Переселение крымских христиан в Приазовье и прекращение монашеской жизни в Успенской скале

В 1771 году русская армия под командованием В.М. Долгорукова заняла Крым. На ханский престол был посажен приверженец прорусской политики Шагин-Гирей. Крымское ханство было объявлено независимым от Оттоманской Порты, в свою очередь, ханство признало над собой протекторат Российской империи, согласно условиям Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 года.

Митрополит Игнатий Газадини обратиться через князя Г.А. Потемкина к императрице Екатерине II, прося ее принять крымских христиан под свое покровительство, с этой целью свт. Игнатий вместе с Трифиллием дважды посещал Петербург¹. Неофициально по этому же вопросу с Потемкиным сносился и А.В. Суворов в обход своего начальника Румянцева, который по этому поводу выражал Суворову свое неудовольствие². В сентябре 1778 года митрополит Игнатий направил послание в Святейший Синод, в котором просил принять его в юрисдикцию Русской церкви и признать ее архиереем (подробнее см. прил. № 1).

В 1778 году по приказу Екатерины II командующий русской армией граф Румянцев предложил христианам Крыма покинуть свои дома и переселиться на территорию Российской империи. 23 апреля 1778 года, по окончании пасхального богослужения, свт. Игнатий объявил своей пастве о предложении русской императрицы. «Весть о выходе христиан разлетелась по всему Крыму»³.

Естественно, что предложение покинуть веками обжитые дома и расстаться со своей землей было принято не всеми, многие христиане были категорически против. Однако убежденный русским правительством в правильности задуманного намерения митрополит Игнатий с большой энергией принялся убеждать свою паству переселиться. С этой целью митрополит рассылал свои увещательные грамоты, по селениям были направлены священники с целью убедить жителей согласиться с предложением русской императрицы. Все христианские селения объехал племянник митрополита Игнатия, который уговаривал жителей решиться оставить Крым, рассказывая о предоставленных русским правительством льготах: освобождении от налогов на 10 лет, выделении 30 десятин земли на душу, освобождении от рекрутской повинности.

Успенский Бахчисарайский монастырь был объявлен сборным пунктом, куда стали съезжаться крымские христиане перед отправлением на новое место жительства. Принято считать, что это сыграло «особую идеологическую роль в переселении христиан в Приазовье»⁴. Есть основания предполагать, что во время выхода христиан из Крыма в Успенской скале уже был не монастырь, а приходской храм⁵. На это указывает ведомость, поданная митрополитом Игнатием императрице, в которой монастырем был назван только один — Георгиевский Балаклавский, где на тот момент проживало всего три монаха⁶.

По всей видимости, в Успенский монастырь прибыло значительное количество людей. «Сыны Пантикапей, Феодосии и Херсонеса сходятся в монастырь, чтобы в последний раз поклониться здесь Пресвятой Богородице, защищавшей их Своим Покровом в течение нескольких веков от насилий мусульман. Тяжела была картина разлуки греков с заветными берегами Тавриды»⁷.

Помимо съезжавшихся со всего Крыма в Бахчисарайский монастырь христиан здесь находились также жители селения Майрема — Мариамполя. В конце XVIII века здесь в основном проживали уже не потомки древних эллинов, в древние века прибывших в Тавриду, в большинстве это были выходцы из Анатолии, в основном из Трапезунда, поселившиеся здесь после захвата турками этого последнего осколка Византийской империи. В Крыму анатолийские греки искали убежища, поскольку местные татары не преследовали их так фанатично, как турки⁸.

Надо отметить, что упразднение Готской епархии в 1778 году нанесло серьезный урон христианству. Этот непродуманный шаг привел к ликвидации последнего очага христианской веры на полуострове и усилению здесь исламского влияния на оставшихся христиан.

В освещающей присоединение Крыма к России историографии превалирует точка зрения, объясняющая переселение крымских христиан соображениями экономического характера, а именно: выход христиан из Крыма, этих носителей высокой культуры земледелия, ремесленного производства и торговли, неизбежно вел к подрыву экономики Крымского ханства.

Однако убытки, которые могло понести Крымское ханство, были ничуть не меньше убытков, понесенных Российской империей в связи с организацией выхода христиан из Крыма и размещением их на территории Приазовья. Россия, во-первых, несла не меньшие убытки, чем Крымское ханство, а во-вторых, в лице христиан русская армия, в случае военных действий в Крыму, лишалась союзников, способных поддержать ее не только морально, но и материально. Поэтому существуют более глубокие причины.

Другая точка зрения связывает переселение христиан в Приазовье с религиозным гнетом со стороны ислама. Вывод христиан из Крыма был предпринят с целью избежать истребления христиан мусульманами в результате предстоящей войны между Россией и Турцией.

Теперь рассмотрим более глубокую причину этого события. В случае присоединения Крыма к России, что было вопросом времени, полуостров должен был войти в каноническую территорию Русской Православной Церкви. Однако Готская митрополия входила в юрисдикцию Константинопольской Церкви, поэтому возник бы вопрос о переходе ее в ведомство Русской Церкви, что привело бы, непременно, к конфликту между двумя крупнейшими поместными Церквами. Силовое переподчинение епархии приводило бы к подрыву авторитета России в глазах христианских государств.

Наиболее эффективным и безболезненным средством для решения этой проблемы было упразднение Готской епархии до присоединения Крыма к России. «С этой целью среди христиан Крыма, сочувствующих России в борьбе с Турцией, могли распространяться слухи о возможных репрессиях со стороны ислама в ходе предстоящих военных действий. Это должно было формировать эмиграционные настроения среди значительной части христиан полуострова, веками проживавших на данной территории»⁹.

Естественно, что для решения этого вопроса было необходимо согласие церковной иерархии Крыма, от которой и должна была исходить инициатива этого переселения, что привело бы одновременно и к ликвидации епархии Константинопольского Патриархата, и к избежанию резни христианского населения, а также повлекло подрыв экономики Крымского ханства. Очевидно, что такая договоренность с митрополитом Игнатием была достигнута по дипломатическим каналам¹⁰.

Организацию переселения довольно быстро осуществил А.В. Суворов. Первое официальное приказание Румянцева о принятии мер для вывода христиан из Крыма было получено князем Прозоровским еще 25 февраля 1778 года. Надо заметить, что Прозоровский принимал деятельное участие в судьбе древней Успенской обители. 31 мая 1777 года он писал графу Румянцеву-Задунайскому о том, что близ Бахчисарая с древних веков существует греческий монастырь в горе, из камня, который находится в упадке. Далее Прозоровский сообщал, что видевшийся с ним митрополит рассказал ему о своем намерении построить здесь новую и «уже порядочную» церковь¹¹. 17 мая того же года окончательное распоряжение о переселении крымских христиан было дано Суворову. 17 июля 1778 года он предоставил в Петербург требования переселенцев, утвержденные императрицей только 21 мая 1779 года, когда переселение было уже окончено (этот факт в свое время давал основание некоторым исследователям относить это событие к 1779 году. — А.П.).

Поручая Суворову переселение крымских христиан, фельдмаршал Румянцев подчеркивал, что идея переселения ему не принадлежит. Он писал Суворову: «Христиан, пожелавших в Азовскую губернию, отправляйте сходственно предписанию князя Григория Александровича Потемкина»¹². Это был неприятный для Суворова приказ, возникли заботы о снабжении, лошадях, фураже, следовало неукоснительно соблюдать предписания и налаживать пошатнувшиеся отношения с возмущенным ханом.

2 августа 1778 года Генерал-фельдмаршал граф Румянцев направил митрополиту Игнатию следующее письмо: «Почтеннейшее Вашего Преосвященства писание от 17-го минувшего июля я получил, и преподаваемое в оном благословение приемлю с наипризнательнейшею благодарностью. Что до переселения православных христиан паствы Вашей под скипетр ея императорского величества всеавгустейшей и всемилостивейшей самодержицы в Азовскую и Новороссийскую губернию, то возложено на попечение тех губерний гражданских правительств и генерал-поручика и кавалера Суворова, чинить им на пути всякое снабдение и довольствие, а со стороны своей пользы они от помянутого г. генерал-поручика и г. резидента Константинова должны быть весьма обнадежены, что найдут под кротчайшим скипетром спокойную жизнь, возможное благоденствие и такие выгоды, каких предполагать не могут. Тщетно бы было распространять мои уверения, когда само единоверие наше в истине того вернейшим вам есть ручательством. Я о предлагаемом Вашим Преосвященством не упущу всеподданнейше представить ея императорскому величеству, а Вы между тем, заберегая время, чтоб не потерять всуе, прилагайте всевозможное старание по руководству г. генерал-поручика Суворова и г. резидента Константинова, о переселении христиан паствы Вашей. Впрочем, поручая себя Вашим святейшим молитвам, имею честь быть с совершенным к вам почтением»¹³.

Соответствующие распоряжения фельдмаршала Румянцева 5 августа 1778 года получили русский резидент А.Д. Константинов и А.В. Суворов. В письме к первому Румянцев приказывает устроить переселение христиан так, чтобы «следствия противные не были вреднее, нежели могущая быть от того польза»¹⁴, при этом переселение это должно быть осуществлено таким путем, чтобы не вызвать гнева крымского хана, т. к. это могло повлечь за собой разрыв отношений хана с Россией и вовлечение его в протурецкую партию. В письме к Суворову Румянцев также говорит о необходимости дипломатического подхода к хану, Суворову рекомендовалось «иметь к нему крайнее уважение для держания его у татар в высокопочитании и потому стараться всячески успокоить его и правительство до времени и пока исчезнет удобность туркам на пособие татарам»¹⁵. Переселение христиан рекомендуется в этом письме объяснить хану как желание самих крымских христиан получить в России убежище от турок, в котором Россия не может отказать своим единоверцам. Отъезд христиан Румянцев приказывает осуществить небольшими группами, «чтобы сим способом, с одной стороны, укрыть хана, с другой — избегнуть им от татарского негодования»¹⁶.

Портрет П.А. Румянцева-Задунайского. Неизвестный художник конца XVIII в.

Действительно, известие о предстоящем переселении христиан привело в ярость крымского хана Шагин-Гирея. Он прекратил свои отношения с А.В. Суворовым, отказывал в аудиенциях русскому резиденту А.Д. Константинову и, наконец, перебрался из Бахчисарая в военный лагерь, где со своими советниками решил ходатайствовать в Петербург об отмене переселения, мотивируя свое несогласие тем, что крымские христиане лишаются своей древней родины. В ожидании ответа из Петербурга Шагин-Гирей попросил у А.В. Суворова отсрочки переселения на 25 дней, но получил отказ¹⁷.

Убедить Шагин-Гирея согласиться на переселение христиан помогли 50 тысяч рублей, выданные ему из российской казны. Кроме денег хан получил дорогой сервиз и другие подарки¹⁸, на аналогичную сумму также получили подарки в виде компенсации за ясырь и родственники хана, беи, мурзы и чиновники¹⁹.

После договоренности с ханом Шагин-Гиреем князь Потемкин и фельдмаршал Румянцев получили предписание о принятии мер для обеспечения переселенцев продовольствием и снабжения их всем необходимым на местах. Правительству предстояли огромные издержки. Из Азовской губернии в Крым было выслано 600 подвод. В награду за содействие правительству митрополит Игнатий получил 6550 рублей, армянский архимандрит Мартос — 2820 рублей, католический патер получил 1250 рублей, на приобретение экипажей было выделено 2799 рублей. Всего на переселение христиан из Крыма было затрачено 230 тысяч рублей ассигнациями²⁰.

Когда все препятствия были устранены, А.В. Суворов принялся за осуществление этого переселения. Предварительно митрополит Игнатий, армянский архимандрит Мартос и католический патер Яков вручили русскому полководцу «Постановление крымских христиан», согласно которому они, добровольно и по собственному согласию готовы принять российское подданство и переселиться в Азовскую губернию²¹.

25 июня 1778 года митрополит Игнатий отслужил в Успенской церкви последний напутственный молебен, после которого митрополит, духовенство и все собравшиеся в Успенском монастыре христиане торжественно подняли чудотворную икону и с духовными песнопениями начали свой путь, «оставив навсегда негостеприимный, но заветный для них Крым»²².

Прибывшие из Анатолии греки сделали копию с увозимой Бахчисарайской иконы Божией Матери и поместили ее в пещерную Успенскую церковь²³. Существует предание, согласно которому татары, сильно почитавшие икону Божией Матери, просили христиан оставить ее им. Те же, опасаясь волнений и нападений на себя со стороны татар, вывезли икону в бочке²⁴, однако А.Л. Бертье-Делагард считает это «нелепым местным мариупольским рассказом»²⁵.

Что же христиане оставили, навсегда покинув Крым? Из 485 христианских дворов 285 находилось в Бахчисарае, 75 — в Майреме, 130 — в Чуфут-Кале (надо заметить, что названия своих прежних селений христиане взяли с собой, т. е. дали их различным кварталам Мариуполя²⁶). Таким образом, в распоряжении татар остались дома и земельные угодья переселенцев, большая часть которых проживала в окрестностях Бахчисарая. Многие мусульмане смогли извлечь выгоду для себя из этого переселения. В 1787 году комендант Бахчисарая Тотович докладывал командующему русскими войсками в Крыму генерал-аншефу М. Каховскому о том, что в Бахчисарае проживает анатолийский турок Кара-Измаил, пользующийся среди населения города большим почетом; в 1779 году по поручению Шагин-Гирея Кара-Измаил продавал оставшееся после христиан имущество и подстрекал татар к жалобам князю Потемкину с целью «выгнать христиан из Бахчисарая»²⁷.

С переселением христиан в Приазовье расположенное под Успенским монастырем греческое селение Мариамполь прекратило свое существование. Следы этого селения сохранились до наших дней. Здесь еще можно встретить остатки разрушенных наземных строений, в скале заметны каменные лесенки, подрубки для деревянных конструкций и пещеры хозяйственного назначения²⁸. Здесь же можно встретить одичавшие фруктовые деревья.

Во время переселения христиан многие татары, не желая расставаться с родственниками и соседями, тайно принимали христианство. По всей видимости, это были потомки омусульманенных христиан. Чтобы не раздражать крымского хана, многим бахчисарайским татарам было отказано в выезде. А.В. Суворов рапортовал Румянцеву: «Чем далее, тем более открывается между татар крымских беспримерное желание к принятию христианского закона. В горах татарского закона семейств до 20 от греческих священников приняли святое Крещение и, между выезжающих христиан скрываясь, отправились вместе с оными на поселение так скрытно, что ниже российские о том предузнать не смогли»²⁹.

В.Х. Кондараки резко критиковал идею мирного сожительства христиан с мусульманами, в пользу чего, однако, говорят свидетельства о татарах, с плачем провожавших переселенцев. По мнению Кондараки, это были те, кто из личных выгод приняли ислам, но скорбели от разлуки с теми, «с кем росли или страдали, лелея их в детстве на своих грудях»³⁰.

Действительно, были случаи, когда христиане принимали ислам, чтобы остаться в Крыму. «Искутские греки, а также жители деревень Ламбат и Варнутка приняли ислам только ради того, чтобы не расстаться с родиной»³¹. Ожидая лучшей участи, они остались в Крыму, однако на протяжении трех поколений христианские традиции сохранялись в быту этих мусульман, особенно среди женщин, лишенных возможности общения с христианскими миссионерами. Жизнь этих мусульман резко отличалась от жизни коренных мусульман. В XIX веке и позднее они праздновали христианские праздники, особенно Успение Богоматери, для чего посещали Успенский монастырь вместе с православными паломниками. В таких случаях мусульмане с детьми останавливались в пещерных помещениях, расположенных на восточной стороне ущелья, откуда они видели богослужение и слышали праздничные церковные песнопения. Д. Струков описывал случаи, когда в Успенский монастырь или в приписанную к нему Анастасиевскую киновию приезжали татары, жертвовали деньги и ставили свечу в качестве выполнения обета, данного кем-то из их близких, а затем быстро уезжали, боясь быть замеченными муллой или каким-либо фанатично настроенным соотечественником³².

Переселение проходило не так гладко, как было задумано. Многие греки в дороге отставали. В донесениях Г.А. Потемкину А.В. Суворов жаловался, что вначале некоторые христиане протестовали против переселения, подстрекаемые, как полагал Суворов, татарами³³. Уже находясь в пути, переселенцы отказались ехать дальше, возмущенные действиями таможенных откупщиков, прощупывавших все их имущество, в том числе и иконы. Чтобы прекратить это, перекупщикам заплатили 5 тысяч рублей³⁴. В своих письмах Турчанинову Суворов жаловался на отсутствие денег, нехватку подвод, на эпидемию горячки среди переселенцев, которой переболел он сам и все его помощники. В результате недостатка транспорта, строительных материалов и припасов едва ли не половина переселенцев погибла от голода, холода и болезней. Горечь своего сокрушения о случившемся митрополит Игнатий излил в письме к русскому резиденту в Крыму А.Д. Константинову: «Дорогой и по приезде сюда что я от переселенцев вытерпел — одному только Богу известно. Заткнув уши уклоняюсь я от слуха речей их, ибо если на их требования ответствовал, то давно уже лишили бы меня жизни. Все то я терпеливо сношу, но Бог праведен! — вы меня ввергнули в глубину огня и в нем страдать оставили; я Вас оставляю Божию Правосудию, которое воздаст Вам по делам Вашим; ибо по Вашим словам я попался в сию пасть»³⁵.

Переселение однажды едва не сорвалось, жители Мариамполя повернули обратно вместе с чудотворной иконой Богоматери. Среди переселенцев пошли слухи, что мариампольцы поступили так по подговору татар³⁶. Начались волнения, остановить которые удалось только после возвращения иконы обратно.

К 18 сентября 1778 года переселение было завершено, как это следовало из рапорта Суворова³⁷. Последним пределы Крыма покинул митрополит Игнатий, вместе с архимандритом Армянской Церкви Мартосом он выехал отсюда 7 октября 1778 года, хотя Бахчисарай они покинули в числе первых.

21 мая 1779 года на имя митрополита Готфийского и Кефайского Игнатия и всего общества крымских христиан последовала жалованная грамота императрицы Екатерины II. Согласно записям протоиерея П. Чернявского эту грамоту митрополит свт. Игнатий получил лично из рук Екатерины II во время своего пребывания в Петербурге³⁸. Грамота гласила:

«Соизволяем не только принять всех вас под Всемилостивейший наш покров, но и как любезных чад, успокоив под оным, доставить вам жизнь столь благоденственную, сколь желание смертных и беспрестанное Наше попечение о том простираться могут. А для удобнейшего поселения вашего отвесть в Азовской губернии достаточную часть земли»³⁹.

Крымским грекам эта грамота, помещенная в XX томе Полного свода законов Российской империи под № 14879, даровала следующие привилегии⁴⁰:

Переселение крымских христиан в Приазовье

1. Все имущество переселенцев, которое только перевезено быть могло, поднято и доставлено на место, а те из них, которые состояли в долгах хану или бывшему крымскому правительству, искуплены на счет казны. Сверх того бедным была оказана значительная денежная помощь.

2. Для поселения были отведены достаточные и лучшие земли в Азовской губернии и бассейнах рек Кальмиус, Солоной и др. с предоставлением им права рыбной ловли на вечные времена на пользу всего общества, без всяких податей в пользу казны. Купцам, ремесленникам и мастеровым для поселения были отведены наиболее выгодные для торговли города — Екатеринослав и Мариуполь.

3. Все сословия на десять лет были освобождены от налогов и повинностей. По истечении 10 лет они обязаны были выплачивать подати в установленных размерах. Неимущим поселянам было выдано продовольствие, а также семена под посев, скот и домашний хозяйственный инвентарь, стоимость всего этого они обязаны были вернуть казне через 10 лет. Переселенцам разрешили строить дома, лавки, амбары и фабрики, они были освобождены от всех постоев, кроме воинских. Греки были навсегда освобождены от рекрутской повинности.

4. Переселенцам была дарована привилегия иметь собственный суд и полицию, которые должны подчиняться генерал-губернатору Азовской губернии. В селениях урядники назначались из русского населения, но судопроизводство здесь было греческое.

5. Переселенцам было предоставлено право свободной торговли внутри государства и за его пределами, право строить торговые суда, строить фабрики, заводы и т. д.

Греческая паства была поручена митрополиту Игнатию еще раньше — 14 марта 1779 года. Указ Святейшего Синода гласил: «Игнатию, митрополиту Готфийскому и Кефайскому, подвигом усердия вышедшему из Крыма в вечное подданство России и находящемуся с знатным числом обоего пола паствы своей в Азовской губернии на назначенных для поселения местах:

1) быть архиереем тех поселенцев и состоять по смерть беспосредственно под Синодом; священникам же вышедшим с ним, оставаясь каждому при своем приходе, зависеть от него, коих он и впредь, по рассмотрению своему и по мере надобности в пастве своей, рукополагать имеет;

2) именоваться ему по смерть митрополитом Готфийским и Кефайским и иметь место под архиепископом Херсонским и Славянским;

3) на содержание его со всем домом коллегии экономии производить по три тысячи рублей»⁴¹.

Всего из Крыма в Приазовье переселилось 31386 человек⁴² (по другим данным — 31280)⁴³, что составило чуть больше 50% христианского населения Крымского полуострова, где после переселения осталось еще 27 тысяч христиан⁴⁴. Оставшиеся в Крыму христиане по мере возможности сохраняли от разрушения и запустения святые места полуострова, в первую очередь — Бахчисарайский Успенский монастырь⁴⁵.

На новом месте жительства греки основали город Мариуполь, а армяне — Нахичевань (совр. Ростовская область). Свое название Мариуполь получил от главной святыни Успенского монастыря — иконы Пресвятой Богородицы. Память об Успенском Бахчисарайском монастыре переселенцы сохранили навсегда. Не случайно Успенская церковь Мариуполя называлась монастырем — в память о том, что в Крыму чудотворная икона пребывала в монастыре⁴⁶.

Оставленные крымскими христианами поселения пришли в запустение или были заняты мусульманами. Некоторые селения через несколько лет перешли во владение переселенцам из Греции, а Мангуш и Бия-Сала, известные нам по челобитной Степана Тарбеева, были заселены русскими поселенцами. Потомки коренного христианского населения Крыма остались только в селении Аутка под Ялтой⁴⁷.

Следует еще раз обратить внимание на дату переселения крымских христиан. На 1778 год указывал Суворов в кратком формуляре службы: «Того же года (1778) вывел христиан из Крыма в Россию без остатка»⁴⁸. Точно на такую же дату указывал и очевидец этого события караим Рабби-Азарья в своих записках: «Проход их продолжался от июня до ноября месяца 1778 года»⁴⁹. Указания на 1777 год не имеют ни малейшего основания, хотя именно эта дата была ошибочно указана на мраморной надгробной плите митрополита Игнатия, установленной в 1868 году.

Насколько же обоснованно было это переселение? По этому вопросу существует множество мнений. В дореволюционной отечественной литературе переселение христиан рассматривалось как памятник политического гения русской императрицы, как доказательство ее заботы о безопасности христианского населения. Станислав Богуш-Сестренцевич писал: «Жестокость зимы? (мы указали, что переселение происходило летом-осенью 1778 года, на каких основаниях автор указывает на зиму, остается неизвестным. — А.П.) погубила множество из сих несчастных прежде прибытия на место их назначения, но намерение императрицы было исполнено предусмотрительности — уменьшая таким образом число народа в Крыму, она показывала, что не имела других видов, как только содержание онаго в мире с самим собой»⁵⁰.

Однако была высказана и критика по поводу этого события. Указывалось, что с выходом христиан Крым утратил свой культурный стержень, заменить который не удалось. Нанесенный полуострову материальный ущерб не подлежал никакой оценки. К тому же это, как уже говорилось, усилило позиции ислама, А.Л. Бертье-Делагард писал по этому поводу: «С выходом христиан мы потеряли лучших посредников между собой и татарами, отодвигая, может быть, навсегда тогда легко доступную задачу возвращения горных татар вновь к незабытой ими вере отцов, к христианству; оставив их без соседей христиан, мы не только усилили между ними, но и закрепили мусульманство окончательно. Во истину неисповедимы судьбы Провидения: семнадцать веков существовало христианство в Крыму, погибало, но все же уцелело — и было истреблено в корень единодержавным народом, явившимся его спасителем и забывшим, что и он сам здесь же, в Крыму, добыл Свет Христов»⁵¹.

Многие авторы главным идеологом и совершителем этого переселения видят Готского митрополита свт. Игнатия. Архиепископ Гавриил (Розанов) сравнивал Игнатия с Моисеем, подобно которому вывел свой народ из татарского плена в единоверную Россию, «благоустроенную под кровом законов мудрых», где заселил пустующие земли⁵². Однако не следует судить его слишком строго, наверное, мало кто решится с уверенностью отрицать то, что он в первую очередь руководствовался благом своей паствы.

Не обошла отрицательная критика стороной и Успенский монастырь. В связи с переселением христиан из Крыма П.В. Никольский в 1927 году писал, что «Успенский монастырь оказался главным топографическим памятником беспримерного насилия царизма над мирным населением»⁵³.

Примечания

1. Гермоген (Добронравин), еп. Указ. соч. С. 151.

2. Мариуполь и его окрестности. С. 20.

3. Панагия, или Успенский Бахчисарайский в Крыму скит. С. 10.

4. Катунин Ю.А. Из истории христианства в Крыму. С. 68.

5. Мариуполь и его окрестности. С. 133.

6. Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 135.

7. Панагия, или Успенский Бахчисарайский в Крыму скит. С. 10—11.

8. Некропин А. Указ. соч. С. 85.

9. Катунин Ю.А. Из истории христианства в Крыму. С. 12.

10. Там же. С. 13.

11. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 9.

12. Цит. по: Медведева Н. Русская Таврида. Очерки. Симферополь, 1946. С. 104.

13. Цит. по: Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. Рескрипты, письма, реляции и донесения. Т. II. СПб., 1885. С. 616—617.

14. Там же. С. 618.

15. Там же. С. 620.

16. Там же.

17. Мариуполь и его окрестности. С. 21.

18. Там же. С. 22.

19. Тур. В.Г. Указ. соч. С. 41.

20. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 21.

21. Маркевич А.И. Краткий очерк деятельности генералиссимуса А.В. Суворова в Крыму (к 6 мая 1900). // ИТУАК, № 31. 1901. С. 11.

22. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 20.

23. Гроздов А. Указ. соч. С. 64.

24. Мариуполь и его окрестности. С. 24.

25. Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. С. 22.

26. Мариуполь и его окрестности. С. 70.

27. Лашков Ф. Материалы для истории Второй русско-турецкой войны 1787—1791 гг. (по делам, хранящимся в архиве Таврического губернатора). // ИТУАК, № 9. 1890. С. 86.

28. Герцен А.Г., Махнева О.А. Указ. соч. С. 24.

29. Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 43.

30. Цит. по: Арсений, архим. Указ. соч. С. 84.

31. Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 43.

32. Струков Д. Указ. соч. С. 20.

33. Мариуполь и его окрестности. С. 24.

34. Там же. С. 25.

35. Цит. по: Никольский П.В. Указ. соч. С. 73.

36. Мариуполь и его окрестности. С. 25.

37. Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. С. 21.

38. Серафимов С. Крымские христиане (греки)... С. 13.

39. Полное собрание законов Российской империи. Т. XX. СПБ., 1830. С. 824.

40. Там же. С. 824—825.

41. Серафимов С. Крымские христиане (греки)... С. 19—20; см. также; Ливанов Ф. Указ. соч. С. 21.

42. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 20.

43. Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 135.

44. Катунин Ю.А. Из истории христианства в Крыму. С. 13.

45. Арсений, архим. Указ. соч. С. 86.

46. Мариуполь и его окрестности. С. 131.

47. Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 137.

48. Цит. по: Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. С. 22.

49. Цит. по: Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. С. 22.

50. Богуш-Сестренцевич Станислав. Указ. соч. Т. 2. С. 381.

51. Цит. по: Маркевич А. К вопросу о положении христиан в Крыму... С. 44.

52. Гавриил (Розанов), арх. Переселение греков из Крыма в Азовскую губернию и основание Готфийской и Кефайской епархии. // ЗООИД, т. I. 1844. С. 198.

53. Никольский П.В. Указ. соч. С. 73.