Окружение

Взаимоотношения с императорской семьей

Начало личных отношений семьи Юсуповых с императором Николаем II и императрицей Александрой Федоровной относится к 1890-м годам. Сохранились письма и телеграммы Николая II и Александры Федоровны к Юсуповым за период с конца 1890-х годов до 1912 г. Прочитав их, можно убедиться, в частности, что существующие в литературе утверждения о том, что З.Н. Юсупова долго была в числе доверительных друзей царя и царицы, несколько далеки от действительности. Так, содержание и стиль писем императрицы Александры Федоровны к княгине Юсуповой не выходили за рамки сдержанной благожелательности, вполне соответствовавшей обычному сценарию взаимоотношений монархов и их приближенных. В то же время после трагической гибели на дуэли молодого Николая Юсупова императрица находила искренние слова сочувствия и поддержки в отношении его матери. Сам же Феликс Юсупов позднее писал, что императрица Александра Федоровна «была очень расположена» к его матери и «часто с нею виделась».

Сценарий отношений Юсуповых с новой императорской четой (с 1894 г.) долгое время вполне соответствовал традиционному восприятию правящего монарха в аристократической среде. В конце мая — начале июня 1896 г. по случаю коронации Юсуповы устроили в своей подмосковной резиденции «Архангельское» роскошный праздник с великолепными приемами и театральными постановками, «по блеску не уступавшими дворцовым». Главными приглашенными были, естественно, Николай II и Александра Федоровна.

Николай II и Александра Федоровна. 1894 г.

Описывая торжества в дневнике, император отметил, что «все было замечательно красиво и хорошо устроено», и добавил, что они напомнили ему «прежние времена, когда происходили пиршества и увеселения у помещиков». В 1894—1903 гг. Юсуповы были неизменными участниками придворных действ Так, на одном из балов в 1896 г. молодой государь изъявил желание, чтобы ему специально оставили место за ужином подле княгини З.Н. Юсуповой. Блистала княгиня Юсупова и на знаменитом костюмированном балу «á la russe» в Зимнем дворце в феврале 1903 г. Дворцовый комендант В.Н. Воейков вспоминал: «Русский танец был повторен и по просьбе Их Величеств дополнен выходом на середину зала княгини З.Н. Юсуповой — графини Сумароковой-Эльстон, прекрасно исполнившей наш национальный танец. Все восторгались красавицей, которая в этот вечер также была счастлива доставить удовольствие державным хозяевам». В книгах записей визитов к Юсуповым, которые велись службами их дворцовых резиденций, можно увидеть, что Николай II был достаточно частым гостем княжеской семьи как в качестве еще наследника престола, так и в последующие годы. Сохранились сведения о визитах императора к Юсуповым и в документах придворного ведомства. В 1897 г. княгиня З.Н. Юсупова с мужем в составе огромной свиты сопровождала великого князя Сергея Александровича и великую княгиню Елизавету Федоровну в Лондон по случаю юбилея королевы Виктории.

Особой чертой взаимоотношений Юсуповых и императорской четы было то, что Николай II и Александра Федоровна, очевидно, относили их к тому, достаточно узкому, кругу лиц, к которым они могли явиться запросто, «по-домашнему» или так же запросто приглашать их в гости. Показательны в этом смысле воспоминания начальника канцелярии министра Двора А.А. Мосолова: «Если не считать свиты Их Величеств, мало кто приглашался к чаю. Даже великие княгини являлись только в том случае, если их специально о том просили. Ни государь, ни государыня никогда не стремились расширить круг лиц, могущих иметь непосредственное с ними общение. В течение всей своей службы я никогда не видел, чтобы кто-нибудь был приглашен к Их Величествам после обеда. Со своей стороны, Их Величества никогда ни к кому вечером не ездили, если не считать императрицы-матери и великой княгини Ксении Александровны...».

В Ливадии (слева направо): великий князь Сергей Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, император Александр III и великий князь Михаил Александрович. Ливадия. 1890 г.

Характер посланий императрицы княгине Юсуповой был выдержан примерно в следующем тоне: «Вы не хотели бы приехать завтра в половине первого и остаться на обед с детьми и со мной. Это было бы настоящее счастье вновь вас увидеть. Да хранит вас Бог. (6 апреля 1910)

Члены императорской фамилии (в Ильинском в дни коронационных торжеств). Стоят (слева направо): наследный принц румынский Фердинанд; император Николай II; великий князь Сергей Александрович; Виктория Федоровна (Виктория-Мелита), принцесса Саксен-Кобург-Готская, герцогиня Саксонская; ее первый муж Эрнст-Людвиг (Альберт-Карл-Вильгельм), великий герцог Гессенский и Рейнский. Сидят (слева направо): сын великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Дмитрий; наследная принцесса румынская Мария; императрица Александра Федоровна с дочерью великой княжной Ольгой; у ее ног: дочь великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Мария; далее по порядку: великий князь Павел Александрович; великая княгиня Мария Александровна, герцогиня Саксен-Кобург-Готская; сестра императрицы Александры Федоровны Виктория; великая княгиня Елизавета Федоровна. 1896 г.

В Крыму Юсуповы достаточно близко и часто общались с членами императорской фамилии. Сам император Николай II с симпатией относился к Юсуповым, особенно к Зинаиде Николаевне. Он часто бывал у них в гостях в Кореизе и Коккозе, приглашал и к себе в Ливадию. Кроме того, весьма тесные общения у Юсуповых были с великим князем Александром Михайловичем и семьей, жившими в Ай-Тодоре, и его братом Георгием Михайловичем из Харакса. Часто бывали в Кореизе и владельцы Кичкине: великий князь Дмитрий Константинович и его племянники князь Гавриил Константинович и княжна Татьяна Константиновна. А сам Феликс был очень дружен с племянником великой княгини Елизаветы Федоровны князем Дмитрием Павловичем. О взаимоотношениях императорской семьи и семьи Юсуповых Феликс-младший писал в своих мемуарах: «Матушку очень любило все императорское семейство, в частности, сестра царицы великая княгиня Елизавета Федоровна. С царем матушка тоже была в дружбе, но с царицей дружила недолго. Княгиня Юсупова была слишком независима и говорила что думала, даже рискуя рассердить. Не мудрено, что государыне нашептали что-то, и та перестала с ней видеться». Однако с великой княгиней Елизаветой Федоровной у Зинаиды Николаевны надолго сохранились наилучшие дружеские отношения.

Великий князь Сергей Александрович

В 1884 году великий князь Сергей Александрович, младший брат императора Александра III, женился на немецкой принцессе Елизавете Гессен-Дармштадтской, внучке английской королевы Виктории. В России принцесса при крещении получила имя Елизаветы Федоровны. Принцесса была молода, умна и красива той редкой одухотворенной красотой, которая поражала всех современников. На свадьбу император подарил молодоженам дворец, принадлежавший ранее Белосельским-Белозерским, который находился на углу Фонтанки и Невского проспекта, как раз напротив Аничкова дворца. В нем проживал сам император. Дворец получил новое название — «Сергиевский».

С 1886 по 1905 г. Феликс Феликсович Юсупов-старший был адъютантом великого князя Сергея Александровича, до гибели великого князя от рук террориста Каляева. Именно в этот период семейство Юсуповых подружилось с семьей великого князя. Особенно дружественно были расположены друг к другу жены — великая княгиня Елизавета Федоровна и княгиня Зинаида Николаевна — и дети. Их прочная дружба не прерывалась до 1917 года. Они постоянно общались как в Петербурге, так особенно в подмосковных усадьбах Ильинское и Архангельское и, конечно, в Крыму.

Когда в 1891 г. великий князь стал генерал-губернатором Москвы, общение между их семьями стало более тесным. Имение Сергея Александровича Ильинское, оставленное ему в наследство его матерью императрицей Марией Александровной, и имение Юсуповых Архангельское находились всего в нескольких верстах друг от друга. Феликс-младший вспоминал: «Часто сообщались мы с соседями, великими князем и княгиней, Сергеем Александровичем и Елизаветой Федоровной. Жили они в Ильинском. Усадьба их была устроена со вкусом, в духе английского сельского дома. В гостиных стояли кресла с кретоновой обивкой и многочисленные вазы с цветами. Свита великого князя проживала в парковых домиках.

Великий князь Сергей Александрович

В Ильинском, ребенком, встретился я с великим князем Дмитрием Павловичем и сестрой его, великой княжной Марией Павловной. Оба они жили у дяди с теткой. Мать их, греческая принцесса Александра, давно умерла, а отцу, великому князю Павлу Александровичу, пришлось покинуть Россию, когда заключил он морганатический брак с г-жой Пистолькорс, впоследствии княгиней Палей. С детьми от первого брака Павлу Александровичу видеться приходилось редко, хотя они очень все друг друга любили. Опеку над детьми взял их дядя великий князь Сергей Александрович, младший брат отца. Сам он со своей женой Елизаветой Федоровной были бездетными. И князь чрезвычайно привязался к своим племянникам Дмитрию Павловичу и Марии Павловне».

Помимо общения в Ильинском и Архангельском Сергей Александрович и Елизавета Федоровна часто приезжали к Юсуповым в их курское имение Ракитное, о чем вспоминал Феликс Юсупов: «Великие князь и княгиня Сергей Александрович и Елизавета Федоровна на охоту к нам приезжали всегда и непременно привозили с собой свой двор — людей юных и веселых.

Елизавету Федоровну я обожал, Сергея Александровича недолюбливал. Манеры его были странны, и смотрел он на меня тоже странно. Носил он корсет, и летом сквозь белую рубашку проступали корсетные кости. Ребенком я любил их щупать, что сильно его раздражало».

Великий князь Сергей Александрович у многих вызывал неприятие своим высокомерием.

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Зато его жена Елизавета Федоровна вызывала всеобщий восторг. По мнению современников, Елизавета Федоровна была одной из двух самых красивых принцесс Европы, с ней рядом ставили еще только Елизавету Австрийскую. Великий князь Константин Константинович, замечательный русский поэт, посвятил ей стихотворение, под которым могло подписаться чуть ли не все окружение великой княгини:

Я на тебя гляжу, любуюсь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенно
В твоих очах таится глубина,
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна,
Как женщина стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Несмотря на чудесные пожелания великого князя Константина Константиновича, судьба Елизаветы Федоровны в России сложилась сложно и горестно по многим причинам. Многие, в том числе и великий князь Александр Михайлович, считали, что Сергей Александрович совершенно неподходящая пара для Елизаветы Федоровны: «Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, Великий Князь Сергей был тем не менее Московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая, таким образом, врагам богатую пищу для клеветы и злословия.

Как бы для того, чтобы еще более подчеркнуть свою неприятную личность, он женился на старшей сестре Государыни Великой Княгине Елизавете Федоровне. Трудно было придумать больший контраст, чем между этими двумя супругами!

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце — таковы были добродетели этой удивительной женщины. Было больно, что женщина ее качеств связала свою судьбу с таким человеком, как дядя Сергей. С того момента, как она прибыла в С.-Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в «тетю Эллу».

Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла в церковь к венцу об руку с высокомерным Сергеем. Мне было приятно думать о себе, как о ее «cavaliere servente», и я презирал снисходительную манеру Сергея обращаться к «тете Элле», преувеличенно грассируя по-петербургски и называя ее «мое дитя».

Тетя Элла, жена дяди Сергея, великая княгиня Елизавета Федоровна

Слишком гордая, чтобы жаловаться, она прожила с ним около двадцати лет. Не поза или рисовка, а истинное милосердие побудило ее навестить убийцу ее мужа в его камере перед казнью в Московской тюрьме. Ее последовавший вслед за тем уход в монастырь, ее героические, хотя и безуспешные попытки руководить Царицей, и, наконец, ее мученичество в плену большевиков — все это дает достаточно оснований, чтобы причислить Великую Княгиню Елизавету Федоровну к лику святых. Нет более благородной женщины, которая оставила отпечаток своего облика на кровавых страницах русской истории».

Великая княгиня Елизавета Федоровна в монашестве

В 1884 г. великий князь Сергей Александрович был назначен московским генерал-губернатором и командующим войсками Московского военного округа. Князь занимал эти должности до самой своей гибели. В 1905 г. великий князь Сергей Александрович погиб от бомбы, брошенной под его карету эсером-боевиком Иваном Каляевым. Весь период губернаторства адъютантом при князе состоял Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон-старший, который, между прочим, в 1915 г. на короткий срок будет назначен императором на эти же посты. После смерти Сергея Александровича великая княгиня Елизавета Федоровна распродает свои драгоценности, отдает дворец в Петербурге своему племяннику Дмитрию Павловичу и посвящает себя целиком благотворительности. Она основывает в 1908 г. в Москве на свои средства Марфо-Мариинскую обитель милосердия. Через некоторое время княгиня принимает постриг и становится игуменьей московской Марфо-Мариинской обители. Феликс Юсупов писал: «Но и тут нашлись у нее критики. Иные уверяли даже, что, бросив дворец и раздав все бедным, сестра императрицы уронила императорское достоинство. Императрица и сама склонялась к сему мненью. Сестры не ладили. Обе обратились в православие и были набожны, каждая, однако, по-своему. Императрица искала торных путей и заплутала в мистицизме. Великая княгиня пошла прямым и истинным путем любви и состраданья. Верила она просто, как дитя. Но главным предметом их неладов была слепая вера царицы в Распутина. Великая княгиня видела в нем самозванца и орудие сатаны и сестре о том говорила прямо. Сношения их стали реже и, наконец, прекратились совершенно».

Зинаида Николаевна и Феликс в Кореизе

Однако, с принятием великой княгиней Елизаветой Федоровной монашества, дружеские отношения между ней и Зинаидой Николаевной Юсуповой не прекратились. Несмотря на все испытания, их дружба сохранилась до самой гибели Елизаветы Федоровны в 1918 г. Елизавета Федоровна часто гостила у Юсуповых, всегда помогала в самые тяжелые минуты. Когда 22 июня 1908 г. погиб на дуэли их старший сын Николай, великая княгиня Елизавета Федоровна тут же откликается на это трагическое событие и шлет Зинаиде Николаевне письма со словами сострадания.

«Моя дорогая Зинаида!

Я давно уже хотела Вам написать и сказать, что сердечно печалюсь о вас двоих и Вашем дорогом сыне — бедный мальчик, как он должен страдать! Не знаю никаких подробностей и даже фактов — и не поверю, пока с Вами не поговорю.

Да благословит Вас Господь и поддержит, и да изгладят это горе будущие радости.

Ваша нежно любящая Елисавета.

Гапсаль

23 июня 1908 г.»

«Моя дорогая, дорогая Зинаида!

Нежно, нежно Вас обнимаю и от всей души состражду вам троим — только молитвы за ваше дорогое дитя с теми, кто вас любит, могут придать вам сил¹.

Как грустно, что я далеко от Вас в такое беспримерно горестное время, но для молитв и любви расстояния нет. Бедное, бедное дитя — ведь для всех нас он еще дитя. Да благословит Вас Бог, милая душенька, да поддержит Он Вас и обоих Ваших дорогих Феликсов. Еще раз нежно, нежно прижимаю Вас к сердцу, страдающему вместе с Вами.

Ваш старый друг, любящий Вас, Елисавета.

Гапсаль

1 июля 1908 г.»

«Моя дорогая душенька!

Не пишите мне — бывают в жизни минуты, когда нельзя излить на бумаге переживаемые душевные страдания. И мне не нужен ответ на мои несколько строк. Это только докажет, что Вы считаете меня настоящим другом и знаете, что я Вас пойму, если написать письмо Вам будет не по силам. Ваше горе даже нельзя приравнять к тому, что пережила я, потому что Вы страдаете, видя, как страдают два Ваших Феликса, а я была одна, и потом, Николай был молодым, а мой Серж так хотел упокоиться в Боге. Но все же смерть остается разлукой. Я не люблю это слово; думаю, те, кто уходит, подготавливают для нас дорогу, а наши здешние молитвы помогают им расчистить путь, по которому нам предстоит пройти. Мы не разлучены, наши души сливаются в едином желании, чтобы Бог простил наши грехи и вознес к Себе. Мир сердечный, спокойствие души и ума принесли мне мощи святителя Алексия. Если бы и Вы могли в храме подойти к святым мощам и, помолясь, просто приложиться к ним лбом — чтобы мир вошел в Вас и там остался. Я едва молилась — увы, я не умею хорошо молиться, а только припадала: именно припадала, как ребенок к материнской груди, ни о чем не прося, потому что ему покойно — от того, что со мною святой, на которого я могу опереться и не потеряться одна. Поезжайте, дорогая, к мощам святого Александра, поезжайте втроем, попозже вечером, чтобы быть там одним, доверьтесь ему и после молитвы посидите тихонько в храме, в темном уголке, дайте бедному телу отдохнуть и покою — войти в Вашу душу. Это совсем просто и так сладостно. После этого Вам все покажется иным: мир, горести — все. И уже вы будете утешать тех, кто плачет из-за вас, — потому что Ваше страдание возложено на Бога, а у Вас довольно сил, чтобы жить. Я плохо пишу, но из моего письма Вы почувствуете, откуда у меня это внутреннее спокойствие. О, это было так хорошо! Просто-напросто доверьтесь святому угоднику, который Вас защитит и поведет, и у Вас будут силы, телесные и душевные, и полнота совершенного покоя.

Благослови Господь вас троих. Да примет вас святой Александр под свой покров и да ведет.

Сердечно Ваша Елисавета.

<Июль 1908 г.>»

«Дорогая, дорогая Зинаида!

Мое сердце так преисполнено молитв за наше дорогое дитя, мне так надо было сказать ему хотя бы несколько слов: что я разделяю его горе, молюсь за него, чтобы он нашел силы поддержать Вас. Мы говорили откровенно; поддержала ли я его хоть немного? Надеюсь; и тут же, у мощей святого Алексия, он найдет необходимую поддержку в том, кто все понимает и предстоит за нас пред Богом».

После его погребения в родовом поместье «Архангельское» Зинаиду Николаевну, находившуюся в тяжелом нервном расстройстве, привозят в Кореиз. Некоторое время при ней находится великая княгиня Елизавета Федоровна, уже бывшая в то время настоятельницей Марфо-Мариинской обители. Феликс Юсупов вспоминает: «Осенью великая княгиня поехала с нами в Крым. Ее присутствие, вдобавок путевые впечатления, красота природы и ясные дни оживили матушку. Правда, не успели мы приехать, как пошел гость с соболезнованиями, и матушка, как всегда, безотказно принимала всех. Депрессия у нее обострилась, и она опять слегла». Елизавета Федоровна не отходила от Зинаиды Николаевны ни на шаг и покинула Крым лишь в конце сентября, когда княгиня вновь смогла подниматься с постели.

Великая княгиня Елизавета Федоровна часто бывала в Кореизе, особенно в 1908 году и не переставала им восхищаться. О своих впечатлениях она сообщала Зинаиде Николаевне в письмах:

«Благодарю и благодарю вас обоих, мои дорогие друзья, за маленький земной рай, который вы для нас устроили. Везде, в каждом уголке, чувствуется забота и любовь — здесь восхитительно, восхитительно. Я поселилась в прохладной белой спальне рядом с общей залой и застекленным балконом, и у меня получился такой тихий уголок. На этом балконе я могу оставлять свои книги, бумаги, рисунки даже в дождь, так что у меня идеальная гостиная. Тут и пишу это письмо, жарко, дует восхитительный бриз, полная тишина. В моей спальне так прохладно, гостиная, где мы едим, еще прохладней и удобна для прислуги. Валентина приезжает позже, и еще мадам Лайминг, и все мы — на балконе с прекрасным видом, очень удобно. Радуюсь, что могу отписать вам, до чего же тут прекрасно и как все дамы довольны своими комнатами: внизу Корнилова занимает большую летнюю спальню и маленькую гостиную с видом на море, Вера Ив<ановна> рядом со мной и тоже довольна — словом, каждая считает свою комнату лучшей.

Это письмо принесет вам луч крымского солнца и свет признательных душ.

Благодарю вас и благословляю».

«Теперь Феликс. Скажите ему, как нам хорошо, а то он все боится, что на застекленном балконе хуже, чем с видом на море, — но я обожаю, чтобы было как можно жарче, мне надо окончательно вылечить ревматизм, и потом, ведь всегда можно пойти на другой балкон. Я не могу подолгу смотреть на море, наслаждаться dolce far niente — оно нагоняет на меня тоску, а здесь, на этом балконе, я Вам пишу; если же мне захочется почитать лежа, в прохладной гостиной стоит моя кушетка, лучше и быть не может. И потом, здесь так мило, gemütlich — цветы, вазы, очаровательная обивка, белые стены, — невозможно узнать прошлогодний дом».

«Я только что вернулась со скалы Айвазовского в Алупке, сегодня утром ходила туда и обратно пешком, туда за час с четвертью, обратно — полтора часа, потому что в гору. Это доказывает, что я здорова, не правда ли? Такое божественное утро, я словно летела. Никого вокруг, кроме нескольких работников, как будто все принадлежит мне, и я шла, разговаривала, думала, благодарила Бога».

Дружба юсуповской семьи с великой княгиней Елизаветой Федоровной сказалась весьма благотворно и на формировании Феликса. После того как великая княгиня стала настоятельницей Марфо-Мариинской обители, Феликс Юсупов неоднократно в трудные для него периоды обращался за духовной помощью к Елизавете Федоровне. Елизавета Федоровна научила молодого князя быть сострадательным к бедным и страдающим. Он очень много помогал княгине в ее работе в приютах и больницах.

25 декабря 1908 года Елизавета Федоровна, еще до официального открытия Марфо-Мариинской обители, основала убежище для чахоточных женщин, которое просуществовало до 1912 г. Феликс Юсупов взял на свой счет половину всех расходов по убежищу.

Елизавета Федоровна писала из Москвы Зинаиде Николаевне в Кореиз:

«Мы только что вернулись, смотрели с Вашим Феликсом дом, который нанимаем для бедных (в крайней нищете) больных женщин, которые надеются еще немного работать. Не должно жертвовать вслепую, одними деньгами; а Ваш дорогой сын затеял и ведет это предприятие с таким сердечным интересом и радостью, что глядя на него делается на душе тепло. Да благословит его Бог и поддержит. Какие благословения будут следовать за ним всю его жизнь — это захватит его, и он найдет ту моральную поддержку, которой не может дать никто из людей, лишь труд для Господа и о Господе. Молодежь, с которой он работает, проста и проникнута любовью к ближним, здесь нет старых приятелей, которые насмехались бы над его добрым порывом. У него хватает мужества отдаться этой работе, и вокруг он видит лишь людей, которые счастливы ему помочь, потому что у всех одна цель и никакого тщеславия. Для меня огромная радость видеть его, это Божье дитя, — так тепло на душе!»

Впоследствии в эмиграции помощь страдающим и больным станет главным делом Феликса Юсупова.

Великий князь Дмитрий Павлович

В то же время, когда после гибели Николая Зинаида Николаевна и Феликс находились в Кореизе, в Крым приехал племянник Елизаветы Федоровны великий князь Дмитрий Павлович. Феликс вспоминал об общении с ним: «Не было дня, чтобы он не повидал меня, часами мы говорили. Дружба его меня глубоко трогала». 17-летний великий князь глубоко сострадая Феликсу, пообещал, что будет ему «братом и сделает все, чтобы заменить Николая. Действительно, великий князь Дмитрий Павлович на протяжении нескольких лет был верным другом Феликса Юсупова: «В 1912-м и 1913-м гг. я часто виделся с великим князем Дмитрием Павловичем, поступившим в конную гвардию. Жил он в Александровском дворце и сопровождал государя всюду. Свободное время проводил он со мной. Виделись мы всякий день и вместе совершали прогулки и пешком, и верхом.

Великий князь Дмитрий Павлович

Дмитрий был необычайно хорош собой: высок, элегантен, породист, с большими задумчивыми глазами. Он походил на старинные портреты предков. Но весь из контрастов. Романтик и мистик, глубок и обстоятелен. И в то же время весел и готов на любое озорство. За обаяние всеми любим, но слаб характером и подвержен влияниям. Я был немного старше и имел в его глазах некоторый авторитет. Он слышал о моей «скандальной жизни» и видел во мне фигуру интересную и загадочную. Мне он верил и мнению моему очень доверял, поэтому делился со мной и мыслями, и наблюденьями. От него я узнал о многом нехорошем и невеселом, что случалось в Александровском дворце». Впоследствии Феликс Юсупов и Дмитрий Павлович вместе участвовали в заговоре по устранению Григория Распутина и даже в эмиграции некоторое время поддерживали контакты.

Примечания

1. Письмо написано на следующий день после гибели на дуэли графа Н.Ф. Сумарокова-Эльстона. Погребение состоялось на 40-й день.