Мария Павловна Чехова и Великая Отечественная война

Великая Отечественная война оставила глубокий след в судьбах людей. Не избежала драматических перипетий и Мария Павловна Чехова. К началу войны ей было уже 78 лет. И в таком ли возрасте брать на себя ответственность за судьбы бесценных реликвий отечественной культуры? Судьба сложилась так, что из-за стремительного наступления фашистов экспонаты Чеховского музея эвакуировать не успели. Пароход «Армения», который забрал последних беженцев из Ялты буквально за несколько часов до прихода оккупантов, был разбомблен и потоплен немцами неподалеку от Гурзуфа. Как хорошо, что на нем не было чеховских реликвий. И Мария Павловна решилась остаться в оккупацию, — она понимала, что иначе все содержимое чеховского дома будет пущено на распыл.

Сохранилось немало свидетельств о том, в каких неимоверных условиях пришлось жить и сохранять мемориальный дом и экспонаты этой весьма пожившей женщине. В канун Победы она писала своему старому московскому знакомому, профессору И.М. Саркизову-Серазини: «Во время оккупации совсем не выходила из дому, уныло сидела у себя наверху, ожидая спасения, в которое я глубоко верила, много болела — перенесла даже брюшной тиф <...> Дом буквально сильно пострадал — выбиты были все стекла осколками бомб и местами выворочены рамы...»

Появляются все новые свидетельства ее героического подвига. Об этом и хочу рассказать. В 80-х годах прошлого века я вел переписку с Иваном Максимовичем Шаповалом, писателем из Днепропетровска. Он — ученик знаменитого украинского академика Д.И. Яворницкого, который был младшим современником А.П. Чехова. Яворницкий — очень колоритная фигура! Он дружил с В.А. Гиляровским, участвовал в заседаниях телешовской «Среды», позировал И.Е. Репину для картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (писарь в центре картины). И вот — интересный поворот судьбы: ученик Яворницкого, советский офицер И.М. Шаповал по заданию командования вел расследование преступлений фашистов в Крыму. В апреле 1944 года состоялась его встреча с Марией Павловной.

Майор Шаповал 18 апреля 1944 года встретился с Марией Павловной на Белой даче. Обрадованные сотрудники музея накрыли скромный стол: бутылка «Массандры» и легкая закуска. После взаимных расспросов майор предложил ей проехаться по Ялте на «виллисе», чтобы воочию увидеть следы разрушений. Мария Павловна по слабости отказалась — ей тогда было более 80 лет. Зато рассказала интересную историю пропажи и возвращения чеховского револьвера, с которым писатель ездил через бескрайнюю Сибирь на каторжный остров Сахалин. Были сведения, что, когда Чехов возвращался назад через Индийский океан, пароход попал в жуткий шторм. Антон Павлович сидел в каюте с револьвером в руке, если судно потонет — лучше застрелиться...

Так вот, вскоре после начала оккупации в дом Чехова пришли немцы — определяли квартиры для офицеров. После их визита пропал револьвер, который лежал в витрине. Мария Павловна пошла жаловаться к коменданту: украли музейный экспонат. Тот отнекивался: немецкий офицер не может быть вором. Мария Павловна настаивала. Кончилось тем, что из соседней комнаты пришел рыжий верзила — она сразу опознала его среди квартирьеров. Тот молча протянул пропавший револьвер.

Мария Павловна продемонстрировала советскому офицеру повреждения, нанесенные бомбардировкой. От взрывной волны вылетели цветные стекла большого венецианского окна, разворочены рамы на веранде. Был расколот кипарис, повреждены плодовые деревья, посаженные рукой Антона Павловича. Перед прощанием Мария Павловна задала вопрос, который ее, несомненно, мучил: не будут ли власти в гневе за то, что она осталась в оккупации?

— Думаю, что нет. Наоборот, вам выразят благодарность, что вы спасли сокровища музея.. Вот что советую: немедленно пошлите телеграмму в Совет Министров СССР, сообщите, что вы живы-здоровы, что музей уцелел, действует, что вы ждете указаний.

Так Мария Павловна и сделала. За сохранение чеховского наследия в условиях оккупации правительство СССР наградило ее орденом Трудового Красного Знамени.

Однажды в музей Чехова пришло письмо из Волгограда от Ирины Медриш со статьей Нины Беляковой «Чеховский дом не сдался врагам» («Городские вести», 2005, 7 мая). Речь идет о малоизвестной странице Великой Отечественной войны, связанной с освобождением Ялты. Оказывается, дед Ирины, участник сталинградской битвы Борис Васильевич Решов, непосредственно причастен к восстановлению Белой дачи Чехова после освобождения Крыма.

Кадровый офицер медицинской службы Борис Васильевич Решов находился в рядах Красной Армии с 1938 года. С первых дней войны он оказался на 4-м Украинском фронте как ведущий хирург различных госпиталей. В ноябре 1941 года был тяжело контужен, но вернулся в строй ведущим хирургом в эвакогоспиталь, который в конце 1942 года был преобразован во фронтовой полевой госпиталь № 3937 и направлен на Сталинградский фронт, где в то время шли ожесточенные бои. Вместе с Борисом Васильевичем в госпитале работала медсестрой одна из его трех дочерей — восемнадцатилетняя Тамара. Недавняя школьница, закончив медицинские курсы, наравне с остальными подключилась к тяжелой госпитальной работе. Впоследствии Тамара Решова была отмечена орденом Отечественной войны, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне» и многими другими медалями.

В апреле 1943 года эвакогоспиталь был преобразован во фронтовой госпиталь для легкораненых. В 1944 году только за три месяца команда медперсонала под руководством Решова вернула во фронтовые части 5246 человек — бойцов и офицеров. В том же году Б.В. Решов был награжден орденом Красной Звезды. Одним из наиболее ярких военных эпизодов в боевой биографии Бориса Решова можно назвать событие, произошедшее весной 1944 года. Подробности того времени семье удалось узнать лишь недавно. Внук Тамары Борисовны Решовой школьник Данила Поспелов решил узнать как можно больше о военной биографии прадеда-орденоновсца. Пришли документы из Центрального военного архива, завязалась переписка с Домом-музеем Чехова.

«Уважаемая Тамара Борисовна, — писала в Волгоград старейшая сотрудница музея Ксения Васильевна Жукова. — Отвечаю на Ваше письмо по поручению директора музея Шалюгина Г.А. Дело в том, что я и есть та самая сотрудница, которая работала под руководством Марии Павловны Чеховой — сестры Антона Павловича Чехова, и была с нею в годы войны, начиная с октября 1941 года. Продолжала работать после изгнания оккупантов до настоящего времени.

Так вот, Ялта была освобождена от фашистской оккупации в ночь с 15 на 16 апреля 1944 года. Эта дата и отмечается из года в год. Для нас оккупация Крыма, Ялты была неожиданной, так как 6 ноября 1941 года мы слушали по радио выступление И.В. Сталина с уверением, что "не топтать немецким сапогам Крыма". А утром 7 ноября мы услыхали немецкую речь и увидели армию оккупантов. Первое время они располагались в городе, на окраину ходить остерегались. А Дом-музей находится как раз на окраине города.

Мы спешно стали убирать портреты "вождей" Коммунистической партии и Советского правительства, книги, газеты. Но экспонаты убирать не стали, так как голые комнаты сразу могли занять под жилье оккупанты. Только Мария Павловна в кабинете писателя в витрину с фотографиями друзей Антона Павловича поставила открытку с портретом немецкого драматурга Г. Гауптмана. У нее сохранились документы, что дом принадлежал ей. Частную собственность оккупанты не трогали. Мария Павловна верила в то, что наша армия вернется <...> и мужественно переносила все происходящее.

Вскоре пришли несколько немцев и переводчик. Они осмотрели дом, комнаты писателя, увидели портрет Г. Гауптмана и заулыбались. Потом один из них сказал, что комнаты, где располагались кабинет Чехова и его спальня, будет занимать майор фон Бааке. Мария Павловна сказала переводчику: "Нет, этого не будет!" И закрыла комнату на ключ. Потом она попросила переводчика объяснить, что это — музей писателя Чехова, которого хорошо знают и в Германии.

Бааке поселился в столовой писателя, а его подчиненные — в комнатах первого этажа чеховского дома. К счастью, майор недолго задержался в доме, через неделю уехал. А на парадной дома он сделал надпись грифелем на немецком языке о том, что дом принадлежит ему, и никто не имеет права в него входить. Эта надпись потом не раз спасала дом от посягательств. <...>

Майор фон Бааке погиб под Севастополем. В 90-х годах прошлого века в Ялту приезжал бывший денщик майора Бааке по имени Альфред Бюхер. Он — инвалид, под Курском потерял обе ноги. Бухер рассказал, как после отъезда командира он еще некоторое время жил в чеховском доме, общался с Марией Павловной на немецком язык. Он снабжал ее продуктами — хлебом, молоком, консервами.

5 апреля 1944 года немецкие войска стали покидать город, отступая на Севастополь. Город бомбили. Четыре осколочные бомбы упали в саду чеховского дома, но в дом не попали. Были выбиты стекла в окнах, повреждены рамы, погибли некоторые деревья, посаженные писателем, осыпалась штукатурка, осколками были повреждены местами крыша и деревья. <...> Мария Павловна едва успела из своей комнаты уйти в коридор, как посыпались стекла. Ночь провела она в кладовке на раскладной кровати, опасаясь бомбежки. Но утром услышала русскую речь. Пришли работники Центрального музея Красной Армии, корреспонденты, они произносили трогательные речи.

Марию Павловну посетил лично начальник Ялтинского гарнизона генерал-майор В.Я. Горбачев, давший указание местным властям немедленно приступить к ремонту дома, чтобы музей как можно быстрее отрыл свои двери для приема воинов-освободителей. Над музеем было организовано шефство, которое взял на себя военный госпиталь, где начальником был Ваш отец — майор медслужбы Решов Борис Васильевич, а ремонт производили заканчивающие лечение воины, в числе которых был начинающий художник Василенко Андрей, ныне живущий в Донецке и поддерживающий связь с музеем. Это они сделали из дюралюминия буквы, прикрепленные к садовой ограде музея: "Дом-музей А.П. Чехова".

Борис Решов часто бывал в музее со своей дочкой Верочкой, Андрей Степанович Василенко нередко приезжает в музей из Донецка, дарит нам свои картины на чеховские темы.

Архив Марии Павловны был отправлен в Библиотеку им. Ленина еще до передачи Крыма Украине. Может быть, Ваша дочь в Москве попробует поработать в отделе рукописей библиотеки?

С уважением, Ксения Васильевна Жукова,
Дом-музей А.П. Чехова в
Ялте, 24 марта 2000 года».

Впоследствии выяснилось: музейная работница, считая, что в Доме-музее А.П. Чехова не сохранилось переписки между Б.В. Решовым и М.П. Чеховой, ошибалась. Одно из писем, пришедшее на волгоградский адрес 10 марта 2002 года, содержало в себе маленькую сенсацию...

«Уважаемая Тамара Борисовна, — писала несколько позже главный хранитель музея М.М. Сосенкова, — Ваше письмо и две выписки из Центрального архива с данными о Вашем папе, мы получили. Эти документы будут храниться у нас в архиве. Нет ли у Вас фотографии папы военных лет? Ее также хотелось бы иметь у нас. Как только выйдет сборник "Чеховских чтений", в котором будет и моя статья о музее в годы войны, я обязательно Вам вышлю.

А теперь о главном. Перебирая папки по "Чеховиане" (это у нас такой раздел, где фиксируется переписка) за период с 1944 года, я неожиданно встретила письмо Бориса Васильевича к Марии Павловне Чеховой от 2 июня 1948 года и ответное письмо Марии Павловны за ее подписью от 29 июня 1948 года».

Вот они, эти письма. Пожалуй, первое впечатление от прочтения небольших по объему текстов было следующим: как просто и доверительно умели общаться между собой люди! Буквально за каждой написанной ими строчкой чувствуются характер, настроение, сила воли и сила духа прекрасно образованных и истинно интеллигентных личностей. Кроме того, за многими их фразами стоят исторические события и преобразования.

Вот что писал бывший военврач Б.В. Решов: «Здравствуйте, родная Мария Павловна! <...> Моя лечебная работа идет хорошо. Операции проходят очень успешно. <...> Здесь меня ценят — и это радует. Дочки мои учатся в Черновцах. Старшая, Рима, и средняя, Тамара, на 4-м курсе английского отделения филологического факультета, а младшая — известная Вам и любящая Вас Вера изучает русский язык уже на 2-м курсе. Для изучения трудов русских классиков каждой студентке предложили избрать любимого писателя, и когда я спросил, кого же она себе выбрала, то она с гордостью и даже некоторым удивлением ответила: "Конечно, Антона Павловича Чехова!"

Мария Павловна! А ведь я, старый дурак, все пишу стихи, а читаю их только дочери. Веруська — мой первый критик. Стихи — это мой отдых, а также и рисование. Если взять работу, занятия медициной, литературой, рисование и мое писание, все дни у меня заняты, и нет свободных минут, нет времени для сна... А как хорошо жить! Как много хорошего, красивого в нашей жизни.

Надо заканчивать. Я уже утомил Вас своим письмом. Целую Вас, дорогая Мария Павловна! Может быть, еще увидимся. Может быть, я и приеду в Ялту в отпуск.

Любящий Вас Б. Решов,
г. Винница».

Мария Павловна отвечала: «Дорогой Борис Васильевич! Я совсем не помню, отвечала ли Вам на Ваше письмо от 2 июня. Мне так много пишут, что я иногда забываю, ответила ли я. Сегодня мне вновь попалось на глаза Ваше письмо, и я решила, что не испорчу "кашу маслом", если отвечу Вам паче чаяния вторично.

Благодарю Вас за Вашу память обо мне. Я отлично Вас помню и особенно не забываю Вашу помощь, оказанную мне в самые тяжелые для меня дни восстановления тех разрушений, которые принесла с собой война. Благодаря Вашей помощи в рабочей силе я смогла так быстро "залечить" раны моего Дома-музея и вновь в кратчайший срок открыть его для посещения и знакомства с ним всех граждан моей дорогой Родины.

Радуюсь за успехи Ваших дочерей и, конечно, приветствую желание Вашей дочери изучать творчество моего покойного брата Антона Павловича. А Вам желаю быть подольше таким же молодым, писать стихи и рисовать...

М. Чехова
Ялта».

Да, интересные материалы сохранились в архиве музея! В мае 1944 года, вскоре после освобождения Ялты от оккупантов, Мария Павловна Чехова выступила на митинге перед солдатами и офицерами Красной Армии. Сохранился пожелтевший листок с машинописью текста выступления, поправленный красным карандашом: «Я счастлива и искренне радуюсь, что снова широко открылись двери домика моего покойного брата А.П. Чехова — после почти трех лет тяжело пережитых годов немецкой оккупации. Не настолько уж сильно пострадал от вражеских бомб наш дом, чтобы его нельзя было наскоро отремонтировать и начать принимать дорогих гостей, наших освободителей — русских воинов.

Правда, первые дни они ходили по полу, усеянному битым стеклом, но военное командование помогло нам быстро привести в порядок все помещения музея. В целом сохранены все экспонаты, все они на своих местах. <...> Воины радуются, что видят последнее жилище любимого писателя, слушают рассказы о его жизни и без конца трогательно благодарят нас за сохранение этого памятника. Последние 3—4 недели принято свыше тысячи человек».

А вот еще один красноречивый документ — уже послевоенного времени. Передо мной — папка с документами о подписке сотрудников музея на 2-й Государственный заем восстановления и развития народного хозяйства СССР. Было это в 1947 году. Страна залечивала раны, каждый рубль был на счету. Скупые строчки протокола сообщают о митинге в музее Чехова. На нем выступили сама Мария Павловна, ее заместительница Е.Ф. Янова, профуполномоченный К.В. Жукова. Мария Павловна призвала сотрудников подписаться на заем. Решили «подписаться на месячный оклад заработной платы». К протоколу приложен подписной лист на 7100 рублей — заработок всех сотрудников. Из них Мария Павловна Чехова внесла 1500 рублей.

Другое интересное свидетельство тех лет — воспоминания заслуженного учителя РСФСР Павла Петровича Дубача. В годы Великой Отечественной войны, находясь в составе 387-й Перекопской стрелковой дивизии, он с боями прошел Крым. Его дивизия 9 мая 1944 года вошла в Севастополь. Летом дивизия расположилась на Тарханкуте для охраны морского побережья в районе Ак-Мечети (ныне — Черноморское). Артиллерист П. Дубач вычитал в газете, что приближается 40-летие памяти А.П. Чехова. В связи с датой правительство наградило Марию Павловну орденом Трудового Красного Знамени. Дубач решил ее поздравить. К его удивлению, Чехова не замедлила с ответом. Так завязалась переписка, которая привела к их встрече на Белой даче Чехова. Повод, к сожалению, был печальный: Дубач простудился в перекопских болотах, да так, что его без сознания привезли в Симферопольский госпиталь. Потом его перевезли для поправки в Ливадию. Ходил по парку на костылях, писал стихи. Послал письмецо Марии Павловне. Ответ пришел 1 января 1945 года. «Поправляйтесь скорее, будем с нетерпением ждать Вашего посещения музея». Только 29 мая Павел Петрович смог попасть к Марии Павловне. На мне новое обмундирование, а в руках шинель и вещевой мешок. Подхожу к домику, но музей в то время был уже закрыт. Нажимаю кнопку звонка.

«А мы так вас ждали!» — сказала Елена Филипповна Янова, открывшая дверь.

Когда поднялись по скрипучей лесенке наверх к Марии Павловне, обнялись и расцеловались, словно сын вернулся к родной матери. Солдат читал сестре знаменитого писателя свои юношеские вирши, которые она выслушала благосклонно. «Что бы вам подарить?» — подошла она к книжному шкафу и достала большой том сочинений Чехова в твердом переплете. «Солдату лучше иметь небольшую книжку — ее можно постоянно носить с собой». Мария Павловна достала скромный томик, изданный в Москве в 1944 году, «Дом с мезонином и другие рассказы». «Дорогому Павлу Петровичу Дубачу на добрую память о посещении Дома, в котором жил последние годы мой покойный брат Антон Павлович Чехов. Я сохраняю этот дом не потому, что мой брат был большой писатель, а потому, что я его сильно любила! Мария Чехова. 29 мая 1945 г. Ялта».

Самые интересные детали касаются экскурсии, которую провела для солдата сестра Чехова. Вспоминая ужасы оккупации, она рассказала, что вскоре после прихода немцев в Ялту у нее раздался телефонный звонок. «Снимаю трубку и слышу немецкую речь. Вскипело все во мне! Схватила ножницы и перерезала шнур вот этими большими ножницами, которыми пользовался Антон Павлович... И как-то легче стало».

Потом вернулись наверх, в комнату хозяйки. Несмотря на трудности, старая женщина работала, не покладая рук, — готовила к публикации письма Чехова. Рассказала она и о немецких бомбах, упавших в сад. Взрывом едва не сломало кипарис, который она посадила в год смерти брата. По возвращении Дубача на Тамбовщину, где, кстати, находилась родина матери Марии Павловны (г. Моршанск), они стали обмениваться письмами. Переписка продолжалась десять лет. Ветеран написал стихотворение «Кипарис» и посвятил его М.П. Чеховой. Стилистика стихотворения (оно дается с сокращениями) незамысловата, но чувства искренни. Чтобы передать их, автор опирался на образность русской лирической песни:

Давно это было — в четвертом году...
Когда ты гуляла у дома в саду,
Кручинушка тихо на сердце легла:
— Опять у Антоша плохие дела!
Невольно печалил пустующий дом.
А розы цвели под открытым окном...

Вдруг ветер мятежный, почуя беду,
В июльскую ночь разгулялся в саду.
Деревья метались, шумел листопад,
Надеялась ты, что вернется твой брат.
— Не буду грустить! — мой отныне девиз. —
У домика я посажу кипарис!

И ты посадила его у окна...
Как будто полвека сияет весна!
Зеленый красавец стоит, как живой,
Подтянутый строго родной часовой.
Расти, кипарис, в знаменитом саду!
К тебе, мой желанный, с мечтою приду.