Средневековые поселения Качи¹

Южнее Качи-Кальона (вверх по Каче и ее притокам) подле каждого из современных сел — Баштановки, Пещерного, Высокого, Верхоречья, Охотничьего и др. — находятся остатки средневековых поселении и могильников. Особенно интересно кладбище близ с. Кудрине с развалинами церкви — одной из тех, которым во времена Крымского ханства оказывали поддержку московские князья, искавшие тесных связей с православным населением Крыма.

В с. Верхоречье, на холме, что напротив современного кладбища, уцелел средневековый могильник. Некоторые его надгробия с изображениями орудий труда дали ценный материал для изучения деревни средневекового Крыма. На современном же кладбище стоят развалины церкви с фресками XIV и XVI вв. Греческая надпись, найденная в ней и рассказывающая о ее восстановлении в дни турецкого владычества, позволяет понять роль, которую играли духовенство и местная феодальная знать при татарах и турках. Последние поступили в завоеванном Крыму так же, как некогда на Балканах, на территории разрушенной ими Византийской империи: они сохранили, подчинив себе, почти весь аппарат местного феодального и церковного управления, предоставив титулы и материальные блага знати и попам. Те, продавшись завоевателям, стали служить им, не забывая собственных нужд и по-прежнему выжимая все соки из своих соплеменников. Позднесредневековые документы говорят и о таких фактах, когда православное духовенство Крыма прибегало к помощи турецких и татарских властей для взимания с населения церковных сборов.

На территории нынешнего с. Баштановка, под мысом Бурун-Кая, видимо, тоже было раннесредневековое поселение: в глинище на восточной окраине села обнаружены склепы с захоронениями VI—VIII вв.; в таком же глинище с северо-западной его стороны и на вспаханном поле обнаружены затянутые землей остатки жилищ, разоренные очаги, зерновые ямы.

Сам Качи-Кальон — большой пещерный монастырь — предстает во всей его хозяйственной деятельности. Он окружен мелкими усадьбами крестьян, живших в монастырских владениях на удобных для виноградарства склонах Качи-Кальона.

На уровне Большого грота с его кельями и «святым» родником, с храмом и могильником на площадке перед гротом, за пределами монастырской ограды тянутся к северо-западу хозяйственные сооружения и давильни для винограда, устроенные в пещерах. Последние идут в два, местами и в три яруса над тропой, проходящей вдоль всего обрыва, где до сих пор сохранились остатки крепид, вымосток, барьеров.

Между пещерами — лесенки, вырубленные в скале. Ниже пещер на крутом склоне и искусственно созданных площадках сохранились каменные кладки наземных жилищ, пещеры хозяйственного назначения. Улавливается целый ряд мелких усадеб — каждая со своим тарапаном и подсобными помещениями; прослеживаются улицы и проулки между усадьбами.

К юго-востоку от монастыря картина несколько иная. Тут к нему прилегает поселение из более обширных усадеб, разбросанных по склону поодаль одна от другой — тоже с тарапанами и подвалами, высеченными в скалах. По-видимому, виноградари и виноделы, расселившиеся на этих склонах, находились в несколько иной зависимости от монастыря, чем обитатели близкого к монастырю северо-западного участка, вероятно лишенные земельных наделов.

Такую же картину мы увидим и на удобных для хлебопашества землях средневекового поселения к северу от монастыря (через ущелье) на плато Фицкин-Кая-Баш. Пройдя по мелколесью между балками, по которым струится родниковая вода, мы увидим многочисленные следы и развалины широко разбросанных средневековых усадеб. Проступают фундаменты построек, видны ограды больших земельных участков; местами вода вымывает из обнажений грунта черепки разнообразной гончарной посуды X—XIII вв. То же мы найдем и на заросшем густым лесом плато над самим Качи-Кальоном.

Напротив Качи-Кальона, на другом берегу реки, как бы противопоставляя себя монастырю, стоит на мысу Бурун-Кая небольшое укрепление. Вокруг него — многочисленные постройки средневекового поселения. Быть может, перед нами сельская община, не связанная с монастырем, захватившим лучшие земли, и вынужденная поселиться на каменистой земле, мало пригодной для пахоты. Обитатели хижин, разместившихся подле убежища, скорее всего занимались пастушеским скотоводством. Вероятно, этим определялась и роль укрепления Бурун-Кая, внутри которого нет ни культурного слоя, ни признаков каких-либо строений. Укрепление могло служить убежищем для людей и скота на случай военной опасности. По своему облику этот исар чрезвычайно близок и к Басманскому исару и к позднескифским укреплениям типа Джалманского, Карагачского, и к такому древнему, неоспоримо таврскому, укреплению, как Таш-Джарганское близ Симферополя (у с. Чистенькое).

Связь рассматриваемого укрепления с обступившими его каменными хижинами ясна, а их развалины дают обломки средневековых круглодонных реберчатых амфор, плоскодонных кувшинов с «ременными» ручками, посуды с волнистым резным орнаментом или росписью белым ангобом², т. е. тот же материал (не ранее IX—X вв.), что и Качи-Кальон.

Однако небольшие шурфы на территории поселения дали и таврский материал. Это наводит на предположение о глубокой древности поселения, а может быть, и связанного с ним убежища. Раскопки на Бурун-Кая были бы чрезвычайно важны для выяснения проблемы непрерывной преемственности хозяйственных и строительных традиций в Таврике.

Примечания

1. Этот и два последующих раздела написаны О.И. Домбровским.

2. Ангоб — водонепроницаемый состав из отмученной и жидко разведенной глины. Глиняный сосуд, покрытый или расписанный ангобом, подвергался вторичному обжигу.