II. Пантикапей. Боспорское царство. Спартокиды. Сношения Боспора с Афинами

Возникая как торговые фактории, греческие поселения при благоприятных обстоятельствах превращались в города и организовались в своем внутреннем строе по тому типу, в какой вообще укладывалась политическая жизнь греков, т. е. по типу городской республики. В зависимости от различных географических и этнических условий, отдельные города имели различную судьбу; различна была и степень того воздействия, какое оказывали они на соседнее варварское население. Некоторые из них стали пунктами, в которых заканчивались возникавшие под их влиянием торговые пути. Монетные находки выдают нам следы существовавшего некогда торгового обмена, и эти следы ведут нас иногда очень далеко: так, из Ольвии до Волыни и дальше. Местности нынешних Киевской, Полтавской и Харьковской губерний состояли, несомненно, в торговом обмене с побережьем Понта. Долгие века длилось это культурное воздействие греков на народы севера. Но греческие историки мало интересовались судьбами своих далеких родичей, и в их произведениях мы лишь изредка встречаем упоминания об отдельных фактах из истории колонистов черноморского побережья. Гораздо богаче свидетельства, которые дают вещественные памятники и надписи, извлекаемые из недр земли на тех местах, где некогда процветали греческие города нашего юга; но и этот материал имеет характер обрывочный и распределяется крайне неравномерно между отдельными местностями. Более или менее связную внешнюю историю можно дать только для одного из всех этих городов, Пантикапея; крупные исторические факты имеем мы из разных эпох также для Херсонеса и Ольвии. Все остальные города не имеют истории, хотя и были ее творцами, являясь очагами и источниками культуры.

В ряду колоний черноморского побережья Пантикапей в своих судьбах выделяется прежде всего тем, что он не остался городом, как другие, а превратился в центр значительного политического целого. Начало этого процесса остается от нас сокрытым; но очевидно, что этот иной ход истории Пантикапея стоит в связи с тем, что верховная власть организовалась здесь на иных началах. Уже в половине V века отмечено в нашем историческом предании правление в течение 42 лет одного греческого рода, Археанактидов, которых в 438 году сменила другая династия, уже варварского происхождения (вероятно фракийского), — Спартокиды. Первый ее представитель правил пять лет. Ему наследовал сын его Сатир I — от 432 до 388 и внук Левкон I — от 388 до 347. Власть перешла затем к сыновьям Левкона, Спартоку II и Перисаду I, а по смерти первого из них, в 344 году, Перисад правил один до 309 года. Затем последовали междоусобия между его сыновьями, закончившиеся воцарением Евмела, правившего пять лет. Ему наследовал сын его Спарток III — до 284 года, передавший власть сыну своему Перисаду II. Хронология дальнейших представителей этой династии не столь ясна, а последовательность была, вероятно, такова: Спарток IV, Левкон II, Спарток V, Перисад III (в половине II века), Перисад IV, а может быть также и Перисад V. Династия закончилась низвержением и смертью Перисада в 114 г. до Р. Х.

При первых правителях из этой династии Пантикапей расширил свое значение и превратился из города в царство. Расширение пределов власти пантикапейских правителей совершилось путем подчинения самостоятельных дотоле греческих городов, а также покорения соседних варварских народов. В ближайшем соседстве с Пантикапеем лежал город Нимфей. В конце V века он принадлежал к делосскому союзу и находился во власти Афин. Комендант Нимфея, афинянин Гилон, передал город Сатиру I и был вознагражден за это предоставлением ему во владение греческого города на восточном берегу пролива, Кепов¹. Завладев Нимфеем, Сатир обратил свои замыслы на Феодосию; но ему не удалось овладеть этим городом: он умер во время его осады. Сын и преемник Сатира, Левкон I, утвердил свою власть в Феодосии, как видно из его титула на одной надписи: «архонт Боспора и Феодосии». Туземным населением к западу от Пантикапея были скифы. Они признавали над собой власть правителей Пантикапея и помогали Сатиру в осаде Феодосии; но время от времени приходилось поддерживать эту власть силой, как то было при Перисаде I.

На восточном берегу пролива ближайшие к Пантикапею греческие города были: Кепы, Ермонасса и Фанагория. Первый принадлежал уже Сатиру I, как видно из упомянутого выше эпизода о Гилоне. Фанагория, по-видимому, сохраняла свою самостоятельность, так как чеканила свою монету до I в. до Р. Х., и быть может, только уже при Митридате вполне объединилась с царством. Имена варварских народов, признававших над собой власть Пантикапея, даны в одной надписи из времен Левкона I, где он назван «архонтом Боспора и Феодосии и царем синдов, торетов, дандариев и псессов»². Перисад I называет себя «архонтом Боспора и Феодосии и царем синдов и всех меотов»³. Восточная граница царства во время Перисада I на одной надписи определяется так: «граница Кавказской земли»⁴. Какой территории соответствуют на нынешней карте земли народов, покоренных Спартокидами, об этом трудно высказаться с уверенностью; но во всяком случае она захватывает область нижнего течения Кубани, нынешний г. Анапу и часть побережья Азовского моря. О царе Евмеле (309—304) известно, что он обратил свое оружие на побережное население к югу от нынешней Анапы, на племена ахеев и эниохов, и, покорив их, очистил море от морских разбойников⁵. Общим обозначением для той территории, на которую простиралась власть правителей Пантикапея, служило имя Боспор, которое иногда применялось и для обозначения самого города, служившего центром державы Спартокидов.

Превратившись из города в царство, Боспор являлся значительной политической силой и вел крупную торговлю продуктами тех стран. На первом месте стояли хлеб и рыба, далее — лес, меха, кожи, шерсть и т. под. сырые продукты. Малоплодородная Аттика с своим густым и предприимчивым населением нуждалась в хлебе, и еще в. V веке Боспор явился для нее экспортным рынком. Еще Сатир и Левкон оказывали особенное покровительство афинским купцам и предоставили им значительные привилегии: хлеб отпускался им беспошлинно, и афинские корабли имели право грузиться первыми. Аттика получала с Боспора половину нужного ей хлеба, что составляло 400 тысяч медимнов (ок. 200 000 гектолитров). Боспор располагал огромными запасами хлеба: однажды царь Левкон, во время дороговизны, выслал афинянам из Феодосии 2 100 000 медимнов, так что за удовлетворением всех своих нужд афиняне выручили от продажи избытка 15 талантов серебра. Значительность хлебного экспорта из Боспорского царства заставляет предположить, что подчиненное варварское население занималось земледелием, обратившись к нему под культурным воздействием греческих колонистов. В обмен за сырые продукты афиняне доставляли на Боспор вино, масло, предметы убранства и роскоши. Археологические находки в керченских гробницах обогатили и продолжают обогащать наши музеи и частные коллекции огромным множеством расписных ваз афинской работы, начиная с VI и до IV века, т. е. до того времени, когда с оскудением Афин и, вероятно, с переменой направления ремесленного искусства прекратилось это производство. На ряду с вазами те же гробницы дали множество изящных произведений из драгоценных металлов; многие из них сработаны для специального сбыта на этот рынок и обличают в своих сюжетах знакомство мастеров с бытом туземного населения (например, изображения скифов на Куль-обской и Чертомлыцкой вазах).

Афиняне с своей стороны оказывали высшее внимание боспорским царям: они присуждали им от имени государства почетное гражданство и проводили в их честь в народных собраниях почетные декреты с предоставлением высших отличий, каковыми являлись постановка статуи чествуемого лица и присуждение ему золотого венца, который подносили от его имени богине Афине на празднике великих Панафиней или Дионисий. Текст одного из таких декретов дошел до нас на мраморной плите, найденной в Пирее в 70-х годах истекшего столетия⁶. Поводом к декрету послужило посольство, прибывшее в Афины от царей Спартока и Перисада, сыновей Левкона I. Они уведомляли афинян о своем вступлении на царство и желании поддерживать такие же дружеские сношения, какие были при их отце, заботиться об отправке хлеба в Афины и помогать им, если встретится к тому надобность. Послы привезли дары от новых царей. Благодарные афиняне постановили воздать сыновьям Левкона такую же честь, какой пользовался их отец: «увенчать» их золотыми венцами и выставить почетный декрет о том на мраморной плите. Золотые венцы, ценой по тысяче драхм каждый, должны быть изготовлены на средства казны и возложены на празднике Панафиней в храме Афины с такой надписью: «Спартак и Перисад, дети Левкона, увенчанные народом афинским, посвятили Афине». Народ декретировал принести благодарность послам и пригласить их на угощение в пританий. В тексте надписи помянуто, что город оставался в долгу за полученный с Боспора хлеб, и принято было решение немедленно произвести уплату. Событие это относится к 346 г. до Р. Х.

Не лишено значения свидетельство надписи о том, что боспорские цари просили у афинян дать им моряков, и эта просьба была исполнена. Если политическое могущество Афин было тогда уже близко к падению, то их первенство в морском деле оставалось на прежней высоте, и далекий Боспор заимствовал от них технику морского дела. Цари боспорские брали на себя заботу о безопасности плавания в своем море и являлись той силой, которая вводила в культурный оборот тогдашнего торгового обмена восточное побережье Черного моря.

Покровительство, которое оказывали боспорские цари торговле с Афинами, не препятствовало живому обмену между Боспором и малоазиатскими городами южного побережья Черного моря, Синопой, Амисом и расположенным на южном проливе Бизантием, будущей Византией. Прямые исторические свидетельства, в которых названы эти города, дошли от времени царя Евмела (309—304).

Евмел, сын Перисада, воцарился на отцовском троне после продолжительной междоусобной войны с братьями Сатиром и Пританом. Сатир, как старший, занял трон отца. Но Евмел ополчился на него, вступив в союз с фракийским царем Арифантом, который явился к нему на помощь с большими конными и пешими силами. Сатир имел в своем войске греческих и фракийских наемников, а также большие силы скифов. Военные действия происходили в лесной местности у реки Тапса. Победа осталась за Сатиром, но он был смертельно ранен в сражении и умер, процарствовав только девять месяцев. Заменивший Сатира Притан был разбит на перешейке около Меотиды и вынужден был принять Евмела в соправители. Но вскоре Притан должен был бежать от своего брата в город Кепы на восточном берегу пролива, где он и был убит. Евмел истребил всех своих родичей, кроме одного малолетнего сына Сатира, Перисада, которому удалось бежать к скифскому царю Агару.

Скифы на Куль-обской вазе

Оправдавшись в своих злодействах пред населением столицы царства, Пантикапея, Евмел принял власть единолично и в краткое свое правление оставил по себе память, как о деятельном и предприимчивом государе, упрочившем могущество Боспорского царства. Историк Диодор сохранил в подробностях этот интересный эпизод из жизни Боспорского царства⁷. Не все ясно в рассказе историка. По-видимому, борьба между Сатиром и Евмелом разыгралась в местностях восточного Приазовья, а в таком случае более чем сомнительным является участие в этих событиях фракийцев. Вероятнее, что это имя явилось у Диодора вместо названия одного из туземных племен прикавказских местностей.

Преемником Евмела был его сын Спарток III, правивший до 284 г. Р.Х. Самым полным и наиболее ценным свидетельством об этом царе является декрет в его честь, принятый афинянами в 286 году. Он сохранился на мраморной плите, найденной в Афинах⁸. Из текста декрета видно, что в ту пору продолжались старые дружественные связи между Афинами и Боспором. Царь поздравлял Афины с освобождением от власти Димитрия Полиоркета и прислал в дар 10 500 медимнов хлеба. Благодарные афиняне присудили Спартоку золотой венец, который решено было поднести богине на празднике Великих Дионисий, и поставили две бронзовые статуи его: одну на площади, рядом со статуями его предков, другую на акрополе.

Скуднее и неопределеннее сохранившиеся сведения о последующих Спартокидах до падения этой династии в конце II века до Р.Х. Надписи и вещественные находки свидетельствуют о непрерывных живых сношениях царства с эллинским миром, с которым его связывали язык, религия и культура. Цари Боспора состояли щедрыми жертвователями на общегреческие святыни, и в дошедших до нас от половины II века списках жертвователей на дельфийский храм Аполлона значатся имена царя Перисада и супруги его Камасарии. Такого же рода известия есть относительно храма Аполлона Дидимейского⁹).

Когда пало мировое значение торговли Афин и возросло значение Родоса, Боспор находился в живых сношениях с этим новым центром мировой торговли. Амфорные ручки с родосскими клеймами, находимые в таком множестве в Керчи, свидетельствуют о том, что родосские купцы доставляли сюда вино и масло.

Прекращение династии Спартокидов в конце I века до Р. Х. совершилось насильственным образом, и перемена лица правителя втянула Боспор в сферу новых отношений к далекому от них новому центру мира, Риму. Событие это стояло в связи с судьбами соседнего греческого города Херсонеса.

Примечания

1. Aeschin. III 171.

2. I. P. E. II 6.

3. ib. 10; 11.

4. ib. 9.

5. Diod. Sic. 20, 25.

6. C. I. Att. IV 2, 109 b (Dittenberger, Syll. inser. gr. 110).

7. Diod. Sic. 20, 22—27.

8. С. I. Att. И 311.

9. Латышев, К ист. Босп. цар. II. (Ж. М. Н. Пр. 1899. Ноябрь).