Крымская катастрофа

События в Крыму в течение последней недели, как громом поразили всех своей потрясающей неожиданностью.

Все официальные и официозные сообщения, вся информация крымской и заграничной печати, все заявления высокоавторитетных ответственных представителей власти военной и гражданской, политических и общественных деятелей — все это было проникнуто радостным оптимизмом... И вдруг свершилось то, что трудно было с такой молниеносностью ожидать...

Первым прибыл из Крыма председатель крымского правительства А.В. Кривошеин. Потрясающая по своей неожиданности и характеру беседа помещенная ниже, не оставляла уже сомнений в крымской катастрофе...

15 ноября в Константинополь стали прибывать первые партии крымских беженцев, причем в город разрешено было спускать лишь больных и раненых.

До разрешения вопроса о конечных пунктах эвакуации корабли с остальными военными и гражданскими беженцами стоят в бухтах Босфора и на константинопольском рейде.

Во дворе Русского Посольства

В течение последних дней во дворе русского посольства царило большое оживление. Все время здесь толпились живущие в Константинополе русские беженцы и эмигранты.

Куда ни посмотришь — везде оживленные группы. Все обсуждают крымские события, жадно подхватывают каждое новое сообщение, комментируют его, растирают, углубляют и... создают самые сенсационные известия.

Особенно волнуются те, у кого в Крыму остались родные и знакомые.

Вот плачет какая-то дама. Ожесточенно ругает крымских деятелей старый полковник, с безысходной тоской в глазах одиноко стоит в углу седой старик в штатском, ожидающий своего сына.

— Господи! какой ужас, какой кошмар они там переживают!

— Не могу понять, не могу уяснить себе, как все это произошло.

— Нет, довольно... Довольно этого кошмара.

— Новый исторический этап.

— Слышали? Слащев — вместо ген. Врангеля.

— Ерунда, ген. Врангель сам назначил Слащева.

— В Симферополе, говорят, восстание.

— Да — что вы здесь панику разводите! Эвакуация происходит в образцовом порядке.

— Ну, батенька, это вам не — Новороссийск. Там три месяца эвакуировали, а здесь недавно был разгар реэвакуации.

— Хаос и анархия...

— Ничего подобного. Эвакуация проходит в образцовом порядке.

— Ребенок вы, что ли? В Новороссийске отступали, а в Севастополе бегут...

Такими репликами обменивались между собой беженцы, в тоскливом нетерпении бродившие по посольскому двору.

Прибытие больных и раненых

С грохотом и шумом, преграждая узкую Перу, во двор русского посольства один за другим прибывают автомобили с больными и ранеными.

Они подкатывали к шикарному вестибюлю главного здания посольства и здесь начинали разгружаться.

Смолкают оживленные разговоры. Все торопливо бросаются к автомобилям и жадно начинают всматриваться в первых людей, прибывших из агонизирующего Крыма.

Тяжелое зрелище...

Шатаясь и спотыкаясь — сползают с автомобилей их страшные пассажиры. В массе — это солдаты. Есть между ними и офицеры.

Изможденные лица, оборванные, запачканные грязью шинели, истоптанные ботинки, рванные сапоги, из которых торчат истлевшие портянки... Апатичные, безучастные ко всему лица, бесконечная апатия, безысходная тоска в глазах.. Смертельная усталость в каждом жесте, в каждом движении...

— Боже! сколько они выстрадали, сколько перенесли, — рыдает, глядя на беженцев молодая дама...

Мужчины потрясены и молча смотрят на тех, кто всем видом своим свидетельствует о кошмарах крымской агонии.

Во двор прибывают новые партии автомобилей.

В мохнатых папахах и фуражках на открытой площадке сидят калмыки и солдаты. У многих забинтованы головы, руки. Грязные окровавленные повязки сползают с ран.

Толпа сгрудилась у входа в вестибюль. Раненые и больные садятся и ложатся прямо на землю.

Их засыпают вопросами о том, что произошло и что происходит в Крыму.

Разгром крымского Фронта

Из всех противоречивых и спутанных рассказов первых беженцев, прибывших из Крыма можно все же представить себе в каких условиях и в какой обстановке произошел разгром Русской армии.

Хотя официальные сообщения и говорили о том, что «стратегический план красных, рассчитанный на овладении с налета укрепленной крымской позицией, окружений и уничтожений наших армий, потерпел неудачу» и что армия «почти без потерь» отошла на укрепленные позиции — однако, в действительности катастрофа произошла еще в северной Таврии, а перед этим во время заднепровской операции против Каховки, где мы понесли тяжелые потери и оставили все танки. Дальнейшие события явились лишь следствием и продолжением этой катастрофы.

Окруженная превосходными силами противника, имея за собой дезорганизованный рейдом конницы Буденного тыл, — армия, оставив слабые заслоны на севере, — вынуждена была ринуться в горло «крымской бутылки». А красные не дремали и в результате, несмотря на ожесточенное сопротивление частей армии Врангеля, они расслоили их и нанесли тяжелые потери.

Говорить о какой либо планомерной эвакуации северной Таврии, конечно, не приходится. Противнику достались ценнейшие грузы с хлебом, склады, подвижные составы и все паровозы.

На Перекоп, к Чонгару и Сивашу пробившиеся войска пришли в состоянии моральной и материальной дезорганизации.

Решительная ставка

Последний натиск большевиков на Перекоп и Сиваш не заставили себя долго ждать. Он совпал с трехлетием советской республики. Латышския части, коммунистические полки, «огненные дивизии», конные части — словом огромные, отборные силы красных были брошены на последний оплот Крыма.

Красные командармы не считались с потерями. Горы трупов сменялись новыми и новыми частями. Большевикам на помощь пришла и сама природа. Сильный ветер согнал воду с Сиваша и дал возможность атакующим переправляться вброд. К тому же чонгарский мост не был подорван. Сгорел лишь один настил.

В результате — прорыв, и в горло крымской бутылки широким потоком стала вливаться лавина красных.

До Ишуни, Джанкоя и даже Симферополя части отступали в относительном порядке. А затем когда стало очевидным, что Крым доживает последние часы, у всех опустились руки.

Началось уже не отступление, а распыление, бегство.

В Симферополе вспыхнуло, подавленное в несколько часов, восстание. В частях началось «митингование». Одни бежали к Ялте, Алуште, Феодосии и Севастополю. Другие решались сдаваться на милость победителей. Третьи, как говорят, донцы и кубанцы ринулись к Керчи. Гражданское население из Симферополя, в особенности пришлое, оставив квартиры на произвол судьбы, бросилось целиком на юг...