Цитадель

Мыс Тешкли-бурун — природный бастион: чтобы превратить этот длинный и узкий, со всех сторон ограниченный обрывами утес в крепость, достаточно было пересечь перешеек, соединяющий его с плато, оборонительным сооружением длиной 102 м при толщине 2,8 м. Оно состоит из двух куртин и расположенного посредине сильно выступающего вперед трехэтажного здания, которое называют то замком, то донжоном, то дворцом. Верхние этажи донжона были жилыми и служили укрепленной «резиденцией правителям Мангупа и его гарнизона; нижний полуподвал использовался как арсенал, а позднее как тюрьма. После 1475 г. помещение использовалось именно так: здесь томились знатные пленники, захваченные татарами при набегах, а также послы. По свидетельству И.М. Карамзина, в 1569 г. здесь был заключен московский посол Афанасий Нагой; с 1572 по 1577 г. находился в плену Василий Грязной. По внешнему фасаду башни-донжона вместо окон располагались узкие бойницы-амбразуры; внутренний фасад носил более мирный характер благодаря окнам, обрамленным прекрасными резными наличниками в традициях малоазийской архитектуры, и парадному входу. Турки, обосновавшиеся в основном на территории цитадели, частично реконструировали ее, прежде всего с учетом возможностей использования огнестрельного оружия, но вряд ли что изменили в ее архитектуре. В частности, и Мартин Броневский в XVI в., и турецкий путешественник Эвлия Челеби в XVII в. видели над воротами цитадели подтверждающую ее происхождение в эпоху расцвета Феодоро греческую надпись. В надписи 1363 г. сообщается, что «восстановлены» стены Феодоро и сооружены «башни верхнего города почтенной Пойки», вероятно, цитадели, имевшей особое, отличное от города название, что нередко случалось в средневековых городах.¹ «Верхним замком» назвал ее и Мартин Броневский, польский посол к татарскому хану, посетивший эти места в середине XVI в. и оставивший первое описание цитадели и города. «Город Манкопия, — сообщает он, — лежит в горах и лесах, в некотором удалении от моря. Он имеет два замка, построенных на высокой и широкой скале; драгоценные греческие храмы и здания; несколько ручьев, стекающих со скалы, чистых и удивительных. По покорении же турками, через 18 лет, он выгорел почти до основания, как говорят греческие христиане. Вот почему и нет уже ничего привлекательного, кроме верхнего замка, имеющего отличные ворота, украшенные греческими надписями и многим мрамором, и высокий каменный дом. В этом доме, по варварской ярости ханов, иногда содержатся московские послы, с которыми жестоко поступают. Теперь там уцелела только греческая церковь св. Константина и другая, весьма незначительная — св. Георгия... В тех греческих церквах стены украшены изображениями и знаками власти тех царей и цариц, от крови которых они (князья — Т. Ф.) кажется происходили».² Князья Феодоро заключали брачные связи с различными владетельными домами, но особенно гордились они родством с императорским домом Трапезундских Комнинов; не исключено и родство с Палеологами, чей герб — двуглавый орел — изображен на плитах с надписями князя Алексея.³ Родство с византийскими императорами придавало князьям Феодоро необходимый авторитет для того, чтобы играть первенствующую роль в Крыму в соперничестве с генуэзцами — пришельцами с католического Запада.

Примечания

1. Герцен А.Г. История изучения оборонительного комплекса Мангупа // Развитие феодализма в Центральной и Восточной Европе. — Свердловск, 1983. — с. 89, 91.

2. Броневский Мартин. Описание Крыма // ЗООИД. — 1867. — Т. 6. — с. 343.

3. Домбровский О.И., Махнева О.А. Столица феодоритов. — Симферополь, 1973. — с. 85.