Эмиры Бухарские

Одним из важных гостей в юсуповском дворце в Кореизе и в Коккозе был Сеид Абдул-Ахад-хан, эмир Бухарский. Сеид Абдул-Ахад-хан стал первым правителем Бухары, чье правление полностью прошло в тесном сотрудничестве с императорским Российским Домом. Еще в 1868 году в результате всевозможных военных действий его отец Музаффар принял российский протекторат. С тех пор как политические, так и торговые контакты были весьма тесными.

По некоторым данным, на личных счетах эмира только в Российском государственном банке хранилась огромная сумма — около 27 миллионов рублей золотом при том, что еще около 7 миллионов — в частных коммерческих банках России.

В отличие от многих своих предшественников, эмир Бухарский Сеид Абдул-Ахад-хан был легок на подъем, часто приезжал в Москву, Петербург, Тифлис, Киев, Одессу. А с 1893 года каждое лето проводил в Ялте. Бывал он также в Севастополе и Бахчисарае. Участок для строительства в Ялте эмир приобрел еще в конце XIX века и заложил там парк. Дворец эмира Бухарского в Ялте был построен в течение четырех лет (1907—1911 гг.), став резиденцией на Южном берегу Крыма. Здание строилось по проекту городского архитектора Н.Г. Тарасова в мавританском стиле.

Эмир пользовался большой популярностью в Ялте. Вот как описывали Сеид Абдул-Ахад-хана крымские газеты: «Эмир выше среднего роста, на вид не более 45-ти лет. Очень хорошо сложен. Обладает приятным грудным баритоном; из-под его белоснежной чалмы блестят большие черные глаза, а его подбородок украшает небольшая окладистая борода. Хороший ездок. Обладает необыкновенной физической силой...»

Эмир Бухарский очень любил награждать даже за незначительные заслуги или просто понравившегося ему человека. Ничего удивительного, что, когда он регулярно стал приезжать в Ялту, на груди многих видных горожан засверкали ордена «Золотая звезда Бухары», щедро раздаваемые эмиром. Как уже упоминалось, одна из самых курьезных историй, связанных с подобным награждением, произошла в семействе Юсуповых, когда таким орденом был награжден Феликс Юсупов-младший. Став сезонным жителем Ялты, Сеид Абдул-Ахад-хан сразу заинтересовался общественной жизнью города: состоял в «Обществе помощи недостаточным ученикам и ученицам ялтинских гимназий», жертвовал деньги «Обществу помощи бедным татарам Южного берега», интересовался сохранением древностей Крыма.

Эмир Бухарский в окружении русских офицеров

В 1910 году на свои деньги построил городскую бесплатную лечебницу для приходящих больных. Это был очень щедрый подарок городу: в большом двухэтажном доме размещались лаборатории, комнаты для служащих, хирургические и гинекологические кабинеты, приемная на сто человек. Накануне открытия больницы он в очередной раз нанес визит семье Николая II в Ливадии, чтобы попросить Высочайшего соизволения назвать лечебницу именем цесаревича Алексея. Эмир Бухарский много лет был для Ялты своеобразным символом щедрости, за заслуги перед городом его избрали почетным гражданином и даже назвали его именем одну из улиц.

В Крыму эмир особенно тесно общался с Юсуповыми. Предки эмира из узбекской династии Мангытов и мифические предки Юсуповых от хана Ногая до Эдигея Мангита, по преданию, кочевали когда-то в пределах Ногайской орды между Волгой и Уралом. С Феликсом Феликсовичем-старшим у эмира было много точек соприкосновения. Они были практически ровесниками. Эмир Бухарский родился, по разным версиям, в 1857/1859, князь Юсупов — в 1856 году. Оба имели примерно одинаковые придворные звания при русском дворе. Эмир Бухары — русское придворное звание генерал-адъютанта (1902), являлся генералом от кавалерии русской службы (1900), наказным атаманом Терских казачьих войск, шефом 5-го Оренбургского казачьего полка. Князь Феликс Юсупов-старший также имел звание генерал-адъютанта, а его отец, Феликс Николаевич, еще с 1863 года был наказным атаманом Кубанского казачьего войска. Правда, эмир носил еще титул «Высочество», пожалованный ему императором Николаем II в 1896 году.

Сеид Абдул-Ахад-хан, так же как и князь Феликс Юсупов, всегда интересовался сельским хозяйством. Он несколько раз был участником выставок животноводства в Крыму. Несмотря на свое высокое положение, Эмир Бухарский был крупнейшим знатоком овцеводства. В Бухаре ему принадлежали многочисленные первоклассные стада каракулевых овец. Эмир лично занимался торговлей каракулем, поставляя на мировой рынок около трети продукции.

Эмира и князя объединяла также страстная любовь к лошадям и верховой езде. Сеид Абдул считался одним из лучших наездников эмирата. Как и князь Юсупов, эмир отменно справлялся с укрощением жеребцов и любил соколиную охоту. Князь Юсупов часто приглашал эмира в свое охотничье поместье Коккоз на соколиную охоту.

Хотя эмир Бухары в основном говорил на родном узбекском, а также по-персидски и на арабском, он вполне сносно объяснялся по-русски. В каждый свой приезд в Крым эмир посещал дворцы Юсуповых в Кореизе и Коккозе. В письмах Зинаиды Николаевны к Феликсу неизменно отмечается: «Вчера был у нас Эмир Бухарский и Извольский. Встреча была очень неожиданна и забавна!» (28.09.1909 г., Кореиз); «Поили чаем Эмира Бухарского, который спрашивал о здоровье «наследника» (21—25.09.1910 г., Кореиз). В сентябре—октябре 1910 года Сеид Абдул-Ахад-хан в последний раз побывал в Крыму, за несколько месяцев до своей смерти. Эмир скончался в декабре 1910 года от почечной болезни, которая мучила его в последние годы. В журнале «Нива» за 1911 год были опубликованы некролог и телеграмма российскому императору от нового эмира Бухарского, Мир-Алима, одного из сыновей покойного. Новый эмир Сеид Алим-хан благодарил за соболезнования «по кончины моего родителя и оказанные мне знаки всемилостивейшаго благоволения». Впоследствии Сеид Алим-хан так оценивал взаимоотношения Бухары с Россией: «Государство, известное под названием благородной Бухары, пользовалось, начиная с царствования моего деда, покойного эмира Сеид Музаффар-хана, а также в продолжение царствования моего уважаемого отца, покойного эмира Сеид Абд-ал-Ахада, и вплоть до моего царствования, недостойного раба Аллаха, дружбой великого Российского государства и благодаря ей — спокойствием. Эта дружба между двумя государствами была прочной и тем более крепкой, что в течение царствования моего деда русское правительство заключило с бухарским правительством договор, в силу которого армия была ограничена 12-ю тысячами человек. Покуда существовало русское императорское правительство, бухарское правительство не имело никакой необходимости ни в [большой] армии, ни в военном снаряжении, и я мог в полной безопасности заниматься внутренними делами и заботиться об управлении и процветании моей страны...»

Уже осенью 1911 года новый эмир Бухары приезжает в свой дворец в Ялте и тотчас же наносит визит Юсуповым. В письме от 21 ноября 1911 года Зинаида Николаевна сообщает Феликсу: «Софочка и Николаев уехали на днях, как раз в самый разгар приема Эмира который завтракал у нас в торжественной обстановке. Были приглашены все ялтинские власти, нас было всего 18 персон. Стол был «роскошно сервирован», как пишут русские репортеры, и завтрак великолепен. Эмир мне очень нравится: он скромен, симпатичен, хорошо говорит по-русски и гораздо милее отца».

Однако современники несколько иначе оценивали последнего эмира Бухарского. Время его правления в Бухаре было не самым лучшим для его государства: механизмы многих новаторств, запущенные отцом, работали уже по инерции. А сам Сеид Алим-хан в целом не был склонен оказывать покровительство прогрессу и наукам. О годах его правления сохранилось немного свидетельств современников, и те рисуют его не с лучшей стороны: отмечают леность и равнодушие, а также чрезмерную тягу к земным удовольствиям. Молва приписывала ему гарем в 350 наложниц, которых свозили со всей страны.