Глава 1. Быт и бытие Белой дачи

Чехов поселился в ялтинском доме 9 сентября 1899 года. Вместе с Антоном Павловичем дом обживали матушка писателя Евгения Яковлевна и престарелая кухарка Марьюшка Беленовская; здесь она доживала свой век в семье Чеховых после многолетнего служения им в Мелихове. Постоянно наезжала из Москвы сестра Мария Павловна, а позднее — и жена писателя Ольга Леонардовна Книппер, актриса Московского Художественного театра. Этот день уже много лет отмечается в музее писателя как «Чеховское новоселье».

Дом и небольшой флигель построены для А.П. Чехова по проекту архитектора Л.Н. Шаповалова за десять месяцев. При разработке проекта учитывались советы и пожелания Антона Павловича и его сестры. Когда дом был готов, Чехов сообщил Марии Павловне: «Ялтинский дом очень хорош. Лучше и не надо. Комнаты малы, но это не бросается резко в глаза. Виды со всех сторон замечательные, а из твоей комнаты такие виды, что остается пожалеть, что этого дома у нас не было раньше». Дом построен на юго-восточном склоне холма, спускающегося к речке Учан-Су. Как оказалось, эта местность подвержена оползням. Во время землетрясения 1927 года дача сильно накренилась, что потребовало серьезных восстановительных работ.

В доме девять комнат: кабинет и спальня Антона Павловича, комната матери и гостиная, к которой примыкают застекленная галерея и балкон, расположены на втором этаже. В мансарде с балконом жила сестра писателя. Здесь же была и ее художественная мастерская.

В комнатах первого этажа останавливались гости и родственники, там же была столовая. Планировка первого этажа дома типично дачная: из каждой комнаты есть отдельный выход в сад, что очень удобно для приезжих гостей. В столовую из сада можно попасть через прихожую с сидящей здесь гипсовой собакой, очень похожей на натурального мопса.

Неоднократно посещал Белую дачу Александр Павлович Чехов (1855—1913), старший брат писателя. Блестяще окончив гимназию, он поступил на физико-математический факультет Московского университета; студентом стал сотрудничать в юмористических журналах. По его примеру и Антон начал публиковать маленькие юмористические рассказы. Александр Павлович проработал 27 лет в суворинской газете «Новое время». Кроме статей, репортажей, писал рассказы, пьесы, романы. Чтобы не вступать в невольную конкуренцию с Антоном Павловичем, подписывался псевдонимами «А. Седой», «Агафопод Единицын». Перу Александра Павловича принадлежат воспоминания о Чехове: «Антон Павлович — лавочник», «Чехов в греческой школе», «В гостях у дедушки и бабушки». Особенно интересны его письма к Антону Павловичу; в них видны разносторонняя образованность, острый ум, одаренность, юмор. В комнате родственников можно увидеть его книгу «Химический словарь фотографа» с шуточной надписью брату Антону: «Ты так не напишешь».

Младший брат Иван Павлович Чехов (1861—1922) много лет прожил в Москве. Антон Павлович восхищался целеустремленностью и трудолюбием брата: он был учителем, заведовал Петрово-Басманным училищем. «Ив. П. <...> считается заслуженным и образцовым педагогом. Он получил много наград, и грудь его подобна иконостасу», — писал А.П. Чехов. Иван Павлович не раз гостил у брата в Ялте, жил в чеховском доме и после смерти Антона Павловича. В трудные годы Гражданской войны Иван Павлович помогал Марии Павловне сохранить дом писателя, преподавал в местной школе.

Еще один младший брат Чехова — Михаил Павлович (1865—1936), окончил юридический факультет Московского университета, служил по финансовому ведомству, был театральным критиком, переводчиком, преподавал в гимназиях западноевропейскую литературу, иностранные языки. В 1901 году Михаил Павлович переехал в Петербург, где стал работать в книжной торговле; он тоже сотрудничал в газете «Новое время», не оставлял литературной деятельности. Опубликованы его «Очерки и рассказы» (второе издание было удостоено почетного отзыва Академии наук), повести «Синий чулок» и «Сироты», сборник рассказов «Свирель».

В 1926 году Михаил Павлович поселился в Ялте и на протяжении десяти лет был ближайшим помощником Марии Павловны. Он стал научным сотрудником Дома-музея, одним из первых биографов брата, вел также и бухгалтерские дела. Совместно с Марией Павловной Михаил Павлович составил каталог экспонатов Дома-музея А.П. Чехова (каталог с 1937 года выдержал семь изданий). Умер Михаил Павлович в Ялте на 72-м году жизни. Его могила находится на городском кладбище рядом с могилами матери и сестры.

На втором этаже дома находится рабочий кабинет писателя — «святая святых» Белой дачи. Здесь ощущается не столько быт, сколько литературное бытие писателя. Его окружали не дорогие, престижные вещи — их в кабинете практически нет, — а картины, фотографии, милые безделушки, которые помогали писателю «войти» в творческое состояние, напоминали о дорогих людях и встречах. Чехов выбирал мебель не по принадлежности к модному стилю, а по удобству. Здесь соседствуют кресло, книжный шкаф с бронзовыми накладками в стиле «жакоб» и резные шкафчики работы абрамцевских мастеров в русском народном стиле. В простенке великолепное вышитое панно с изображением заснеженного древнерусского городка и скромная репродукция с картины В. Васнецова «Три богатыря». На столе — чернильный прибор в египетском стиле, свечи, бронзовая шкатулка с тремя женскими фигурками — милыми, грустными, точно чеховские героини Ольга, Маша, Ирина Прозоровы. Этот подарок — память о премьере «Трех сестер», которая состоялась в Художественном театре 31 января 1901 года.

Китайский божок из Гонконга и фигурки слонов — память об острове Цейлон, на котором писатель побывал, возвращаясь с Сахалина. Покоренный красотой его природы, он писал: «Цейлон — место, где был рай». Тут же на столе — прозаические весы: они нужны были для взвешивания писем и бандеролей с рукописями.

Несмотря на болезнь, Чехов много работал. В своем рабочем кабинете он писал новые рассказы и пьесы, редактировал первые издания своих рассказов, готовя их для собрания сочинений, принимал участие в журнале «Русская мысль» в качестве редактора отдела беллетристики. Помогал Чехов и начинающим литераторам: читал их рукописи, давал советы, хлопотал в редакциях журналов о публикации их произведений.

Антон Павлович в ялтинские годы официально не считался практикующим врачом, но не отказывал в медицинской помощи, когда к нему обращались. Поэтому на столе, всегда под рукой, рядом с письменными принадлежностями лежали медицинские инструменты — стетоскоп, молоточек, плессиметр; здесь же — календари для врачей и печать с надписью: «Врач А.П. Чехов».

Любопытно заглянуть в книжный шкаф Чехова. Свою библиотеку в несколько тысяч томов Чехов передал в дар Таганрогу, — своего рода благодарность за стипендию, которую родной город выделил Антону Чехову для учебы на врача. Через руки Чехова прошла масса книжных изданий: одни дарили авторами, другие присылали из издательств и редакций. Антон Павлович скрупулезно составлял на них библиографические карточки — их сейчас в музее хранится более 700 — и отправлял книги в Таганрог. В Ялте же сохранялось то, что было либо дорого сердцу, либо необходимо — общий список книг и журналов составлял чуть более шести сотен.

Наиболее ценное хранилось в кабинете, а словари и энциклопедические справочники стояли во встроенном шкафу в коридоре. Тут стоит трехтомный «Энциклопедический медицинский словарь» А. Виларе, вышедший в 1892 году. Словарь был приобретен Чеховым в мелиховские годы, но по характеру выделенных слов видно, что многие словарные статьи вычитывались и позднее, в Ялте. Чехов аккуратно отчеркивал нужный термин на полях красным или синим карандашом. К примеру, он выделил латинский термин «bronchiectasia», который означает расширение бронхов, потерю эластичности. Ясно, что легочный процесс был в сфере постоянного внимания больного писателя. Одна из посетительниц заметила, что Чехов сидит над какой-то картой — это оказалась схема его собственных легких, на которой Чехов отмечал все новые пораженные области... Выделен в словаре и «агарицин» — средство от обильного потоотделения, которым страдают легочные больные.

У Чехова была аномалия зрения — что-то вроде астигматизма. По этой причине в кабинете не зажигали камин — от яркого света у писателя начинали болеть глаза. Отсюда понятен интерес к терминам типа «аккомодация», «ambliopia», которые характеризуют понижение остроты зрения. По свидетельству севастопольского писателя Б. Лазаревского, частого посетителя Белой дачи, они оба с Чеховым страдали от боязни открытого пространства. Не случайно, стало быть, в словаре выделено: «agoraphobia»... Возможно, не только материальные затруднения были причиной того, что комнаты ялтинской Белой дачи писателя оказались такими маленькими и затененными: они создавали хозяину дома психологический комфорт.

В январе 1900 года у Чехова в Ялте гостил знаменитый художник И. Левитан. Чехов нашел у него серьезное сердечное заболевание — расширение аорты. Эта статья в словаре также тщательно проштудирована. Короче, медицинская энциклопедия была у Чехова всегда под рукой.

Наиболее ценные для писателя издания хранились в кабинете, в небольшом книжном шкафу у входа. Там всего пять полок. На верхней стоят томики Пушкина, Толстого, Тургенева — наиболее авторитетных мастеров слова, а также Псалтырь и Новый завет. Ниже — сочинения Г. Успенского, Некрасова, Короленко, Гоголя, а также переводы чеховской прозы и драматургии на иностранные языки. Начиная с третьей полки, попадаются медицинские издания; четвертая и пятая полки почти целиком посвящены врачебному делу.

В Ялте Чехов быстро вошел в круг врачей — деятелей благотворительных организаций. Большинство из них оказалось на Южном берегу не в погоне за «длинным рублем». Общая судьба объединяла ялтинцев С. Елпатьевского, Л. Средина, П. Розанова, И. Альтшуллера: учеба на медицинском факультете, туберкулез легких, переезд в Ялту, где можно лечиться самому и лечить других. Каждый побывал в «шкуре больного», о которой упоминал Чехов, и стремление помочь людям, попавшим в беду, было у них не показным. В Чехове они нашли знающего и опытного организатора благотворительных акций, который к тому же не желал составлять им конкуренцию как врач.

Над шкафчиком висит акварель «Бабкино» — память о рано умершем брате Николае, талантливом художнике. В подмосковном имении детской писательницы М.В. Киселевой в 1880-х годах три лета подряд отдыхала семья Чеховых. Прекрасные пейзажи тех мест запечатлел художник И. Левитан. Одна из его работ — картина «Река Истра» — висит в нише над диваном. Спокойная гладь реки, невысокие зеленые берега, на горизонте виден лес... Здесь слились воедино живописные, литературные и бытовые сюжеты. В зарослях ивняка Чехов и Левитан разыгрывали комические сценки. На речке происходит действие рассказа «Налим». В темном лесу, который именовался Дарагановским, стояла часовня, в которой служил дьячок — прототип героя рассказа «Ведьма».

Чехова познакомил с Левитаном брат Николай, с которым Левитан учился в Московской школе живописи. А когда в начале 1900 года Исаак Ильич Левитан гостил в ялтинском доме Чехова, они сидели в кабинете, вспоминали родную среднерусскую природу, о которой Чехов говорил, что она «левитанистая», художник обратился к Марии Павловне с просьбой принести картону. Левитан быстро написал этюд «Стога сена в лунную ночь» и вставил его в каминную нишу. Через полгода болезнь сердца свела Левитана в могилу. В кабинете висят также небольшая его картина «Дуб и березка» и два этюда.

Обращает на себя внимание телефон фирмы «Эриксон». Его установили в 1899 году. Антон Павлович был рад этой новинке. Зимой, когда затихала курортная жизнь, уезжали друзья, он тосковал: «Дома — такая скука! Только и радости, что затрещит телефон...» По телефону передавали телеграммы из Москвы: Чехов с нетерпением ждал известий о постановках своих пьес. Так в октябре 1899 года Антон Павлович узнал об успехе спектакля «Дядя Ваня» в МХТ. Он писал: «Телеграммы стали приходить 27-го вечером, когда я был уже в постели... Я просыпался всякий раз и бегал к телефону в потемках, босиком, озяб очень; потом, едва засыпал, как опять и опять звонок. Первый случай, когда мне не давала спать моя собственная слава». В 1901 году Чехов ежедневно справлялся по телефону о здоровье тяжелобольного Л.Н. Толстого, жившего в Гаспре. В те дни тревога о нем охватила всю Россию. Чехов писал: «Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не люблю так, как его... Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех... В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество наглое и слезливое <...> будут далеко и глубоко в тени».

В кабинете писателя висят большой литографический портрет Л.Н. Толстого и его фотография в кожаной рамке с дарственной надписью: «Антону Павловичу Чехову — Лев Толстой».

Справа от камина расположена большая фотография — Чехов среди актеров Московского Художественного театра. Чехова был не только ведущим автором-драматургом, но и пайщиком этого театра. Первой пьесой Чехова, сыгранной на сцене МХТ, была «Чайка». Премьера в Художественном театре состоялась 17 декабря 1898 года. В апреле 1900 года артисты театра в полном составе приехали на гастроли в Крым, чтобы показать любимому писателю спектакли «Чайка» и «Дядя Ваня». В

У самого входа в кабинет на овальном столике расположился «веер» с фотографиями друзей и знакомых Чехова. Выделяется большое фото Федора Ивановича Шаляпина с надписью: «Дорогому, любимому Антону Павловичу Чехову на память». В 1899 году Шаляпин телеграфировал Чехову: «Вчера смотрел "Чайку" и был подхвачен ею и унесен в неведомый доселе мне мир. Спасибо, дорогой Антон Павлович. Спасибо. Как много в этой маленькой птичке содержания. Искренне, от всей души целую создателя необычайного произведения, которое поставлено Художественным театром удивительно хорошо».

Тут же фотографии первой исполнительницы роли Нины Заречной В.Ф. Комиссаржевской. Впервые «Чайка» была поставлена в Александрийском театре (Петербург) в 1896 году. Увидев Комиссаржевскую на репетиции, Антон Павлович сказал, что играет она изумительно. На фотографии, где Вера Федоровна снята в роли Нины Заречной, ее рукой написаны слова из пьесы: «Хорошо было прежде. Какие чувства! Чувства, похожие на нежные, изящные цветы».

В дни, когда писателю нездоровилось, он работал в спальне. Из кабинета в нее ведет резная дверь. В окна видно море, с балкона — горы. Простая железная кровать покрыта белым одеялом. Рядом — стол с подсвечником под зеленым абажуром. Последнюю пьесу — «Вишневый сад» — Антон Павлович больше писал не в кабинете, а в спальне за этим столом.

В спальне, как и в кабинете, сохраняется тот порядок, что был при жизни Чехова. На столе журнал «Исторический вестник» за 1904 год заложен на странице, которую читал писатель перед своим последним отъездом в Москву. Осталась недочитанной статья Фалеева «Дуэли». На стене висит дорожный мешок из серой парусины — «спутник» Чехова в поездке на остров Сахалин. На шкафу в картонке хранятся цилиндр, привезенный писателем из Парижа, и деревянный ящичек для рыболовных принадлежностей.

Рыбную ловлю Чехов любил всю жизнь. «Чудесное занятие! — говорил Чехов. — Вроде тихого помешательства. И самому приятно, и для других не опасно. А главное, думать не надо... Хорошо!»

В небольшой гостиной, которая часто служила и столовой, тоже сохранился прежний вид: светлые обои, на окнах старинные тюлевые занавески, мягкая мебель, венские стулья. В центре комнаты под висячей керосиновой лампой в стиле «модерн» — большой обеденный стол, покрытый полотняной скатертью, украшенной мережкой. Здесь принимали гостей.

В гостиной висит одна из работ старшего брата Чехова художника Николая Павловича — картина «Бедность». На ней изображена швея, уставшая от однообразной, изнурительной работы. Позировала для картины жена брата Александра — Наталья Гольден, мать будущего великого актера и режиссера Михаила Александровича Чехова.

В гостиной стоит старинное черное пианино с витыми канделябрами. На нем играли композиторы Рахманинов, Спендиаров, Ребиков. Под его аккомпанемент пел гениальный Шаляпин. Сблизились они с Чеховым в 1898 году во время ялтинских гастролей певца. Весной 1902 года Шаляпин часто бывал в доме писателя.

Бывал в чеховском доме и Сергей Васильевич Рахманинов. Он написал «Фантазию для оркестра» и подарил Чехову ноты с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа "На пути", содержание которого <...> служило программой этому музыкальному сочинению». Рахманинов написал также музыку на заключительный монолог Сони из последнего действия пьесы Чехова «Дядя Ваня». Любовь к писателю Рахманинов сохранил на всю жизнь.

Корней Чуковский сказал о Чехове: «Он был гостеприимен, как магнат». Радушие чеховской семьи испытали многие известные и неизвестные люди. Благодаря Чехову Ялта стала своего рода «Меккой» для деятелей российской культуры.