Прогулка по дворцу. Фонтаны

Наиболее древняя часть дворца — это Железная дверь и портал Алевиза, созданный выдающимся итальянским зодчим, будущим строителем Архангельского собора в Москве. Хан Менгли-Гирей задержал русское посольство вместе с Алевизом на год и отпустил мастера в 1504 г., после того как портал железных дверей был закончен. Есть предположение, что он украшал первоначально ханский дворец в Салачике и лишь позднее перенесен на свое нынешнее место. Пышный каменный резной портал с полукруглым фронтоном, типичный для итальянского ренессанса, обрамляет дубовую дверь, обитую полосами кованого железа. Она вела в «фонтанный дворик», который также восходит к первому строительному периоду дворца — XVI—XVII вв. Здесь два мраморных фонтана: «Золотой фонтан» — «Магзуб», построенный в 1733 г. в правление хана Каплан-Гирея, украшен резным растительным орнаментом в духе Ренессанса и двумя надписями: верхняя с именем хана и датой и нижняя — поэтическая — из Корана «И напоил их, райских юношей, Господь напитком чистым». Утраченная позолота надписей и орнамента восстановлена в ходе реставрационных работ 1963 г. Напротив него — прославленный Пушкиным знаменитый «Фонтан слез», «Сельсебиль», творение мастера Омера в память рано умершей жены Крым-Гирея. Созданный иранским художником в 1764 г. фонтан первоначально был установлен у стены мавзолея Диляры-Бикеч. Надпись на фонтане восхваляет строителя, который «тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный фонтан», и намекает на совершенство сооружения строкой придворного поэта: «Мы сами видели Дамаск и Багдад». Личность Диляры-Бикеч — «прекрасной девушки» — совершенно не выяснена и окутана поэтическими легендами. Ее считали христианкой — то ли грузинкой, то ли черкешенкой; существовала и версия, согласно которой Диляра — искаженное имя гречанки Диноры Хионис, жившей в Салониках, откуда она поехала морем в Каффу (Феодосию) к дяде: буря прибила судно к Очакову и здешний паша отвез девушку к Крым-Гирею. Хан долго добивался ее любви, но девушка оставалась горда и непреклонна: далее, согласно легенде, одна из жен хана — Зарема — из ревности утопила ее в бассейне, за что была отравлена. Одну из легенд Пушкин услышал в семействе генерала Раевского, вместе с которым путешествовал по Кавказу и Крыму в 1820 г. и в это же время побывал в Бахчисарае. Легенда о Марии Потоцкой, похищенной в Польше и жившей в гареме под именем Диляры-Бикеч, ее смерть от руки ослепленной ревностью Заремы, фонтан, установленный в память о ней, вдохновили Пушкина на поэму «Бахчисарайский фонтан» и стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца». Едва ли будет преувеличением сказать, что творческое вображеиие поэта вдохнуло новую жизнь во дворец, представший не просто историческим памятником, но и обителью романтических образов и живых человеческих страстей. Фонтан же — «родник», «источник жизни» в традиционном понимании — превратился в его сердцевину под пером поэта, возвеличившего другого мастера, которому в мраморе фонтана удалось гениально выразить извечную тему любви и смерти.

Ислам запрещал художнику-мусульманину изображать человека и все живое, кроме растений, поощряя его тем самым к широкому употреблению языка символов. На мраморной плите, украшенной растительным орнаментом, в нише, расположены чаши. В верхней части ниши вырезан цветок лотоса из пяти лепестков, символизирующий человеческое лицо (в цифровой символике — пять обозначает человека). Из трубки, скрытой в центре цветка, капля за каплей падают «слезы», в верхнюю среднюю чашу. Из нее вода попадает в боковые чаши, а затем в следующую среднюю. Этот мотив — раздвоение потока и его последующее соединение — повторяется трижды. У подножия памятника на плите Омер изобразил похожую на улитку спираль, символизирующую продолжение жизни.

Вслед за Пушкиным образ Бахчисарайского дворца и его фонтана пленял воображение многих посетивших эти места поэтов и художников — Вяземского, Жуковского, Грибоедова, Мицкевича. Высланный в Крым из Одессы за участие в тайной патриотической организации польской молодежи, великий польский поэт выразил свои крымские впечатления в прекрасном цикле «Крымских сонетов». Из них Бахчисараю посвящено четыре: «Бахчисарай», «Бахчисарай ночью», «Гробница Потоцкой», «Дорога над пропастью в Чуфут-кале». В городе, пережившем свою славу, среди руин и надгробий лишь журчание фонтана предстает поэту лепетом самой жизни:

Не молкнет лишь фонтан в печальном запустенье, —
Фонтан гаремных жен, свидетель лучших лет,
Он тихо слезы льет, оплакивая тленье:
О слава! Власть! Любовь! О торжество побед!
Вам суждены века, а мне — одно мгновенье,
Но длятся дни мои, а вас — пропал и след.¹

Из «Фонтанного дворика» — вход в парадные залы дворца. «Зал Совета и Суда» в каких-то частях восходит к раннему этапу существования дворца и одновременно несет следы дальнейших переделок и перестроек. Это двухсветный зал с двумя рядами окон. К концу XVI в. относятся цветные, очень красивые и нигде не повторяющиеся витражи верхнего ряда окон; к тому же времени относится и паркетированный центр потолка. Согласно раннему описанию зала, выполненному по распоряжению фельдмаршала Миниха его адъютантом Манштейном, стены его были облицованы разноцветными «фарфоровыми плитками» (вероятно, изразцами), полы всюду были мраморные, а посреди зала бил фонтан. В зале собирался Диван — совет старейшин, без согласия которых хан не мог решать никаких важных дел.

На втором этаже находился «Посольский зал», также двухсветный с деревянным расписным потолком и мраморным полом: название его условное, так как торжественные приемы происходили обычно в зале Дивана. Здесь создана имитация «ханской ложи» — возвышение в нише, наподобие сцены, по бокам которой дымились курильницы с благовониями, а посредине, на расшитых золотом подушках восседал хан. Огромный турецкий ковер, спускаясь но стене, устилал «сцену», а конец его загибался на пол, «что подметали лбом паши в былые годы», по выражению Мицкевича.

Из «Посольского зала» расписная дверь ведет в «Золотой кабинет» — один из лучших и наиболее законченных интерьеров дворца. Двадцать четыре окна с разноцветными стеклами с трех сторон заливают комнату золотистым светом. Тонкая резьба деревянного потолка в виде позолоченной изящной решетки на густом красном фоне, диваны, обитые малиновым бархатом с золотым узором (работы русских мастеров конца XVIII — нач. XIX в.), голубые тона стенной росписи работы Омера, воспроизведенной по сохранившимся на восточной стене фрагментам, делали этот кабинет похожим на драгоценную шкатулку. Над росписью на уровне глаз — лепные алебастровые вазы с фруктами; под карнизом помещение опоясывает вязь арабской надписи, представляющая панегирик хану Крым-Гирею, но в особенности восхваляющая его за строительство (точнее — завершение восстановления) дворца. За льстивыми преувеличениями и превосходными эпитетами можно различить и восторженное восприятие татарами ханских покоев, служивших предметом гордости и подражания при сооружении и украшении собственных жилищ знати.

«Смотря на живописную картину дворца, ты подумаешь, что это жилище гурий, что красавицы сообщили ему прелесть, что это нитка морского жемчуга, неслыханный алмаз!.. Окрест дворца свежие лилии, розы, гиацинты. Сад, разумно расположенный, говорит, как бы языком».²

На первом этаже под «Золотым кабинетом» расположена «Летняя беседка» или «Альгамбра» (названная так в честь прославленного мавританского дворца в Испании). Построена и расписана она тем же Омером: первоначально ее окружали с трех сторон лишь колонны с арками, внутри по стенам шли диваны вокруг четырехугольного бассейна с фонтаном. При ремонте в начале XIX в. аркаду застеклили изнутри цветными стеклами. Отсюда через одну из дверей можно попасть в очаровательный «Бассейный садик» — царство солнца, пышной вьющейся зелени, цветов и воды. Центром дворика является каскадный фонтан: к южной, увитой розами стене примыкает мраморная доска, представляющая собой вариант «Фонтана слез» с четырьмя центральными чашами вместо трех. Вода стекает по мраморному желобу, украшенному резными изображениями резвящихся рыбок, в небольшой бассейн, а затем во второй, более крупный. Восточному очарованию дворика отдали дань многие путешественники. «Посреди личных покоев хана виден очаровательный сад роз, — пишет Паллас, — окруженный стеною, фонтан ниспадет каскадами в мраморный бассейн».³ О его первоначальном виде свидетельствует более подробное описание маркизом Кастельно; он упоминает галереи с балюстрадой, увитые виноградом и окаймляющие сад, клумбы с цветами и рыб, плавающих в водоеме. Если судить по описанию, данному в стихотворении «Фонтану Бахчисарайского дворца», возможно, именно его имел в виду Пушкин. Фонтан «Бассейного садика» как бы открывает серию вариантов и повторений этого замечательного произведения: в 30—40 гг. XIX в. именно его берет как образец для подражания английский архитектор В. Гунт, создавая свой вариант Фонтана слез для дворца М.С. Воронцова в Алупке. В 50-е годы в Петербурге, в Эрмитаже по его мотивам были созданы четыре одинаковых фонтана из красного мрамора с белыми мраморными раковинами-чашами.

В глубине внутреннего двора находился гарем с его многочисленными постройками (по дошедшим свидетельствам, там было 73 комнаты, основную часть которых уничтожили в 1818 г. за ветхостью). В четырех комнатах уцелевшего флигеля размещены те немногие вещи, которые воссоздают бытовую сторону дворца. Гарем в переводе с арабского — «запретное», «неприкосновенное»: никто кроме хана, его малолетних сыновей и евнухов не имел права входить сюда. «У ханов никогда не было законных супруг, — пишет Гакстхаузен. — Они жили с черкесскими и грузинскими невольницами, которые не имели никакого влияния, и с которыми мало считались даже их дети».⁴ Внешний облик здания создает ощущение отрезанной от мира «золотой клетки», в которой томились невольницы: ажурная деревянная резьба решеток веранды укрывает ее сверху донизу от любопытных взоров; окна — зарешеченные, с цветными стеклами — расположены так высоко, что из них видно только небо. Из сохранившихся от XVI в. деталей особенно интересны резной деревянный портал и витраж в комнате главного евнуха со стилизованным изображением кипарисов. Поблизости находится башня, где, по преданию, содержались ханские охотничьи соколы. Сюда разрешалось подниматься обитательницам гарема, чтобы посмотреть на окружающий мир, на пеструю, красочную жизнь двора, где происходили приемы послов, сборы войска и т. д. Восьмигранная деревянная башня имеет кубическое каменное основание и решетчатое завершение, на котором установлен деревянный шестигранник, под самой крышей переходящий в решетку, и шатровое завершение. Внутри широкая лестница огибает все шесть граней башни.

Примечания

1. Мицкевич А. Указ. соч. — с. 132.

2. Домбровский Ф. Дворец крымских ханов в Бахчисарае. — Симферополь, 1963. — с. 39.

3. Pallas. Указ. соч. — Р. 34.

4. Haxthausen. Указ. соч. — Р. 357.