Гордое сердце (1580—1584)

Хан назначает калгой своего сына Саадета Герая — Возмущение Алпа Герая и беев — Учреждение поста нурэддина — Отказ Мехмеда II Герая от последующих походов в Иран — Противостояние у Кефе, свержение хана османами — Алп Герай убивает Мехмеда II Герая

Покинув Кавказ под неодобрительные взгляды османских командиров, Мехмед II Герай со своим воинством вернулся в Крым. К счастью, за время отсутствия хана никаких чрезвычайных происшествий в стране не случилось: казаки держались вдали от крымских границ,¹ а остававшиеся у руля государства ханские братья оправдали оказанное им доверие. Однако вскоре встал вопрос о назначении нового калги взамен погибшего в плену Адиля, и это разрушило хрупкий мир, установившийся в ханском семействе. Главным претендентом на эту должность стал теперь Алп Герай, но Мехмед желал назначить наследником не брата, а сына, Саадета Герая.

Конечно же, Алп Герай с негодованием возразил против такого назначения: ведь пост калги по праву принадлежал ему! Возмущение Алпа разделяли и другие братья. Мехмед Герай попытался было отправить недовольных родственников подальше от Крыма, на иранский фронт, — но Алп не позволил ему повторить маневр, удавшийся ранее с Адилем. Тогда хан решил расправиться с Алпом под предлогом его неповиновения приказу, однако тому удалось вовремя бежать из Крыма вместе с младшим братом Селяметом Гераем.²

Алп и Селямет поскакали через степи к Стамбулу, чтобы пожаловаться на Мехмеда султану Мураду III. До Турции они не добрались: на переправе через Днепр их схватили украинские казаки и доставили в Черкассы. Пленные султаны воззвали к польскому королю, прося, чтобы тот либо пропустил их в Турцию, либо дал им войск и помог захватить власть в Крыму. Взамен оба клялись, что до конца своих дней будут верными союзниками Польши. Мехмед Герай, со своей стороны, добивался выдачи братьев в Крым. Он предлагал казакам 70000 золотых монет и 400 атласных кафтанов, лишь бы те отдали Алпа и Селямета присланным от хана мирзам (которым было приказано немедленно казнить беглецов, едва те окажутся у них в руках).³

В Крыму начались волнения. На сторону Алпа Герая встали беи во главе с Али Ширином. Видимо, они с угрозой потребовали от хана соблюдать освященную веками традицию — и Мехмед Герай счел за лучшее отступить. Он гарантировал Алпу Гераю безопасное возвращение в Крым и присвоил ему вожделенный титул.⁴ Отныне калгою при хане стал не сын, и даже не просто непокорный брат, а непримиримый враг, не простивший Мехмеду той цены, которую хан предлагал казакам за его жизнь.

Неудавшаяся затея сделать калгою сына сильно подорвала позиции хана. Тем не менее, поразмыслив, Мехмед Герай нашел выход и из этого положения. Он призвал на помощь те самые степные традиции, о приверженности которым столь решительно заявляла крымская знать. Золотая Орда издавна подразделялась на два крыла: левое (восточное) и правое (западное). В каждом крыле были свои главенствующие рода и свой начальник. Эту традицию унаследовал и Крымский Юрт, чьи правители тоже делили свою страну на два крыла:⁵ левое (от Ак-Месджида до Керчи) и правое (западная часть полуострова). Начальство над левым крылом, в котором первенствовали Ширины, принадлежало калге.⁶ В правом же крыле Крыма наиболее мощным кланом были Мансуры, хозяева гёзлевских степей.

И если калга собрал вокруг себя Ширинов — то хан мог противопоставить ему Мансуров и подвластных им ногайцев за пределами полуострова. До сих пор в Крыму не существовало особой должности начальника правого крыла, и Мехмед II Герай исправил это, учредив титул второго наследника престола — нурэддина, которому была подчинена западная часть государства. Как нетрудно догадаться, этот титул был присвоен Саадету Гераю.⁷ Пост нурэддина издавна существовал в Ногайской Орде, откуда и был позаимствован ханом.⁸ Это нововведение, очевидно, пришлось по душе крымским ногайцам, которые отныне были готовы следовать за Мехмедом и Саадетом, куда бы те их ни позвали.

Хан добился своего: равновесие сил в стране было восстановлено, и калга не отважился поднять бунта. И все же отныне Мехмеду Гераю следовало быть очень осторожным: Алп затаил смертельную обиду и лишь ожидал удобного случая, чтобы нанести мстительный удар.

Далекая война на Кавказе не утихала, и к Мехмеду Гераю поступали всё новые султанские призывы вернуться на фронт (тем более, что небольшой крымский отряд, оставленный в Ширване, лишился командира: Гази Герай попался в плен к врагу). Но Мехмед Герай неизменно уклонялся от дальнейшего участия в иранской кампании: о каком походе могла идти речь, когда Крым стоял на грани новой смуты!

Летом 1582 года в Кефе собрались османские отряды из причерноморских областей империи. Падишах потребовал от Мехмеда Герая присоединить к ним крымские силы и сопроводить эти войска дальше на Кавказ. Хан созвал всех своих беев и мирз на совет, на котором те заявили, что не желают идти в бессмысленный поход, тем более, что приближалась осень, и длительный путь через кавказские предгорья грозил голодом.⁹

Мехмед Герай сознавал, что очередной отказ может стать причиной крупной ссоры со Стамбулом. Хан был готов на компромисс: он согласился вывести своих людей в Ширван, но попросил, чтобы в награду за это Крыму была присуждена дань, которую Стамбул получал с Молдовы, и налоги, которые султан собирал в Кефе. Эта просьба была отвергнута как возмутительное посягательство на владения падишаха.¹⁰ Беи воззвали к гордости хана: «Падишах посылает тебя против твоей воли — а ведь ты такой же правитель, как и он сам: к тебе ежегодно присылают немалые поминки московский великий князь и король Литвы — чего тебе опасаться от султана?».¹¹ Это было правдой: хакан Великого Улуса не уступал рангом султану Османской империи, а если Менгли Герай когда-то и признал верховенство падишаха, то это вовсе не предусматривало, чтобы будущие султаны обращались с царственными потомками Чингиза как с обычными армейскими командирами.

Кефинскому наместнику пришлось вести османские войска через Кавказ без хана.

Султан счел ханский отказ вызывающей дерзостью и заподозрил, что Мехмед Герай подкуплен персидским шахом и потому намеренно саботирует султанские военные кампании.¹² Мурад III решил расквитаться с непокорным крымским правителем.

Возможность к этому предоставилась скоро: в октябре 1583 года Осман-паша повел турецкие войска из Ширвана обратно в Кефе, и Мурад III приказал ему арестовать Мехмеда Герая и доставить в Стамбул. Путь паши через Кавказ был очень труден,¹³ но к зиме турки добрались до Крыма и Кефе наводнился османскими войсками. Осман-паша до поры скрывал свое поручение, султан усыпил бдительность хана примирительным тоном писем, и Мехмед Герай беспрепятственно пропустил османское войско на полуостров.¹⁴

Но затем Мехмед Герай все же заподозрил неладное и пригласил пашу для беседы в Эски-Кырым.¹⁵ Отказ Османа явиться на встречу окончательно удостоверил Мехмеда в недобрых замыслах турок.

Что ж, если паша надеется с помощью нескольких тысяч янычар справиться с ханом, обладающим несметным войском, — то пусть попытается: Мехмед Герай принимает бой. Хан подошел к Кефе и встал у города с 40-тысячной армией.¹⁶

Турецкие пушки целились со стен Кефинской крепости в крымскую степь, где огромным полукругом раскинулся ханский лагерь. Крымцы и ногайцы не решались подойти близко к укреплениям — а турки не рисковали выходить за городские ворота. Шли недели, а молчаливое противостояние все продолжалось, лишь изредка прерываясь мелкими стычками.

Алпа Герая одолевали горячие мысли. Он решил, что настал удобный момент не только свести старые счеты с братом, но и пробиться к трону. Калга тайно покинул ханский лагерь и пробрался в крепость к Осман-паше. Вероятно, он убедил пашу, что ханские войска немедленно сложат оружие, если только он, Алп Герай, будет провозглашен ханом взамен Мехмеда. Осман-паша объявил крымцам, что их правителем отныне является Алп Герай, а мятежный Семиз низложен.¹⁷ Мехмед Герай лишь усмехнулся в ответ: «Я падишах, господин хутбе и монеты — кто может смещать и назначать меня?!».¹⁸ И действительно: кем был паша, чтобы распоряжаться престолом Великого Улуса?

Вопреки ожиданиям Алпа Герая, беи не сдвинулись с места.¹⁹ Они остались с ханом, готовясь защищать не столько Мехмеда, сколько свое исконное право самостоятельно избирать правителя: делиться этой привилегией беи были согласны только с падишахом, но никак не с турецкими офицерами.

Будучи уверен в своей правоте, хан даже обратился к высшей судебной власти — муфтию Кефе, который был вправе давать заключения по всем вопросам государственной жизни в свете религиозного законодательства. Крымский правитель не сомневался, что суд шариата подтвердит его правоту и признает действия Осман-паши незаконными. Однако муфтий сделал свой вывод не в пользу Мехмеда Герая.²⁰

Осман-паша ожидал, когда утихнут весенние шторма и в Кефе сможет прийти султанский флот с подмогой — и вот наконец, в мае 1584 года к Кефе причалили турецкие галеры с отрядами янычар.²¹ С борта одной из них в крымские горизонты всматривался ханский брат Ислям Герай, уже много лет не видавший родины. В его багаже лежало почетное ханское одеяние и падишахский указ, провозглашающий его ханом вместо низложенного Мехмеда Герая.

Вряд ли Мехмеда Герая слишком обеспокоило прибытие турецкого подкрепления. Новоприбывших янычар можно было, как и Осман-пашу, запереть с суши в Кефинской крепости и не дать им ступить и шагу вглубь Крыма. Однако исход затянувшегося противостояния был решен не в битвах и не в сражениях.

Как только беи узнали, что в порту высадился новый правитель, они во главе с Али-беем Ширином перешли на его сторону.²² (На этот раз все было законно: нового хана назначил сам падишах, и муфтий, одобрил его решение). Верным Мехмеду Гераю остался лишь род Мансуров.

Присягнув Исляму II Гераю, беи обернули оружие против своего бывшего правителя — а заодно и против окружавших его Мансурских мирз, уже давно раздражавших крымскую аристократию своею приверженностью хану и его сыну.

Несмотря на свою многочисленность, ногайцы не могли устоять против всего бейского ополчения, подкрепленного мощной группировкой османов. Хану оставалось лишь бежать вместе с Мансурами — бежать в Ногайскую Орду, где можно было собрать новые силы для сопротивления. Мансурский бей Эсени с братом Арсланаем, ханские сыновья Саадет, Мурад и Сафа помчались прочь от Кефе, а Алп, Селямет и Мубарек бросились в погоню за ними. Дорога была каждая минута, и беглецы на своих быстроногих конях сумели оставить преследователей далеко позади. К несчастью, этого не удалось сделать Мехмеду Семизу. Его повозка мчалась так быстро, как только могла; сверженный хан пронесся сквозь крымские степи и уже миновал Ор-Капы — но тут его настиг Алп Герай. Алп не стал препровождать брата под стражу, как того требовал султан, а приказал задушить его на месте.²³

Тело Мехмеда Герая было привезено из степей на Азиз в бахчисарайском предместьи Эски-Юрт. На этом месте, издавна почитаемом крымскими татарами как святыня в память Малик-Аштера, легендарного полководца при халифе Али, находилась обитель дервишей и старинное кладбище. Среди прочих, здесь был похоронен Шердан Герай — сын Мехмеда, погибший еще при жизни отца (скорее всего, в битве при Молодях). Рядом с его могилой и погребли убитого хана.²⁴

Над прахом Мехмеда был возведен величественный мавзолей, который стоит в Эски-Юрте поныне. Каждый день, приступая к работе над этой книгой, я вижу из своего окна высокий круглый купол, под которым покоится гордое сердце Мехмеда II Герая.

Примечания

1. С.А. Леп'явко, Козацькі походи на татар у 1570—1580-х роках, с. 194.

2. R. Hejdensztejn, Dzieje Polski, s. 52; С.А. Леп'явко, Козацькі походи на татар v 1570—1580-х роках, с. 194.

3. R. Hejdensztejn, Dzieje Polski, s. 52; Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию, Псков 1882, с. 50; С.А. Леп'явко, Козацькі походи на татар у 1570—1580-х роках, с. 194—195.

4. В 1588 г. об Алпе Герае говорили, что он к тому моменту занимал пост калги уже 6 лет — стало быть, его назначение калгой состоялось в 1582 г. (Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587—1588 году, изд. Ф.Ф. Лашков, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», .№ 14, 1891, с. 77).

5. Упоминания о делении Крыма на крылья см. в ханских документах: М.А. Усманов, Жалованные акты Джучиева Улуса XIV—XVI вв., Казань 1979, с. 206—210; Ярлыки крымских ханов, с. 675—676, 678; В. Григорьев, Ярлыки Тохтамыша и Сеадет-Гирея, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. I, 1844, с. 341.

6. Этот принцип сохранялся на протяжении всей истории Крымского ханства: и в XVII, и в XVIII веках калга командовал левым крылом армии в походах, ведал всеми делами в землях к востоку от Ак-Месджида и осуществлял там правосудие (Книга путешествия, с. 44, 45; C.Ch. de Peyssonel, Traité sur le commerce de la mer Noire, t. II, Paris 1787, p. 253).

7. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, Симферополь 2004, с. 39—40; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 328—329.

8. Название этого поста происходило от имени сына Эдиге — Нур-Эд-Дина, которому Эдиге передал под управление часть Мангытского улуса (В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, Москва 2002, с. 196). В «правом крыле» Крыма нурэддин выполнял те же функции, что в левом выполнял калга: под управлением нурэддина пребывали земли от Качи до Гёзлева и Ора. В XVII веке резиденция нурэддина располагалась неподалеку от селения Качи (в Качинской долине близ Бахчисарая; Хюсейн Хезарфенн, Изложение сути законов Османской династии, в кн. Османская империя. Государственная власть и социально-политическая структура, Москва 1990, с. 266), имелся также дворец в Ин-Кермане (нынешний г. Инкерман), находившемся в османской части Крыма (Книга путешествия, с. 28). В XVIII веке о нурэддине писали, что он не имеет постоянной резиденции и постоянно пребывает в Бахчисарае при хане (C.Ch. de Peyssonel, Traité sur le commerce de la mer Noire, t. II, p. 255—256; Memoirs of Baron de Tott, Containing the State of the Turkish Empire and The Crimea During the Late War with Russia, vol. I, part II, London 1785, p. 125).

9. Ибрахим Печеви Эфенди, История, с. 51; Н.А. Смирнов, Россия и Турция в XIV—XVII вв., «Ученые записки Московского государственного университета», вып. 94, 1946, с. 127; Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 96.

10. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 86.

11. Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 96.

12. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 86. Подозрения в подкупе могли появиться вследствие обмена посольств между ханом и шахом, что действительно имело место. Точное содержание крымско-иранских переговоров неизвестно (A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 458). Можно предполагать, что их главной темой было освобождение ханских братьев: сначала Адиля, а затем Гази.

13. Ибрахим Печеви Эфенди, История, с. 58; Н.А. Смирнов, Россия и Турция в XIV—XVII вв., с. 128.

14. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 87.

15. M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 377—378; Н.М. Карамзин, История государства российского, кн. III, т. X, прим. 96.

16. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 328; Н.М. Карамзин, История государства Российского, кн. III, т. X, прим. 96.

17. M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 378; A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 457—458.

18. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 328. «Хутбе» — молитва во время мусульманского богослужения, в которой упоминается имя правителя государства. Правом быть упомянутым в хутбе (так же, как и правом выпускать монету с собственным именем) обладали только суверенные монархи. Наличие этих двух привилегий свидетельствовало о суверенном статусе правителя и независимости его государства. Несмотря на свою подчиненность османскому престолу, крымские ханы сохраняли обе эти привилегии на протяжении всей истории существования ханства (в отличие от правителей всех зависимых от Османской империи государств). После 1584 г. Ислям II Герай ввел в хутбе также и упоминание об османском падишахе, которое с тех пор предшествовало упоминанию о крымском хане (В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 331; Халим Гирай султан. Розовый куст ханов или История Крыма, с. 42).

19. M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 378; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 329.

20. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 87. Судебная система в Крыму строилась на религиозной основе и в сути своей была независима от хана: иерархия местных судебных чинов (низших — «кади», и высших — «кади-аскеров») подчинялась муфтию, который, в свою очередь, подчинялся исключительно халифу, то есть, османскому султану. Муфтий выносил заключения по вопросам соответствия решений и действий властей нормам шариата.

21. A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale, p. 458—459.

22. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 40; M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 378; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 330.

23. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 40; M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée, p. 378; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 330.

24. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 40; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 330. Подробнее об Азизе Малик-Аштера (мусульманской святыне в предместье Бахчисарая Эски-Юрт) см. в: Книга путешествия, с. 59—67; И. Гаспринский, Бухара и Бахчисарай, «Терджиман», 31.01.1893; И. Г-ий [И. Гаспринский], Крымские азизы, «Восточный сборник Общества русских ориенталистов», 1913, с. 215—216; А. Башкиров, У. Боданинский, Памятники крымско-татарской старины. Эски-Юрт, «Новый Восток», № 8—9, 1925, с. 295—311; O. Haiworonski, An Overview of the Mediaeval Crimean Tatar Settlement of Eski Yurt, «Electronic Journal of Oriental Studies», vol. VIII, nr. 1, 2005, p. 1—11; О. Гайворонский, Мысли об Эски-Юрте, «Qasevet», № 31, 2005, с. 13—24.