Н.Г. Гарин-Михайловский

Антон Павлович Чехов не отвечал на вопрос: каким должен быть человек? Но отвечал: каков при данных обстоятельствах человек.

Он — гениальный автор хмурых, безыдейных, беспринципных людей, таковых, какими они существуют, без малейшей фальши его резца. Тонкого, исключительного в мире резца.

Антон Павлович — творец маленького рассказа, самого трудного из всех. И пока такие рассказы не получили права гражданства, он долго носил их в своем портфеле.

В прошлом году я производил изыскания в Крыму; со мной вместе работал брат жены Антона Павловича — К.Л. Книппер, и я ближе познакомился с А.П. и его семьей.

Удивительный это был человек по отзывчивости и жизнерадостности. Он давно недомогал, скрипел. Но всего этого он как-то не замечал. Все его интересовало, кроме болезни. Пытливость, масса юмора и веры в жизнь. Смотришь на него, слушаешь, и сердце тоскливо сжимается, зачем такое ценное содержание заключено в такой хрупкий сосуд. А он, спокойный, ясный, расспрашивает, говорит — странное сочетание мудреца и юноши.

В прошлом году шел его «Вишневый сад», и мы праздновали 25-летний юбилей А.П. Праздновали, не произнося слова «юбилей».

Двадцать пять лет назад впервые выступил А.П., в 1878 году, в «Стрекозе» под псевдонимом «Человек без селезенки». И вот через двадцать пять лет он стоял на сцене Художественного театра — любимейший писатель русского общества. Только его мы и видели, хотя и театр и сцена были переполнены. Такой же, как и всегда, в пиджаке, худой, немного сгорбленный. Умными, ясными глазами он смотрел, наклоняя голову, как бы говоря: «Да, да, я вас знаю».

Заманивали мы его и в Петербург, он обещал, но не приехал. <...>

В последний раз я виделся с А.П. в апреле этого года в Крыму, на его даче в Ялте. Он выглядел очень хорошо, и меньше всего можно было думать, что опасность так близка.

— Вы знаете, что я делаю? — весело встретил он меня. — В эту записную книжку я больше десяти лет заношу все свои заметки, впечатления. Карандаш стал стираться, и вот я решил навести чернилом: как видите, уже кончаю.

Он добродушно похлопал по книжке и сказал:

— Листов на пятьсот еще неиспользованного материала. Лет на пять работы. Если напишу, семья останется обеспеченной.

Все его сочинения купил, как известно, Маркс, за 75 тысяч рублей. А.П. выстроил на эти деньги дачу, на которую надо было еще каждый год тратить. Жить приходилось, считая каждую копейку.

В Москве — квартира на третьем этаже, без подъемной машины. Полчаса надо было ему, чтобы взобраться к себе. Он снимал шубу, делал два шага, останавливался и дышал, дышал. Если бы у него были средства, он жил бы долго и успел бы передать людям те сокровища, которые унес теперь с собой в могилу.

А.П., провожая меня, очень серьезно уверял, что непременно приедет в Маньчжурию.

— Поеду за границу, а потом к вам. Непременно приеду. Горький, Елпатьевский, Чириков, Скиталец только говорят, что приедут, а я приеду.

И он с задорным упрямством детей, которым старшие не позволяют, твердил:

— Непременно приеду, приеду.

Нет, не было тогда у меня предчувствий, что я смотрел на него в последний раз.

Об авторе воспоминаний

Николай Георгиевич Гарин (Михайловский, 1852—1906) — инженер-путеец, писатель. Личное знакомство и встречи с Чеховым относятся к 1903—1904 годам, когда Гарин руководил изыскательскими работами для постройки железной дороги от Севастополя до Ялты вдоль Южного берега Крыма. Брат О.Л. Книппер, жены писателя, Константин Леонардович, также занимался строительством железных дорог, и родилась мысль устроить его перевод в изыскательскую партию Гарина-Михайловского. На этой почве состоялось несколько личных встреч писателей. Первая — в июле 1903 года, вторая — 3 октября того же года, в присутствии К.Л. Книппера. Гарин подарил Чехову свою книгу «Детство Тёмы» и «Несколько лет в деревне» (Спб, 1899) с надписью «...от горячо любящего Н. Гарина». В конце 1903 года Гарин должен был передать письмо известных русских литераторов, ученых, музыкантов, театральных деятелей к А.Ф. Марксу с просьбой изменить условия договора с Чеховым об издании Полного собрания сочинений в связи с 25-летним юбилеем литературной деятельности Чехова. Антон Павлович просил не делать этого. Визиты Гарина на Белую дачу продолжались до марта-апреля 1904 года.