1.1. Греки и варвары. Проблемы сосуществования

Вряд ли могут возникнуть сомнения, что на Боспор, как и в другие районы греческой колонизации, была перенесена система военного дела, сложившаяся к тому времени в метрополии, то есть в Древней Греции. Изучение военного дела классической древности развивается сейчас достаточно успешно, по этой проблематике проводятся научные конференции, одна за другой выходят специальные книги (см.: Конноли, 2000; Вэрри, 2004; Connoly, 1981; Hanson, 1989; 1999; Snodgrass, 1999; Sekunda, Hook, 1999). Однако было бы совсем неверным ограничивать изучение военного дела греческих колоний лишь простой констатацией его состояния в полисах Малой Азии и Балканского полуострова. Конечно, в полной мере следует признать, что основные изменения в характере вооружения, фортификационного строительства и т. д., которые происходили в Древней Греции, распространялись в греческих колониях достаточно быстро. Вместе с тем, можно обратить внимание, что македонская фаланга или даже строй римских манипул в условиях Северного Причерноморья вряд ли могли быть успешно применены. Жизнь на окраине античного мира в окружении многочисленных воинственных варварских племен, с которыми колонисты были вынуждены налаживать политические, экономические, культурные связи, диктовала свои законы. Этот характер связей многое определял в военном деле Боспора. Изучение адаптации греков-колонистов к специфическим условиям своей новой родины, в том числе и в военной сфере, представляется нам принципиально важным, отвечающим научным требованиям современности.

Древние греки стали основывать свои поселения на берегах Керченского пролива, скорее всего, в первой четверти VI в. до н. э., возможно, с конца VII в. до н. э. Отличие Боспора от других центров греческой колонизации этого региона (Ольвия, Херсонес Таврический) заключается в том, что здесь было создано несколько колоний, организованных по типу полисов: Феодосия, Пантикапей, Нимфей (в Восточном Крыму), Фанагория, Кепы, Гермонасса и Синдская Гавань или Синд (на Таманском полуострове). Помимо этого, была основана целая серия поселений, которые с ходом времени превратились в небольшие города (Мирмекий, Тиритака, Киммерик и др.), но, вероятнее всего, они никогда не были независимыми социально-политическими образованиями, входя в состав того или иного полиса (рис. 2; Виноградов Ю.А., 1993; 19996. С. 105, 110а).

Необходимо особо подчеркнуть, что греческие колонии на северном берегу Черного моря существовали в весьма специфических условиях, поскольку их соседями оказались не только земледельческие племена, как это было, к примеру, в Западном Средиземноморье (Сицилия, юг Апеннинского полуострова и др.), но и кочевнические. Причастность греческих государств региона, и вероятно, прежде всего, Боспора Киммерийского, историческим судьбам великого пояса евразийских степей, ритмам Евразии, о которых много писал Л.Н. Гумилев (см.: Гумилев, 1993), позволяет рассматривать их историю в этом глобальном контексте. Столь большое внимание к кочевническому фактору в истории греческих государств Северного Причерноморья определяется целым рядом обстоятельств. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что кочевники (номады) по причине своей военной силы и мобильности всегда создавали очень большие проблемы для соседних оседлых народов и государств постоянными набегами или даже масштабными завоеваниями. Крупный специалист в области изучения номадизма А.М. Хазанов справедливо указывает на то, что вплоть до нового времени с его революцией в области вооружений оседлые государства были не в состоянии найти сколь-либо надежное решение военной проблемы, связанной с защитой от нападений кочевников (Khazanov, 1984. P. 222—223; ср. Крадин, 1993. С. 196; 1995. С. 166; Першиц, 1994. С. 132). Чаще всего это решение, в какой-то степени обеспечивающее мир и спокойствие, находилось в выплате дани определенной группе номадов с таким расчетом, чтобы те защищали земледельческие территории от нападений других номадов (Khazanov, 1984. P. 263).

Рис. 2. Греческие колонии Боспора Киммерийского

Следующее важнейшее обстоятельство заключается в том, что на историю греческих колоний региона и, разумеется, на их военное дело наложили особый отпечаток изменения военно-политической обстановки, которые периодически (один раз приблизительно в 200—300 лет) происходили в степях Северного Причерноморья в связи с продвижениями на запад из глубин Азии новых и новых кочевых народов. Для древней истории это были передвижения скифов, сарматов, аланов и др., для средневековья — гуннов, хазар, печенегов, половцев, татаро-монголов и т. д. Время вторжения кочевников на новые территории С.А. Плетнева определила как стадию «нашествия» (Плетнева, 1982. С. 14), порой его называют также «периодом завоевания» или «обретения родины»¹. Такие определения вполне оправданы, поскольку пришельцам приходилось вести борьбу за обладание районом с прежними его хозяевами. Г.Е. Марков обоснованно, на наш взгляд, считает, что во время больших переселений общество номадов переходило в «военно-кочевое» состояние (Марков, 1976. С. 311—312).

Вполне очевидно, что передвижение кочевников на запад, их вторжение в Северное Причерноморье, как правило, приводило к дестабилизации военно-политической обстановки в регионе и накладывало заметный отпечаток на последующее развитие всех территорий, прилегающих к поясу степей. Можно предполагать, что во время вторжения основная цель пришельцев заключалась в уничтожении власти старой кочевнической аристократии и утверждении новой; рядовое кочевническое население, возможно, тоже частично уничтожалось, но скорее всего просто обкладывалось данью или инкорпорировалось в состав орды пришельцев, постепенно растворяясь в ней (Першиц, 1994. С. 201). Войны кочевников, однако, совсем не ограничивались лишь степными территориями, в них так или иначе включались соседние земледельческие народы (в древности, разумеется, и греческие колонии), над которыми новые хозяева степей стремились установить свой контроль. Именно тогда, как представляется, дестабилизация военно-политической обстановки в регионе приобретала максимальную степень напряжения.

«Новые номады», как можно полагать, достигали желаемого совсем не сразу. Лишь приблизительно через четверть века после вторжения им удавалось установить «нормальную» систему эксплуатации подвластных территорий, взимание дани с подчиненных земледельцев и т. п. На этой стадии кочевники уже не были однозначно заинтересованы в дальнейшем продолжении войн, и, таким образом, военно-политическая ситуация в степях постепенно стабилизировалась (ср.: Марков, 1976. С. 311—313). Как правило, такие перемены достаточно благотворно сказывались на положении земледельцев, поскольку фиксированная дань, конечно, была лучше откровенного грабежа, хотя, разумеется, здесь многое зависело от форм и размеров взимаемой номадами дани (об этом см. Першиц, 1973; 1994. С. 208; Крадин, 1992. С. 60; 1995. С. 174; 2001. С. 28; Khazanov, 1984. P. 224 ff.). В любом случае этап «завоевания родины» в истории взаимодействий кочевников с земледельцами можно назвать конфликтным, а этап стабилизации — относительно конструктивным.

Кочевники, продвинувшиеся в Северное Причерноморье из глубин Азии, часто приносили с собой новые приемы ведения боевых действий и новые предметы вооружения: типы луков, стрел, мечей, детали снаряжения боевых коней — седла, стремена и т. д. Каждое вторжение, таким образом, вносило определенные перемены в устоявшуюся за десятилетия систему военного дела как местных варварских племен, так и греческих государств. Заимствование передового опыта в военной сфере у своих соседей, как можно считать, являлось одним из важных элементов адаптации греков-колонистов к грандиозным этническим и военно-политическим переменам, имевшим место в степях северного берега Черного моря, без такой адаптации существование колоний в чуждом для них и часто враждебном окружении вообще вряд ли могло стать сколько-нибудь продолжительным и продуктивным. Обозначенная закономерность, связанная с периодическими продвижениями на запад новых волн азиатских кочевников (скифы царские, сираки, аорсы, роксоланы, языги, аланы и др.), позволяет связать с ними важные хронологические реперы в развитии античных государств Северного Причерноморья. Основываясь на этой закономерности, историю Боспора VI в. до н. э. — III в. н. э. можно разделить на девять основных этапов.

К сожалению, боспорская история в трудах древних историков и географов, как уже отмечалось, освещена весьма фрагментарно, в такой ситуации принципиальное значение приобретают результаты археологического изучения древних городов, сельских поселений, могильников и т. д. Однако, как хорошо известно, современная античная археология позволяет датировать раскопанные памятники в пределах четверти или трети столетия, более точные («узкие») датировки пока невозможны. Предлагаемая периодизация, базирующаяся, в основном, на данных археологии, закономерно имеет достаточно условные хронологические рамки многих из выделенных периодов. Иное предположить сейчас просто невозможно — приведенные в сочинениях древних авторов точные даты событий, имевших ключевое значение в истории Боспора (480/79, 438/37, 310/9, 63 гг. до н. э.), являются, скорей, исключением из общего правила.

Девять основных периодов истории Боспора античного времени можно кратко определить следующим образом:

1. Конец VII в. до н. э. — 480/79 г. до н. э. — период появления греков на берегах Керчерского пролива, установления и развития их связей с местными племенами, время относительно мирных и стабильных взаимоотношений в регионе.

2. 480/79—438/37 гг. до н. э. — период дестабилизации, усиления агрессивности скифов, вызванной, очевидно, вторжением новых кочевнических орд с востока (скифов царских?). Это время войн и междоусобных столкновений, ответом на которые со стороны боспорских греков стало создание оборонительного союза во главе с Археанактидами.

3. 438/37 г. до н. э. — рубеж IV—III вв. до н. э. — период стабилизации в степях, «золотой век» эллинства в Северном Причерноморье. В начале этого периода власть на Боспоре перешла к Спартокидам, которые вскоре создали самое большое в регионе государство. В его состав вошли как греческие колонии Боспора Киммерийского, так и некоторые местные варварские племена; формой правления в государстве стала наследственная монархия. Период отличают теснейшие союзнические связи Боспорского государства с Великой Скифией.

4. Первая половина III в. до н. э. — время крушения Великой Скифии под ударами сарматов, продвинувшихся с востока в степи Подонья-Прикубанья. Период дестабилизации военно-политической обстановки в Северном Причерноморье и одновременно переориентации политики Боспорского государства на союз с новыми владыками степей.

5. Вторая половина III — первая половина II в. до н. э. — период относительной стабилизации в степях северного берега Понта, который особенно ярко проявился на Боспоре. В истории государства, как можно считать, тогда получили продолжение и развитие тесные связи с местными племенами Прикубанья.

6. Середина II в. до н. э. —107 г. до н. э. — новая дестабилизация в степях Северного Причерноморья, вызванная продвижением на запад кочевых племен роксоланов, языгов и др. Боспор, как и другие государства региона, оказался в ситуации острейшего политического и экономического кризиса, выходом из которого стала передача власти царю Понтийского государства Митридату VI Евпатору.

7. 107—63 гг. до н. э. — Боспор в составе Понтийской державы Митридата. В разразившейся тогда борьбе с Римом за гегемонию в Средиземноморье Боспор стал для владыки Понта важнейшим стратегическим пунктом, через который, как представляется, осуществлялся его контроль над всем Северным Причерноморьем. Поражение понтийского царя и его гибель в Пантикапее стали теми событиями, которые как бы подвели некий итог более чем пятивековому развитию Боспора.

8. 63 г. до н. э. — середина I в. н. э. — дестабилизация, вызванная периодическими колебаниями внешнеполитического курса правителей Боспора и острой борьбой за царский престол.

9. Середина I — середина III в. н. э. — новый расцвет Боспорского царства, на сей раз под контролем Римской империи. В начале этого периода в причерноморские степи продвинулись кочевники аланы, но это этническая перемена не привела к радикальной перемене военно-политической ситуации в Северном Причерноморье. Более того — пришельцы даже не сумели проникнуть далеко на запад. Район их обитания, в основном, был ограничен северо-восточным Приазовьем. Конец девятого этапа связан с вторжением в регион германских племен готов.

Своеобразие всех названных периодов будет подробно раскрыто в ходе дальнейшего повествования. Но прежде чем перейти к изложению военной истории Боспора в обозначенных хронологических рамках, необходимо хотя бы в общих чертах охарактеризовать военное дело скифов, то есть народа, населявшего Северное Причерноморье и определявшего здесь военно-политическую ситуацию в то время, когда на берегах Керченского пролива появились греки.

Примечания

1. Понятие «период обретения родины» сложилось в венгерской археологической литературе первой половины XIX в. в отношении памятников, оставленных кочевниками-венграми времени их продвижения в Карпатский бассейн в IX в. н. э. (см.: Археология Венгрии. 1986. С. 331—332). Сейчас его используют и в отношении истории других кочевых народов.