Наследники Рима

По немногим эпиграфическим памятникам известно, что Херсон входил в состав Византийской империи с первых же дней ее существования. Значение Херсона для Византии, как и ранее для Рима, определялось его местоположением. Он был стратегически выгодным плацдармом в Черноморском бассейне и экономическим посредником в морской и сухопутной торговле с варварскими племенами северопричерноморских степей, являясь одновременно крупным ремесленным центром.

Одна из херсонесских строительных надписей времени царствования императора Феодосия (379—395 гг.) позволяет судить о взаимоотношениях между Византийской империей и Херсоном. Надпись рассказывает о важных строительных работах, проведенных в Херсоне под руководством представителя императорской власти — трибуна¹ Флавия Вита. Из текста видно, что город признавал владычество императоров и в нем стоял византийский гарнизон.

В V в. роль византийской власти в Херсоне крепла по мере того, как возрастало могущество империи и развивались ее успехи в борьбе против варварских племен.

Стремления Херсона к политической самостоятельности и независимости в это время были притушены. Найденная в Херсонесе надпись, относящаяся к 487—488 гг., — эпиграфический памятник времени царствования императора Зенона — указывает на существование в городе императорской администрации, ведавшей военными и финансовыми делами. В начале VI в., к моменту воцарения императора Юстиниана I (527—565 гг.), южное и восточное побережья Крыма считались принадлежащими Византии. Об этом свидетельствует византийский писатель того времени Прокопий Кесарийский. Вместе с тем из его слов вытекает, что такое положение было не очень устойчивым. Если в Херсоне и на Боспоре власть византийской администрации была неограниченней, то на остальном побережье, в особенности в горных районах, она, по-видимому, никогда не была полной.

В горах Таврики, как тогда называли южную часть полуострова, не было собственно византийских укреплений. Для защиты же побережья во времена Юстиниана I были построены всего две крепости (на местах нынешних Алушты и Гурзуфа).

Правда, византийское правительство, по словам Прокопия, приняло меры по укреплению горных проходов, т. е. перевалов Главной горной гряды, для обороны от варваров — смешанных кочевых племен (гуннов и др.), которые захватили степные районы полуострова. Но, тем не менее, сепаратистские стремления Боспора, отдаленность Крыма от империи и непрестанный натиск кочевников неуклонно вели к ослаблению византийского влияния за пределами Херсона.

В одной из боспорских надписей времени царствования императора Маврикия (582—602 гг.) упоминается имя «стратилата Евпатерия, дука Херсона». Титул дука носили командующие войсками, расквартированными за пределами империи, а также военные начальники провинций и отдельных пограничных городов. По-видимому, Херсон, как резиденция дука, являлся опорной точкой империи в той экономической и политической борьбе за торговые рынки в Крыму, которую она непрестанно вела со сменявшими здесь друг друга варварскими племенами. Сложная, порою опасная роль посредника з торговле Византийской империи с варварами была для Херсона достаточно выгодной, хотя изрядная доля его торговых прибылей попадала в императорскую казну.

Являясь форпостом Византии, Херсон в то же время стремился к политической самостоятельности. Жители города упорно сопротивлялись введению христианства, проповедовавшего абсолютное подчинение императору. Дошло до того, что для водворения епископа Капитона понадобилось применение вооруженной силы.

К тому времени, как известно, христианство уже не являлось религией рабов и обездоленных. Оно вводилось руками властей с целью еще большего закабаления эксплуатируемого народа. Сторонником новой религии в Херсоне могла являться прежде всего привилегированная часть населения города. Ее же отношение к Византийской империи было двойственным. С одной стороны, она принимала и должна была ценить вооруженное покровительство Византии, с другой — предпочла бы платить за него подешевле. Отдавая императорским чиновникам долю своих барышей, торговцы и владельцы ремесленных мастерских сторицей возмещали отданное за счет зависимых от них ремесленников. Трудовое население Херсона, таким образом, терпело двойной гнет. Народ не мог не быть враждебным к империи и ее представителям в Херсоне. Следовательно, упорное его сопротивление введению христианства носило не только антивизантийский, но и классовый характер.

В таких условиях христианизация населения протекала долго и трудно. В раскопках некрополей позднеантичного Херсонеса почти отсутствуют следы христианства. Лишь к концу IV в. в погребальном инвентаре мстил изредка появляются металлические нательные кресты, а христианские надгробия в форме крестов встречаются еще реже. И хотя в V в. христианство в Херсоне уже давно являлось официальной религией, более или менее массовым оно становится только в VI в. Впрочем, по свидетельству сосланного в Херсон папы Мартина, в VII в. город еще оставался полуязыческим и даже в VIII—IX вв., говоря словами византийского писателя того времени Епифания, «херсаки туги на веру» и отнюдь не отличаются религиозностью.

Небезынтересно, что между Херсонской епархией, которая существовала уже с начала IV в., и Константинопольской патриархией в V в. завязалась борьба, в которой херсонская церковь добивалась автокефалии, т. е. административной самостоятельности. Эта борьба, должно быть, в какой-то мере совпадала с сепаратистскими настроениями Херсона.

В IV—V вв. в Херсоне было немного церквей. Зато VI век и более позднее время отличаются обилием и грандиозностью храмов.

Отношение Херсона к империи в VI в. имело противоречивый характер. Херсон тяготел к тесной экономической связи с Византией. Его торговая аристократия, сосредоточившая в своих руках всю внешнюю торговлю и политическое влияние, не могла открыто выступить против империи, чтобы не потерять основную часть своих доходов от транзитной торговли малоазийскими товарами. Играла свою роль и военно-строительная деятельность византийской администрации города, которая защищала его от гуннов (и других пришельцев-варваров). Немаловажное значение имели и этническое родство, и единство языка, и культурная общность. Вот почему, несмотря на строптивое отношение Херсона к Византии, никогда — ни в это время, ни позже — не ставился вопрос о его полном разрыве с Византией. Дело сводилось лишь к уменьшению налогов и торговых пошлин, являвшихся как бы платой за безопасность торговли Херсона с Малой Азией и защиту его от нашествия кочевых племен.

С середины VI в. Византия переживала экономический и политический кризис, который привел к усилению ее давления на беспощадно эксплуатируемые провинции. Торговля на Черном море резко сократилась. Херсон вступил в длительную полосу упадка, о чем ярче всего свидетельствует прекращение чеканки херсонской монеты в на чале VII в.

Одновременно с торговлей сократилось и рыболовство. Крупные рыбозасолочные цистерны исчезают, уступив место мелким домашним рыбохранилищам. В связи с упадком этого промысла и морской торговли, та же участь постигает и кораблестроение, игравшее заметную роль в экономике города.

Уменьшились масштабы городского ремесла, в частности производства орудий труда, находивших сбыт в предгорьях и степном Крыму. Ухудшилось экономическое положение ремесленников. Город на долгое время утратил свое былое значение ремесленного, торгового и культурного центра.

Однако он еще продолжал оставаться важным стратегическим и военно-административным пунктом Византийской империи.

Примечания

1. Трибун — в республиканском Риме выборный народный представитель, в период империи утратил свое значение, а в Византии превратился в императорского чиновника.