Когда и кто

Мы приближаемся к концу нашего рассказа о Шайтан-Мердвене. Многое из того, что уже известно читателю, касается этого памятника постольку, поскольку нельзя рассматривать его изолированно от соседствующих и связанных с ним других элементов прошлого — крепости, жилищ, ведущей к ущелью дороги, придорожных пунктов. Это целый комплекс археологических объектов, органически связанных между собой. Если они и возникали в разное время, то в дальнейшем, добавляясь друг к другу, долго функционировали синхронно и служили, в сущности, одной цели.

Трезвый взгляд на вещи, — а он возможен даже при самом эмоциональном восприятии действительности, — в конце концов открывает многое такое, что долго ускользало от внимания даже тех, кто специально занимался древностями Крыма. Ряд «загадок» Шайтан-Мердвена, или, попросту, недоуменных вопросов, по-видимому, более обширен, чем несколько затронутых нами. Их можно объяснить, но вслед за ними всплывают новые недоуменные вопросы, для решения которых еще не настало время.

Часто спрашивают: «Когда была сооружена Чертова лестница?»

Вот об этом нам и предстоит составить определенное суждение, а начать придется с обращения — еще раз — к каменным ящикам и таврам.

Первым, кто предположил, что каменные ящики на Южном берегу Крыма принадлежат таврам и есть не что иное, как погребальные сооружения, был французский ученый Дюбуа де Монпере¹. С этого и началась целая эпоха увлечений таврскими древностями, которая растянулась более чем на столетие.

Догадка Дюбуа о каменных ящиках подтвердилась, когда археологи раскопали несколько таких «ящичных» могильников. Раскопки проводили в основном во второй половине прошлого столетия и первой половине нынешнего. Большую роль в этом сыграл известный археолог Н.И. Репников, не только раскопав ранее известные могильники тавров, но и найдя новые, например в Байдарской долине.

В истории каждой науки можно найти достаточно примеров чрезмерной увлеченности исследователей теми или иными проблемами. Без этого наука немыслима. Однако увлеченность хороша до известного предела, за которым лежит уже область заблуждений и возможных ошибок. Бывает, что именно она перерастает в тот консерватизм или ортодоксию, «правоверность», которые выполняют роль тормоза науки.

Так, приблизительно, получилось и в истории с таврами.

Дюбуа предположил, а раскопки подтвердили принадлежность каменных ящиков таврам. Но этим дело не кончилось. Вскоре к таврской культуре стали относить все большее и большее число памятников. Репников причислял к ним, помимо каменных ящиков, многие поселения, святилища, укрепления². Но то, что сказано было им в порядке предположений, в дальнейшем, в работах других исследователей, приобрело уже утвердительную форму. Например, очень многие крепости на Южном берегу на основании весьма шатких аргументов стали принимать за таврские укрепленные убежища. Когда же эти объекты были более подробно изучены, то выяснилось, что остатки оборонительных сооружений и жилые постройки в них принадлежат совсем другой эпохе — средневековью, и не таврам вовсе, а значительно более позднему, этнически смешанному, но в основе своей греко-византийскому населению. В общем, получилось так, что увлечение таврами не только затормозило исследование исаров как памятников средневековья, но и не пошло на пользу изучению материальной культуры самих тавров.

Все это, вероятно, имеет прямое отношение и к Шайтан-Мердвену. Именно Н.И. Репников приписал этот «подъем на плато Яйлы (Главной гряды. — Ред.) с искусственно вырубленными ступенями» деятельности тавров, а за ним и другие археологи стали говорить об этом уже с большей определенностью, относя к таврской фортификации, например, и те самые перевальные «длинные стены», о которых сказано выше³. Между к тем они, как и исары, воздвигнуты в то время, когда память о таврах осталась лишь в сочинениях древних авторов.

Мы уже видели, что вопрос о том, когда и кто «вырубил» Чертову лестницу, в сущности, беспредметен, ибо никто и никогда не вырубал ее, по крайней мере в том объеме, как казалось. Правильнее спросить: когда образовалось ущелье Чертовой лестницы и когда человек начал пользоваться им для подъема с Южного берега на Главную гряду и спуска в обратном направлении? Вот такая форма вопроса вполне отвечает существу дела.

Не следует думать, что если автор усомнился в причастности тавров к сооружению прохода по ущелью, то тем самым исключает их знакомство с ним. Нет, почему же: тавры наверняка знали ущелье и использовали этот путь. Кому-кому, а им-то — жителям горного Крыма и Южного берега — был известен, надо полагать, каждый мало-мальски удобный перевал. И, без сомнения, именно они могли указать, волей-неволей, римским легионерам этот путь на Южный берег.

Значит, все-таки с тавров начинается история горной теснины?

Нет, вероятно, еще раньше.

...Читатель давным-давно пришел к заключению о неравнодушии автора к Шайтан-Мердвену. Но за такого рода привязанность давно и многократно исхоженные дороги нередко платят нам откровениями, если не сказать — открытиями...

У самого верха Чертовой лестницы, посреди ущелья, поднимается невысокая треугольная скала — великолепный наблюдательный пункт, с которого видны все окрестности ущелья и сама Чертова лестница, почти до низа. Скала совершенно голая; почва есть только в каррах (промоинах в известняке), но и в них она долго не задерживается: вода и ветер смывают и выдувают весь мелкозем.

Автор и не думал что-либо искать на этом голом месте. В одно из посещений ущелья, пристроившись здесь отдохнуть и погрузившись в этакое созерцательное (то бишь полудремотное) состояние, он был откровенно удивлен, когда, между двумя затяжками папиросой, взгляд его остановился на кремневом микролите, едва приметном среди известнякового щебня. Вот так штука! Час ползания по трем десяткам квадратных метров каменистой поверхности — и число находок удесятеряется. Среди них два микролитических вкладыша с тонкой четкой ретушью по краям и пара плоских клиновидных наконечников стрел или небольших дротиков.

Археологи-первобытники относят такие кремневые изделия к эпохе неолита или энеолита, переходной к бронзовому веку, т. е. ко времени задолго до развития таврской культуры в Крыму.

На Главной гряде, по крайней мере от Ай-Петри до горы Мачук, находки неолитических кремневых наконечников, треугольных вкладышей, ножевидных пластинок и просто кусочков кремня, явно отколотых от халцедоновых желваков руками первобытного человека, — не редкость. Известны даже места, где их целые россыпи. Эпоху неолита относят к V—III, энеолита — к III—II тысячелетиям до н. э. Выходит, что уже тогда Главная гряда была не пустынной, и человек пользовался ведущими на нее Горными проходами.

Есть ли у нас возможность несколько более уточнить время образования Шайтан-Мердвена?

Попробуем сделать это. А в заключение еще раз окинем мысленным взглядом всю историю Чертовой лестницы от древности до наших дней.

Литература и источники

1. F. Dubois de Montpereux. Voyage autour du Caucase, chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Georgie, en Armenie et en Crimée. Paris, 1843, t. IV, стр. 73—74.

2. Н.И. Репников. Предполагаемые древности тавров, стр. 137 и сл.

3. П.Н. Шульц. Некоторые вопросы истории тавров. В сб.: «Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху», М., 1959, стр. 241.