухи подобного рода были совершенно неосновательными и распространялись на Украине самими поляками, исходили они от Яна Красиньского, участвовавших в переговорах Станислава Лянцкоронского, подканцлера литовского Криштофа Паца⁷.

Вопрос об Украине носил чрезвычайно сложный характер. И.П. Крипьякевич писал, что «гетман отнесся скептически к возможности заключения мира с Польшей»⁸. Мысль верная, но ее необходимо развить. Если рассматривать весь комплекс внешнеполитических акций Хмельницкого, то можно с уверенностью сказать, что гетман поставил своей целью не только выразить сомнения в успехе переговоров, но и доказать правительству невозможность заключения мира с Речью Посполитой, более того: сорвать переговоры. Еще в письме гетмана к царю от 7 июня 1656 г. и в инструкции гонцам, которые стремительно мчали это письмо в Москву, чтобы предупредить ошибочный шаг, гетман писал, что «Ян Казимир по всем европейским дворам высылал иезуитов, "ищучи на нас у тех помочи", что римский папа советует ему мириться с царем, "а потом, шведа выгнав, всеми силами хотят о нас и о вере нашей православной промышлять"»⁹. (Как и случилось в действительности.)

Грамота и наказ заканчивались просьбой: «Видя такие лукавства наших неприятелей, нас в поругание иноверцам не давай, но в ласке своей и вольностях сохрани»¹⁰.

К тревогам Хмельницкого в Москве отнеслись с пониманием и предложили ему прислать своих представителей на переговоры. В Вильно гетманские посланцы должны были не только присутствовать на заседаниях, но и обсуждать столь важные вопросы, как определение границ Украины. В листе к царю от 26 июля гетман благодарил за уведомление, посланное с В. ГГ. Кикиным о высылке представителей Украины в Вильно, сообщал, что направлен Роман Гапоненко «с товарищи», и предлагал свои, заведомо неприемлемые для Речи Посполитой и поддержанные Н.И. Одоевским условия мира. Граница должна была включать «владения давних князей русских». В устных переговорах с Кикиным казачья старшина поясняла, что граница давних князей русских проходила по Висле и доходила до венгерских земель. Как возможный вариант предлагалось установить рубежи по Южному Бугу, в этом случае части Волыни и Подолия за Бугом хотя и остаются в составе Речи Посполитой, но туда не имели права входить королевские гарнизоны¹¹.

Предлагая царским дипломатам такую программу переговоров, Хмельницкий делал эти переговоры практически бесперспективными и тем самым как бы доказывал правительству, что украинский вопрос еще остается нерешенным, что магнатство Речи Посполитой не смирится с утратой Украины. В инструкции, данной Н.И. Одоевскому, предписывали твердо отстаивать границы Украины по Южному Бугу¹².

Все это и было выложено перед польскими послами на одном из первых заседаний. Длительные дебаты не привели ни к чему. 29 августа было получено распоряжение царя прекратить переговоры об избрании его на польский трон и о мире, договариваться лишь о заключении перемирия и общих военных действиях против шведов. Но и в этом урезанном варианте достичь согласия не удалось. 24 октября 1656 г. перемирие было заключено, но против Швеции действовали каждый на свой страх и риск¹³.

Перемирие с Речью Посполитой носило довольно условный характер. В частности, на украинских рубежах постоянно происходили более или менее крупные столкновения, о чем гетман неизменно сообщал в Москву¹⁴.

Таким образом, практически Виленское перемирие не дало ничего. И Россия и Речь Посполитая вели войну со Швецией еще до заключения этого перемирия, перемирие не привело к консолидации их действий. Более того, всего через месяц после заключения русско-польского перемирия, в ноябре—декабре 1656 г. возобновились военные действия на Украине против Речи Посполитой.

Следовательно, несвоевременное объявление войны Швеции, плохо проведенная и слабо продуманная подготовка к войне поставили Россию в состояние международной изоляции: в самый ответственный для нее момент, лето—осень 1656 г., Россия осталась фактически в окружении враждебных государств, чего не было до объявления войны. Виленское перемирие, не приведя к реальному сближению с Польшей, вызвало определенные недоразумения и на Украине, но именно через Хмельницкого еще оставалась возможность выйти из изоляции, продолжая укреплять контакты с Дунайскими княжествами.

* * *

Выше уже отмечалось, что с лета 1654 г. все связи с Молдавией, Валахией и Трансильванией по распоряжению царя осуществлялись только через Б. Хмельницкого.

По решению гетмана связи с Дунайскими княжествами были прерваны после того, как осенью 1654 г. войска Г. Стефана и К. Шербана приняли участие в военных действиях против Украины и России, и вместе с тем по инициативе того же Хмельницкого переговоры возобновились после разгрома польских и татарских войск. В июле—августе 1655 г. из Чигирина в Молдавию, Валахию, Трансильванию были направлены предложения о союзе против Речи Посполитой, заключены соглашения о ненападении друг на друга¹⁵. 15 марта 1656 г. в Москву из Ясс последовало молдавское посольство во главе с Гедеоном и Нянулом с просьбой о подданстве. В том же, 1656 г. в Москву прибыло посольство от валашского господаря К. Шербана о военной помощи против Османской империи и о принятии Валахии в русское подданство. Вопросы эти поднимались Молдавией и Валахией и после¹⁶. 29 июля 1656 г. последовало решение московского правительства о принятии Молдавии в подданство царю. Примечательно, что в грамоте воеводе Стефану оговариваются совместные военные действия против общих врагов, но не указывается прямо, кто есть общие враги¹⁷. Объясняется это резкой сменой внешнеполитического курса России. Если во время переговоров с Дунайскими княжествами в 1654 г. прямо указывалось, что враг России — польский король, то теперь, когда дело шло к перемирию с Речью Посполитой, но само перемирие еще не было заключено, термин «враг» предпочли не раскрывать, ибо он был неясен и самим московским дипломатам.

В царской грамоте не упоминается в качестве врага и шведский король. Объясняется это тем, что в Москве через Хмельницкого знали о сближении Дунайских княжеств со Швецией и о реальных шагах гетмана к созданию антипольской коалиции в составе Швеции, Украины, Дунайских княжеств. Называть врагом Карла X Густава в этой ситуации было бы тоже неосмотрительно, нужно было искать точки соприкосновения интересов Молдавии и Валахии с Россией, а не разжигать противоречия. Участие в такой коалиции Украины и Молдавии (которую после посольства Гедеона и Нянула царское правительство имело основания считать хотя бы своим потенциальным союзником) свидетельствовало о том, что сближение с дунайскими княжествами и выход России из международной изоляции могло произойти только при условии возвращения к прежнему международному курсу: борьбы против Речи Посполитой и союза со Швецией.

Расхождения с официальным курсом правительства были очевидными, и Хмельницкий не старался их скрыть. Гетман писал А.В. Бутурлину по поводу предстоящего съезда послов в Вильно, что пока поляки терпят поражения от шведов — они будут сохранять мир в Москвой, «а потом, как счастье послужит, они по-прежнему будут свой замысел исполнять. Добро было бы, если бы и царское величество ни в чем им не верил»¹⁸. Начавшаяся война со Швецией вызывала у Хмельницкого чувство неуверенности и тревоги: «Слышали мы, ратные люди его царское величества и со шведами уже задор учинили. Бог знает, как оно все дальше пойдет»¹⁹. Это письмо Бутурлину являет не только открытую критику гетманом внешнеполитического курса, но и содержит прямое предупреждение, что Украина будет проводить прежний курс: «Мы, полагая несподручным в такой обстановке раздразнивать на себя всех соседей, хотим иметь себе приятелей, нежели неприятелей...»²⁰. Союзный договор между Д. Ракоци и Хмельницким был заключен 7 сентября 1656 г. Согласно его условиям надлежало соединенными силами отбиваться от неприятеля, в случае нужды немедленно помогать друг другу войском, фуражом, деньгами, продовольствием. С текстом договора был ознакомлен тогдашний киевский воевода А.В. Бутурлин²¹.

Хмельницкий не только не делал тайны из своих отношений с Трансильванией, но, напротив, можно с полной уверенностью утверждать, что им были приняты меры к русско-трансильванскому сближению. Еще 4 апреля 1656 г. он писал к молдавскому господарю Георгию Стефану о необходимости поддерживать дружественные отношения с Россией и Трансильванией, о письме был уведомлен и Д. Ракоци²².

Старания Хмельницкого не пропали втуне: при царском дворе весьма благожелательно встретили посланца Трансильвании Джорджа Раца. 4 августа Рац прибыл в русский стан под Ригу с грамотой, в которой трансильванский князь просил царя «содержать его в любви и приязни», обещал всяческую покорность. Посольство Раца продолжалось почти месяц. 2 октября вместе с Рацем был отправлен в Трансильванию Григорий Васильевич Волков. Волков не только должен был сообщить, что государь принимает Ракоци «в свою приязнь», но в знак особого расположения царя вручить ему соболей на 1060 руб. В наказе Г.В. Волкову предписывалось «уговаривать» Ракоци, чтобы он не помогал польскому королю и Крымскому хану против России, рекомендовать поддерживать самые дружеские отношения с Б. Хмельницким и ни в чем не поддерживать шведов. Для дальнейших переговоров предложить отправить в Москву нового посла²³.

Итак, русское правительство рекомендует Ракоци воздержаться от помощи шведам, но вместе с тем вовсе не предлагает ему прекратить враждебные Речи Посполитой действия. Чем это может быть объяснено? Ответ нужно искать скорее всего в затруднениях, с которыми столкнулись московские послы на переговорах в Вильно: Речь Посполитая не намерена была отказываться от утраченных украинских, белорусских и русских земель, а потому необходимо было сохранить угрозу войскам Яна Казимира с тыла и поддержать политику Хмельницкого, направленную на создание антипольского союза.

В ответной грамоте от 17 января 1657 г. Ракоци обещал не вступать в контакты ни со шведами, ни с Речью Посполитой, ни с Крымом²⁴, впрочем, обещания эти остались на бумаге — реальное развитие событий требовало союза с Карлом X.

В январе 1657 г. Ракоци вместе с Молдавией и Валахией уже вел военные действия в союзе со Швецией, а вскоре к нему присоединился и 15-тысячный отряд казаков. О назревавшем и близившемся антипольской союзе в Москве знали со слов самого Хмельницкого, но серьезных опасений не высказывали, напротив, посланному в Чигирин в декабре 1656 г. Аврааму Никитичу Лопухину предписывалось «жаловать и похвалять» гетмана за союз с Ракоци и Шербаном, «и впредь бы он, гетман, великому государю его царскому величеству служил, с венгерским Ракоци, и с мутьянским, и с волоским владетели ссылался, и что у них вестей будет, а к нему отпишут, и он бы великому государю писал».

Таким образом, поддерживая внешнеполитический курс Хмельницкого, русские дипломаты не только стремились ослабить международную изоляцию России, но и способствовали усилению ее влияния на Дунае.

Что же касается Швеции, то с ней отношения Хмельницкого были направлены к прежней цели — антипольский союз. Несмотря на войну, правительство Швеции тоже не оставляло надежды на сближение с Россией и поворот ее против Речи Посполитой.

30 июня Карл X писал Хмельницкому по поводу максимально возможного расширения антипольского союза: «Если же такие стремления и вашей светлости — просим как наискорее со своей стороны подумать о возможности съезда наших министров, о времени и месте, а также и о том, каким образом князь Московский и хан татарский могли бы быть привлечены к решению наших общих задач»²⁵.

Через две недели, 15 июля, Карл X еще раз подчеркнул в письме к гетману: «...Мы хотели совершенно открыто с ведома даже великого князя Московского войти в переписку с вашей светлостью и иными особами запорожского народа не для того, чтобы оттянуть народ ваш от соединения с Москвою, но чтоб воодушевить против общего врага — короля и Речи Посполитой Польской, объединив наши планы и оружие»²⁶.

Вместе с тем начало русско-шведской войны не могло не сказаться на планах Шведского королевства. В принципе спокойное отношение к воссоединению Украины с Россией теперь не могло не дополниться новыми нюансами. В речи, которую произнес на заседании шведского ригсдага Карл X 17 июля 1656 г., отмечалось, что в будущем казаки должны явиться главной опорой власти шведского короля в Речи Посполитой, а поэтому в случае подписания мира с Польшей подлежит принять интересы казаков под свою протекцию. Необходимо, по мнению Карла X, сделать все возможное для того, чтобы «разъединить их с московитами, в чем была бы польза для нас, ибо сила казаков большая, чем дружба поляков»²⁷. Означало ли это «разъединение» с Москвой переход Украины под власть Карла X — остается неясным.

Во всяком случае, в письме, отправленном в тот же день гетману, писалось только о военном союзе и вечном мире Швеции «с народом запорожским». Условия мира и союза предстояло разработать на встрече дипломатических представителей²⁸.

Вопросы предстоящих переговоров о союзе обсуждались в королевском лагере под Закрочимом, куда прибыл посол Хмельницкого Даниил 19 августа 1656 г. Результатом этих переговоров Даниила была отправка к Хмельницкому послов Якоба Тернешельда и Готарда Велинга.

Основной целью Велинга и Тернешельда, подчеркивает инструкция, было поссорить казаков с Москвой: «обстоятельно разъяснить Хмельницкому, как великий князь без всякого повода и основания напал на владения королевского величества, варварски, тирански воевал, осадил Ригу»²⁹, доказать, что Россия, сближаясь с Польшей, думает покорить таким путем казаков³⁰. Впрочем, инструкция допускала и другой вариант: в том случае, если Хмельницкий категорически откажется разорвать с Россией, потребовать от него, чтобы казаки хотя бы не оказывали вооруженную помощь московскому войску против Швеции и предприняли вторжение в пределы Речи Посполитой³¹.

Переговоры Велинга шли с 13 по 24 января 1657 г. Предложение разорвать единство с Россией привело к неудаче переговоров, провал их, кроме того, был вызван попыткой ограничить территорию Украины течением Южного Буга и Днестра, требованием посла впустить в главные украинские города шведские гарнизоны (в инструкции Велингу обо всем этом ничего не говорилось, скорее всего это была «личная дипломатия» посла)³².

Сменивший Велинга посол Лилиенкрона уже не возражал против перехода всех украинских земель, в том числе и западноукраинских, под власть гетмана, не оспаривал решение Переяславской рады. По условиям заключенного союза казаки посылали 20-тысячный отряд против Речи Посполитой³³.

Таким образом, если после начала русско-шведской войны и были у Карла X Густава планы разорвать воссоединение Украины с Россией, то они потерпели провал. Хмельницкий твердо отстаивал и в письмах в Москву, и в переговорах со Швецией, и в прочих дипломатических акциях идею коалиционной борьбы против Польши, идею мира со Швецией, идею воссоединения всех украинских земель с Россией.

Примечания

1. Форстен Г.Ф. Сношения Швеции и России во 2-й половине XVII в. (1648—1700) // ЖМНП. 1898. № 2. С. 264—288.

2. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). М., 1894. Ч. 1: Австрия, Англия, Венгрия, Голландия, Дания, Испания. С. 228.

3. Там же.

4. Очерки истории СССР: Период феодализма, XVII в. М., 1955. С. 498. (Далее: Очерки...).

5. Там же. С. 499.

6. Там же. С. 500.

7. Греков И.Б. Из истории совместной борьбы Украины и России за осуществление решений Переяславской рады (1657—1659 гг.) // Воссоединение Украины с Россией, 1654—1954: Сб. статей. М., 1954. С. 307—356.

8. Крипьякевич І.П. Богдан Хмельницький. Київ, 1954. С. 506.

9. Документи Богдана Хмельницького. Київ, 1961. С. 497. 1656 июня 7. — Хмельницкий к царю.

10. Там же. С. 498. 1656 июня 7. — Наказ гонцу И. Скоробогатенко.

11. Крипьякевич І.П. Указ. соч. С. 507.

12. Там же. С. 507—508.

13. Очерки... С. 501.

14. АЮЗР. СПб., 1875. Т. 8. С. 395. 1657 января 9. — Б. Хмельницкий к царю.

15. Грушевський М.С. Історія України — Руси. Київ, 1931, Т. IX, ч. 2. С. 1105—1109.

16. Семенова Л.Е. Русско-валашские отношения в конце XVII — начале XVIII в. М., 1969. С. 56—57. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 40. Л. 335 об. 362, 365—366 и др. Статейный список Р. Жукова.

17. Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в. М., 1968. Т. 2: 1633—1673. С. 270. 1656 марта 15. — Грамота Г. Стефана к царю; С. 286—287. 1656 июня 29. — Жалованная грамота о приеме в подданство Молдавии.

18. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1237. 1656 июля 13. — Лист Хмельницкого к А.В. Бутурлину.

19. Там же.

20. Там же.

21. АЮЗР. СПб., 1861. Т. 3. С. 546—547. 1656 сентября 7. — Союзный договор Д. Ракоци с Б. Хмельницким.

22. Исторические связи... Т. 2. С. 379. (Комментарий).

23. Бантыш-Каменский Н.Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 158.

24. Там же.

25. Архив Южной и Западной России, издаваемый Комиссиею для разбора древних актов, состоящей при киевском, подольском и волынском генерал-губернаторе. Акты шведского государственного архива, относящиеся к истории Малороссии. Киев, 1908. Ч. 3. Т. VI. С. 123. 1656 июня 30 / июля 10 — Карл X к Хмельницкому. (Далее: Архив ЮЗР).

26. Там же. С. 127. 1656 июля 15/25. — Карл X к Хмельницкому.

27. Там же. С. 129. 1656 июля 17/27. — Речь Карла X в ригсдаге.

28. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1281. 1656 июля 17/27. Карл X к Хмельницкому.

29. Архив ЮЗР. Ч. 3, т. VI. С. 159. 1656 сентября 15/25. — Инструкция послам.

30. Там же. С. 161. То же.

31. Там же. С. 161. То же. Этот вариант фактически и был осуществлен весной-летом 1657 г.

32. Там же. С. 201—207. 1657 января 28. — Реляция Г. Велинга; Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1290. 1656 — май 1657 г. — Проекты шведско-украинского договора.

33. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 287—290. 1657 июня 12/22. — Реляция Лилиенкроны.