Старый Город

Старый Бахчисарай приютился у подножия крутых, местами отвесных скал, там, где ущелье расширяется, переходя в более просторную долину речки Чурук-су. Его окруженные садами домики расположились по берегам речки и по склонам поднимающихся по обеим сторонам гор, которые создают великолепный фон для этого, еще сохраняющего свое восточное своеобразие города.

Место для города было выбрано не сразу. Татары-кочевники вначале, примерно со 2-й половины XIV в., расселились гораздо ниже по течению Чурук-су, в урочище Эски-юрт (старое становище): это недалеко от вокзала. До наших дней от Эски-юрта сохранился основной комплекс надгробных мавзолеев — дюрбе. Основатель династии крымских ханов Хаджи Гирей в ходе борьбы за власть выбрал своим постоянным местопребыванием крепость Кырк-ор (Чуфут-кале). У подножия скалы, где расположена крепость, под склонами мыса Бурунчак строится загородный ханский дворец Ашлама-Сарай, постепенно обраставший другими зданиями и превращавшийся в ядро будущего города. Однако по мере того, как междоусобная борьба затихала и крымское ханство, выделившись из Золотой орды, стало самостоятельным, пребывание в непосредственной близости от крепостных стен теряло смысл, и резиденция правителя переносится из тесного ущелья Ашлама-дере в более просторную долину на открытый берег речки Чурук-су. Впрочем, самостоятельным Крымское ханство оставалось недолго: после захвата Крыма турками в 1475 г. оно стало вассально зависимым от Османской империи. Влияние последней сказалось на многих областях жизни татар, в том числе в области архитектуры и искусства.

Напомним, что татары, еще недавно кочевники, вместе с исламом перенимали многие элементы арабского искусства; в первой столице крымских татар — Солхате (Старый Крым) при возведении монументальных построек следовали образцам сельджукской архитектуры Малой Азии, причем обычно строили и украшали мечети и медресе искусные армянские мастера-камнерезы. Сельджукские традиции сохраняются и в ранних постройках Бахчисарая, но преобладающим становится влияние османского искусства. «После того, как в 1476 г. Менгли-Гирей был увезен в Порту в плен и возвращен оттуда данником, — пишет известный исследователь ханского дворца В. Гернгросс, — татарское искусство вообще и татарская архитектура в частности стали развиваться под сильным и почти исключительным влиянием стамбульского искусства. Между тем последнее, в свою очередь, не было вполне самостоятельным: в нем сплетались мотивы арабского искусства с мотивами итальянского Возрождения».¹

Бахчисарай рос быстро, став в XVII—XVIII вв. торгово-ремесленным центром всего Юго-Западного Крыма. По тем масштабам это был большой город с ремесленными кварталами и оживленными базарами — хлебным, овощным, соляным, кварталами мануфактурных лавок с заморскими товарами, с несколькими караван-сараями, банями. В конце XVIII в. в нем насчитывалось около шести тысяч жителей. В городе было 32 мечети, вокруг которых формировались кварталы-приходы; к ним вели очень узкие улочки двухэтажных домов с нависающим верхним этажом. Они были обращены глухой стеной к улице и сообщались с ней через небольшие внутренние дворики — это характерная черта городской застройки Крыма в течение всего средневековья. Особый колорит придавали городу окружавшие его скалы, которым выветривание придало вид причудливых сфинксов: на их фоне зрелище сгрудившихся в кажущемся беспорядке домов, пересеченных стройными вертикалями минаретов и пирамидальных тополей, казалось особенно экзотическим. «Здесь — минарета тень, там — тень от кипариса, поодаль глыбы скал уселись под горой, как будто дьяволы сошлись на суд Иблиса»,² — таким увидел польский поэт А. Мицкевич Бахчисарай в сумерках.

На русских и иностранных путешественников, с конца XVIII в. охотно посещавших бывшую столицу Крымского ханства, она производила неизгладимое впечатление своим неподдельно восточным колоритом, тем более привлекательным, что путешествие на турецкий Восток было в те времена и труднодоступным, и небезопасным. Именно так его воспринял сопровождавший Екатерину II во время ее путешествия в Крым в 1787 г. французский посол де Сегюр: «Нам казалось, что мы перенеслись в турецкий или персидский город, с той лишь разницей, что мы имели возможность спокойно все рассмотреть, не опасаясь оскорблений, которым подвергают христиан на всем Востоке».³ Подробное описание города дал побывавший здесь в 1793 г. академик Паллас: «Улицы, расположенные уступами друг над другом, узкие, кривые и каменистые, чрезвычайно неопрятные, перемежаются садами, где ломбардские тополя, а также башенки каминных труб и многочисленных минаретов придают городу, состоящему из довольно убогих домов, приятный вид… Главная улица, что ведет в ханский дворец, с обеих сторон застроена деревянными лавками, примыкающими к домам; но она так узка, что две повозки едва могут разминуться, притом к этому неудобству следует добавить ужасную мостовую. По другим улицам могут продвигаться лишь пешеходы и всадники».⁴ С большой похвалой отзывался он о водном хозяйстве города, несомненно продолжавшем давнюю местную культурную традицию рачительного распоряжения водой. Вода подводилась издалека, по глиняным трубам, проходившим под землей, и затем распределялась для устройства общественных фонтанов или во дворы богатых горожан. Далее она отводилась по одним каналам для орошения городских садов, а по другим — уносила нечистоты в речку Чурук-су. «Татарская полиция, — продолжает он, — тщательно следит за содержанием этих каналов, которые поддерживаются на общественные средства».⁵ В этих условиях Чурук-су выполняла роль «сточной» канавы и вполне оправдывала свое название «гнилая», «вонючая» вода, однако, добавляет Паллас, именно эта вода немало способствовала плодородию огородов, расположенных ниже по течению, ибо значительная часть ее отводилась специальными каналами для орошения.

Бахчисарай славился своим ремесленным производством: здесь изготовлялись кожаные изделия, в том числе седла, сафьяновая обувь, превосходные ножи, ружья, медная посуда и т. д. Ремесленники были объединены в 32 цеховые корпорации, каждая во главе со старшим мастером и двумя помощниками: они регулировали производство и цены, руководили приемом учеников и посвящением в мастера, обставлявшимся весьма торжественно. Цеховая организация Бахчисарая, по-видимому, сложилась на основе древней местной ремесленной традиции городов Крыма. Сказалось, видимо, и влияние цехового строя в Стамбуле, где в XVII—XVIII вв. он был очень развит.

Вот какой увидел повседневную жизнь города немецкий путешественник А. Гакстхаузен в 40-е годы XIX в.: «Ремесленники распределены по различным кварталам согласно ремеслу. Каждый сидит в своей лавке, открытой со стороны улицы, и занимается свои делом… Вместо окон по всему фасаду идут ставни, которые запираются на ночь и открываются утром, так что верхняя часть образует навес, а нижняя — прилавок. Взгляд при этом проникает во внутренность дома, который напоминает небольшой театр: тут, например, видишь булочную, где несколько подмастерьев размешивают тесто, а сам булочник стоит перед плитой, где разведен огонь. Чуть далее видны десятка два домиков подряд, таких же театров в миниатюре, где роли распределены между мастером-портным, его помощниками и учениками… С другой стороны — ряд домов, где живут ножевщики. Хозяин дома, стоя перед горном, кует железо быстрыми ударами; рядом с ним — складной стол, где разложены на продажу его изделия. Вы найдете здесь прекрасный выбор ножей и других инструментов из железа н стали».⁶ Непременной принадлежностью города были кофейни, которых Паллас насчитывал семнадцать: кофе здесь подавался без сахара и приготовлялся из смолотых в тончайший порошок зерен. «Эти заведения имеют со стороны улицы крутую галерею, где сидят посетители, курят трубку и пьют кофе, — описывает свое посещение кофейни Гакстхаузен. — Глубокая тишина царила вокруг нас… Татарин, большой говорун на улице и в лавке, не открывает рта в кафе, куда он приходит только чтобы отдохнуть, а не поболтать, как в Европе. Нередко в кафе заходят цыгане, чтобы поиграть на своих инструментах, а вечером всегда найдется человек, который будет развлекать общество, рассказывая сказки».⁷ Запомнились они и Грибоедову: в его кратких путевых заметках есть запись от 5 июля 1825 г.: «Ночью в Бахчисарай. Музыка, кофейня, журчание фонтанов, мечети, тополи».⁸

Конечно, с тех пор Бахчисарай сильно переменился: в старой части города местную застройку в основном сменили дома провинциально-европейского характера, исчезли высокие каменные ограды, старые постройки, и тем не менее сама планировка города, его улицы, подчиняющиеся рельефу местности, сохраняют средневековый характер. Внимательный глаз различит в ряде мест города, особенно в предместьях Салачик, дома усадебного типа, с постройками вокруг небольшого внутреннего дворика, видимо, воспроизводящие традиционную местную застройку — буквально по старым фундаментам. Особое очарование таким домам придают разросшиеся кусты вьющихся роз, жасмина и неизменное украшение города — пирамидальные тополя.

Рядом со старым Бахчисараем вырос сегодня новый современный город, поглотивший и бывшие предместья с остатками древних построек, предшествовавшие возникновению столицы Крымского ханства, — Салачик (Староселье) и Эски-юрт (Азис).

Примечания

1. Гернгросс В. Ханский дворец в Бахчисарае. — СПб., 1912 — с. 4.

2. Мицкевич А. Стихотворения / Пер. с польского В.В. Левика. — М., 1974. — с. 134.

3. Segur Louis-Philippe de. Memoires ou souvenirs et anecdotes. T. 2. — Paris, 1859. — Р. 62.

4. Pallas P.S. Observations faites dans un voyage entrepris dans les gouvernements meridiaunaux de l`empire de Russie dans les ans 1793 et 1794. Trad. de l`allemagne. — T. 2. Leipzig, 1801. — Р. 25.

5. Указ. соч. — Р. 30.

6. Haxthausen A. de. Etudes sur la situation interieure, la vie nationale et les institutions rurales de la Russie. — V.2. — Hanovre, 1848. — P. 356

7. Указ. соч. — Р. 357.

8. Грибоедов А.С. «Крым» // Сочинения. — Л., 1956. — с. 466.