Годы запустения

С установлением в Крыму Советской власти собственность Бахчисарайского монастыря была национализирована, а монастырские храмы переданы верующим¹. На территории Успенского скита организовали трудовую коммуну им. Артема, находившуюся в ведении Народного Комиссариата социального обеспечения (НКСО).

На момент закрытия Успенского монастыря ему принадлежало 227 десятин земли, из которых 5 десятин были заняты садом и огородом, У₂ десятины — виноградником, 154 десятины — мелким кустарником, остальная монастырская земля была под дорогами и тропинками². Вся территория Успенского монастыря, а также деньги и ценные бумаги на сумму 26 717 854 рубля 18 копеек, были национализированы, деньги — сданы в сберкассу при Симферопольском государственном казначействе³.

23 апреля 1923 года из действующих храмов Успенского монастыря было изъято 17 предметов из серебра (84 пробы) общим весом в 41 фунт⁴. Официально изъятие ценностей было произведено в рамках борьбы с голодом. Из храмов Успенского монастыря были изъяты следующие предметы: 3 большие ризы на иконы, 3 малые ризы, 6 маленьких риз, 1 дискос, 2 креста напрестольных, 1 чаша, 3 лжицы, 1 звездица, 2 кадила, 1 дарохранительница, 2 подсвечника, 2 лампады, 1 кадильница, оклады Евангелия, 2 маленькие лампадки, 4 куска обложек рамы. Под актом об изъятии ценностей свои подписи поставили члены комиссии и бывшие насельники скита, которым были оставлены дарохранительница и 3 креста «для обмена»⁵.

В начале июня 1923 года НКВД Крыма принял решение о ликвидации всех храмов Успенского монастыря. 13 июня этот вопрос был рассмотрен Межведомственной комиссией при Симферопольском Окрисполкоме. Выписка из протокола № 4 заседания Ликвидационной комиссии содержит следующее постановление: «Ввиду того, что церкви находятся при колонии, занимаемой НКСО, согласно положения, церкви ликвидировать. Здания передать НКСО, здания, имеющие художественно-историческую ценность, передать в ОХРИС⁶ г. Бахчисарая, все культовое имущество передать в хранилище НКВД, некультовое имущество — по усмотрению Отдела Управления Окрисполкома, о чем войти с ходатайством в Президиум Исполкома»⁷. Документ был заверен подписью заведующего Церковным Столом Окрисполкома Григорьева.

15 июня решение о ликвидации церквей бывшего Успенского монастыря было утверждено Президиумом Симферопольского Окрисполкома. На следующий день, 16 июня 1923 года, комиссия в составе членов Бахчисарайского райисполкома Голуба, Баранова и Решидова, в присутствии заведующего Симферопольским Церковным Столом Григорьева и заведующего трудколонией Алекси, опечатала храмы Успенского монастыря и произвела изъятие ценностей. Были изъяты предметы из серебра и меди: дарохранительница, 2 напрестольных креста, потир, 2 звездицы с постановками, мирохранительница, ковш для теплоты, лжицы (серебряная и медная), мелкие тарелочки⁸.Следует заметить, что это «изъятие», по сути, было настоящим мародерством, поскольку из монастыря изъяли не только церковную утварь, имеющую ценность, были отняты даже предметы бытового обихода монахов. Иными словами, монастырь просто ограбили, ничего не оставив его насельникам. Примером этого служит перечень вещей, переданных на «временное использование» Бахчисарайскому комитету взаимопомощи: клеенка, умывальник, зеркало, чашка, плевательница, кувшин, кровать с матрацем, 2 медных кофейника⁹. В разоренном монастыре в прямом смысле остались одни голые стены.

6 декабря 1923 года решение о ликвидации храмов Бахчисарайского скита было окончательно утверждено высшей инстанцией — Президиумом КрымЦИКа.

Все изъятое не было вывезено в хранилище НКВД, как это было принято Окрисполкомом, а свалено в одной из комнат на территории колонии им. Артема. Согласно описи здесь находились богослужебные сосуды и богослужебные предметы, хоругви, облачения, богослужебные книги, храмовая мебель¹⁰ (подробнее см. приложение № 6).

Однако в таких условиях многие из этих предметов пришли в негодность, значительная часть богослужебных книг и икон была варварски уничтожена, будучи использована на растопку печей¹¹.

В марте 1925 года в Административный отдел ЦАУ¹² Крыма, в чью компетенцию входили вопросы сохранности имущества закрытых церквей, обратилось Таврическое Епархиальное Управление обновленцев¹³ с просьбой о передаче приходу села Бия-Сала некоторых церковных предметов, хранящихся на территории трудколонии им. Артема.

Ходатайство обновленческого епархиального управления было возбуждено рапортом благочинного Бахчисарайского округа священника П. Ильинского в ТЕУ от 9 февраля 1925 года: «По дошедшим до меня слухам, имущество бывшего Успенского монастыря (иконы и др. предметы церковного обихода) употребляются находящимся там Собесом на растопку печей. Находя это явление ненормальным, я и прошу ТЕУ ходатайствовать теперь же перед соответствующею гражданскою властью о разрешении передачи сохранившегося еще имущества из церковного обихода бывшего Успенского монастыря в нашу бия-сальскую церковь, которая ощущает недостаток и в иконах, и в богослужебных книгах, и в разных облачениях»¹⁴.

В результате проверки было выявлено, что церковное имущество монастыря частично испорчено в результате халатного отношения к нему. В Бахчисарайский исполком из ЦАУ Крыма поступила директива, согласно которой уцелевшее имущество следовало взять на учет¹⁵. Сохранившиеся вещи было решено передать церкви в Бия-Сала, а испорченные церковные предметы — уничтожить. Распоряжение ЦАУ гласило: «Ввиду того, что значительная часть культового имущества, подлежащего передаче верующим, находится в хаотическом поломанном состоянии, что передача их верующим в таком виде вызвала бы нежелательные толки об издевательстве и о поругании их святынь; предварительно до производства передачи имущества РАЙФО и верующим поручите надежному работнику (партийному) произвести отбор всех предметов, могущих вызвать нежелательные толки среди верующих и совершенно секретнейшим образом их уничтожить (лучше сжечь)»¹⁶ (подробнее см. приложение № 7). Таким образом, многие ценности Успенского монастыря были уничтожены.

В 1925 году на складах Бахчисарайского отдела местного хозяйства скопилось большое количество богослужебной утвари и церковных предметов, изъятых из Бахчисарайского скита, которые следовало сдать в КрымОХРИС, ведавший вопросами сохранности исторических и культурных ценностей. Ценности были сданы в РАЙФО¹⁷, а некоторая часть старинных икон и богослужебной утвари попала в Бахчисарайский музей.

В апреле 1925 года КрымЦИК принял решение о создании на территории Успенского монастыря Дома туристов, однако реализовать это решение властям так и не удалось¹⁸. Несмотря на то, что с 1921 года Успенский монастырь официально был закрыт, верующие по-прежнему собирались здесь на молитву, особенно в день престольного праздника обители — 28 августа. Летом 1925 года в Бахчисарайский райисполком поступило заявление от греческой православной общины с просьбой передать им три храма Успенской обители, как являющиеся историческими святынями греческого народа¹⁹ (см. приложение № 8).

Храмы, о которых шла речь в заявлении, были обследованы комиссией райисполкома в составе: председателя Муждабаева, секретаря Одинцова, Кудякова (от милиции и райкома РКП(б)), Манаецкого (от ОХРИСа), и Хаджи-Страти (гортехник). Выводы были неутешительными. Церковь св. Марка разрушена, деревянный пол полностью разобран, вырваны окна и двери, печи и кафеля готовы были рухнуть в любой момент²⁰, сама церковь требовала капитального ремонта. Храмы Успения Пресвятой Богородицы и св. равноапостольных Константина и Елены находились в удовлетворительном состоянии, по мнению комиссии, церковь святых Константина и Елены представляла ценность²¹. Близкой к полному разрушению была признана кладбищенская часовня, найденная комиссией захламленной²².

Учитывая, что районный бюджет не располагал необходимыми средствами для ремонта монастырских храмов, числящихся на балансе местного отделения ОХРИСа, Бахчисарайский райисполком передал в бесплатное пользование три церкви Успенского монастыря и две кельи-сторожки греческой общине сроком на девять лет. Верующим также передавались необходимые богослужебные предметы, хранящиеся на складе ОМХа²³. Со своей стороны, община дала обязательство провести за свой счет ремонт церквей²⁴.

Против передачи верующим трех храмов Наркомсобес, в ведении которого находились церкви, никаких возражений не высказал, поскольку церкви, передаваемые общине, из-за неудобства их расположения не использовались трудовой колонией им. Артема²⁵. О решении передать церкви Успенского скита в распоряжение верующих было сообщено в ЦАУ Крыма²⁶.

Однако вскоре против передачи верующим монастырских храмов выступили Народный Комиссариат Просвещения и Наркомсобес, еще недавно не возражавший против этой передачи. КрымОХРИС подал заявление в Церковный Стол ЦАУ при КрымЦИКе, согласно которому передача верующим пещерных церквей бывшего Успенского монастыря и «возобновление в них отправления религиозных церемониалов местных верующих» с точки зрения сохранности этого историко-художественного памятника от разрушения является недопустимой²⁷. Однако относительно передачи верующим расположенной под навесом скалы церкви святых Константина и Елены, по мнению КрымОХРИСа, не представляющей историко-художественного интереса, возражений не было.

Зато такие возражения появились у НКСО «в виду отрицательных могущих быть последствий, как главное, на хозяйственном ведении и сохранении находящегося здесь сельскохозяйственного и прочего имущества»²⁸.

Вскоре ЦАУ Крыма направило в Бахчисарайский РНК запрос по следующим вопросам: 1) на каких основаниях РИК передал ликвидированные храмы верующим; 2) сколько в Бахчисарае имеется храмов, и чем обусловлен возврат ликвидированных церквей Успенского монастыря верующим. Кроме этого, ЦАУ Крыма сообщало, что его запрос от 9.IX.25 за № 4010/с (касавшийся использования трудовой колонией монастырских храмов) не предусматривал решения вопроса об использовании ликвидированных церквей путем передачи их верующим²⁹. На этот запрос из Бахчисарая пришел ответ, что в городе уже имеется две православные церкви, храмы же Успенского монастыря до его ликвидации посещали только в праздничные дни, а после ликвидации — только в богородичные праздники, главным образом в день Успения Божией Матери 15 августа³⁰.

Под давлением КрымОХРИСа и НКСО ЦАУ Крыма приняло решение отказать верующим в богослужебном использовании трех церквей Успенского монастыря. Этому решению также способствовало наличие в Бахчисарае двух православных церквей, в которых легко могла вместиться вся греческая община, состоящая из 214 человек. Заключение по ходатайству верующих гласило: «Так как ходатайство верующих об открытии трех церквей бывшего Успенского скита, закрытых еще в 1923 г., не вызывается необходимостью иметь место отправления богослужений (наличие двух церквей в Бахчисарае), а также принимая во внимание, что просимые ими церкви расположены на территории сельскохозяйственной колонии инвалидов гражданской войны при НКСО Крыма, данное ходатайство отклонить. 20 апреля 1926 г.»³¹.

Попытка открыть храмы для богослужения не удалась. Тем временем монастырские храмы продолжали разрушаться, некоторые были откровенно осквернены. Например, с 1923 года церковь свт. Иннокентия Иркутского была использована трудовой колонией под хлев для скота³².

Видя это, верующие греки предприняли очередную попытку вернуть храмы. В 1926 году во ВЦИК РСФСР поступило ходатайство верующих о передаче им трех церквей бывшего Успенского монастыря. Такое же ходатайство было подано и в Секретариат Президиума КрымЦИК. За удовлетворение властями просьбы верующих греков ходатайствовал представитель Вселенского патриарха в Советском Союзе Василий Димопуло³³, личность известная в церковных кругах Москвы того времени и близкая к обновленцам. На этот раз главным противником передачи верующим упомянутых церквей выступило Управление Главнауки Наркомпроса РСФСР. В своем определении по этому вопросу Главнаука утверждала, что пещерные церкви Успенского Скита, относящиеся к VII веку, занесены в государственные каталоги как Историко-археологические памятники³⁴. «Принимая во внимание крупное археологическое значение этих памятников, Главнаука НКП считает передачу этих церквей для культовых целей недопустимым и просит вынести соответствующее постановление»³⁵.

В 1927 году в КрымЦИК поступило уже третье ходатайство о возвращении верующим закрытых церквей Успенского монастыря, и вновь последовал отказ, а 21 июля 1927 года этот отказ был подтвержден и Президиумом ВЦИК в Москве³⁶.

Последний раз верующие собрались в Успенский монастырь на престольный праздник обители 28 августа 1927 года. Из рапорта начальника бахчисарайской районно-городской милиции Саитягьи мы узнаем, что в этот год в Успенский монастырь прибыло около 1600—1700 паломников, среди которых распространился слух о том, что делегация из числа паломников добилась в КрымЦИКе разрешения на проведение богослужения в Успенском монастыре.

Негодование верующих вызвало то обстоятельство, что им не разрешили совершить службу в монастыре, в то время как крымские татары получили такое разрешение для проведения своего моления. Дело в том, что в 1927 году с Праздником Успения Божией Матери совпал крымскотатарский праздник «Дервиш»³⁷.

Накануне праздника Успения верующие совершили всенощное бдение в Свято-Никольском соборе и привокзальной церкви Бахчисарая, т. к. убедились, что в этот день разрешения на совершение богослужения власти не дадут. 28 августа 1927 года в городе сложилась напряженная ситуация в связи с усилиями властей сорвать богослужение. В Успенский монастырь были высланы наряды милиции. Рано утром двое паломников — житель села Коуш Бахчисарайского района Стефан Кутаризов и житель деревни Кашмине Бересовского сельсовета Симферопольского района Захария Лютиков — сорвали замки с входа в Успенскую церковь, но были задержаны милицией. Со слов начальника милиции Саитягъи следует, что С. Кутаризов и З. Лютиков пытались агитировать паломников совершить богослужение в Успенской церкви, после чего совершить разгром учреждений органов власти, как незаконно запретивших русскому населению совершить богослужение в Успенском монастыре³⁸.

В деле о ликвидации Успенского монастыря мы находим любопытную информацию. Согласно донесению Бахчисарайского админотдела в АОУ³⁹ КрымЦИКа, греческое духовенство отказалось совершать совместное богослужение с бия-сальским священником в Успенской церкви 28 августа 1927 года⁴⁰. Объясняется это, по всей видимости, тем, что упоминавшийся ранее священник церкви в Бия-Сала принадлежал к обновленческому течению. Поэтому для греческого духовенства было вполне естественным отказаться от сослужения с ним Божественной Литургии. В то же время греки совсем не гнушались помощи В. Димопуло, как мы уже упоминали, близкого к обновленцам.

21 октября 1927 года Административный отдел управления КрымЦИКа издал распоряжение, согласно которому выдача каких-либо разрешений на проведение богослужений в Успенском монастыре являлась недопустимой, впредь такие разрешения должны были входить в компетенцию только Президиума КрымЦИКа⁴¹ (см. приложение № 9).

В 1927 году монастырская гостиница перестраивалась под общежитие Собеса⁴². В этом же году страшное по своей разрушительной силе землетрясение сровняло с землей часть храмов, расположенных на верхнем плато. В сентябре 1928 года Бахчисарайский админотдел принял решение о сносе храмов Успенского скита, поскольку те грозили обвалом на трудовую коммуну им. Артема. 12 сентября 1928 года Госфонд продал храмовые здания Успенского монастыря трудколонии за 96 рублей 38 копеек, что составляло 25% от их «настоящей стоимости»⁴³, определенной, по всей видимости, людьми невежественными. Полуразрушенные здания монастырских церквей разобрали на стройматериалы. К 4 января 1929 года здания храмов Успенского монастыря были снесены на 80%. Разрушены: церковь свт. Иннокентия Иркутского, церковь святых Константина и Елены, церковь св. Георгия Победоносца, звонница при кладбищенской церкви и проч.⁴⁴ Внутреннее убранство Успенской церкви было осквернено и разграблено⁴⁵.

Так, из-за невежественного и безразличного отношения к церковно-историческим святыням погибли замечательные памятники истории, святыни православного Крыма.

В 1932 году была ликвидирована Анастасиевская киновия. В первые годы советского правления о киновии забыли, вопрос о ее существовании не обсуждался ни местными бахчисарайскими властями, ни центральными органами в Симферополе. Очевидно, это было следствием того, что в первые месяцы установления Советской власти в Крыму, а затем в период нахождения на полуострове центра Белого движения, Анастасиевская киновия оставалась в стороне от военных и политических событий⁴⁶. По мнению Ю.А. Катунина, то обстоятельство, что Анастасиевская киновия просуществовала до 1932 года, говорит о том, что в годы Гражданской войны малочисленная братия киновии вела независимую от Успенского скита деятельность, чем не дала большевистскому правительству повода для закрытия киновии в первые годы Советской власти⁴⁷.

Какое-то время киновия наслаждалась спокойствием, продолжая вести тихую, размеренную жизнь. Подобно Успенскому скиту Анастасиевская киновия славилась гостеприимством, на престольный праздник к чудотворному образу св. мученицы Анастасии и св. источнику стекалось множество паломников⁴⁸.

18 марта 1932 года состоялось собрание рабочих хутора № 2 совхоза «Коминтерн», на территории которого была расположена киновия. На собрании был поднят вопрос о закрытии Анастасиевской киновии и выселении проживающих в ней двух монахов. Один из выступавших докладчиков заявил, что в период сплошной коллективизации, ликвидации кулачества и расширения социализма нет места «таким организациям, как близлежащий Анастасиевский монастырь». Подчеркивая вред, приносимый делу социализма церквами вообще и в частности Анастасиевской киновией, докладчик поставил вопрос о закрытии киновии и передаче ее помещений для «культурно-бытовых условий»⁴⁹.

Затем с докладом выступили Ф. Пичкалы и его содокладчик Альип, которые заявили: «Мы, рабочие хутора № 2 совхоза «Коминтерн», сознаем, что вышеназванный монастырь действительно является явно контрреволюционным организмом, а проживающих в нем монахов Тарасенко Каллистрата и Кичинаки Михаила — нетерпимым элементом»⁵⁰.

Собрание рабочих приняло решение о выселении в течение трех дней монахов Анастасиевской киновии, поскольку «монахи и попы, как чуждый элемент, не могут находиться между массой, строящей социализм»⁵¹. На этом же собрании было принято решение о выселении из совхоза «кулака» Анатолия Лебедева и «монахов-подкулачников»⁵².

20 июля 1932 года Постоянная комиссия по вопросам культа при Президиуме ЦИК Крымской АССР постановила: «Монастырское подворье и церковь ликвидировать ввиду требований трудящихся окружающих деревень. Подворье и церковь передать хутору № 2 совхоза «Коминтерн» под культурные нужды»⁵³. Так был закрыт один из самых последних монастырей Крыма.

На территории Успенского монастыря трудовая колония располагалась до начала Великой Отечественной войны, в годы которой здесь поместили госпиталь, в 1944 году он был устроен в помещениях монастырской трапезной и гостиницы. «На военном кладбище, рядом с могилами русских солдат, защищавших Севастополь в 1853—1856 годах, появились могилы советских солдат»⁵⁴.

После окончания Великой Отечественной войны Успенский монастырь попал в поле зрения ученых. В июне 1944 года экспедиция по охране памятников Управления по делам архитектуры при СНК РСФСР провела осмотр и фиксацию Успенского монастыря. В состав этой экспедиции входили: А.Н. Припусков, И.А. Абрамов, В.И. Аверинцев, директор Бахчисарайского дворца-музея М.Г. Кустова и директор Музея пещерных городов Е.А. Дубинская.

Перед экспедицией предстало ужасающее зрелище. Успенский скит представлял собой совершенно беспризорные пещеры. Комиссия запротоколировала, что монастырь сильно разрушен коммунхозом города Бахчисарая в период 1928—1931 годов⁵⁵. Наружные части были сильно побиты, фрески повреждены, частично замазаны, лики выбиты. Келии превращены в уборные.

Никаких средств государство на ремонт Успенской церкви Бахчисарайского монастыря не выделило (отреставрировали только ханский дворец и некоторые постройки на Чуфут-Кале), на территории монастыря отдел охраны памятников Управления архитектуры Крыма к концу 1945 года установил всего лишь две охранные надписи⁵⁶. Успенский монастырь не числился в списке памятников архитектуры, подлежащих государственной охране на территории РСФСР, утвержденном 22 мая 1947 года⁵⁷. Не значился он и в списке памятников архитектуры и архитектурных ансамблей, взятых на учет Главным Управлением по охране и реставрации памятников архитектуры от 18 декабря 1947 года⁵⁸.

В 1954 году была отремонтирована ограда у ворот монастыря, незадолго перед тем рухнувшая⁵⁹.

2—3 мая 1955 года представители Управления по делам архитектуры при Совете Министров СССР — архитекторы М.М. Александрова, И.И. Макушенко и Е.М. Пламеницкая, в присутствии депутата Бахчисарайского горсовета М.Г. Кустовой и директора Музея пещерных городов Б.Т. Волохина, провели осмотр настоятельского дома, Успенской церкви и крещальни Успенского монастыря. Результатом этого осмотра было решение об использовании Успенского монастыря в качестве экскурсионного объекта.

Находящийся на территории монастырского комплекса госпиталь в послевоенные годы перепрофилировался в психоневрологический диспансер⁶⁰, который находился здесь вплоть до 2000 года, продолжая функционировать и после возрождения Успенского монастыря. Через пещерный храм и вообще через верхний ярус монастырского комплекса проходила туристическая дорога в Чуфут-Кале. Туристы имели возможность побывать в Успенском храме, любоваться видом ущелья с балкона пещерной церкви, подняться на вершину Успенской скалы, где они могли увидеть еще сохранившиеся остатки монастырских виноградников, пить воду из св. источника, оказаться на братском кладбище. Однако, несмотря на посещение десятков тысяч туристов и паломников, Успенский монастырь представлял собой в те годы картину запустения и руин.

Примечания

1. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 38.

2. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 7.

3. Там же. Л. 8.

4. Там же Л. 6.

5. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 6.

6. ОХРИС — управление по охране памятников.

7. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 12.

8. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 4.

9. Там же. Л. 5.

10. ГАРК. Р-663. оп. 10, д. 274. Л. 10.

11. Литвинова Е.М. Указ. соч. С. 352.

12. Центральное Административное Управление.

13. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 39.

14. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 15.

15. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 18.

16. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 20.

17. Там же. Л. 31.

18. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 39.

19. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 39.

20. Там же. Л. 41.

21. Там же.

22. Там же.

23. Отделение местного хозяйства.

24. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 41.

25. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 35.

26. Там же. Л. 36.

27. Там же. Л. 49.

28. Там же. Л. 49.

29. Там же. Л. 37.

30. Там же. Л. 47.

31. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 51.

32. Там же. Л. 72.

33. Там же. Л. 54.

34. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 40.

35. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 57.

36. Там же. Л. 64.

37. Некоторые ошибочно называют «Дервиш» мусульманским праздником. На самом деле «Дервиш» не входит в круг праздников, особо почитаемых в исламе. Это этнический праздник крымских татар, о котором в настоящее время практически ничего не известно, даже среди самих крымских татар. Известно только, что это было переходящее по времени празднование, особо отмечаемое в Бахчисарае, а также в двух татарских селах Бахчисарайского района — Азиз и Эфендикой. Из названия мы видим, что празднование было связано с дервишами — мусульманскими аскетами. По всей видимости, в день праздника народ собирался в текие (аналог христианского монастыря) дервишей в Бахчисарае и наблюдал за тем, как дервиши начинали кружиться волчком по двору текие и впадать в состояние, близкое к трансу. Однако надо заметить, что такое празднование, как и сам институт дервишей, ортодоксальный ислам отвергает, поскольку видит в них отражение доисламских традиций, как это удалось нам установить в ходе беседы с имамом мечети Муфтий-Джами г. Феодосии.

38. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 82.

39. Административный отдел управления.

40. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 74.

41. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 274. Л. 81.

42. Никольский П.В. Указ. соч. С. 68.

43. ГАРК. Р-663. Оп. 10, д. 274. Л. 85.

44. Там же. Л. 86.

45. Крымский Афон. С. 5.

46. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 16.

47. Там же. С. 16.

48. Севастопольское благочиние. С. 166.

49. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 1770. Л. 4.

50. Там же.

51. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 1770. Л. 6.

52. Катунин Ю.А. Монастыри Крыма. С. 16.

53. ГАРК. Р-663. Оп. 10. Д. 1770. Л. 1.

54. Литвинова Е.М. Указ. соч. С. 353.

55. ГАРК. Р-3385. Оп. 1. Д. 6. Л. 25.

56. Там же. Л. 118.

57. Там же. Л. 23.

58. Там же. Л. 30.

59. ГАРК. Р-3385. Оп. 2. Д. 12. Л. 6 об.

60. Благодаря расположению этого лечебного учреждения в Мариампольском ущелье само ущелье получило неофициальное саркастическое название «Долина ужаса», ходившее среди местных жителей. Дело в том, что пациенты диспансера, сидя в палатах или во время прогулки во дворе, издавали различного рода шум (крик, вой и т. д.). Акустические условия ущелья таковы, что подобный шум не только усиливался, но и распространялся по всему ущелью и был слышен даже в Чуфут-Кале. Естественно, что от такого эффекта находящиеся здесь туристы испытывали разные ощущения, в том числе и страх. По словам одного из насельников Успенского монастыря, послушника Романа, первое время после возобновления монашеской жизни в Успенском монастыре, когда обитель соседствовала с диспансером, такие крики пациенты этого учреждения поднимали во время богослужения, совершаемого в Успенской церкви.