А.С. Башкиров. «Древние средние века в истории Крыма» (историко-археологический очерк)

Крым или, так называемый, Таврический полуостров представляет в культурно-историческом отношении глубоко интересный уголок юго-восточной Европы. С древнейших времен человек пользуется его благами, населяя и берега изумрудного моря с зелеными лугами, и мягкие нежные долины рек, и широкие его степи.

Научное обследование этого богатого края показало нам, что еще в эпоху палеолита¹ человек создал себе здесь жизнь и в пещерах его гор медленно, но неуклонно начинал свою культуру.²

Эпоха скифо-сарматская и греко-римских колоний

Уже тавры вступили в историческую эпоху Крыма, но новые пришельцы с северо-востока скифы, а с юга и юго-запада эллины вводят полуостров в сферу мировых взаимоотношений и историческую жизнь древнего мира.

Скифы проникли в Тавриду в начале 1-го тысячелетия до нашей эры, осели преимущественно в степной части полуострова, потеснив тавров в горы и ассимилировав остатки киммерийцев. Ко времени прибытия в Крым первых отрядов эллинских колонистов скифы настолько уже обжились здесь, что считали себя полными хозяевами и почти исконными жителями. Эллинский историк V-го века Геродот в своей «Истории» (IV кн.) дает превосходное описание облика скифов, памятники же материальной культуры еще ярче рисуют нам тип и бытовые их черты.

Антропологический тип скифов был индоевропейский, о чем говорит и ряд сохранившихся скифских слов и общественный и государственный их строй, связанный с Ираном (Персией).

В Тавриде скифы развили интенсивное хлебопашество, которое питало берега Черноморья и Средиземноморья в продолжение многих столетий. Будучи у источника разнообразного сырья, скифы были постоянно предметом особого внимания народов культурного юга. В конце 1-го тысячелетия появляются сарматы, народ родственный скифам, хорошо описанный великим географом древности Страбоном (63 г. до н. э. — 23 н. э.). Они тесно столкнулись с культурой эллинов и притом настолько, что сарматизмы проникли в бытовой и социальный уклад эллинов-колонистов.

Эллины-колонисты в лице двух основных племен ионян и дорян заселяют берега Черноморья с конца VIII в. до н. э.

Ионяне через выходцев из малоазийского города Милета основали множество городов Черноморья, среди которых Пантикапей (ныне Керчь) и Феодосия являются крупными экономическими и политическими центрами колонизации в Тавриде.

Доряне в свою очередь основали через город Мегару на южном берегу Черного моря г. Гераклею (ныне окрестности Синопа), а последняя на северном берегу свою колонию — Херсонес.

Херсонес, Пантикапей и Феодосия должны нас особенно интересовать. Они сохранили нам яркие памятники своей богатой жизни.

Придя в Тавриду, эллины столкнулись с туземцами, ревниво смотревшими на то, как эллины укреплялись и занимали выгодные экономические пункты, ведя почти постоянно борьбу с ними, прерываемую небольшими интервалами мирного сожительства.

Мирные или враждебные столкновения эллинов происходят сначала с туземными племенами тавров, затем с пришельцами с С. и С.-В. — скифами, а позднее с их сородичами — сарматами.

Главные поименованные пункты эллинской колонизации в Тавриде были выбраны с чрезвычайным пониманием их экономических выгод: чрез них эллины получали разнообразное сырье, которое производилось в Тавриде и в странах на С. и С.-В. от нее, и в свою очередь могли сбывать разнообразные предметы эллинской промышленности в большом количестве.

Херсонес — Памятники, обнаруженные археологическими раскопками, говорят о существовании города уже в VI в. до н. э.

Первоначально он назывался Гераклеей в честь города-основателя и даже Мегарикой в честь общей метрополии, а надписи величают его «славный город дорян». Мифический период Херсонеса окутан легендой, связывающей его с походом греков на Трою. Рассказы отважных мореплавателей древности, разукрашенные народным творчеством, создали заманчивые легенды о жителях Таврики, их сказочных богатствах и диких странных обычаях. Мифические сказания о троянской войне тесно связывают греков с Тавридой. Успех похода греков зависел от того, что вождь их Агамемнон должен был принести богине Артемиде в жертву самое дорогое для него — свою единственную дочь Ифигению. Готовность Агамемнона удовлетворила Артемиду, и она, в момент жертвоприношения, похищает Ифигению и заменяет ее дикой козой. Ифигения же очутилась в Тавриде, на месте основанного потом Херсонеса. В V-м веке великий трагик Эллады Еврипид, пользуясь этим мифом, посвятил памяти скорбной Ифигении свое бессмертное драматическое произведение.

Развалины античного дома в Херсонесе (фот. проф. М.И. Ростовцева)

В продолжение многих веков своего существования Херсонес ведет борьбу с коренными жителями полуострова: сначала с киммерийцами, а затем с таврами и скифами и даже с более ранними пришельцами-эллинами, варваризировавшимися здесь и смешавшимися с туземцами. Они образовали полуварварскую народность, которую можно назвать тавро-эллино-скифами.

Нередко херсонесцам в тяжелой борьбе приходилось обращаться к другим племенам народов, живущих вне Тавриды, и искать у них помощи. Так по словам Полиена (II веке до н. э.) Амага, царица сарматов, громит таврических скифов за то, что они тревожат набегами Херсонес.

В борьбе с тавро-скифами Херсонес находится постоянно в дружбе со своей метрополией Гераклеей, и они взаимно помогают друг другу. Большие связи были у Херсонеса до средины V-го века до н. э. с ионийскими городами, а после экспедиции Перикла в 444 г. в Черное море — с Афинами, до эпохи Александра Македонского, когда снова наступает расцвет малоазийских городов и связи Тавриды с ними.

В III веке Херсонес процветает. Он имеет прекрасные стены, хорошие постройки внутри города и красивые вещи в быту и искусстве. На одной из посвятительных ваз сохранилась надпись «приз с праздника Анакий» (анакион — святилище, посвященное Диоскурам³ в Афинах). Надпись эта говорит о том, что эллины-колонисты в далекой Тавриде иногда принимали участие в жизни своих соотечественников в Элладе и в частности в религиозных празднествах, сопровождавшихся играми и состязаниями.

В IV и III веках до н. э. Херсонес владеет большой береговой полосой. Под охраной сильного города интенсивно развивается и торговля и сельское хозяйство: хлебопашество, садоводство, виноградарство и др.

Херсонесский государственный строй был по типу греческого «города-государства» со строгим демократическим характером древности. Верховная власть принадлежала народу и выборному совету. Членом совета, магистрата(администратором) и жрецом мог быть всякий, достойный избрания. Интересны и некоторые детали в государственном строе.

Для созывания народа и совета и для предложения проектов совету или народу избирались народом на один месяц эсимнеты; представителем совета был проэдрос; избирались секретари совета и народа; военные обязанности несли стратиги, которых было несколько; административные — исполнительные обязанности принадлежали демиургам, а юридические обязанности несли продики; была еще коллегия стражей законов — номофилаки из трех лиц, затем были агораномы — надзиратели рынков, симнамоны — надзиратели за культовой стороной религии и др. должности.

Сохранились немногие сведения по религии Херсонеса, но и они любопытны: стихии природы прежде всего были предметом почитания. В своей «гражданской присяге» херсонесец клянется землей, солнцем, затем всеэллинским богом Зевсом, местной богиней Девой и, наконец, «богами и богинями олимпийскими и героями». Любопытен здесь культ местной богини Девы, в котором сказались малоазиатские черты великой богини.

Государственный строй, религия, искусство с его часто редкостными по изяществу и художественному вкусу предметами, техника строительная с ее фундаментальными постройками и промышленная с ее бытовыми предметами — все это говорит о том, что гений греческого народа высоко проявил себя в своей далекой окраине.

В Херсонесе имелись школы-гимназии, учителя, философы, свои поэты и писатели.

Так, например, археологические раскопки дали нам имя местного историка «Сириска сына Гераклида»,

«который явления Девы трудолюбиво описал, прочел и про отношение к царям Боспора рассказал и бывшие дружественные отношения к городам исследовал согласно достоинству народа».

За это Сириск был увенчан симнамонами золотым венком в праздник Дионисия, и решено было провозгласить его имя так:

«Народ венчает Сириска, Сына Гераклита за то, что явления Девы он описал и с городами бывшие дружественные отношения исследовал правдиво и согласно с достоинством государства».

Далее, по надписи, поручено симнамонам изложить «народное постановление» на белокаменной доске и «выставить ее у храма Девы. Расходы же выдать казначею священных сумм», так постановил Совет и Народ.

Мы видим из надписи, как херсонесцы прославляют правдивого летописца, увенчивая его всенародно золотым венком, и в честь его ставят мраморную надпись, открытую заступом археолога.

Монеты, находимые при раскопках, ясно говорят о том, с кем велась торговля, а именно, с городами Тавриды: Пантикапеем (ныне Керчь), Феодосией, Керкинитидой (может быть, Евпаторией) и др.; Ольвией (устье южного Буга), Фанагорией (на Тамани) и с многочисленными городами Малой Азии, Эллады и др. черноморскими и средиземноморскими областями.

Херсонес торговал хлебом, соленой рыбой, лесом, кожей, мехами, шерстью, рабами и др., переправляя их в Малую Азию и эллинские города и взаимно приобретая фабрикаты малоазийских и эллинских городов (ткани, посуда, масло, вино и разнообразнейшие предметы быта и искусства) для того, чтобы перепродавать их полуварварскому и варварскому населению Тавриды и народам, населявшим северное и северо-восточное Черноморье.

Для характеристики эпохи расцвета греческой культуры в Херсонесе интересна гражданская присяга херсонесцев, сохранившаяся на огромной мраморной плите. Присяга читается так:

«Клянусь Зевсом, Землею, Солнцем, Девою, богами и богинями и олимпийскими героями, кои владеют городом и землею и укреплениями херсонесцев: я буду единомыслен относительно благосостояния и свободы Города и граждан и не предам ни Херсонеса, ни Керкинитиды, ни Прекрасной Гавани, ни прочих укреплений, ни из прочей земли, коею херсонесцы владеют, или владели, ничего, никому — ни эллину, ни варвару, но сохраню народу херсонесцев; и не нарушу демократии и желающему предать или нарушить не дозволю и не утаю вместе с ними, но заявлю городским демиургам; и врагом буду злоумышляющему, и предающему, и склоняющему к отпадению Херсонес или Керкинитиду, или Прекрасную Гавань, или укрепления и область херсонесцев. и буду служить Демиургам и членам Совета, как можно лучше и справедливее для города и граждан...». Далее присяга, перечисляя детали обязанностей гражданина-херсонесца, заканчивает:

«...Зевс и Земля, Солнце и Дева и боги олимпийские, пребывающему мне в этом да будет благо и самому, и роду и моим, а не пребывающему зло и самому и роду, и моим и да не приносят мне плоды, ни земля, ни море, ни женщины, да не (благорождают прекрасных детей)...»

(конец фрагментирован).

Новые политические и социальные условия Эллады III и II вв. до н. э., перестраивающие ее жизнь и поставившие в неблагоприятное положение ее прежние культурные центры, ставят к концу II в. и Херсонес в положение экономического ослабления, которое отражается печально на силе Херсонеса.

В западной и северной части полуострова поднимаются и крепнут старые враги Херсонеса — скифы, объединенные их вождем Скилуром с центрами в городах Хавы (около Инкермана), Палакион (ныне Балаклава), Неаполис (около Симферополя) и друг.

Херсонес был не в силах справиться со скифами. Он ищет помощи на противоположном берегу Черного моря и находит союзника в лице понтийского полководца Фарнака.

Сохранилась договорная клятва Фарнака в том, что он будет защищать Херсонес. В ней говорится:

«...Другом буду я херсонесцам всегда и, если соседние варвары выступят походом на Херсонес или подвластную херсонесцам страну, или будут обижать херсонесцев и сии призовут меня, буду помогать им, поскольку позволит мне время, и не замыслю зла против херсонесцев никоим образом и и пойду походом на Херсонес, и не подниму оружия против херсонесцев и не совершу против херсонесцев ничего, что могло бы повредить народу херсонесскому, но буду содействовать охране его демократии но мере возможности, пока они остаются верными дружбе со мною и если поклянутся того же самою клятвой...»

Но договор с Фарнаком мало помог Херсонесу, и скифы продолжали теснить его и с суши и с моря. При натиске скифского вождя Палака Херсонес снова обращается в Малую Азию за помощью к Понтийскому царю Митридату VI Великому, последний присылает с войсками полководца Диофанта, разбившего скифов в три похода, за что был увенчан от Херсонеса золотым венком с торжественным провозглашением его имени во время народного празднества. Но после этого в Херсонесе постоянный Понтийский гарнизон на содержании Херсонеса, и Херсонес платит дань Митридату до покорения Понтийского царства Римом.

Притесняют Херсонес и пантикапейские цари. После жалоб Херсонеса в Риме на Пантикапей он «освобождается» от разных посягательств последнего, но зато еще теснее связывается с Римом, поставленный под надзор наместника Мезии, получая одновременно и свободу самоуправления, насколько она желательна Риму (25 год н. э.). Римская сила и культура усиливаются в Херсонесе, появляются римский гарнизон и римский флот, а на территории вблизи нынешнего Ай-Тодора основывается крепость Харакс.

С 60 гг. снова таврические и северные варвары (скифы и аланы) грозят существованию Херсонеса. Римские войска отбивают нападения, а свобода Херсонеса все более и более становится призрачной.

Интересно отметить ту ближайшую окрестную территорию, которая окружала город Херсонес и которая нередко являлась экономической базой этого города-государства.

Примыкающая к Херсонесу равнина когда-то была цветущим богатым источником его жизни. Свидетельствуют об этом многочисленные фрагменты разнообразных сооружений, разбросанных по территории, окружающей Херсонес, и в особенности на Херсонесском (Трахейском, Гераклейском) полуострове.

Археологические изыскания 1924 г., произведенные на полуострове, приоткрыли нам страницы экономической структуры Херсонеса.

Названная территория сплошь усеяна следами ее и дает нам следующую картину: площадь ее почти вся размежована была на отдельные участки, следы границ, а между ними дороги сохранились до нас и вместе с ними многочисленные фрагменты архитектурных сооружений, которые обслуживали нужды сельского хозяйства, нередко представляя монументальные сооружения хозяйственного и одновременно стратегического характера, наподобие небольших замков.

Плита с гражданской присягой херсонесцев (фот. Херс. музея)

Кладка стен их местами почти циклопическая в виде огромных нагроможденных слабо обработанных каменных блоков, имеющих иногда более 3 тонн веса, или не менее солидных хорошо обтесанных квадров. Чаще всего они представляют тип одиноких монументальных башен со слегка уступчатыми или вертикальными стенами, реже — в местах, по-видимому, стратегически важных — разрастаются до крупных укрепленных пунктов, иногда связанные между собою с комплексом хозяйственных сооружений как внутри оборонительных стен, так и вне их, рассеянные вокруг этих своеобразных кастелей или замков.

Экспедиция 1921 г., организованная под руководством профессоров И.Н. Бороздина и А.С. Башкирова Научной ассоциацией востоковедения, расследовав один из укрепленных пунктов, выяснила его продолговато-квадратный план, разделенный на две почти равные части, из которых одна была широким двором, Другая более укрепленным пунктом с солидной башней посредине, вокруг которой были разные хозяйственные сооружения (кладовые, цистерны и др. службы). Раскопки выяснили, что они обслуживали эллинистическо-римское время. Одна из монет указывала на время IV в. до нашей эры, а поздние памятники доходят до III в. н. э. Подобные укрепленные хозяйственные пункты эксплуатировали окружающие угодия и защищали Херсонес и его плодородную область от внешнего врага, а порой и от местного туземного населения.

По Херсонесскому полуострову разбросаны следы былой культуры и в разных мелких остатках: цистерны, виноградные каменные давильни (тарапаны) и, наконец, яркие свидетели былого народа некрополи (кладбища) тех тружеников-земледельцев, виноградарей и прибрежных рыбаков, которые своим трудом создавали благосостояние Херсонесу.

В тот же 1924 г. был открыт один из некрополей на «Апаринских» хуторах, который дал своим инвентарем и часть бытовой обстановки трудящихся античной Гераклеи.⁴ Усиленные археологические изыскания последних лет Севастопольского музея краеведения на территории Гераклейского полуострова дали нам подробности внешней обороны полуострова — основной территории Херсонеса. По горе Сапун (от устья Северной бухты Севастопольского порта до Балаклавы) наблюдены фрагменты укрепленных стратегических пунктов, прикрывающих подступы к Херсонесу, а за Черной речкой на Мекензиевых горах и на Федюхиных высотах — ряд фортов, выдвинутых как цепь передовых укреплений, несущих наблюдение за остальной территорией, окружающей владения херсонеситов. Эти укрепления приурочиваются к эпохе римского господства в Тавриде. Но между ними наблюдаются отдельные пункты, которые имеют вид городищ, где часто под тонким слоем византийской культуры наблюдаются слои, чуждые эллино-римским и носящие характер туземной культуры. Возможно, что здесь были поселения туземцев до римской экспансии в Тавриду, когда эллинский Херсонес не мог проникнуть дальше Гераклейского полуострова.

Памятники Гераклеи и примыкающих к ней территорий должны быть предметом особого внимательного обследования. Это даст возможность выяснить то экономическое и политическое окружение, в атмосфере которого существовал и развивался Херсонес — один из культурнейших уголков Крыма.

Рим в силу разнообразных неблагоприятных причин слабеет в центре; он уводит свои войска из Тавриды, а между тем надвигаются новые враги греческих колоний в Тавриде — германское племя — готы. С приходом их начинается средневековый период Тавриды; но прежде чем перейти к нему, обрисуем жизнь других эллинских центров в Тавриде: Пантикапея — столицы, так называемого, Боспорского государства и Феодосии.

Пантикапей (нынешняя Керчь). У Пантикапея много общего с Херсонесом в общей культурной жизни, в связи с Элладой и в борьбе с северными варварами, но много своего, интересного и своеобразного.

Город Пантикапей стоял на территории нынешней Керчи у Керченского пролива или, так называемого, в древности «Киммерийского Боспора» (в отличие от «Фракийского Боспора» — Дарданелл). Он был основан около конца VII-го или начала VI-го века до н. э. эллинами-ионийцами из Милета, которые прочно обосновались на этом месте.

Пантикапей — столица Боспорского царства, находясь на границе Европы и Азии (как считали древние), у пролива между Двух морей — Черного и Азовского, должен был играть роль важного коммерческого пункта. Греки, как и около Херсонеса, застали здесь тавров и скифов, соседями же их за проливом на Азиатском берегу были синды, занимавшие большую южную часть Таманского полуострова, а соседями синдов: мэоты, тореты и многие другие.

В середине V-го века, в эпоху расцвета Афин, Пантикапей играл крупную роль в экономическом благосостоянии Эллады. Богатейшие приазовские степи были огромным источником хлеба, вырабатываемого многочисленными скифо-сарматскими народами. И близкая Малая Азия и далекая Эллада с ее островами питались этим хлебом, и нередко северно-черноморские области были единственным его источником. Вывоз хлеба чрез один Пантикапей иногда достигал более 30 000 тонн. Взамен хлеба и других товаров Пантикапей получал и продавал разные изделия (гончарные, ювелирные, ткани и т. п.) и продукты юга (вино, масло и др). О сношениях с богатым Средиземноморьем красноречиво говорят многочисленные памятники в Пантикапейских некрополях и в особенности керамические и ювелирные изделия эллинской фабрикации. Памятники монументального характера не менее говорят о тех художественных и технических традициях, которые были занесены с культурного Запада и Востока. Эти традиции мы видим и в архитектуре, и в живописи, и в скульптуре. Боспорское государство вело крупные сношения и с Италией и с Египтом, а на восток не только с ближним ему Кавказом, но и с Зауральем и Закаспием.

В разное время пределы Боспора весьма колебались, на полуострове иногда доходили до Херсонеса, а на материке захватывали широкое побережье Приазовья и Прикубанья; в тяжелое же время они ограничивались только территорией города. Хорошим примером экспансии Пантикапея на северо-востоке является его колония Танаис в устье Дона.

Государственный строй в Пантикапее был иной, чем в Херсонесе. В 1-й половине V-го века до н. э. здесь утверждается типичная для древности тирания. Первые представители ее, по Диодору Сицилийскому, были археанактиды. Это, вероятно, были вожди с наемной дружиной, которые большей частью приступали к власти по договору с народом, но нередко в момент его слабости узурпировали его власть.

С начала V-го века до конца 1-го века до н. э. в Боспоре правит династия Спартокидов, основатель которой фракийский кондотьер (наемный вождь), приглашенный сюда со своей дружиной, здесь укрепился и властвовал над народом, часто не считаясь с теми условиями, которые он обязался выполнять. Спартокиды быстро уничтожили вольности народа, но пытались сохранить хотя бы призрак свободы, не принимая на себя титул царя Боспора, величая себя только архонтами Боспора и Феодосии, то есть греческих городов, и именуясь царями других народов, подвластных Боспору.

Сила спартокидов сказывалась и на слабых эллинских колониях: так, колония Нимфей уже во второй половине V в. была подчинена Пантикапею, в средине IV в. после упорной борьбы Феодосия, а затем и города Тамани потеряли свою свободу.

Спартокиды ловко пользовались сношениями с Афинами, и Афины, хвалившиеся своим «демократическим» строем, поддерживают власть их над своими же соотечественниками, потому что афинским правящим классам и прежде всего торговым кругам это было выгодно.

Знаменитый оратор древности Демосфен говорит об этом следующее:

«...К нам (т.е. в Афины) привозится хлеба гораздо более, чем ко всем другим. Хлеб, привозимый водою из Понта (Черное море), по количеству равняется всему привозимому из прочих рынков, и понятно: это происходит не только оттого, что эта земля производит огромное количество хлеба, но и потому, что ее правитель Левкон даровал беспошлинность купцам, везущим хлеб в Афины, и обнародовал приказ, чтобы отплывающие к вам грузились первыми...»

и далее видим, что афиняне, чтобы поощрить щедрость Спартокидов, решили, как говорит одна из надписей:

«увенчивать каждого золотым венком в 1000 драхм в великие Панафинеи...⁵ за их добродетель и благоволение к народу афинскому...» и «...написать это постановление секретарю Совета на каменной плите».

Но с разрывом постоянных связей с Элладой, в III и II веках до нашей эры, как и Херсонес, ослабевает и Пантикапей. Он также страдает от скифских вождей Скилура и Палака; Пантикапей также избавляется от скифов Диофантом, полководцем Митридата, и также попадает род власть Митридата, даже больше: сам Митридат становится царем Боспора.

Митридат VI явился родоначальником новой династии Ахеменидов. Неутомимый борец с римской экспансией на Востоке, он пытался поднять народы северо-востока против Рима. Древний Аппиан говорит, что друзья Митридата «скифы, тавры, бастарны, фракийцы, сарматы и все племена, живущие от Танаида (Дона) до Истра (Дуная) и вокруг Мэотийского (Азовского) озера» готовы были под его водительством идти и громить Рим в его сердце, но железные легионы Рима, коварная политика Митридата к друзьям, чрезмерная самоуверенность и жестокость к своему и подчиненным народам привели к разгрому сил и немногих друзей Митридата, а измена родного сына к самоубийству.

Боспор, втягиваясь в борьбу Митридата с Римом и, как и Херсонес, после падения Митридата, попадает под протекторат Рима, а временами и в полную зависимость от последнего, несмотря на то, что правители Пантикапея продолжают носить титул царя. Династия Митридата просуществовала до 62 г. н. э., когда «милостью Рима» вступала новая и последняя династия Рескупоридов.

Боспор и Рим находятся в постоянной связи со странами северного Черноморья и Приазовья, сношения эти касаются тех народов, которые в это время безнаказанно передвигаются в южно-русских степях.

Боспор в роли дозорного пункта Рима зорко следит за положением дел в Прикубанья, Придонья, Приднепровья и Прибужьи, но дряхлеющий Рим в силу своего тяжелого экономического и политического положения уводит, как мы уже сказали, свои войска из Тавриды. Пантикапей, как и Херсонес, оставленный на произвол судьбы, подпадает под власть упомянутых германцев-готов.

Необходимо сказать хоть несколько слов и о Феодосии, третьем крупном греческом городе в Тавриде.

Феодосия на юго-восточном берегу Черного моря, в прекрасной бухте, основана была также милетцами. По своему государственному укладу Феодосия была типичным «городом-государством», выросшим из коммерческой фактории.

Боспор долго покушался на независимость Феодосии, пока пантикапейский архонт спартокид Левкон I не завладел городом (около 355 г.), устроил здесь новый торговый порт не хуже пантикапейского и дал ему права порто франко.

Феодосия ведет огромную торговлю с Элладой и Малой Азией, с черноморскими и другими городами. Памятники материальной культуры и в особенности керамика говорят о том, что еще в VI в. до греко-персидских войн у Феодосии были связи с Афинами. Но жизнь Феодосии, расцветшая особенно в IV и III вв. постепенно заглохла во II и I веке до н. э. по тем же причинам, по каким утратили силу Херсонес и Пантикапей (скифы Скилура и Палака, Диофант, Митридат, Рим и др.). Памятники греческой культуры говорят нам в своих остатках, что Феодосия была блестящим городом; исторические судьбы ее были тесно связаны с Пантикапеем, с его расцветом и упадком. Во II в. н. э. литературные свидетельства говорят о сильном упадке Феодосии. Арриан, автор древнего «Путеводителя» (II в. н. э.), говорит: от «Пантикапея 700 стадий до опустелого города Феодосии; и это был древний эллинский город ионический, основанный Милетинами...»

Обследованию в Феодосии античные культуры были подвергнуты только случайно при постройке порта, когда при срытии культурных слоев и увоза их на баласт, погибло много ценного. Оставшиеся в «Карантине» холмы — пока единственные драгоценные остатки античного периода, подлежащие особо тщательной охране, а затем и обследованию. Неизвестен даже древний некрополь Феодосии.

Переживая общую судьбу Тавриды, Феодосия была убежищем какой-то общины «высочайшего милостивого бога», членами которой были не эллины. Это, вероятно, еврейская община, обосновавшаяся здесь со времени Митридата Великого.

Уничтожили греко-римскую культуру в Крыму, как мы уже говорили, готы, и с их приходом начинается средневековый период Крыма, не менее для нас интересный в том отношении, что многочисленные его пережитки уцелели и до нашего времени как в их антропологическом облике народов, так и в их бытовом укладе.

Раннее средневековье в Крыму

Готы — народ восточно-германской отрасли, живший в своей прародине на низовьях рек Вислы и Прегеля.

Под влиянием какого-то толчка⁶ во второй половине II в. н. э. Они двинулись на юг, прошли большой массой болотистую долину Припяти, вышли в Черноморские степи и поселились между Доном и Дунаем, с центром в Приднепровье. В середине III века они проникли в Тавриду и быстро, легко и крепко здесь обосновались, чему благоприятствовало ослабление скифов, разбитых еще Диофантом и римскими войсками, и смуты в ослабевших Херсонесе и Пантикапее.

Рим к тому времени увел свои последние войска, оставив на произвол судьбы Тавриду. Готы заняли по преимуществу юго-восточную половину Крыма и прошли к южному его берегу.

Таврида в руках готов, и Боспор с Пантикапеем и Херсонес — покорные их слуги, Феодосия окончательно ослабла, а Харакс (ныне Ай-Тодор), бывшая римская крепость, замолк навсегда. Готы столкнулись с культурой Эллады и Рима и одновременно с христианством, которое таврическими готами было принято по восточному обряду.

Около 378 г. центр готов в Приднепровье был разрушен гуннами. Гунны незначительной частью проникли в Крым. После краткой борьбы с готами в Крыму они осели в степях его, что вполне соответствовало их кочевому образу жизни.

Тип башни в оборонительной стене Мангупа (фот. Херсон. музея)

В начале VI века Таврида находится в близких отношениях с Византийской империей. Так, Юстиниан Великий, желая сохранить связь с Тавридой, поддерживал готов, Пантикапей, Херсонес и др. крупные пункты, а, по словам историка того времени Прокопия, «построил замок Алустон (ныне Алушта) и замок в Гурзувитах (ныне Гурзуф)». Исследованные древние кладбища в этих местах относятся к готским.

Прокопий называет страну готов «Дори» и говорит, что она плодородна, хотя и гориста. «Готия», как страна, считается в районе горного Крыма, между Балаклавой и Судаком. Здесь готы и сохранили свой физический тип, не смешиваясь с многочисленными пришельцами.

Тавриде приходится считаться все с новыми и новыми степняками: сначала с аварами, в значительном количестве затронувшими Крымский полуостров, затем с турками, прорвавшимися около 580 года и причинившими много беспокойства Тавриде, а в середине VII века Тавриду пытаются подчинить хазары, сорганизовавшиеся в первое сильное тюркское государство на юго-востоке Европы.

Хазары становятся настолько сильными в Крыму, что в Пантикапее ставят своего тудуна (наместника кагана), а отсюда свою власть они распространяют на Сугдею (н. Судак) и по горному Крыму. Значение хазар здесь усиливается при византийском императоре Юстиниане II.

Херсонес восстановил вольности своего самоуправления и под контролем хазар сохраняет их до X в. Освободившись от главенства Византии, он становится вольным городом.

Мангуп-Кале. Западная часть византийской базилики, к которой найдена надпись с указанием, что она построена при Юстиниане (527—565 гг.) (фот. Херсон. музея)

Готия находилась в то время под гнетом хазар. В крепости ее Доросе (ныне Мангуп-Кале) был хазарский гарнизон, хазарский наместник, но князь готский сохранил свой пост. История Готии отражается в жизнеописании Иоанна Готского, который в 787 г. руководил восстанием готов против хазар. Восстание, вначале удачное, кончилось победой хазар. Множество готов было перебито, а Иоанн был заточен в крепость Фулы (местонахождение Фул не установлено: одни полагают, что они были на месте Солхата, ныне Старый Крым, другие — на месте Чуфут-Кале), откуда он бежал в малоазийский город Амастриду, где и умер.

В хазарский же период поднимается Сугдея (Солдайя, Сурож древней Руси, ныне Судак), основанная еще в 212 г., — город с прекрасной гаванью.

Эпоха второй половины VIII в. была полна борьбы в христианском мире между иконопочитателями и иконоборцами. Во время гонения на иконопочитателей многие из них бежали в Тавриду и здесь при поддержке единоверных готов, спасаясь от преследований в горах, основали ряд монастырей, использовав естественные и искусственные древние пещеры и вырубив в скалах горного Крыма новые камеры-кельи и церкви. Эти забытые ныне уголки жизни сохранили много любопытных памятников быта и искусства; среди них: Шулдан, Мармара (около дер. Шулю), Качи-Кален, Тепе-Кермен, Черкес-Кермен, Мангуп-Кале, Инкерман, бывший Успенский скит (около города Бахчисарая), Бакла и др...

Начало некоторых из них нужно отнести еще к первым годам христианства в Крыму. Обычно эти пещерные городки находились около населенных пунктов или кастелей. На обследование их последнее время в пределах Севастопольского и Бахчисарайского районов обратили внимание ряд исследователей и Севастопольский музей краеведения.

Круглая башня в оборонительной стене Мангупа (фот. в.м. Терабилло)

Неурядицы в южно-русских степях и в Приволжье, где был центр государственной жизни хазар, ослабили хазар и в Крыму. В середине IX в. Таврида постепенно от хазар освобождается, но в то же время снова попадает под протекторат Византии.

К этому времени относится появление в Тавриде варяжских дружин, грабивших ее берега, и в частности значительный отряд под начальством вождя Бравлина.

Одновременно молодая Киевская Русь тесно связывается с культурными центрами Тавриды, Херсонесом и старым Пантикапеем. Обосновывается Тмутараканское княжество Древней Руси на Тамани и закрепляется в Тавриде на месте старого Пантикапея в Корчеве — ныне Керчь.

Этот факт говорит о том, что хазары ослабели в южно-русских степях. Таврида же оставалась в ведении Византии до начала XIII века.

Позднее средневековье в Крыму

В середине XII века в Тавриде появляются новые колонисты из итальянских коммерческих городов-республик.

После 1204 г. (взятие Константинополя крестоносцами) полуостров подпадает под сильное экономическое влияние, а затем и политическое итальянских коммерсантов-колонистов. Первыми явились венецианцы, а с 1261 г. (падение Латинской империи) и генуэзцы. Венецианцы постепенно организовались в Сугдее, а генуэзцы приобрели г. Феодосию-Кафу от татар, которые к этому времени уже держали восточную Тавриду в своих твердых руках, опираясь на местный тюркский элемент, осевший здесь.⁷

Херсонес и Готия, оберегая себя от итальянских купцов-колонистов и от пропаганды католических миссионеров, пользующихся для успеха ее не только словом, но огнем и мечем, отдают себя под номинальный протекторат Трапезундской империи.

В 20-х, 30-х гг. XIII в. в южно-русских степях господствующее положение заняли монголо-татары.

Разгромив алан, половцев и русских после битвы при Калке, они проникли около 1224 г. в Тавриду и сильным потоком прошли до юго-восточного берега полуострова, но затем, создав на восточном берегу в Солдайе (Судаке) морскую базу, отхлынули в степную полосу Крыма. В южной же горной полосе, по словам путешественника 1253 г. Рубрука, между Судаком и Херсонесом было 40 замков и почти в каждом из них особый язык: среди них было много готов, язык которых немецкий.

Татары, видя в итальянских колонистах опасных соперников, пользуются каждым случаем, чтобы стеснить их экономический рост. После договоров 1380, 1381 и 1387 гг. с татарами генуэзцы являются настолько сильными, что распоряжаются по всему южному берегу от Феодосии до Балаклавы «со всей Готией». Известны в данное время сохранившиеся до нас в наименовании того времени следующие населенные места: Луста (Алушта), Ламбадие (Ламбат), Партените (Партенит), Гурзувиум (Гурзуф). Сикита (Никита), Джалита (Ялта), Мусакори (Мисхор), Лупико (Алупка), Кикинео (Кикинеиз). Фора (Форос) и др.

Готы, вокруг которых вращается жизнь полуострова, полная для них к тому времени борьбы и страданий, с трудом сохраняют к концу XIV в. свою политическую самостоятельность, о которой говорится в сохранившейся до нас надписи на камне 1427 г. с упоминанием Алексея, именуемого «властитель города Феодора (ныне Мангуп) и Поморья». Он, как видно, еще борется за свою независимость с генуэзцами и конкурирует с ними, имея около Инкермана порт Каламит. Но не долго готы и итальянцы-колонисты живут спокойно самостоятельной жизнью.

Фрагмент надписи 1425 г. в Мангупе (фот. Херсон. музея)

После взятия Константинополя турками последние заставляют трепетать в смертельной агонии и итальянские колонии в Крыму. Итальянцы-колонисты в отчаянии ищут помощи в метрополии и в Крыму — даже у готов — но в 1475 г. Кафа (Феодосия) пала под объединенными ударами турок и татар. Генуэзцы изгоняются с полуострова, а их союзник Исайко «князь мангупской» гото-греческой династии был взят в плен и казнен. (Это был тот Исайко, который находился в сношении с московским великим князем Иваном III, которому Исайко предлагал выдать за сына свою дочь; но послы Московские констатировали только его падение). Готы потеряли свою политическую физиономию и с этих пор являются этнографическою особью среди народов Крыма. Вся прибрежная полоса Тавриды отошла под протекторат турок, а в степной окрепли и правили татары.

Незначительные остатки генуэзцев слились с горными племенами, христиане же православного толка благодаря веротерпимости татар и безразличию их к чужим вероисповедным делам сохранили свою веру и свою обособленность.

Языком религии был греческий, а общежитейским — татарский.

Имя готов не умирает еще в конце XVIII века. В 1787 г. 23 апр. готский митрополит Игнатий со своей паствой в количестве 31 200 человек были переселены в Новороссию, где по северо-западному берегу Азовского моря с центром в городе Мариуполе и поселились. Среди современных, так называемых «Мариупольских греков» не мало потомков древних готов.

Проф. А.С. Башкиров.

Примечания

1. Древне-каменная.

2. О доисторической жизни человека в Крыму см. очерк Г.А. Бонч-Осмоловского «Доисторическое прошлое Крыма», стр. 161.

3. Диоскуры — название мифических близнецов в древней Греции — Кастора и Поллукса.

4. О новейших открытиях на Гераклейском полуострове см. профессор И.И. Бороздин «Археологические раскопки на Гераклейском полуострове». Новый Восток, в. 1 (7) 1925 г., стр. 214 и след.

5. Праздники в честь богини Афины.

6. Причины, вызвавшие передвижение готов, не вполне ясны историкам. Ред.

7. О генуэзцах см. также в историческом очерке Феодосии во 2-й части «Путеводителя».